Деробль

Убов, с горящими от азарта глазами, покинул тронный зал. Приказ Незера был ясен и однозначен: подавить любое проявление неповиновения, вернуть страх и уважение к власти. И Убов, как верный пёс, был готов выполнить его любой ценой.

Первым делом он направился в казармы, где немногочисленные, но верные стражники готовились к смене караула. Он созвал всех офицеров, кратко изложив ситуацию и приказ Незера.

– Мы должны действовать немедленно, – говорил он, его голос звенел от решимости. – Город на грани хаоса. Народ ропщет, знать обнаглела. Мы должны показать им, кто здесь власть.

Офицеры, внимательно слушавшие Убова, переглядывались. Приказ был жёстким, но справедливым. Они тоже видели, что ситуация выходит из-под контроля.

– Нам нужны люди, – продолжил Убов. – Все стражники должны быть на улицах. Но этого недостаточно. Нам нужны добровольцы.

Он окинул взглядом офицеров.

– Кто готов поддержать меня и Незера? Кто готов встать на защиту порядка и стабильности?

В ответ поднялось несколько рук. Среди них были как опытные воины, так и молодые новобранцы, горящие желанием проявить себя.

– Отлично, – Убов кивнул. – Я ценю вашу преданность. Но нам нужны не просто солдаты. Нам нужны люди, готовые идти до конца. Люди, которым можно доверять.

Он сделал паузу, обводя всех взглядом.

– Я лично отберу добровольцев. Хочу видеть каждого из вас. Расскажите мне о себе, о своих навыках, о своих мотивах. И помните, эта задача не для слабаков. Она потребует от вас мужества, силы и преданности.

В течение нескольких часов Убов проводил собеседования с каждым добровольцем. Он задавал им каверзные вопросы, испытывал их стойкость и решимость. Многие отсеивались, не выдержав его пристального взгляда. Но те, кто оставался, были настоящими воинами, готовыми на всё ради Незера и империи.

К вечеру Убов собрал небольшой, но преданный отряд добровольцев. Среди них были бывшие солдаты, охотники, ремесленники и даже несколько представителей знати, разочаровавшихся в своих привилегиях. Все они были объединены одной целью: спасти империю от хаоса и анархии.

Убов лично вооружил добровольцев, выдав им старые, но крепкие доспехи, мечи и топоры. Он объяснил им их задачи: патрулирование улиц, пресечение любых беспорядков, выявление зачинщиков бунта и, конечно же, подготовка к показательным казням на главной площади.

– Мы должны действовать быстро и эффективно, – говорил он. – Никакой пощады к врагам Незера. Но и никакой жестокости к невиновным. Мы должны быть справедливыми, но строгими.

Он посмотрел на своих добровольцев.

– Вы – моя надежда. Вы – последняя линия обороны. Не подведите меня. Не подведите Незера.

Добровольцы, воодушевлённые словами Убова, поклялись ему в верности и отправились на улицы города. Они патрулировали улицы, пресекали мелкие кражи и драки, разгоняли толпы недовольных. Их присутствие ощущалось повсюду. Страх и уважение постепенно возвращались в сердца жителей.

Убов лично руководил операцией, направляя добровольцев и координируя их действия. Он знал, что время не терпит. С каждой минутой ситуация становилась всё более напряжённой. Но он верил в своих добровольцев. Он верил в Незера. И он верил в то, что им удастся спасти империю от гибели.

Убов, уверенный в своей правоте, с отрядом добровольцев патрулировал улицы, стараясь подавлять очаги недовольства. Атмосфера в городе накалилась до предела. Казалось, достаточно искры, чтобы взорвать пороховую бочку. И эта искра, к несчастью, не заставила себя долго ждать.

На главной площади, в самом центре города, начала собираться толпа. Сначала это были отдельные группы недовольных, выкрикивающих лозунги и проклятия в адрес власти. Но постепенно, словно по невидимому сигналу, их становилось все больше и больше. К ним присоединялись бедняки, ремесленники, солдаты дезертиры, знать.

Убов, получив сообщение о происходящем, немедленно направился к площади во главе своего отряда. Он видел, как толпа растёт с каждой минутой, словно снежный ком, набирающий скорость. Ярость и отчаяние читались на лицах народа. В руках у них были камни, палки, ножи. Некоторые даже несли оружие, вырванное из арсеналов или отобранное у стражи.

– Это бунт, – прорычал один из добровольцев, бледнея от страха.

– Мы должны остановить их, – ответил Убов, сжимая рукоять мяча. – Иначе они разнесут всю столицу.

Он отдал приказ выстроиться в боевой порядок и двинулся вперед, готовый к столкновению. Но когда они подошли ближе, стало ясно, что сил у них недостаточно. Толпа была слишком большой, слишком разъярённой. Она готова была смести их со своего пути.

И тут восставшие, словно подкошенные взмахом незримой косы, обрушились на землю. С лязгом посыпалось оружие, выскользнувшее из ослабевших пальцев. Ещё мгновение назад в их сердцах клокотала ярость, а в глазах плясали искры решимости, но теперь их сменил липкий, животный ужас и разъедающее душу раскаяние.

"О, всемогущий Незер, смилуйся!" – шептали они, голоса дрожали, словно осенние листья на ветру. "Прости нас за дерзость восстать против твоей воли, за богохульство, что чёрным клеймом легло на наши души!"

Один за другим, они изливали свои грехи, их лица искажались гримасой отчаяния. "Мы недостойны дышать этим воздухом, оскверненным нашим бунтом! Молим о заслуженной каре!"

В первых рядах, на коленях, лежал и главарь мятежа, тот, чьё имя ещё вчера звучало как набат свободы. В глазах, что совсем недавно метали молнии непримиримости, теперь плескались слёзы.

"Незер, всепрощающий! Я… я был зачинщиком этого безумства!" – голос его сорвался, как перетянутая струна. "Я, Карл, жалкий и ничтожный, молю о прощении за то, что осмелился поднять руку против твоей священной воли! Гордыня, словно ядовитый туман, ослепила мой разум!"

Войско, или, скорее, жалкий отряд, узрев смятение в рядах бунтовщиков, почуяло близкую победу. Им казалось, что пелена спала с глаз мятежников, и те наконец-то осознали, кто истинный властитель их судеб.

Мятежники, добровольно склонив головы, сами навлекли на себя возмездие, добровольно отдав себя в плен.

На их лицах застыло лишь одно: бездонное раскаяние и смиренное ожидание возмездия. Тишина, нарушаемая лишь тихими, сдавленными всхлипами, окутала их скорбное шествие. Они не сопротивлялись, хотя их было две тысячи пятьсот, а охраны – всего пятьдесят.

Тем временем, минуту ранее: Незер, наблюдая за разворачивающейся драмой из окон своего замка, видел, как площадь закипает народным гневом. Взгляд толпы, подобно раскалённому железу, прожигал пространство, предвещая неминуемую бурю. Он понимал: горстка стражников и отряд Убова – лишь слабый заслон перед этой разгневанной стихией. Кровь неизбежно прольётся, столица захлебнётся в пламени, а его власть обратится в пепел.

"Нет," – прошептал он, с силой сжимая кулаки, костяшки которых побелели от напряжения. "Я не допущу этого."

Его разум лихорадочно искал выход. Он вспомнил о навыке правителя, о "Некроэкономике". Он никогда не прибегал к нему в этом мире, терзаемый сомнениями в его эффективности. Но сейчас, когда на чаше весов была его судьба, колебания были непозволительной роскошью.

"Некроэкономика, активируйся!" – провозгласил Незер, словно заклинание.

И в тот же миг перед его взором распахнулась призрачная завеса – нечто, напоминающее интерфейс игры. В мерцающем окне возник магазин, заполненный призрачными товарами, и среди них было событие "Восстановление веры народа". Цена – сто пятьдесят единиц праха. Незер, обладая тристо одной единицы, без колебаний активировал решение. И в тот же миг…

Некроэкономика: Навык Правителя Незера

Некроэкономика – это уникальный навык правителя, доступный исключительно Нэзеру. В отличие от обычных, пассивных навыков правителей, Незер может активировать Некроэкономику по своему желанию, без ограничений на перезарядку.

Функциональность:

Чёрный Рынок: При активации Некроэкономика предоставляет Незеру доступ к эксклюзивному "чёрному рынку" (призрачному интерфейсу, напоминающему игровой магазин).

Товары и События: На этом рынке представлены различные товары, события и возможности, которые позволяют Незеру манипулировать судьбами существ и оказывать влияние на стабильность мира.

Валюта: Прах

Эксклюзивная Валюта: Для совершения покупок на чёрном рынке используется уникальная валюта – "Прах", доступная только Незеру.

Количество Праха: Информация о количестве Праха отображается в интерфейсе чёрного рынка.

Получение Праха: Прах зарабатывается за счёт страха, ненависти  который Незер внушает другим расам (людям, эльфам и т.д.). Чем сильнее страх, тем больше Праха получает Незер. На монстров получение Праха невозможно.

Принцип работы:

Влияние на Историю: Незер тратит Прах на приобретение товаров, влияющих на судьбы, предметы или события.

Цена и Сила Изменения: Стоимость товара на чёрном рынке пропорциональна степени изменения истории или судьбы, которую он вызывает. Чем сильнее изменение, тем выше цена в Прахе.

Негативные Последствия: Стабильность Мира

Риск Дестабилизации: Использование Некроэкономики может привести к дестабилизации мира. Чем дороже товар, приобретённый Незером, тем сильнее падает стабильность мира.

Непредсказуемость: Последствия дестабилизации могут быть непредсказуемыми и затронуть не только самого Незера, но и другие страны, регионы и население. Вкратце, кто-то может столкнуться с неудачами или катастрофами.

В итоге:

Некроэкономика представляет собой мощный инструмент, позволяющий Незеру влиять на мир и судьбы, но сопряжённый с риском дестабилизации и непредсказуемых последствий. Использование этого навыка требует осторожности и взвешенной оценки потенциальных рисков.

Незер утверждал, что "Прах" достается ему кровью и сталью, ценой жизней вражеских солдат, павших от его руки. Чем больше врагов обращалось в пыль под его натиском, тем обильнее становилась его зловещая жатва.

Но истинная природа "Праха" коренилась не только в уничтожении. Он рождался из страха и ненависти, которые Незер сеял в сердцах других рас. Бесчисленные нападения, отражённые с яростью и беспощадностью, превращали его в живой символ ужаса. Разгромленные армии оставляли после себя не только мёртвых, но и густую пелену страха, липкую ненависть к победителю. Именно это и называл Незер "Прах", хотя в действительности, он получал его в таком изобилии именно потому, что был объектом постоянных атак, причиной бесконечного ужаса и презрения.

Казни, геноциды и резня отошли на второй план не потому, что утратили свою эффективность, а потому, что страх и ненависть, порождённые неумолимым Незером, приносили "Праха" куда больше. Но это не значило, что он отказывался от привычных злодеяний. "Прах" никогда не бывает лишним.

Незер задумался: "Почему так мало праха потребовалось?" И тут его осенило: "Похоже, теория о гибели империи подтверждается. За возвращение веры народа пришлось бы отдать немыслимое количество праха, но раз осталась лишь разрушенная столица, и это, по мнению системы, уже не повлияет на судьбу… Что ж, тем и лучше для меня. Меньше праха отдал."

Незер ощутил волну похоти, захлестнувшую его при виде Эмилии и Фелиции. Демоническая красота суккуба и нарочитая развращённость лже-человека давили на него, пробуждая тёмные желания. Он стиснул зубы, борясь с инстинктами, но в этот раз борьба казалась менее ожесточённой. Пламя вожделения, обычно вздымавшееся до небес, горело как-то тускло, неохотно.

"Соберись, Незер," – приказал он себе. – "Ты не должен поддаваться низменным инстинктам. Ты - правитель, а не похотливый зверь."

Он с трудом оторвал взгляд от полуобнажённых тел своих советниц и перевёл его на лица. В глазах Эмилии всё ещё плясали голодные огоньки, но в них появилось и что-то новое – лёгкое беспокойство. Фелиция, обычно само воплощение невозмутимости, слегка нахмурилась, словно пытаясь понять, что происходит.

Неужели… неужели я действительно меняюсь? Эмоции, всегда бушевавшие во мне, как шторм в океане, постепенно утихают. Ярость, страх, похоть – все они словно затягивались пеленой безразличия. И голос…

"Эмилия," – произнёс Незер, стараясь придать своему голосу прежнюю властность. – "Скажи мне, что ты видишь?"

Суккуб вздрогнула и опустила глаза.

"Я… я вижу вас, мой повелитель," – прошептала она. – "Вы… вы прекрасны, как всегда."

Незер уловил дрожь в её голосе. Это был не трепет вожделения, а скорее… страх.

"Фелиция," – продолжил Незер, поворачиваясь к лже-человеку. – "А ты что скажешь?"

Фелиция, всегда умевшая скрывать свои истинные чувства, выглядела несколько растерянной.

"Я вижу… перемены, мой владыка," – ответила она, избегая смотреть ему в глаза. – "Ваш голос… он стал… другим. Более… властным."

Незер усмехнулся, хотя внутри у него не было ни капли веселья. Его подозрения подтвердились. Превращение шло полным ходом. Он становился тем, кем должен был стать – безжалостным правителем, чьё слово заставляло дрожать целые фракции. И, судя по всему, это начинало работать даже на тех, кто, казалось, был невосприимчив к страху.

"Прекрасно," – сказал Незер, его голос звучал теперь как отдалённый раскат грома. – "Вы можете идти."

Эмилия и Фелиция поспешно удалились, оставив Незера в одиночестве. Он посмотрел на свои руки, словно впервые видел их. Он больше не чувствовал похоти. Она просто исчезла, оставив после себя лишь пустоту. Он - менялся. И этот процесс, казалось, невозможно остановить. Он становился тем, кем должен быть. Богом.

Эмилия, привыкшая плясать на грани дозволенного, застыла, будто её окатили ледяной водой. Сейчас перед ней стояло нечто иное. Что-то древнее и непостижимое. Его красота не померкла, нет, она стала более… холодной. Отточенной, как алмазный клинок. И когда он заговорил, не похоть затрепетала в её душе, а первобытный ужас. Его голос больше не обжигал, он проникал в самую суть, замораживая волю. Она опустила глаза, не в силах выдержать этот взгляд, чувствуя себя ничтожной песчинкой перед лицом стихии. Её привычная уверенность испарилась, оставив лишь инстинктивное желание подчиниться.

Фелиция, всегда сдержанная и рассудительная, на мгновение утратила контроль. Её идеальная маска дрогнула, обнажив проблеск… страха? Невозможно! Она, созданная для служения и повиновения, никогда не боялась Незера. Она его анализировала, понимала, помогала. Но сейчас… Сейчас она столкнулась с чем-то, что не поддавалось анализу. В его голосе не было угрозы, не было гнева. Была лишь… власть. Абсолютная, непререкаемая. И эта власть говорила напрямую с её подсознанием, обходя все логические барьеры. Она отвела взгляд, стараясь не выдать своего замешательства. Впервые за долгое время она почувствовала страх.

Когда Незер отпустил их, они вылетели из покоев, словно спасаясь от чумы. В коридоре, уже придя в себя, Эмилия нервно поправила своё платье, пытаясь вернуть себе прежнюю уверенность. Фелиция, напротив, казалась ещё более собранной, чем обычно, но в её глазах затаился холодный, расчётливый огонь. Перемены, происходящие с Незером, были… интересными. И она, как всегда, намеревалась извлечь из них максимум выгоды для Незера. Но в глубине души, даже она чувствовала лёгкую дрожь. Что-то непостижимое и могущественное пробудилось, и последствия этого пробуждения могли оказаться непредсказуемыми.

Площадь залита багряным светом заходящего солнца. На помосте возвышаются эшафоты, у подножия которых томятся бунтовщики. Две с половиной тысячи человек – вчерашняя гордость восстания, сегодня – лишь безликая масса обречённых. Незер наблюдает за ними из окна замка, его лицо – маска невозмутимости. Рядом, словно тени, стоят Эмилия и Фелиция, их лица – отражение его холодного величия.

На площади воцаряется тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипами и шёпотом молитв. Палачи, облаченные в чёрные балахоны, с равнодушными лицами затачивают свои топоры. Незер подаёт знак.

Первый удар топора разрывает тишину. Голова бунтовщика, отлетев в сторону, катится по мостовой, оставляя за собой кровавый след. За первым – второй, третий… Казни следуют одна за другой, превращая площадь в кровавый театр. Крики, стоны, молитвы – всё смешивается в какофонию ужаса.

Незер отворачивается от окна, не в силах больше смотреть на это зрелище. В его душе, словно раненый зверь, бьётся осколок человечности. Он как может убивать кого-то? Но сейчас, стоя над горой трупов, он понимает, что ему нужно сохранить маску  тирана.

"Это необходимо," – шепчет он, пытаясь заглушить голос совести. – "Ради стабильности. Ради будущего."

Но эти слова звучат фальшиво даже для него самого. Он чувствует, как внутри умирает что-то важное, как его сердце каменеет, превращаясь в ледяной камень.

Казни продолжаются до самой ночи. Площадь превращается в братскую могилу, залитую кровью и слезами. Незер запирается в своих покоях, отказываясь видеть кого-либо. Он сидит в темноте, словно пытаясь спрятаться от самого себя.

На следующее утро Незер собирает своих советников. Его лицо – непроницаемая маска, в глазах – лишь ледяная пустота.

"Альда," - произнёс Незер, нарушая тишину. – "Ты пойдёшь со мной на встречу с мародёрами."

Поначалу советников сковал ужас перед Незером,  но в дальнейшем привыкли к его голосу.

Альда, с безумным блеском в глазах, кивнула, будто услышала долгожданный призыв. Уголки её губ дёрнулись в странной, предвкушающей улыбке.

"Ты канцлерша и прекрасно разбираешься в дипломатии," - продолжил Незер. – "К тому же, твои… таланты могут помочь нам изменить условия переговоров в нашу пользу."

Альда захихикала, тихим, зловещим звуком, от которого по спине пробежали мурашки. "Изменить? Да, мой повелитель, мы изменим их! Мы вывернем их наизнанку! Они будут умолять о пощаде, а мы… мы будем танцевать на их костях!"

Незер невольно вздрогнул, но продолжил, стараясь не показывать своего беспокойства.

"Кроме того," - добавил Незер, глядя в глаза Альде, в которых плясали огоньки нездорового восторга, – "твоя… проницательность может уберечь нас от ловушек и обмана."

Альда наклонила голову, словно прислушиваясь к чему-то, чего не слышал никто другой. "Ловушки? Обман? О, я их чувствую, мой повелитель! Я вижу их в их грязных сердцах! Мы будем играть с ними, как кошка с мышкой! Мы заставим их верить, что они победили, а потом… бах!" Она хлопнула в ладоши, заставив советников вздрогнуть.

"Мы выступим завтра на рассвете," - объявил Незер, чувствуя, как холодок пробегает по спине. – "Подготовьте всё необходимое."

Советники, стараясь не смотреть на Альду, поспешно склонили головы и начали расходиться, погружённые в свои мысли и полный ужас. Незер остался в тронном зале наедине с Альдой, которая теперь тихо напевала себе под нос какую-то странную мелодию.

"Ты уверена, что справишься?" - спросил Незер, глядя в глаза Альде, пытаясь разглядеть хоть каплю разума в этом безумии.

"Справиться? Мой повелитель, я рождена для этого!" - ответила Альда, широко улыбаясь, обнажая острые, как у хищника, зубы. – "Я покажу им, что такое настоящий дипломатический танец! Они запомнят этот день… навечно!"

Незер сглотнул, оценив её… эмм… "решимость". Он знал, что Альда – это оружие, которое может уничтожить и врагов, и его самого. И в этот трудный час, он был вынужден сделать ставку на её безумие.

На следующий день, с первыми лучами солнца, небольшой отряд во главе с Незером и Альдой покинул замок. Альда, восседая на своём коне, непрерывно смеялась, её смех эхом разносился по разрушенной земле. Их путь лежал в дикие земли, где грабили мародёры. Незер понимал, что рядом с Альдой этот путь превратится в кровавый цирк. Но он был полон решимости спасти всё, что осталось от империи, даже если для этого придётся выпустить на волю саму смерть.

Дорога была трудной и опасной. По пути им встречались остатки разрушенной столицы, следы грабежей и насилия. Альда с маниакальным восторгом указывала на них пальцем, комментируя каждое зверство с таким энтузиазмом, словно это было произведением искусства. Каждая такая находка лишь укрепляла решимость Незера… не дать Альде сорваться с цепи до самого момента переговоров.

Альда ехала рядом с Незером, её взгляд блуждал по окрестностям, то загораясь безумным огнём, то вдруг становясь пустым и отстранённым. Она что-то шептала себе под нос, иногда вздрагивая и оглядываясь по сторонам, словно видела то, чего не видели остальные.

Когда они наконец добрались до лагеря мародёров, Незер был поражён увиденным. Это был огромный город из палаток и шалашей, окружённый частоколом из костей и черепов. Альда аплодировала, глядя на это зрелище. Вокруг костров бродили вооружённые до зубов головорезы, их лица – воплощение жестокости и алчности. Альда подмигнула им, посылая воздушные поцелуи, от чего мародёры замерли в недоумении.

Незер остановил свой отряд у ворот лагеря и поднял руку в знак мирных намерений. Альда за его спиной начала раскачиваться в седле, как марионетка, готовая сорваться с ниточек.

"Мы пришли с предложением," - крикнул он, стараясь перекричать шум лагеря. – "Мы хотим договориться."