ломай.
И это но заключалось в том, что Роме позвонили и срочно вызвали на работу. Поэтому натянув шорты и белую футболку, он выскочил из дома. Но в спешке у Пятифана выпал зип пакетик, чего он не заметил. А Петров нашел этот клад и начал с удивлением рассматривать, чтобы понять что это. И он понял, что это был спайс. Антон понял, что надо ждать свою любовь и расспрашивать об этом. Куда его так срочно вызвали, раз он в отпуске, что это за зипка и таблетки. Тошик пошел курить и размышлять, но домой он решил не заходить и ждать Рому прям на пороге. На удивление, Пятифан быстро вернулся и Антон взял его за шкирку, затянув в дом. У обоих страх, у Ромы от того, что Петров мог узнать, а у Петрова от того, что его догадки могут быть правдой.
Антон уже разулся и прошел чуть дальше, он ждал Пятифана. Но тот не шел к нему, не разувался, он мялся и боялся.
— Сука, Пятифанов, долго будешь там стоять?
— Я... ладно, сейчас
Уже разувшись, Антон начал выбивать из него ответа.
— Что тогда были за таблетки? Что это? Это спайс! Я знаю, что это спайс! Ты мне врал? Хочешь все разрушить и сломать? Давай, ломай всё, что было между нами. Выбирай, либо я, либо свои наркотики! Ты прекрасно знаешь, как я к этому отношусь, а ты... - у Петрова текли слёзы, он был на эмоциях, поэтому ничего не мог с собой
поделать
Пятифан перебил Антона — Тош, блять, любимый, это всего лишь работа, поверь мне, пожалуйста. Я не употребляю
— Дык! Ты можешь разрушить свою жизнь и пойти по ступам своего отца! Тебе это надо? А мне? ? Мне это надо?
— Нет, но блин... - Рома замялся, но все же продолжил — я аккуратен, поверь. Таблетки были для заказчика, а спайс я забыл отдать другим барыгам, поэтому он у меня. Пожалуйста, не злись и поверь мне
Антон ушел. Он не знает, что делать, как реагировать и прочее. Петров в отчаянии. А Рома рванул за ним, чтоб объясниться и уже догнав своего любимого, он начал:
— Блять, ну Антон, милый, прошу, поверь! Я не хочу чтобы ты считал меня наркоманом и уходил от меня. Я очень дорожу тобой. Без тебя не представляю жизни. Прости меня, прости! Хочешь, я уйду оттуда? Могу пристроиться куда угодно и пахать сколько угодно, только ради тебя!
— Хорошо, Пятифанов, я тебе верю. И я не хочу, чтобы ты оттуда уходил, я тебя заставлю, чтобы ты ушел.
Пятифан обнял Антона и, наверно, раз сто извинился перед ним и пообещал, что уже завтра уйдет с той работы, а Тошик лишь поцеловал его и простил. Хоть и в напряжении, но ребята пошли дальше доводить этот день и пытаться забыть то, что произошло совсем недавно. День уже подошел к концу и мальчишки вымотались, слишком уж эмоционален был этот день. Они решили пойти спать. Оба легли в прохладную и уютную кровать, укрывшись ватным одеялом, влюбленные обнялись и уходили в сон. У Петрова был кошмар, где Рома обкалывает себе руку, оставляя в ней шприцы. Пятифан лишь хохотал как безумный и продолжал это делать, вкалывая уже в разные части тела, дошло уже и до глаза. Антон понял, что был прикован цепями, и потом уже до него дошло, что все это было в сыром и тёмном подвале, где тускло светила одна лампочка. Пошарив взглядом по полу, он увидел траву, пустые бутылки водки, шприцы и порошок. Быстро метнув взгляд на Рому, он увидел, что тот уже встал и подходит с чем то острым к своему возлюбленному. Петров не понял, что у него в руках. Толи стекло, то его любимый нож-бабочка. Но с диким гоготом Пятифан перерезал ему горло. И лишь напоследок своим хриплым голосом он произнёс омерзительную фразу: «Я родился на районе, а на притоне умру. Притон - это место, где ум процветает».
Страх. Паника. Петров вскочил как бешеный, начались галлюцинации. Все плывёт, везде ходят люди и он слышит разные голоса. Побив Рому, чтобы тот проснулся и принес ему таблеток. Но поняв, что могут быть не те таблетки, он решил пойти сам. Шаг за шагом, ноги ватные, Петров не идёт, а плетётся. Дойдя до кухни, где лежала аптечка, с трудом, но он нашел их. Заглотив и запив таблетки Антон сел. Его трясет и ему страшно. Время 3: 30, уже светает. Но кошмар мучает до сих пор. Может, к чему-то? А может из-за того, что произошло днём. Но Петров уже не хотел спать. Немудрено, он пошел рисовать. Уже сев на стул к холсту, взяв в руки кисть и палитру, он начал творить. Почему он рисует то, что видел во сне? Сам этого не поняв, он рисовал и рисовал, плакал и моментами перекуривал. Он боялся за судьбу Ромы, и видимо не зря.