Подработка

«Я же говорил, что найду тебя, мой маленький»

Пиздец, ну вот, доигрался. Теркель почувствовал, как земля уходит из-под ног.

Роза (какой же все-таки стремный жест — одинокая роза на пороге) из руки выпала на пол, а записку Теркель невольно смял, продолжая пучить глаза в стену. Как? Почему? Это что же, получается, нет у них никакой защиты сотрудников? Данные слили? Каким образом его вычислили? Может, это чья-то идиотская шутка, какой-нибудь тупой Нигель подбросил как розыгрыш.
Но тогда откуда он мог знать?..

Колени затряслись, и пацан пулей влетел в дом, хлопнув дверью и пытаясь отдышаться, словно пробежал сто тыщ километров.

— Теркель? Милый, это ты? — прокуренный голос матери прорвался через звон в ушах, — Теркель, иди кушать, на улице такая холодина, тебе нужно набирать калории и обрастать жировой прослойкой, иначе ты не переживешь эту зиму, дорогой!

Школьник отмер и проморгался. Слезы успели немного наползти на глаза, но быстро были убраны рукавом куртки. Сердце продолжало неистово долбить по ребрам, и Теркель попытался выровнять дыхание, чтобы прийти в себя. Итак, что мы имеем? Какой-то старый извращенец (хотя, судя по голосу, ему чуть за 30), который за три недели работы в колл-центре стал постоянником Теркеля, угрожал тем, что найдет парня и «сделает своим». При этой мысли пацан вздрогнул. Теркель не воспринял его всерьез, а тот взял, и нашел подростка. Конец.

Что делать? Полиция? Но тогда все узнают, где он работает, и не отмыться парню от позора до конца жизни. Бежать? Но куда, денег он достаточно для внезапного переезда не накопил, да и родители не отпустят, хотя попробовать можно.

— Пап, можно я...

— Нет.

— Но пап, кажется, меня преследует маньяк!

Глава семейства исподлобья глянул на нервного сына и, немного погодя, снова уткнулся в газету.

— Нет.

— Да блин!

— Теркель, не выражайся!

— Хорошо, мам!

На этом и порешали, что ничего не порешали.

***

Выходить из дома казалось Теркелю полнейшим опаснейшим безумием, но у него все же были обязанности в лице школы и работы (и нахуя ему такая опасная работа, спрашивается). Уговоры остаться дома, имитация болезни и слезы не разжалобили членов семейства: отцу было все равно, мать советовала нацепить шарф с шапкой. И вот он, запуганный конкретно школьник, плелся на уроки, озираясь по сторонам. Шапка мешалась, шарф спадал, все бесило так, что парень от досады пнул камешек на пути и взвыл от боли, потому что тот отрикошетил от стены Теркелю прямо в лоб.

— Как дела, амеба головастая? — Джейсон для ушедшего в себя Теркеля появился перед носом внезапно, но традиционное рукопожатие все равно вышло весьма сносно. Мышечная память, все дела.

— Ого, что это с тобой, шапку нацепил, ебло на мокром месте, весь из себя такой дед инсайд, хомяк что ли умер?

— Какой хомяк, Джейсон... у меня нет хомяков...

— Да черт его знает, вдруг появился да сдох, а я и не в курсе. Так че, соплежуй?

Теркель потупил взгляд и обошел друга.

— Ничего, все нормально, просто приболел.

— И шапку с этим пидорским шарфиком поэтому напялил?

— Мама сказала надеть.

— Мямя скязяля нядеть, — Теркелю не нравилось, когда друг его передразнивал, но в этом буквально был весь Джейсон, — Блин, кудряха, тебе скоро из школы выпускаться и сына с деревом выращивать, а ты мамочку слушаешься до сих пор и гейские шарфики носишь, тебе че, десять?

— Джейсон, оставь меня в покое, пожалуйста, я не в настроении сегодня, у меня тяжелый период.

— Месячные, на?

Теркель толкнул гогочащего друга и чуть отбежал от него, увеличивая дистанцию.

— Так может, ну это, типа, поделишься со мной? Для того как бы друзья типа и нужны, все такое, ну сам понимаешь, не настолько ж вроде тупой, — Джейсон все же догнал его и смягчился.

— Прости, не могу тебе ничего рассказать, это личное.

Джейсон так и застыл, пока тревожник продолжал отдаляться. Смотрел тому в спину с недоумением, а затем разозлился, будто переключатель эмоций в башке сработал, дернули рубильник, крышак снесло, короче.

— Слыш, ты, чмошник, мне глубоко насрать, что там у тебя стряслось, если ты даже с лучшим другом поделиться не можешь, собачья ты отрыжка. Сам разгребай свою хуйню, я сваливаю, — и двинул в противоположном направлении, доставая сигареты с зажигалкой. Они выпали из пальцев на тротуар, видимо, потому что руки от злости и обиды немного потряхивало, и Джейсон гневно подобрал их, тут же вставляя сигу в зубы. Первые два урока его не было, и его место за их с Теркелем партой обиженно пустовало.

Однокласснику было стыдно перед Джейсоном: он очень хотел поделиться своими переживаниями, поныть, в конце-концов, потому что снова вляпался в какую-то херню и не видел нигде поддержки, прям как когда-то в шестом классе. Но страх раскрыть свою подработку перед товарищем пересиливал эти терзания, потому что хуже, чем: «И вот из-за этого ты столько времени меня динамил, пидор заднеприводный? Пошел ты, уродец, нам больше не о чем разговаривать, я с такими не якшаюсь» не было, наверное, ничего. Лучше уж Джейсон сейчас подуется и остынет, снова начав общаться с Теркелем, чем узнает его постыдный секрет и оборвет все связи в отвращении. Этими мыслями парень себя и успокаивал, пока Джейсон за все время до конца учебного дня не произнес ему ни слова.

В школьной столовке было некомфортно обедать, потому что ученики любили галдеть и швыряться едой. А еще потому что Джейсон сидел за столом не с ним, а с Джоанной, кто бы мог подумать. Сидели, шептались о чем-то, она гладила его по спине. Теркель перевел взгляд на рыготню у себя в тарелке, лишь бы не видеть чужие обжимания. Тошнит от этих двоих, тошнит от обеда, тошнит от жизни. Пацан, тяжко вздохнув, взял тарелку и поплелся к мусорке, смотря себе под ноги. По пути он в кого-то врезался и шлепнулся на задницу, печально осматривая себя. Ну вот, вся одежда в жрачке, мать будет ругаться.

— Прошу прощения, позволь тебе помочь, — уборщик потянул его за руку и помог подняться, а после собрать в тарелку остатки еды, — Я все уберу, парень, можешь идти.

— Спасибо вам, до свидания.

Теркель не заметил, как смятая записка, ранее полученная от его сталкера, выпала у него из кармана.

***

— Алло, милый, — он все же притащился на работу, о чем, конечно, жалел, но был слишком неуверенным в себе и правильным мальчиком, чтобы просто послать тут всех и никогда больше не явиться. Начальство на вопрос о сливе базы просто развело руками: все у нас тут надежно и нормально, никогда подобного не происходило, сходи к психологу, пацан, ты себе это придумал, тебе внимания родителей не хватает. Ну насчет последнего пункта, конечно, не поспоришь. Плюс, руководитель пообещал давать надбавку к зарплате из своих денег, и Теркель сидел и поверить не мог, что в итоге повелся на это.

— Ты здесь только ебешься со всеми направо и налево, или и попиздеть по душам можешь? — в этот раз придурок решил не церемониться.

— Любой каприз за ваши деньги.

— Отлично.

Повисла небольшая пауза. Теркель был выжат событиями последних дней, поэтому инициировать что-либо особого желания у него не было, но минуты шли. А время — деньги.

— Так, о чем ты бы хотел поговорить?

— Мне мозги ебет кое-что... ай, пофиг, давай лучше опять этим займемся.

Теркель ничего не понял. Чем?

— Чем?

— Ты че совсем тупой? — на том конце провода, кажется, начали закипать, — Что, совсем типа мозги поплавились от общения со всякими педофилами?

Так.

— С чего ты взял, что я несовершеннолетний?

— Предположил по твоему бабскому голосу, шлюха.

Ну ничего себе, а это что еще за херня. Не хватало Теркелю еще от клиентов выслушивать, какой он конченный, и так в жизни проблем хватало.

— Слушай ты, милый, я не буду хавать такое, я тебе не шлюха, поэтому закрой свой рот, — пацан сгорел конкретно, пальцы сильно сжимали трубку. Он выцедил это дрожащим голосом так четко, что на телефон полетели слюни. А ведь зубы-то ровные, брекеты он снял уже давно.

— Ты закрой свой, шаболда немытая, — ну это уже ни в какие ворота. Клиентоориентированность? В пизду.

— Нахуй пошел, урод!

— Нет, это ты у меня на хуй пойдешь, блять, да так, что потом встать и сесть не сможешь, псина, я тебя, на, заставлю не только говорить, но и кричать в слюнях и соплях, сраный ты педик!

— А я писюн твой кривой оторву и выкину в окно! Потому что нельзя таким уродам гены свои распространять и засорять планету!

— А я и не засру, потому что хочу ебаться с заднеприводным говном вроде тебя!

— Значит, у тебя проблемы с башкой!

— Конечно, проблемы, кто в здравом уме захочет такое чмо, ты себя видел бля?

Теркель серьезно оскорбился. Он знал, что не красавец, но и уродом себя не считал.

— А ты... ты...

— Я что, милый?

Теркель завыл. Стресс, копившийся последние пару дней, лопнул как пузырь, и теперь пацан старался не слишком сильно хлюпать носом в трубку. Выходило не очень, чувствовал он себя полнейшим придурком. Вот тебе и секс по телефону.

На том конце повисло озадаченное молчание, а затем неуверенное:

— Эй, ты чего? — Теркель продолжил пытаться успокоиться, вытирал слезы и сопли рукавами, но только сильнее все это размазывал по лицу. Удобно, что офис сегодня полупустой — кто-то на больничном, кто-то в отпуске, а сам начальник вышел покурить именно когда начался разговор Теркеля с этим придурком. Хоть где-то ему везет.

— Просто к сведению, ты не уродливый, — пацан на это шмыгнул носом.

— А тебе откуда знать, придурок, ты меня не видел.

— Предположил по твоему бабскому голосу? — Теркель на это прыснул.

— Засчитано.

Новая пауза длилась недолго.

— Так что у тебя стряслось, обычно ты менее эмоциональный, имитируешь там вовсю.

— Не всегда имитирую, последний наш созвон мне правда понравился, — Теркелю сейчас было так на все пофиг, что ответ вырвался сам собой, заставив собеседника закашляться.

— Вау, то есть, ого, мне типа тоже, да, кхм, спасибо.

— Обращайся, — одна из немногочисленных оставшихся в офисе коллег любезно предоставила подростку коробку салфеток, на что он с благодарностью ей улыбнулся, а та, сочувственно ему улыбаясь, вернулась на свое место. Плавала, знает, как некоторые гандоны по телефону могут вывести из себя. Теркель принялся вытирать лицо и руки.

— Знаешь, вселенная не схлопнется, если ты мне, ну типа, поплачешься в жилетку, что там у тебя случилось.

Теркель прикинул. Делиться чем-то таким с незнакомцем, который уже в курсе твоего рода деятельности и сам принимает в этом непосредственное участие куда проще, чем выкладывать начистоту все тем, с кем видишься каждый день.

— Только если ты тоже скажешь, что там тебе мозги ебет.

— По рукам.

Теркель пожевал губу.

— Как ты заметил, я работаю в достаточно необычной сфере.

— Да, трудно было не заметить, — собеседник хмыкнул.

— И приятного тут мало, — продолжил кучерявый.

— Тебе не нравится то, чем ты занимаешься? — голос клиента звучал озадаченно, — А как же стоны и всякое такое?

— Мне нельзя обсуждать это с клиентурой, но мы тут как бы зарабатываем, я читаю текст по бумажке, и почему-то многим такое нравится. Тебе, кстати, тоже, насколько помню. — Мужик прокашлялся.

— Я немного другое дело. Так и в чем замес?

— Недавно мне оставили послание под дверью. Один из клиентов каким-то образом нашел меня.

Молчание на том конце провода радости не принесло — все-таки, это действительно звучит так же жутко, как и выглядит.

— А копов вызвать, не?

— Тогда все окружение узнает о том, чем я тут занимаюсь.

— Да и похуй бы на этих даунов! — возмущенный крик был внезапным, и Теркель одернул руку с трубкой, — Тебе угрозы шлют, мать их, а ты из-за репутации печешься, совсем идиот?

— Ты не понимаешь, я просто не могу, — перед глазами пронеслось лицо Джейсона, перекошенное отвращением к другу, — Есть определенные причины, по которым я не могу себя спалить.

Мужик недовольно простонал, так, что его вечно шипящие динамики запердели. Теркель сморщился.

— Ладно, что этот долбан хоть оставил-то? Дохлую мышь?

— Розу и записку «я тебя нашел».

— Жуть какая, лучше б мышь

— Ага.

Теркель почесал затылок. Рабочий день подходил к концу, стрелка часов на стене методично приближалась к половине шестого.

— И че планируешь делать?

— Не знаю.

— Ты говорил еще кому-нибудь?

— Нет.

— Какая честь.

— Не обольщайся.

Теркель откинулся на спинку неудобного скрипящего стула. Для сотрудников могли бы и раскошелиться на что-нибудь помягче и повместительнее, все-таки несколько часов в день на таком стульчике и будет тебе квадрат вместо жопы.

— Вот... Так что там тебя ебет?

— Не что, а кто.

— Так кто?

Собеседник немного помолчал, подбирая слова, и ответил:

— Есть человек, типа, очень важный для меня, все такое, и как бы, блин, этот дебил начал от меня отдаляться, секреты там свои какие-то заимел. От меня! Мы с ним не разлей вода стока лет, нафиг, а он херней страдает и ничего сказать не может, я уже подумал, там, может, у додика появился, ну... кто-то еще? Тупость какая, — речь мужчины была скомканной, динамики искажали звук так, что доносился какой-то противный свист между словами, но Теркель все равно распознал в интонации дикое смущение.

— А в чем проблема спросить у него напрямую?

— Так я спрашивал бля! Еблан тупой постоянно сливается, весь такой закрытый стал, Бонд хуев.

Теркель хмыкнул.

— Значит, плохо допытывал его.

— Да я бы так его запытал, он бы мне всю свою подноготную вывалил как миленький, да только я и так его как облупленного знаю, не сдалась мне его биография нахуй. Да и эти, методы пыток того, немного не наш формат, — Теркель не понял.

— В смысле?

— Ну странно было бы друзей по углам зажимать, не думаешь?

Почему-то у подростка от того, как были произнесены эти слова, по спине пробежались мурашки. Только на мгновение он представил...

— Вот в этом и есть главная, мать ее, проблема, собственно.

— Френдзона это отстой, согласен.

— Во-во. — и снова замолчали, каждый в своих мыслях. Через пару минут Теркель продолжил:

— Я тебя не знаю, но ты выслушал меня, немного даже успокоил, и при таком общении без порнухи и оскорблений ты вроде нормальный тип.

— А мне нравятся порнуха и оскорбления, у меня на такое колом.

— Беру слова обратно.

Оба посмеялись. Теркель не понимал, каким образом они от, казалось бы, взаимной неприязни перешли к душевным разговорам, как изначально придурок и планировал. Удивительно, что на такой подработке можно найти себе не только сталкера, но и друга.

— Ну раз уж мы тут пришли к гармонии и радуге, будь так добр, прислушайся к совету и вали нахрен из этой шарашкиной конторы.

— И оставить тебя одного наедине с твоей неразделенной любовью к другу?

— Ой закрой пачку, грыжа слоновья.