Выпавшие

К креслу, в которое, кряхтя, из последних сил опираясь на дрожащие руки, сел дряхлый старик, подошла молодая женщина. Она принесла плед и поднос из потемневшего не за одно столетие серебра. Брякнула о блюдце кружка, а на чайнике сместилась крышка, выпустив в комнату аромат чая с мятой, когда поднос опустился на маленький столик.

Морщинистое лицо в возрастных пятнах повернулось к тёмному окну. По стеклу стучали и стекали ручьями капли холодного осеннего дождя.

- На целый день зарядил, - откашлявшись, проворчал старик.

- Дедуль, подними руки.

Он послушался внучку, продолжив разглядывать капли и рябое своё отражение.

За спиной потрескивал камин, а языки пламени отбрасывали дрожащие тени на полки с книгами и стены. В глубине особняка порой были слышны прочие обитатели дома и большие напольные часы с маятником.

Женщина укрыла ноги старика пледом, и тонкие, изящные пальцы подоткнули его, чтобы тот лучше сохранил тепло.

- Что зеркало, что окно, отражение одно, - хрипло хохотнул старик. – Маш, я ужасно выгляжу?

- Деда, это погода тебя разбила. Вот увидишь, завтра выглянет солнышко, и ты с Олежкой погоняешь мяч. Поверь.

- Большой он стал, сын-то твой. – Старик посмотрел на внучку, пододвинувшую к креслу столик с подносом.

- Да. – Она взяла в свои руки ладонь дедушки. – Уже пытается говорить.

- Надеюсь, первым словом будет «дед», - сказал он с паузами между слов и вновь хохотнул. После чего закашлялся. – И простое, и мне приятно.

Мария с теплотой посмотрела на старика.

- Не нравится мне твой кашель. Вот, положи на язык.

Женщина сняла с хрустальной вазочки засверкавшую в свете камина крышку, подчерпнула чайной ложкой мёд и протянула деду.

- Может к огню поближе? – спросила Мария.

Старик отрицательно мотнул головой.

- Бу-е арко...

- Что?

- Будет жарко, - повторил седовласый мужчина, проглотив мёд. – Мне и так хорошо.

- Что-нибудь ещё желаешь? Лучше сейчас сделаю, чем потом отвлекаться.

- Не-не... – Не поднимая руку высоко, старик повёл ладонью в воздухе, словно что-то отодвинул в сторону. – Всё замечательно.

Мария налила в кружку горячий чай, поставив её поближе к дедушке, и прошла за письменный стол, который освещался торшером с абажуром в шотландскую клетку. Из кармана домашнего платья она достала крохотный кубик. Обожающий предметы с историей старик назвал бы его спичечным коробком, хотя это словосочетание для Марии было пустым звуком. Она в жизни не видела спичек. Серая коробочка тоже давно потеряла товарный вид, но современные устройства её дедушка не признавал.

- Уж прости, - женщина мельком глянула на старика в кресле. Тот чуть приподнял ладонь над подлокотником, мол, говоря «Бог с тобой».

Кубик занял своё место в центре стола. На стороне, обращенной к женщине, вспыхнула красная лампочка и перед Марией возникла клавиатура, а в воздухе вспыхнул очерченный алым контур экрана.

- На чём мы остановились? – спросила женщина.

Она помнила, что вчера записала под диктовку, но надо было расшевелить память старика.

- Ой! – вздохнул он и промолчал, глядя на полки с книгами. – Хм... вот зачем ты так меня мучаешь? А ещё любящей внучкой называешься.

Мария широко улыбнулась

- Дедуль, вчера ты рассказывал про Поиск и то последнее шоу, после которого больше нигде не участвовал. Там что-то произошло такое...

- Да-да-да, - проскрипел, сдерживая кашель, Роман Янович. – Произошло...

Он отхлебнул из кружки горячего чая и в очередной раз положил на язык мёд. Сильно сдавший в последние годы астрофизик долго посасывал ложку, глядя в окно. Внучка его не торопила. Понимала, что старику надо собраться с мыслями. Направление задала, а теперь ждать.

- Поисовло... - пробубнил Роман себе под нос, не вынимая ложки.

- Мы впервые могли узнать что-то про чужую цивилизацию, - с горечью в голосе произнёс он, когда мёд, оставив приторный след на нёбе, растворился полностью. Лишь привкус ромашки задержался во рту надолго. – Перед нами стояла представительница другого мира. Похожая на нас и в то же время чужая. Она была юна. Как ты. Она обладала знаниями о том, кто они... эти моралы. Да, Маша, мы их назвали в честь моральности. Она наверняка знала, почему моралы готовы были с нами общаться. А люди в студии... как они могли? Очернили всё то хорошее, что есть в человеке. Кто это потом захочет разглядеть в нас?

Из уголка левого глаза старика скатилась одинокая слеза. Роман закрыл лицо руками. Дрогнули плечи.

- Её убили? – тихо спросила Мария.

Ответа не последовало. Вместо него из-под ладоней прозвучал встречный вопрос.

- Я говорил, что их было двое?

- Да. Ты вчера упоминал про два снимка.

- Мужчина и женщина, - тихо произнёс Роман Янович. - Адам и Ева. Инь и Янь...

- Деда, скажи, Елену тогда убили?

- Нет. Ты что?! – Роман посмотрел на внучку, будто она озвучила чушь вселенского масштаба. – Елена же био-машина. Чуждый для нас механизм, у которого шестерёнки не соскочат с осей от встряски. Ей ничего не стало. Наоборот. Поднявшись на ноги, она сломала двоим обидчикам руки.

- Боже!

- Лена всего лишь защищала себя. Не более. Она не собиралась никого убивать.

- Откуда ты знаешь это, что так утверждаешь?

- Я был там.

- Хорошо. После этого Елена ещё что-нибудь сказала? – Пальцы Марии бегали по клавиатуре, вспыхивающей белыми буквами.

- Нет. Лишь повторяла одну фразу. «Вы не готовы», говорила она. Не готовы... К чему? – астрофизик задумался. – Я много лет бьюсь над ответом.

Он поднял почти бесцветные глаза на внучку.

- Если моралы достигли наивысшего духовного развития, познали многие секреты мироздания, тогда они должны быть безразличны к судьбам звёзд и галактик. Что уж говорить о слабых маленьких людях, чья нога не ступала дальше Марса, - Роман указательным пальцем ткнул в потолок. – Их, моралов, интересовали бы материи иного порядка, а они ответили взаимностью на наше «приветствие».

- А затем, когда, казалось бы, мы могли перейти на новый уровень общения, нам говорят, что люди не готовы. Да, человек не способен с помощью луча собрать роботов на чужой планете из подручных материалов. Эта технология преобразования энергии в живых существ на грани магии. Но моралов интересовали мы, а не наша наука и инженерия. Почему? – Старик закашлялся, закрыв кулаком рот, и после долго приходил в себя. – Подожди. Дай, дух переведу.

- Я вызову врача. – Мария поднялась из-за стола. - Илья Викторович сказал, что можем звонить в любое время.

- Не надо, - просипел Роман. – Это всё погода. Сейчас мёда пососу, и продолжим.

Серебряная ложка нырнула в хрустальную вазочку и потянула за собой янтарную массу. В тонкие нити превратились вязкие капли, что не спешили падать обратно. Старик подался вперёд и заглотил мёд, запачкав подбородок.

- Что я говорил? – спросил он, спустя минут пять. - Ну да, точно. Почему... почему их интересовали люди? Увидели в нас равных себе? Представляю, какого же было их разочарование, когда незаметное в масштабах изменение цветового спектра проявило низменные качества человека. Вместо того, чтобы сплотиться и решить проблему, мы собирались пожертвовать правами одной части населения, ради безопасности другой. Человечество оказалось слишком примитивным. Нам пока нечего предложить моралам. Возможно, поэтому мы не готовы. Ведь простого общения не достаточно. Да и сильные мира сего захотели бы получить выгоду от этих контактов: новые виды вооружений, технологии создания роботов из энергии, способных стать идеальными солдатами. Кто знает, может, ещё и бессмертие. Всё ради собственных властных амбиций. То, что у нас единое планетарное правительство, пока не отменяло борьбы за высшие посты. И моралы разглядели это. Если они входят в некий закрытый клуб высокоразвитых цивилизаций, то нам туда дорога заказана.

Роман Янович развёл руками. Из правой на белёсый палас выпала ложка, блеснув в свете камина. Мария покачала головой: дедушка стал совсем слаб.

- Но это мои размышления. Было время подумать. – Он проследил за внучкой, поднявшей ложку и положившей её обратно на поднос после того, как вытерла салфеткой. – Прости.

- А каким ценностям следуют сами моралы? – продолжил астрофизик. - Какие мотивы движут ими? Не думаю, что они будут вмешиваться в наше развитие. Процесс может оказаться болезненным для общества...

Старик вновь повернул голову к окну.

- В тот день, когда я забирал твоих бабушку и новорождённую маму, тоже шёл дождь. Проливной. Как сейчас помню, Лизонька стоит в дверях больницы. Её рыжие кудри мокрыми патлами легли на щёки и плечи. Прилипли к шее. А глаза горят так ярко! Ярче этого камина. Стоит в своём цветастом платьице, с которого ручьями течёт вода, и улыбается. В руках же держит термо-одельяце с Сарой, накрыв её лёгким пиджаком, чтобы не намокла и не простыла, - Роман кашлянул. – И я обомлел. Нет, чтобы подойти, взять дочь и поскорее усадить жену в машину, стою и тоже глупо улыбаюсь... потому что виноват. Опоздал. А Лиза меня не винит. Она счастлива. Уже всё простила... В тот день мы получили первое сообщение от моралов.

Роман Янович замолчал. Мария притихла вместе с ним. Шумел лишь дождь.

- Помню, ты рассказывал, - женщина осторожно нарушила опустившееся на кабинет умиротворение. - Так что на счёт болезненных процессов?

- Процессы... процессы... процессы, - старик повертел слово на языке, словно пытался распробовать его вкус. – С вмешательством извне в одних сферах деятельности человека возникнет рост, другие останутся на своих местах, а в третьих начнётся стагнация. Со стопроцентной вероятностью это скажется на людях. Появятся противники перемен. И те, кто не сможет подстроиться под изменения. Неравенство же приведёт к очередным конфликтам. Такой путь, как мне кажется, не вписывается в философию моралов. Будет её нарушением.

- Дедуль, а если менять людей постепенно? Намёками. Возможно, Елена была таковым, когда приняла участие в передаче.

- Кто знает. Пройдут годы, но даже твои внуки ничего не заметят. Изменения могут быть настолько незначительными. Достижения же люди запишут на собственный счёт, не осознавая, что давно ползут указанным моралами курсом.

- Я тут подумала. Не является ли такая «перестройка» человечества злом тоже? Злом, о котором не догадываются они. Просто не видят его в силу особенностей мышления. Меняя людей, моралы сделают нас подобными себе в плане морали, философии, образа жизни. Посветят в свой «дзен». Но в природе нет места однообразию. Именно различия делают мир интереснее и богаче.

- Ай да внучка! – улыбнулся узкими, сухими губами астрофизик. – Сразу видно, моя девочка! Об этом я тоже размышлял, потому до сих пор не нашёл ответа.

- А после шоу моралы не выходили на связь?

Взгляд старика опять потух.

- Понимаешь, Маша, сломанные руки остановили прочих зрителей. Остудили пыл толпы. А Елена, повторяя своё «не готовы», отошла вглубь студии, в сторону от лампы Вуда, горевшей над креслами гостей. Кх-кх... – Роман прочистил горло, чтобы сбить першение. - К нам подоспела... кх... охрана, на ходу вызвав скорую помощь. Вместе с медиками в павильон вошли люди в чёрном. Кх! Военная форма без опознавательных знаков. Только что балаклавы не натянули на лица. Чтобы выглядеть более-менее дружелюбно, надели солнечные очки. В руках фонарики по модели Мосейчука. Они сразу прошли к Елене. Я спросил их, мол, что за организация, и мне ответили с оскалом, который, наверное, считали располагающей улыбкой, что пришли, дабы обеспечить безопасность гостьи. Больше её никто не видел.

- Передала ли Елена своё послание и собранные материалы, я не знаю. Прошло пятнадцать лет, а моралы молчат. Тишина в эфире. Мы обидели их детище. Не прошли испытание. Да простят меня верующие за такое сравнение... а в моём возрасте уже стоит подумать о душе...

- Деда, не начинай, - Мария подняла глаза, на время перестав печатать.

- И всё же. Кх! Около двадцати двух веков назад мы также не приняли Иисуса. Распяли его... Елена права. Человек боится того, что не понимает. Того, что не может контролировать. Ему проще это уничтожить, как паука ползущего по стене. Кстати, маленький паук также пугает многих из нас. Хех, - ухмыльнулся старик. – А представь, что эта цивилизация построена разумными арахнидами. – Мария скривилась. – М-да, не светит мне Рай за мысли мои... По образу, как говорится, и подобию. Интересно, как отреагируют на подобных посланцев ведущие конфессии?

- Сложно представить, но отвращение вызовут, это точно. – Женщину передёрнуло. – Как думаешь, Елена в руках правительства? В тайной, подземной лаборатории?

Роман Янович погрузился в раздумье, отхлебнув остывшего чая.

- Не знаю, - он покачал головой. – Надеюсь, нет. Верю, что превратилась в энергию, которая её же и создала, и умчалась домой с рассказом о нас. Она говорила, что не позволит себя изучать. Я верю...

- Да, так было бы здорово, - Мария поставила локти на стол и положила голову на скрещенные ладони. – Мне не довелось знать её, но весьма сложно отождествлять Елену с бездушной машиной. Она не заслужила участи быть препарированной, как какая-нибудь лягушка. Деда...

- Что?

- Я буду верить вместе с тобой.

- Машенька... Моя замечательная Машенька. Защитница слабых и угнетённых.

- Ты сегодня напомнил, что роботов было двое. Что с тем мужчиной? Может ещё не пришло время умирать надежде. Ты разыскивал его?

- А как же! Разослали копии снимка, что отправляли моралам, на все материки, во все города. Его след потеряли в Аргентине, в Буэнос-Айресе. И больше ничего о нём не слышали. Никакой информации. Абсолютный ноль. Может, вознёсся... Хех, Буэнос-Айрес. Всю жизнь мечтал прогуляться по его улочкам, но не довелось. А фантом с другой планеты – легко. Ирония...

- Мы ещё услышим о моралах?

- Внучка, это зависит от вас и ваших потомков.

Мария подумала о сыне, играющем с бабушкой Сарой в гостиной. У маленького Олега вся жизнь впереди, столько чудных открытий. Главное, научить его правильно смотреть на мир.

- А «выпавшие»? – вспомнив о дедушкиных мемуарах, спросила она. - Помню, в школе проходили данное явление. Но что с ними стало?

- Пока сохранялась невидимость, из тюрем начали пропадать люди. Буквально на следующий же день после эфира. Когда восстановился естественный ход вещей, и солнце вновь засветило «правильно», по всей Земле не досчитались десятков тысяч заключённых. Тут к гадалке не ходи, постаралось правительство. Не на прямую. Но какие-то заинтересованные лица... или силы в его кулуарах. А дальше опыты, тесты, проверка, не являются ли «выпавшие» материальными фантомами. Ведь преступников жалеть никто не будет. Не переживут, выкинут тела в большую яму и зароют с помощью бульдозеров.

- Возможно, данные силы зацепили сказанные на шоу слова о том, что невидимки лишь копии людей, а оригиналы куда-то делись. Только зачем моралам похищать воров, насильников и убийц, заменяя их роботами, если они как раз и являются одной из причин, почему человечество не готово.

- Заключённые перестали пропадать, как только начала возвращаться видимость. Постепенно, день за днём. К концу третьего месяца после эфира всё вернулось на круги своя. И мир успокоился... и покаялся. Не буду проводить аналогий, но скажу, Елена словно искупила наши грехи. Надолго ли?

Мария посмотрела на дедушку.

- Мы постараемся не испортить достигнутое вами. И детям сделаем наставление, чтобы не повторяли ошибок прошлого.

- Ваши старания вполне способны подпортить люди, задумавшие преступить закон.

- Дедуль, если избавимся от старых предрассудков, то и преступлений станет на порядок меньше. Кстати, ты после передачи ещё общался с Леонидом?

- Нет. Слышал лишь, что его отстранили от службы за защиту Елены на том шоу. А через три месяца Леонида восстановили с публичными извинениями, потому что кризис с «выпавшими» удачно разрешился, и две трети населения Земли просили прощения у тех, кого угнетали.

Роман опять закашлялся.

- Я всё же пододвину тебя поближе к камину и кину туда дров, - с волнением в голосе сказала Мария. - А после позвоню Илье Викторовичу. Пусть придёт и послушает твои лёгкие.

В гостиной напольные часы пробили восемь раз. Вслед за ударами послышался голос Сары:

- Маша, подойди сюда. Здесь записка для деда.

- Сейчас. Дедуль, подожди. Кто-то передал тебе послание, – изумилась Мария.

Она вышла в коридор и направилась к парадной двери.

- Заметила возле коврика, - сказала Сара, подошедшей дочери. – На бумаге.

Она пальцами потёрла чуть желтоватый листок.

- Деда рассказывал, что в наше время послания на бумаге сложнее отследить: где были написаны, кем и когда были отправлены.

- Папа совсем параноиком стал. И эта любовь к древним вещам...

Сара протянула записку.

- Закончите, приходите пить чай.

На свёрнутом вчетверо листе было написано латинскими буквами «Manuel Carlos de Alvear», а ниже «Фельдману Роману Яновичу. Ул. Жасминовая 26».

- Странно, - пробормотала Мария.

Она развернула листок. Внутри было начертано по-русски от руки:

«Уважаемый Роман Янович. Встреча состоится. Будьте готовы к дальней поездке».

- Что?! – удивилась сообщению женщина.

Она поспешила обратно в кабинет, чтобы расспросить дедушку и замерла в двух шагах от раскрытой двери, из которой вырвался яркий свет, ослепив её. Зазвенели стёкла. Сверху посыпалась строительная крошка и пыль, копившаяся десятилетиями в щелях. Кое-как, на ощупь, Мария пробралась в кабинет. Когда же зрение восстановилось, в кресле она не увидела дедушку. Лишь плед лежал так, словно ещё прикрывал его ноги.

- Счастливого пути, дедуль! – прошептала Мария, осев на пол.

Конец.

Кирилл Акакьев

12 апреля 2011г – 14 июля 2016г