13 Глава
***
Эти слова, срывающиеся с губ маленькой прекрасной девушки, не просто радуют, а окрыляют меня. Я до безумия счастлив тем, что она хочет видеть меня здесь. До невозможного люблю это маленькое светлое создание, и сказанное ею - лучшее, что я услышал за сегодня.
С каждым днём она привносит в мою жизнь всё больше красок, создаёт больше поводов думать о ней, если это вообще возможно, ведь всё, что я делаю на протяжении дня - думаю о ней. О её мыслях, чувствах, размышляю, чем она занимается и во что одета. С кем общается и что кушает. Я должен заботиться о ней каждую минуту. И это не просто желание, это смысл моей жизни.
Я целую её в засос, оставленный мною вчера и отстраняюсь, только сейчас замечая одну очень важную деталь: бинты на её руке. Взгляд застывает на них.
Она следит за моими глазами, и в них разливается страх.
- Матвей, я...
- Ты порезала себя?
- Прости...
- Как давно? - я опускаю её на пол и беру руку в свою. - Мия, как давно ты это сделала?
- Вчера утром, - её глаза блуждают по полу.
Сука, я мразь. Бесчеловечная, заслуживающая смерти мразь.
Насколько же ей было больно? Как она здесь страдала? Я урод, грёбаный мудила, конченная скотина, и место мне в аду.
Я целую её ладошки, кожу вокруг бинтов и смотрю в её слезящиеся глаза.
- Как я мог допустить этого?
- Ты не виноват...
- Только я и виновен, Мия.
Мои маленькие, мои любимые нежные ручки сейчас украшают белые повязки, слегка испачканные кровью. И виной этому служит моё ущербное поведение. Я не заслуживаю её. Не заслуживаю ни сантиметра её тела, ни звонкого голоса, ни её улыбки, ни тех чувств, которые испытываю, просто думая о ней.
Она садится на диванчик, и я приподаю к ней, кладу голову на колени, поглаживаю ноги, на которых еле виднеются светлые волоски. Я люблю каждый из них, каждую часть её тела, и больше ни за что не позволю ей уродовать себя, позволяя думать, что это принесёт ей облегчение.
Поднимаю голову и смотрю ей в глаза.
- Мия, давай запишемся к психологу? - буквально молю её. Из её глаз текут слезы.
- Я не хочу, - шепчет она.
- Мия, тебе помогут.
- Ты сам в это веришь?
Бьёт по больному. Конечно, я не хочу доверять её состояние какому-то считающему себя гением дегенерату, но пока что это единственный выход, единственный способ хоть как-то бороться с её наклонностями.
- Верю. - лгу ей. - Давай ты хотя бы попробуешь? Если тебе не понравится специалист, закончим терапию. Обещаю. Но, прошу давай хотя бы попытаемся что-то с этим сделать? - я слегка глажу бинт, почти не касаясь. Мой израненный ангел, что же я с тобой сделал?..
- Точно закончим, если не понравится?
- Я пообещал тебе.
Она смотрит куда-то в угол, видимо, обдумывая мои слова.
- Давай вместе запишемся? - вдруг предлагает малышка.
- Будем вдвоём ходить на сеансы?
- По отдельности. Тебе тоже следует обратиться к психологу.
Я хмурюсь, не совсем её понимая.
- Твоя ревность и желание всё контролировать ненормальны. Посмотри, до чего мы дошли, демонёнок! Сегодня утром мне пришлось врать служебным органам, нарушать закон! - и этого я не должен был вообще допускать. Зачем я послушал Лёху? Нельяза было её и на миль к этому дряному месту подпускать.
- Ладно.
- Так легко согласишься?
- Это будет честно по отношению к тебе.
- Спасибо. - она улыбается и наклоняется для поцелуя в макушку. Я закрываю глаза, наслаждаясь её прикосновениями. И всё же, как у неё таким лёгким движением получается успокаивать меня и приручать, словно дикого зверя, вынуждая испорченного демона чуть ли не мурлыкать на её коленях?
- Ты обещал показать мне свои татуировки. - вдруг вспоминает Мия. - Я так все и не рассмотрела. Сделай мне подарочек, покажи каждую. - просит, глядя щенячьими глазками, и я ухмыляюсь.
- После ужина, ангел, сначала ты должна поесть.
***
Отложив вилку в сторону, заявляю:
- Я поела, раздевайся. - и ставлю локти на стол, глядя на поперхнувшегося Матвея.
- Чего?
- Татуировки. - напоминаю.
- Я думал, ты забыла.
- И не надейся. - я встаю из-за стола и подхожу к нему. Он разворачивается ко мне.
Я сажусь сверху и берусь за первую пуговицу на его рубашке. Он, облизываясь как хищник, наблюдает за мной.
Первая, третья, пятая - рубашка оказывается на полу. Я оглядываю его мощное тело, проводясь руками по бицепсам, широкой груди и торсу.
На левом плече изображён череп, держащий в зубах пышную розу.
Я провожу пальцем по тату, обводя каждый узор и переходу к другой руке. В отличие от предыдущей, она забита полностью. От плеча начинается рисунок девушки, плавно переходящий в узор цветов. Тоже розы. Они ему так нравятся?
- Почему у тебя везде нарисованы розы? - спрашиваю его. - Нравятся эти цветы?
- Да, они очень красивые и имеют глубокий смысл.
- Какой? Расскажи!
- Во-первых, это, конечно же красота и изящность. Они очень элегантны, согласись?
- Есть в них что-то величавое, - киваю на его слова.
- Во-вторых, сила. Розы хорошо защищены шипами, и именно по этой причине и являются очень мощными. Красивы, но недосягаемы. Внешний облик пленит, но физический контакт отторгает.
- Красиво звучит. Насколько помню, у тебя тату ещё на спине и ногах, да?
- Да.
Я слезаю с него.
- Покажи!
Он встаёт и поворачивается спиной. Мне приходится встать на стул, чтобы хорошо разглядеть рисунок.
- Он такой огромный! - произношу и слышу, как он хрипло посмеивается. Гортанные звуки вибрацией отдаются в моё тело.
Веду пальчиком по изображённому на его огромной спине от начала до конца длинного меча, а после двигаю пальцем по змее, окружающей его снизу вверх.
- Что значит это тату?
- Жизнь в постоянной борьбе.
- Очень похоже на тебя, - улыбаюсь. Он поворачивается ко мне лицом и обнимает за ноги, поднимая вверх. Я упираюсь руками в его плечи и удивлённо смотрю.
Матвей целует мой живот в пространство между шортами и майкой.
Я выдыхаю, склоняясь к его голове. Он отпускает меня, и я, думаю, что упаду, пока его жёсткие ладони не перехватывают меня за талию. Он находит моё горло и врывается в него с языком.
Не ожидая напора, мычу, просто позволяя ему изучать меня. Он отстраняется и снова меня целует. Я пытаюсь вторить ему и тоже использовать язык, но выходит крайне неопытно. «И сексуально» - добавил бы Матвей.
Я снова чувствую вставший член и обхватываю его торс ногами, прижимаясь сильнее.
- Дразнишь, ангел, - Матвей улыбается мне в губы и снова целует. Протяжнее, напористее.
Поцелуй получился настолько влажным, что, когда мы друг от друга отстранились, между нами протянулась слюнка.
Это вызвало такой трепет внутри, что я задышала, кажется, слишком тяжко. Матвей слизнул её, и я не заметила, как совсем перестала находиться в своей власти. Я буквально повисла на нём, обвивая его тело, словно лиана.
Внизу стало так влажно, что я подумала, не обмочилась ли. Это вообще нормально, что я так реагирую на простые поцелуи?
Матвей понял моё смятение и усадил меня на стол, отодвинув тарелки. Его руки оказались по двум сторонам от меня.
- Ты не показал ещё две татуировки, - шёпотом говорю, потому что голос охрип.
- Оставим самое сладкое на потом, ладно? - он целует меня в щёку и слегка прикусывает её.
- Демон-искуситель, - хнычу, кладя руки на его грудь и глядя в его очень красивые глаза.
- Непорочный ангел. - отвечает он, поглаживая мои волосы. - Пора спать. - он берёт меня на руки и относит в кровать.
- Ты уйдёшь?
- А ты хочешь, чтобы я спал с тобой?
- Хочу.
- Значит, останусь, но сначала уберу со стола и приму душ.
- Я тебе помогу, - хочу встать с кровати, но он укладывает меня обратно.
- Отдыхай, ангел. Я скоро буду. - он ненадолго прощается одним поцелуем и покидает комнату, оставляя меня томиться в одиночестве.
***
Я перешёл грань, и не раз, понимаю. Но не могу себя остановить, притормозить, не выходит. Как голодный зверь бросаюсь на её, поглощая чрезмерно жадно.
Малышка не может угнаться за мной, но всё же пытается поспевать за темпом. Я не должен её заставлять это делать, нужно мягко и плавно приучать Мию к ласкам, а не распылять свои похотливые желания, отдаваясь током по всему её телу.
Я чувствовал торсом её намокшие трусики через тоненькую пижаму, что тоже пропиталась влагой. И должен был остановиться, но не смог, не затормозил, не прекратил её доводить.
В последний момент мысленно дал себе оплеуху и от неё отстранился.
Нельзя, запрещено, неприкасаемо. Но моё. Удержаться и не расцеловать каждый сантиметр её прекрасного тела максимально трудно. Просто невыносимо, но я должен. Должен тормозить и думать головой, а не членом.
Мия слишком через многое прошла, слишком быстро хочет заняться сексом, к которому не готова. Не готова, потому что её домогались, и я должен показать ей свои серьёзные намерения, свою в самом деле озабоченность её состоянием, а не телом. Свою любовь к ней.
Переодевшись в домашние серые кофту и штаны, что были в моей спальне, я прохожу полотенцем по волосам, вытирая последние капли, и возвращаюсь в её комнату, шагая очень тихо. Сажусь на корточки напротив её лица и понимаю: спит.
Обхожу кровать и с самой медленной скоростью, на которую способен, опускаюсь рядом с ней. Когда оказываюсь лежащим, она тут же разворачивается и, причмокивая во сне, жмётся к моей груди. Я слышу стук собственного сердца и молюсь, чтобы он её не разбудил. Кладу ладонь размером с её голову ей на макушку и поглаживаю пахнущие персиком и цветами светлые волосы. Видимо, косички мешали ей, и она расплела их на ночь. Я нереально обожаю её волосы. Так бы и вдыхал их запах всю ночь, прижимал к себе маленькое тельце и охранял его сутками напролёт.
Взгляд опускается к выскользнувшей из под одеяла руке, небрежно замотанной бинтом.
Я спрячу все ножи от неё, все вилки, упаковки, острый край которых она может задеть, спилю каждый угол в этом доме, чтобы она больше не вздумала резаться. Чтобы, даже если захотела, не было возможности. А она больше не захочет, потому что я обещаю заботиться о ней и больше никогда не расстраивать.
Хочет вместе пойти в психологу?
Значит мы пойдём вместе к психологу.
Хочет рассматривать мои тату?
Значит она посмотрит мои тату.
Хочет дом?
Значит куплю ей дом.
Хочет весь мир?
Завоюю.
Я сделаю для неё всё, как делал всю жизнь для сестры. Разница только в чувствах.
Лиза для меня скорее даже как дочь. Я слежу за ней, опекаю и забочусь.
Мия же совершенно другое. Это чувства, нежность, любовь, непокоримая тяга к ней и желание сотворить с ней свой собственный мир. Обеспечить её всем необходимым, всем желающим, окружить комфортом и уютом, чтобы я никогда не ассоциировался у неё с угрозой или насилием, которого она натерпелась с приёмными родителями, создать с ней семью.
Пусть малышка спит спокойно, ведь все виновные в её боли наказаны.
Тех мужиков, что на неё набросились, я убил. Одному всадил нож во все возможные места, включая яйца, а только потом в сердце. Другого до полусмерти избил. У него крошились зубы под моими руками, из глаз текла кровь вместе со слезами, а ещё он пару раз обмочился и знатно вспотел, прежде чем издать свой последний хрип.
Фотографии их изуродавнных тел я отправил её мамаше с папашей с подписью «Приблизитесь к ней, и следующая фотосессия будет устроена вам». Так что больше они её не тронут. И даже позвонить побоятся. Иначе я, не взирая на их ребёнка, переебашу обоих, а его отдам на воспитание заслуживающей ребёнка семье.
Я не тронул их из-за его просьбы. Как бы страшно они ни обошлись с ним, маленький, ничего не понимающий мальчик всё равно в к ним привязан. И это ужасно.
Мия посапывает в моих руках, и я не могу прекратить наслаждаться этими звуками и её вознёй. Это самое милое, что я видел на свете.
Отложив сон на подальше, я укрыл одеялом ангелочка получше и, поцеловав в лоб, наблюдал за ней до самого утра, пока сон не начал одолевать меня.