ГЛАВА 14
В комнате розы пахли еще страннее: не свежестью, не пыльцой и даже не тем душным ароматом, что обычно давит в горле от цветочного букета. Они пахли… болью. Или воспоминанием о боли. То ли кровью, запёкшейся в прошлом, то ли чьими-то слезами. Билли смотрела на них, как на что-то чужое — созданное не для красоты, а для наказания. Три обломанных бутона, ещё живые. Она принесла их из сада, как доказательство — себе, другим, неважно — что она ещё может что-то делать для себя. Не думать о вечном спасении и побеге, холоде и страхе, а о себе.
Босые ноги дрожали от холода, но сил на одеяло не хватило. Её трясло, дыхание ловило пустоту. Розы — всё ближе, их запах залазил под кожу, обволакивал изнутри, пока не стало неясно, где боль, а где благоухание. Она закрыла глаза — провалилась в некрепкий сон, что граничил с реальностью и небытием.
༒
— Ты ведь знала, что я вернусь.
Голос Райто. Его тембр — знакомый до мурашек, бархатный, вкрадчивый, но с оттенком лжи. Он стоит у окна. На фоне луны, как вырезанный из теней. На нём нет улыбки, нет игривости, а глаза пустые. Что-то в нем чужое...
— Я ждала, — прошептала Билли, и не узнала свой голос... сухой и ломкий.
Он молча подошёл, протянул руку и провёл пальцами по её шее, там, где ещё остались следы от укусов других.
— Ты не та, что была, — тихо, почти нежно. — Ты сломалась. Ты позволила им себя трогать. Меня это разочаровывает.
— Что? Не твоя ли это вина? — еле слышно прошептала. — Разве не ты оставил меня одну..?
Он молчал, и эта тишина оставляла рваные раны в груди. Слезы проступили и, не удержавшись на ресницах, скатились по покрасневшим щекам.
...
Билли вскрикнула, села резко, как будто из воды вынырнула. Сердце колотилось, как зверь в клетке. На губах солоноватый привкус страха, лоб в холодном поту, а простыня сползла на пол. Это был просто плохой сон...
— Солнце, кошмар? — вновь послышался тихий и до боли родной голос, уже без капли лукавости или фальши.
Она резко обернулась на источник звука, держа в сердце каплю надежды увидеть его. Стало очень тепло, словно укрыли тяжёлым и теплым одеялом от чувства, что наполняло внутри, когда Билли увидела в ночной полутьме того, о ком бредила во снах и мыслях последний месяц.
— Т-ты... ты вернулся. Райто...
Кровать слегка прогнулась, когда он присел на край. Билли подползла на четвереньках, села на колени и крепко обняла его. Она зарыдала ему в грудь, не сдерживая всхлипов и криков. Райто приобнял за талию, аккуратно кончиками пальцев прикоснулся к ее затылку, зарываясь в черную копну волос.
— Я... я так устала, — и в ответ он только судорожно выдохнул и стиснул зубы, словно одни только её слезы уже были для него наказанием. — Почему ты позволил этому случиться?! Райто, пожалуйста... убей меня, прекрати мои мучения, я так больше не могу!
— Хочешь умереть? Лишиться единственного и бесценного, что у тебя есть? — голос из заботливого сменился на более грубый, словно ругал ее.
— Я не хочу больше жить. Прошу, избавь меня от этой ноши. Мое тело каждую секунду страдает от невероятной боли, а сердце рвет на части от своей же слабости и чувств к тебе, что меня пленят... Почему ты исчез? Почему ты меня оставил?! — не унималась Билл в желании получить ответы.
Мимолётная неловкая пауза между ними заставила обоих ещё больше вжаться телами друг к другу. Райто молчал, и было видно, что он не хочет отвечать. Она подняла голову, посмотрела в его глаза пронзительно, вымаливая ответы.
— Что ж, — выдохнул он, — Я объясню. Ты — не вампир, для которого смерть — нечто непостижимое, а порой желаннное. Убить любимого — самое искреннее признание в чувствах. Ты — человек. У людей самым ценным является жизнь, которую так легко упустить. Для вампиров же — смерть недосягаема, — от его серьезного взгляда у неё пробежалась по спине мурашки. — И именно поэтому я никому не позволю отнять твою жизнь даже ценой моей. Какая бы трудная у тебя судьба не была, как бы ты не хотела прекратить этот кошмар... жизнь — это самый ценный дар, что у тебя есть, милая. Прости меня.
Билли закусила нижнюю губу, что бы сдержать вновь подступающие слезы.
— Почему же тебя так волнует человеческая жизнь? Разве я не имею права самостоятельно распоряжаться своей душой и телом?! — уже почти перешла на крик девушка в попытках выплеснуть свой гнев.
— Делай выводы. Ты не глупая, что бы понять мною сказанное.
В одно мгновение Райто растворился в воздухе. От исчезновения опоры девушка пошатнулась и упала на постель. Её охватил ужас от осознания, что он снова оставил её. Билли закричала, громко заплакала, ей не хватало воздуха, ноги сводило в судорогах от боли.
— Жизнь... равносильна смерти? — Билли зажмурила глаза, крепко обнимая свои плечи. — Неужели...
Она широко распахнула глаза — это вновь был сон. Его не было, он не приходил. Билли лежала в подушках у изголовья, всё тот же холод и тягучая пустота в груди. Розы всё ещё стояли на прикроватной тумбочке, но теперь их аромат был удушающим. Душа ныла. В горле стоял комок, который ни выкашлять, ни проглотить.
Но... не это было страшно. Страшно от ощущения, что она не одна. Билли замерла и нахмурилась. Медленно повернула голову. И уже не понимала... ей все ещё это снится или уже нет?
— Привет, доска.
Аято.
Он стоял близко к кровати и сверлил пьяным от злобы взглядом. Ни тени веселья, только раздражение, только голод.
— Думаешь, всё забылось? Думаешь, меня можно было вот так отшвырнуть и сбежать?
— Уходи, — голос тихий, Билли не закричала, и не потому что не хотела. Просто устала. И при этом абсолютно понимала, что никакие уговоры не дадут ему отступить.
Негромкое «уходи» выступало лишь утешением, верой в то, что она ещё не сдалась.
Глаза Аято светились бешенством, похотью и тем, что никто никогда не должен видеть.
— Райто тебя не спас. Шу не спас. Субару? Он сам от себя бежит. А я… я — справедливость. Ты всё это заслужила.
Не стала спрашивать чем именно заслужила такую участь... Не было сил и даже желания. Он навалился. Схватил за вырез платья, потянул вниз, оголяя хрупкие плечи. Дышал ей в шею. Билли не кричала, не сопротивлялась, но плакала, и глаза были пустыми. Она не позволит ему увидеть что-то большее, чем бесконтрольные слёзы. И так хотя бы себе докажет, что не подчиниться им.
— Я сделаю это. Сейчас. Здесь. И никто…
— Прекрати немедленно, — раздался чей-то холодный голос.
Отсек всё, остановил воздух и погасил жар.
Рейджи стоял в дверях. В его руках — перчатки, которые он медленно надевал. Глаза — безжалостные, строгие, а голос — как нож по стеклу.
— Ты не просто позоришь себя, Аято. Ты позоришь всех нас. Своим животным поведением ты ставишь под сомнение всю нашу семью. Ты — позор рода Сакамаки.
Аято отпрянул. Взгляд — бешеный, почти испуганный. Рейджи сделал шаг вперёд. Каждый шаг — как удар молотом.
— Ты тронул ту, кого приказано было не трогать. Ты нарушил не просто запрет. Ты нарушил этику. Честь. Слово, данное мной. Ты в курсе, что это значит?
Он подошёл к Билли. Не касаясь, укрыл её сползшим пледом, как бы между делом, не глядя. Но с заботой, такой сдержанной, что стало больно.
— Вон отсюда, Аято. Пока я не лишил тебя права на кровь вовсе. Или ты хочешь почувствовать, что такое настоящий страх?
Аято молчал. Потом зарычал, как зверь, и исчез. Просто растворился во тьме, оставив за собой лишь зловоние своей дикости.
Билли больше не плакала, а только медленно укуталась в плед, как ребёнок. Рейджи посмотрел на неё и, впервые за всё это время, произнёс мягко:
— Прости.
в разделе с биографией залила файлы с Билли. теперь она не просто воображение — у нее есть внешность.
также прдисывайтесь на тгк в шапке профиля!^^