11 Глава
Enemy - Tommee Profitt, Beacon Light, Sam Tinnesz
Уже сидя в спортивной машине, понимаю, что сделала это зря.
- Пристегнись, - командует парень, и я слушаюсь. В следующую секунду звучит выстрел, я подскакиваю на месте, вскрикнув, и вжимаюсь спиной в сиденье. Машина срывается с места и с огромной скоростью несётся вперёд.
- О боже, - шепчу про себя. Зря я это сделала, очень зря!
Я оборачиваюсь назад и вижу Матвея, тяжело дышащего. Ловлю его ледяной взгляд, поворачиваюсь обратно и только сейчас понимаю, что в самом деле происходит.
Я сижу в спортивной машине с человеком, которого знаю минут 5 от силы, по сути участвую с ним в этой самой гонке! Нет, я безусловно люблю эти машины, но это, чёрт возьми, гонка! Настоящее соревнование!
Нас обгоняет девушка в белой шубке, которую я видела в самом начале.
- Сучка! - кричит водила и сильнее выжимает газ. Мотор рычит так громко, что вибрацией отдаётся мне в грудную клетку.
- Остановись! - кричу, повернувшись к нему.
Не отрываясь от дороги, он отвечает:
- Ты чего, крошка, как я по-твоему должен это сделать? Мы участвуем в гонке, я деньги и славу потеряю, если заторможу.
- Послушай, я передумала, я не хочу ехать!
- Поздно, малыш, ты уже едешь. - он выворачивает руль, и мы поворачиваем за угол, выезжая со стадиона. Маршрут проложен через заброшенный город, зрители есть повсюду, но здесь их гораздо меньше: место очень опасное.
За нами едут две тачки, но они остаются позади, когда гонщик снова зажимает газ.
Руками я впиваюсь в сиденье, зажмуриваясь. Кажется, ещё чуть-чуть, и мы точно разобьёмся.
Сзади всё же показываются фары, светящие нам в затылки.
- Что за, - парень оборачивается, - Кто это? Эта тачка не зарегистрирована в гонках. - из-за его безалаберности мы чуть не летим в столб.
- Руль! - кричу я, и он вовремя его выворачивает, вильнув вбок. Столб задевает левое зеркало.
- Твою ж мать. - ругается он, глядя уже на дорогу. - Номера, скажи мне номера! - кричит он.
Я оборачиваюсь на машину позади.
- Я ничего не вижу!
- Блять, ну постарайся, пожалуйста!
Я сощуриваю глаза.
- Там буквы вроде L и две буквы M.
- Это твой парень.
- В смысле?
- Его именитые инициалы: Лебедев Матвей Михайлович.
- Хочешь сказать, он участник гонок?
- Нет, он не участник. Едет скорее всего за тобой.
- Разве это не против правил?
- Тут так то вообще нет правил, принцесса. - Он снова сильно виляет вбок. - Эти гонки нелегальные. Поэтому и устраиваются в такой глуши. - мы не успеваем завернуть, как Матвей ровняется с нами.
Опустив окно, кричит:
- Останови машину сейчас же!
Я смотрю на него во все глаза. Он пугает меня, но так хочется прижаться к его груди и услышать, что всё хорошо.
Водитель продолжает вести, не обращая на него внимания.
- Ты его не слышал? Остановись!
- Да не могу я, сказал же. Поговорите на финише.
- Я должна выйти!
- Нет. - он блокирует двери.
- Ты что делаешь?
- Для твоей же безопасности. Вдруг прыгнуть вздумаешь.
- Остановись. Как тебя там зовут?
- Ник я.
- Ник, остановись, прошу. Мне очень-очень страшно.
- Я не могу. - твердит он, и ругается, когда машина Матвея с его стороны прижимается к нам. - Блять, что он делает?
- Остановись. - прошу в который раз.
- Ну уж нет. - он снова газует и ненадолго даже вырывается вперёд. Следующие несколько секунд топит, надеясь, что оторвётся от него насовсем, но не тут то было. Матвей обгоняет нас и мчится вперёд, развернувшись и преградив нам путь. Ник тут же давит на газ и чуть не влетает в машину с буквами LMM.
Матвей выходит из машины и идёт к водительскому месту.
- Открой двери. - он стучит по стеклу, и Ник разблокировывает их и выходит.
- Ты что твор... - не успевает он закончить, как мужчина хватает его за груди и впечатывается спиной в машину.
- Я сказал, что убью тебя? - он ударяет ему по челюсти несколько раз.
- Матвей! - я выпригиваю из машины.
Он продолжает бить парня.
Я хочу побежать к нему, но боюсь. И дороги, на которую в любой момент могут выскочить две машины, ехавшие за нами, и Матвея, который сейчас в ярости.
На дороге появляются две спортивные тачки.
- Матвей, там машины! - кричу ему. Но он, казалось, слишком поглощён избиением. Парень даже не успевает защищаться. Руки Матвея уже окрашены в красный. Он же в самом деле не убьёт его?
Спорт-машины еле выруливают, объезжая вставший посередине спорткар Матвея и кричат на него, открывая окна.
Когда их след простывает, я всё-таки бегу к Матвею и останавливаюсь, когда он в порыве гнева не замечает меня и бросает парня на землю. Он падает прямо перед моим ногами.
Я вскрикиваю и отпрыгиваю. Запинаюсь о собственную ногу и падаю на землю.
- Мия, господи. - Матвей хочет подойти ко мне, но я пячусь назад.
- Не подходи. - молю, глядя исподлобья.
- Мия, мой ангел. - он опускается на корточки и тянет ко мне руку. Я зажмуриваюсь, боясь удара.
Вместо него последует нежное касание к щеке, что вытирает не успевшую скатиться слезу.
- Матвей, т-ты... Ты убил его?
- Мия, зачем ты это сделала? - он игнорирует мой вопрос.
- Ты что, в самом д-деле. - я заикаюсь. Мне очень страшно.
- Боже, до чего я тебя довёл. - он тянется , чтобы обнять, но я отталкиваю его тело. Точнее просто упираюсь в него руками. Разве возможно вообще его сдвинуть с места?
Он замирает, но не отстраняется.
- Ты боишься меня?
- Боюсь. - говорю честно.
Он убирает руку и отстраняется, встав на ноги. Протягивает мне руку, но я решаюсь взять её. Просто смотрю на протянутую ладонь и трясусь от страха.
Ник, еле дышащий, кряхтит за спиной Матвея. Я смотрю на его тело: избитый, но живой. Конечно же, он живой. Матвей ведь не убийца. Правда ведь?
Ник, не успев подняться, падает, сильно ударившись головой. Он больше не стонет, не двигается. Нет...
Матвей подходит к нему и нащупывает пульс. Что-то в его лице меняется.
Нет! Нет, не может быть!
Я во все глаза смотрю на повернувшего ко мне Матвея. В его глазах тьма. Беспроглядная. Он не напуган, не огорчён, не разбит. Он просто... Безразличен?
- Ты убил его... - говорю сначала неуверенно, а потом уже гораздо громче повторяю. - Ты убил его, Матвей! - ком подбирается к горлу.
Не удерживаюсь и блюю, наклонившись в сторону. Из меня несколько раз выливается неприятная жидкость. Закончив, сплёвываю и поднимаюсь на негнущихся ногах, подхожу к ближайшему зданию и оседаю на землю, опираясь о стену.
Матвей убил этого парня. Убил ни за что! А сейчас стоит и смотрит на меня, видимо, решая, что дальше делать. Он вдруг тянется к карману и кому-то звонит.
Я подгибаю колени и кладу на них подбородок. До меня доносятся лишь обрывки фраз, сказанных его ледяным тоном.
- Да, адрес тот же... Пульса нет... Я не знаю...
Не знает он. Боже! Меня душат слёзы. При мне лишили жизни человека. Вкус желчи снова появляются во рту, но меня больше не тошнит. Нечем.
Не знаю, сколько времени я провожу здесь, но скоро вокруг нас появляются люди: зрители, что были неподалёку, услышавшие шум, организаторы, рассмотревшие на одной из дорог по камерам происшествие и полиция. Матвея посадят?
Я вижу знакомого мне парня в фуражке. Где я его видела?
Он, не здороваясь, спрашивает о чём-то Матвея и начинает кричать.
- Ты идиот! Ты понимаешь, что наделал?
- Ты мне поможешь?
- Сука, это не двух пропоиц, о которых никто знать не знает, избить и в лесу закопать, это, блять, известный гонщик, о котором завтра в новостях скажут: «Известный всем бизнесмен Лебедев слетел с катушек от ревности и убил именитого любителя спорт-машин»!
О чём он говорит?
- Что мне делать?
- Я не знаю, Матвей, я, блять, вообще ни черта не знаю! Ни что тебе делать, ни что с тобой происходит! С появлением этой.... - он смотрит на меня и выдыхает, снова повернувшись к нему. - Ты совсем с катушек слетел! Никого, кроме неё, не видишь, пылинки с неё сдуваешь и вляпываешься в чёрт пойми что! Она - ходячая проблема. То мужика ты избиваешь за то, что тот нагрубил ей, то другого за то, что он облил её, проехав мимо на машине, то каких-то алкашей убиваешь, теперь гонщик. Дальше что? Страну предашь? Может, кошек начнёшь отстреливать, если они на неё не дай боже мяукнут?
Убийства? Избиения? Какие мужчины? О чём он говорит? И почему это касается меня? Матвей не первый раз совершает убийство? О чём идёт речь, я ничего не понимаю?!
- Рот свой закрой, ты всего не знаешь!
- А всё, что меня интересует - это что, блять, с тобой? Где Матвей, которого я знаю с кадетки? Где тот прославившийся своей доблестью и силой паренёк? Почему я вижу перед собой повёрнутого на школьнице маньяка?
- Она студентка.
- Большая, блять, разница! С Алиной ты хотя бы людей не убивал.
- Ни слова об этой шалаве.
- Сука! Это просто... Сука! Ты дегенерат! И сядешь за это, понял? Блять!
- Успокойся уже.
- Я не понял, а ты что такой расслабленный? Уверен, что я смогу твой зад прикрыть? Вот не вздумай даже рассчитывать на меня, я ни за какие деньги не стану тебе помогать.
- Ливаешь?
- Да. Да, Матвей, а что ты ожидал? Что я с радостью побегу давать взятки коллегам и судьям? Что замну это дело, как и предыдущие твои «хулиганства»? Ты перешёл грань дозволенного, я тебе больше не защитник.
- А другом хотя бы останешься?
- Не знаю, какой ты мне друг теперь. Может, я взгляну не так на это светловолосое чудо, ты и меня грохнешь.
Спустя время он обращается ко мне.
- Эй, чудо! - раздаётся после его душевной тирады. - Ты как? Вся трясёшься ведь. - он подходит ко мне и смотрит в глаза. - Испугалась?
Я киваю.
- Иди сюда. - он прижимает меня к себе, поглаживая. Не выдерживаю и снова начинаю плакать. - Ну-ну, тише, чудо, тише. Всё закончилось, хуже уже не будет.
- Как он? - шепчу ему.
Он отстраняется.
- Ну и парочка. Один убил человека, другая за его состояние переживает. А вы достойны друг друга. Оба, - он крутит у виска, - Ненормальные.
Я опускаю голову.
- Руки от неё убери. - рычит Матвей.
- Захлопнись нахуй. Ты не видишь, что с ней сделал? В глаза её посмотри.
Я поднимаю взгляд на Матвея. Он с ужасом и болью смотрит на меня, хватаясь за голову.
- Вот именно, идиот! - говорит его друг. - Мия, правильно?
- Да. - отвечаю дрожащим голосом.
- Всё будет хорошо, слышишь? Я сейчас отвезу тебя домой, ты поспишь, а утром уже всё прояснится.
- Матвей посадят? - спрашиваю интересующее меня.
- Я не знаю, чудо. Честно, понятия не имею. Поедем домой? - он кладёт руку мне на спину, как это обычно делает Матвей, что сейчас смотрит на меня сожалеющим взглядом, боясь подойти.
Я мельком гляжу на него и тут же отвожу взгляд.
- Поехали. - киваю ему и поднимаюсь. Мы подходим к полицейской машине, и нас догоняет Матвей. Я оказываюсь стоящей между двумя огромными мужчинами и смотрю на того, которому ещё час назад была так благодарна, что весь день говорила «спасибо».
- Мия. - зовёт меня он. - Прости меня.
Я отвожу глаза. Не могу этого выдержать. Даже сейчас, зная, что он натворил, всё равно хочу его обнять, прижаться. Но не могу.
Оказывается, я вообще его не знаю. Кто он? Почему меня выбрал? Бросил жену, стал полностью обеспечивать, дал всё, что мне нужно было и помешался на мне. Стал одержимым или зависимым? Или и то, и другое? И есть ли в этом разница? Я не знаю. Я уже ничего не знаю. Не понимаю ни происходящего, ни мотивов Матвея, ни его поведения, ни чувств, даже своих. Я. Ничего. Не. Понимаю.
Меня усаживают в машину и пристёгивают ремнём. Глаза закрываются, тело слабеет. От накатившей усталости я засыпаю, уходя от реальности.
Меня будят через какое-то время.
- Мия, проснись, тебе домой нужно зайти. - уже знакомый мне сотрудник полиции тормошит меня, и я отстёгиваю ремень безопасности и выхожу из машины. Он придерживает меня за локоть и ведёт в подъезд.
- Матвей сегодня не приедет, он пробудет в отделении неизвестное количество времени. Не жди его и занимайся обычными делами. Что ты обычно делаешь, в универ ходишь, с друзьями гуляешь? Отдохни и постарайся не думать об этом. - я слышу как звучит щелчок и несколько раз моргаю. Почти засыпаю по дороге. Меня уже на руках заносят в комнату и снимают с меня ботинки. - Разденешься сама, я тебя трогать не буду. Спокной ночи, Мия, и... Береги себя. - говорит Алексей напоследок и покидает дом, предварительно заперев его ключами Матвея.
***
Просыпаюсь я рано утром. Ни с того ни с сего разлепляю глаза и уснуть больше не могу. На меня обрушивается шквал воспоминаний.
Я оглядываю себя и понимаю, почему ночью было так жарко. Я так и не разделась, пролежала всю ночь в верхней одежде и закутанная по шею в одеяло.
Приходя в себя, снимаю бомбер, штаны и термобелье. В нижнем белье иду в душ, снимаю его уже там и включаю холодную воду, чтобы проснуться. Действует отрезвляюще, я тут же прихожу в себя.
Матвей убил человека!
Паника охватывает тело, становится больно. Хочу навредить себе, чтобы заглушить это тупое чувство. Выключаю воду и ищу бритву: не нахожу. Коробочки нет. Точно, Матвей ведь её убрал, чтобы я не резала себя. Позаботился. А ещё убил человека.
Я вылетаю из душевой без одежды и иду на кухню. Открываю ящик со столовыми приборами и достаю один из ножей. Подношу к руке, но останавливаюсь.
Я не должна.
«Тебе больно», - знакомый шёпот раздаётся в голове.
Я не могу.
«Тебе хочется».
Это неправильно.
«Это необходимо».
И я не справляюсь. Прислоняю холодящий кожу металл к руке и несмело делаю первый надрез. Сначала не чувствую ничего, а, как капля появляется на руке, чувствую боль, а за ней облегчение. Мысли понемногу отходят. Я делаю ещё один порез, уже более глубокий.
- Мфх, - вырывается изо рта. Чёрт, это слишком! Нож летит на пол. Я отскакиваю в сторону, не позволив ему вонзиться в ногу. Где у него аптечка?
Чёрт, сорвалась!
«Тебе стало легче.»
Я дура!
«Ты умница».
Я возвращаюсь в душевую. Открываю шкафчик и достаю оттуда бинты и перекись. Откручиваю крышку одними пальцами правой руки и лью содержимое, зажимая пузырёк.
- Божеее! - рычу сквозь зубы. Порезы начинают шипеть. Я промакиваю их ватой и накладываю бинты. Сделать это удаётся не сразу: одной рукой делать не очень удобно. Пропитав часть повязки своей кровью, всё же завязываю её и выдыхаю.
На какое-то время мысли перестают меня мучать. Голову занимает боль в руке, а затем и головная. Я, ничего не евши несколько часов, с утра потеряла кровь. Нужно срочно съесть что-то сладкое! К счастью, Матвей постоянно меня балует, скупая в магазине всё, что, ему кажется, мне может понравиться.
Я достаю из холодильника чёрный шоколад и съедаю за раз половину, даже не запив водой.
Только после, поставив чайник, иду в спальню, чтобы одеться. Одной рукой еле напяливаю на себя бесшовное бельё и поверх огромное серое худи, джинсовые чёрные шорты на кожаном ремешке и белые длинные носки. После обуваю купленные Матвеем тапочки в день, когда он впервые узнал о том, что у меня нет денег даже на одежду, и всё же возвращаюсь мыслями к нему: как человек, сделавший для меня столько хорошего, так нежно со мной обращавшийся, мог убить, человека? Лишить его жизни! Ну как?..
***
Сидя в ментовке, думаю лишь об одном единственном беспокоящем меня человеке.
Мия всё видела. Она видела, как я избивал того парня и как он намертво пал на землю. Она не должна была садиться в его тачку и уезжать! Разве я не предупреждал её? Нет, безусловно я виноват. Лёха прав, я поехал головой. Помешался на защите Мии и прямо на её глазах совершил убийство. Я ебанутый, одержимый и должен сесть в тюрьму. Но не могу. Не могу её оставить.
Как она там? Что, если режется? Чёрт, она же может навредить себе! Понимая это, вскакиваю с места и направляюсь на выход, пока меня не тормозят.
- Далеко собрался? - спрашивает подошедший Лёха.
- Она там одна.
- Она не ребёнок, посидит пару часов без тебя.
- Она страдает селфхармом!
- Что это за хуйня?
- Она режет себя.
- Ну дура, значит. А ты сядь. - он, толкает меня в грудь.
- Лёха...
- Ты не в том состоянии, чтобы драться с ментом, садись уже.
И мне приходится сесть. Он передаёт мне ключи от, квартиры, и только сейчас до меня доходят сказанные им слова.
- Подожди, ты... Пару часов сказал? Я правильно понял? Меня выпускают?
- Рот закрой и слушай. Я сильно тебе люблю, видать, раз ввязался снова в твои проблемы, но получилось договориться. Я объяснил, что парень насильно затащил её в машину, а ты поехал спасать. Пару раз втащил ему, защищая девчонку, а дальше он уже сам упал и ударился головой так, что разбил её к чёртовой матери.
- Всё почти так и было.
- Я знаю, они - нет.
- Кто они?
- Следователи и его родственники. Будут утверждать, что он лапочка паинька, но само уже участие в нелегальных гонках сыграет против него.
- А что насчёт камер? По ним же всё ясно будет.
- Они звук не пишут. Придумаешь правдоподобную историю, красивую сказку о принце-спасителе, повёрнутом на малолетке студентке, заплетёшь про любовь, её вот этот вот селфхарм, насилие в детстве, попросишь её всё это подтвердить, и суд сжалится.
- Какой ещё суд?
- Обычный такой суд. - сперва спокойно говорит он, а потом раздражается. - А ты что, думал, дело по убийству проведут бабушки с семечками на лавочке? Заслужил ли этот мальчик жестокой расправы или нет? А на какие оценки он учился? На двойки наверное! Заслужил, негодяй эдакий!
- Хватит.
- А что «хватит»? Ты над моей психикой издеваешься, так дай и мне поглумиться.
- Мия не пойдёт на суд.
- Пойдёт ещё как.
- Нет.
- Тогда тюрьму выбирай, тебе с телевизором камеру?
- Ей нельзя переживать и лгать суду она не должна.
- Матвей, ты понимаешь, о чём идёт речь?
- Понимаю, но её там не будет.
- Пускай на суд не идёт, но показания она должна дать.
- Блять. - я кладу голову на руки. - Когда я могу ехать домой?
- Задержишься здесь точно до вечера.
- Позвонить хотя бы могу?
- Можешь, но под моим чётким надзором. Мало ли, тебе крышу снесёт снова, и побежишь кого-нибудь грохать.
Не обращая внимания больше на его сарказм, набираю Мию. После длительных четырёх гудков она поднимает трубку.
- Матвей? - слышу нерешительное в голосе.
- Мия, привет. Как ты?
- Н-нормально.
- Ты не резалась?
Она сперва молчит, а потом отвечает:
- Нет.
- Покушала?
- Да.
- Как себя чувствуешь?
Она молчит. Понимаю, не знает, как говорить со мной. Может даже боится.
- Я буду вечером.
- Матвей, я не хочу с тобой жить. - вдруг говорит она. - Я... Я... Я боюсь...
- Меня?
- Да. - отвечает резко и тут же замалкивает.
- Понял, я найду себе другое жильё. Мия, я...
- Ничего не говори, не надо. - просит она.
- Мы должны поговорить.
- Знаю.
- Может, я вечером заеду?
Она молчит.
- Мия, не молчи. - говорю приказным тоном, но одёргиваю себя. - Пожалуйста, скажи что-нибудь.
- Приезжай.
- Я ещё наберу тебя.
- Не надо. Пока, Матвей. - она бросает трубку.
Я, смотрю на экран телефона, с которого на меня смотрит улыбающаяся светловолосая девушка. Я сфотографировал её в момент, когда она съела приготовленный мною десерт, и расплылась в довольной улыбке, наслаждаясь вкусом. Тогда она повернулась ко мне и сразу возмутилась, что я сфотографировал её в таком неловкий момент и попросила удалить фото. Я не сделал этого, потому что считаю, что оно гораздо лучше тех, что она делает для социальный сетей: с кучей фильтров, слегка искажающих её черты.
Экран гаснет, и я поднимаю взгляд на друга.
- Пошли, допрашивать тебя будут.
***
Вечером я хожу по комнате, меряя комнату шагами. Никак не могу угомониться и жду не дождусь приезда Матвея. Он сказал, что будет вечером, а время уже девятый час. Когда он приедет? Долго мне ещё ждать? А что я ему скажу? А что нужно? Готова ли я его увидеть? Не знаю!
В очередной раз подхожу к зеркалу и поправляю отросшую чёлку. Волосы уже стали длиннее плеч, может подрезать? Или отращивать? А чёлку делать? Может, покраситься? Я никогда этого в жизни не делала. Нет, мне мой цвет нравится. Интересно, а мне пошёл бы чёрный?
Слышу звонок в дверь и подпрыгиваю на месте. Он пришёл.
Я на цыпочках крадусь к двери и на всякий случай смотрю в глазок: это точно он. Несмело, открываю дверь и пропускаю его внутрь.
Огромная фигура Матвея появляется в коридоре. Захлопнув дверь, облокачиваюсь на неё. Он смотрит на меня сверху вниз, не говоря ни слова.
- Пройдём на кухню? - предлагаю, и он кивает. Разувается, снимает бомбер и проходит в комнату. Я ставлю чайник и запрыгиваю на кухонный островок, как часто люблю делать.
- Мия, прости меня.
- Ты извиняешься второй раз. - вдруг замечаю. - А мне говорил, что делать это нужно всего один.
- Ты заслуживаешь миллион «прости».
- Жаль, что они ничего не исправят. - говорю и тут же замалкиваю.
Возникает напряжённая пауза.
- Ты не должна была этого делать.
- Попрекать меня будешь? Скажи, а как часто твоя жена бывала на гонках? И не отнекивайся, я знаю, что она была там.
Он наконец поднимает глаза, смотрит несколько секунд непроницаемым взглядом и только через время отвечает:
- Раза три, не больше.
- Развлекал её?
- Я должен был показываться с ней на людях. Этого требовал её отец.
- Ясно.
- А как долго ты собиралась скрывать от меня общения со своим другом?
- Я не то, чтобы скрывала...
- Ты не сказала о нём ни слова.
- Потому что знала, какой будет реакция!
- Это естественно.
- Убивать людей тоже естественно?! - срываюсь и замолкаю. Не получается у нас нормального диалога.
- Я перешёл черту.
- Много раз. Начнём с того, что ты читаешь мои переписки?
- Я уже сказал...
- Матвей, хватит. Это не забота! Это ред флаг!
- Я лишь защищаю тебя.
- От чего?
- От придурков вроде твоего Тимочки. Он для тебя опасен!
- Чем?! - от слова совсем не понимаю.
- У него ветер в башке.
- Раньше был, теперь он исправился.
- Люди не меняются.
- Значит, и ты не изменишься? - на этой фразе диалог окончательно заходит в тупик. Мы оба возмущены до предела и тянем канаты на себя.
Тишину разрезает свист чайника, и я соскакиваю на пол одновременно с тем, как Матвей поднимается, и получается так, что я врезаюсь в него и чуть не лечу на пол. Матвей удерживает меня за плечи, поднимает и убирает руки.
Я опускаю голову и отхожу от него, выключая чайник. Завариваю ему горячий кофе без сахара, какой он обычно пьёт, прохожу мимо него и ставлю на стол, игнорируя само его существование. Он так и стоит в том месте, на котором остался.
Я обратно запрыгиваю на островок, пока он внимательно наблюдает за моими движениями. Ловлю его взгляд.
«Обними меня, скажи, что всё будет хорошо, и я прощу тебе что угодно», - шепчет ему мой повёрнутый разум.
«Только попроси, я возьму твою руку и никогда больше не отпущу», - говорит его, и мы просто оба пялимся лург на друга.
Он не выдерживает и возвращается за стол. Я опускаю голову вниз. Пропасть между нами увеличивается.
Он молча пьёт кофе, пока я пытаюсь понять, что делать дальше.
Вот сейчас кружка опустеет, он встанет из-за стола и уйдёт, оставив меня одну, потому что я сама попросилась жить отдельно. И что дальше? Как долго мы будем игнорировать друг друга? Мы продолжим встречаться? Или это конец? Что будет? Не знаю. Мне нужно ещё раз всё тщательно обдумать. Нужны ли мне вообще эти отношения? Всё началось слишком быстро. И что, теперь также быстро закончится?
Кружка пустеет.
Я спрыгиваю с островка и подхожу к нему, собираясь забрать посуду и намыть, но его рука не позволяет мне даже притронуться к ней.
Матвей аккуратно берёт моё запястье и смотрит в глаза. Этого жеста достаточно, чтобы я кинулась к нему как ненормальная.
Я аккуратно вытаскиваю руку из его хватки и обнимаю его за шею. Он понимает, что мне неудобно и усаживает меня на себя так, что его ноги оказываются между моих. Я двигаюсь ближе и упираюсь тазом к его тазу. Чувствую внизу напряжение и сдавленно выдыхаю в его шею. На его коже показываются мурашки.
- Мой ангел, я так виноват. - он ещё ближе прижимает меня к себе и кладёт одну руку мне на голову, поглаживая слегка завившиеся волосы.
- Мы оба натворили делов.
- Я мужчина, и должен был быть сдержаннее. Я - твоя опора и защита, а повёл себя как мальчишка. Ещё и тебя возрастом попрекал. Мне нет прощения, знаю.
Я молча слушаю его признания, сжимая правую руку на его шее, а другой еле обхватываю. Порез всё ещё саднит. Хорошо, что я додумалась надеть кофту с длинными рукавами.
Я сжимаю ноги и выдыхаю со стоном, чувствуя, как снизу всё напрягается.
Матвей сглатывает. Я отстраняю голову и смотрю ему в глаза.
- Ты не должен запрещать мне общаться с Тимой.
Его руки находят мои ягодицы и сжимают их с силой.
- Ай, - я кладу голову на его плечо, вскрикнув.
- Повтори.
- Ты не будешь запрещать мне общаться с... - я не договариваю, его жёсткая ладонь проходится по ягодице с характерным шлепком. Я вскрикиваю, сжимая руку на его шее крепче.
- Что ещё? - спрашивает, издеваясь и поглаживая горящее место.
- Ты не будешь читать мои переписки. - ещё шлепок.
- Дальше. - издевательский и хриплый голос звучит над ухом.
- У меня будет личное пространство. Ауч! - учащённое дыхание опвливает его шею.
Задница горит под его руками, то ли ненавидя его, то ли выпрашивая большего.
Я слышу, как громко стучит его сердце и чувствую, как мощно пульсирует член. Неспециально ёрзаю на его ногах, и он крепче сжимает ягодицы.
- Матвей, я ведь серьёзно говорю.
- Я тебя услышал, но позволь выдвинуть и тебе условия?
- Мне тебя тоже с каждой просьбой по заднице хлопать? - впервые за всё время его пребывания здесь улыбаюсь. Да что со мной? Ещё полчаса назад готова была бросить всё и больше никогда его не видеть, а сейчас, сидя на нём, позволяю шлёпать меня, шучу и улыбаюсь, будто ничего вчера не было. Его друг был прав: мы оба ненормальные. Может, такие отношения нам и нужны? Кто сказал, что они должны быть правильными? И что на самом деле правильно?
Он усмехается с моего заявления.
- Нет, это вовсе необязательно. - он перемещает руки на мою талию и чуть отодвигает меня. Теперь я смотрю ему в глаза.
Он серьёзно на меня глядит и неожиданно целует в губы. Мягко, но требовательно. Я отвечаю. Несмело, аккуратно, но со страстью.
Он отстраняется первым.
- Ты всегда будешь на связи. - я киваю, и он замолкает.
- Что ещё? - спрашиваю.
- Это всё.
- Всё? А как насчёт запрета общаться там с другими парнями или... - не договариваю, он снова прижимает меня за ягодицы к себе, сжимая сильнее, чем до этого, и рычит:
- Это даже не обсуждается.
- Матвей, Матвей, стой. - я толкаюсь ручками в его грудь. - Отпусти же, хватит. - раскрасневшись, часто дышу и просто молю так не прижимать. Выдыхаю, простонав, и опускаю голову, схватив его за грудки.
- Что такое, ангел? - он рассматривает моё лицо, ослабив хватку до минимума. - Я сделал тебе больно?
- Я, кажется... Кочнила. - признаюсь и поднимаю на него глаза.
Он облизывает губы, опуская глаза. Не даю ему возможности посмотреть на мои ноги и поднимаю его за подбородок, качая головой.
- Ты... Подожди, хочешь сказать, я тебя до оргазма довёл?
- Д-да. - отвечаю несмело, и отвожу глаза.
Он теперь нежно прижимается ко мне сам, целуя в шею.
- Мия, мой ангел. - он прокладывает дорожку поцелуев по периметру разреза кофточки и вбирает в себя кожу, посасывая её. Я кладу руку на его голову, податливо прогибаясь навстречу языку.
Он отраняется, любуясь своей работой.
- У тебя очень тонкая кожа.
Я касаюсь места, на котором только что были его губы и чувствую, как жилка в этом месте начинает пульсировать. Кожа буквально горит.
Матвей перехватывает меня, поднимается и несёт в спальню.
Укладывает на кровать, кладёт руку под худи на живот и слегка поглаживает.
Я расслабляюсь под его прикосновением и смотрю на него снизу вверх. Такой красивый и милый.
- Мия, ты могла бы дать показания по произошедшему на гонках полиции?
- Показания?
- Да, но немного исказить смысл.
- Мне нужно солгать? - тут же догадываюсь.
Он смотрит на меня пристально, признаться в этом ему даётся с трудом. Не заставляю его отвечать, и говорю:
- Я скажу то, что нужно.
Его взгляд меняется.
- Тебе необязательно это делать.
- Это ведь для того, чтобы ты не сел, да?
Он молчит.
- Матвей ответь, я должна знать правду.
- Да, Мия, это нужно, для того, чтобы меня не посадили.
- Я скажу.
- Я не тебя не заставляю.
- Я сама этого хочу. Это мой выбор, моё решение.
- Завтра нужно поехать в участок.
- Ладно, заедешь за мной?
- Заеду.
- Я с понедельника пойду в универ, но мне нужна справка или что-то вроде того, меня давно там не было.
- Будет.
- Спасибо.
- Я тогда поеду. - он убирает руку с моего живота.
- Тебя проводить?
- Не нужно, лежи, отдыхай.
- Матвей.
- М?
- Я дорожу тобой. Ты мне правда важен.
Он наклоняется и целует меня в лоб.
- Я люблю тебя, Мия. - говорит он, и я не нахожу, что ответить. Матвей слабо улыбается и поднимается.
Не замечаю, как он уходит и как хлопает входная дверь.
В голове проносится одна единственная мысль: Матвей только что признался мне в любви!