27.
Биллу нравилось иногда так делать; ради развлечения он держал моего противника в секрете. Он сказал, что это означает, что я не могу искать этого человека и беспокоиться об этом. Но вместо этого я просто беспокоился о том, кем он был. Тем не менее, это была своего рода игра, в которую мы время от времени играли. Тот, который мне обычно нравился.
В этом случае мне бы очень хотелось, чтобы он мне, блять, сказал.
Я слышал истории о Феликсе Ханнуэй. Скажем так, он не был в порядке с проигрышными боями. Будем надеяться, что эти истории были слухами. Эти истории о нём могли в мгновение ока привести к его дисквалификации, увольнению.
Но прямо сейчас, когда он стоит передо мной. ожидая разрешения, я не мог не поверить этим слухам.
Потому что выражение его лица подсказало мне, что он не собирается так легко меня подводить.
Диктор дал слово, и бой начался.
Сразу же начался тяжёлый бой. Его кулак лежал на моей челюсти, мой кулак на его. Мой кулак у него в животе, его кулак у моего.
Так продолжалось, почти мелочно, пока я не оказался на земле, выплевывая кровь, наполнившую мой рот от удара, который он сделал всего несколько минут назад.
Раунд окончен, Билл был раздражён. Как обычно, он подбодрил меня, напоил водой, промокнул порезы и отправил обратно на ринг.
Второй раунд.
Моё лицо пульсировало, сердце колотилось, но это была всего лишь маленькая драка. И этот человек был чертовски придурком. Это означало, что не было ни одного грёбаного способа, которым я когда-либо позволил бы ему победить.
Подпитываемый яростью, я начал брать ход боя под свой контроль. Гарри Стайлс-Стиль, если можно.
Мои кулаки имели собственное мнение, пока Ханнуэй не оказался на земле. В конце концов, это было справедливо, после последнего раунда.
Было объявлено, что второй раунд окончен, и после быстрого взгляда на Захару, которая выглядела встревоженной на своём месте, меня напоили, промокнули и вымыли.
-Тогда гораздо лучше, Хаз. У тебя это есть. Хотя мне не нравится, как он на тебя смотрит. Будь осторожен. Будь моральным, будь победителем, — говорит мне Билл, тряся меня за плечи.
Я киваю головой, прежде чем меня выталкивают обратно на ринг для третьего раунда.
Вернувшись на ринг, Ханнуэй действительно выглядел убийственно. Он, конечно, был недоволен тем, что проиграл чемпионат в этом году, но ладно. Оставь это, ма. Будь милым. Будь моральным, Ханнауэй.
Он принял на себя первый удар. Я на мгновение отступил назад, и выражение его лица только усилилось. Но он мало что знал, это только мотивировало меня.
Сначала я боялся слухов. Истории. Выражение его лица. Но прямо здесь, в данный момент, это было моим топливом. И он собирался чертовски заплатить.
Мы продолжали сражаться; используя свои лучшие методы на этом человеке. И снова раунд завершился. Я выиграл этот раунд, как и предыдущий.
-Играем хорошо, играем честно, Хаз, — говорит мне Билл, промокая порез.
-Действительно в зоне, так держать.
Я вернулся на ринг. Лицо Ханнуэй говорило мне бежать, но моё говорило ему, что я только начинаю.
Мы были в четвёртом туре. Но этот раунд закончился быстрее всех.
-Что это, блять, было? - Билл сплёвывает. В этот момент у меня перехватило дыхание. Не из-за отсутствия сердечно-сосудистой системы, а из-за боли, пронзающей череп и шею.
-Повредил шею, — говорю я тихо.
-Не будь чёртовой киской, — шипит он, толкая меня обратно на ринг для следующего раунда.
Моя шея тряслась, когда я спотыкался в предыдущем раунде, но в значительной степени. Я знал, что завтра я не смогу её сдвинуть. Однако сейчас мне пришлось это сделать. Мне пришлось переместить её и продолжить бой. Я бы никогда не доставил Ханнауэю удовольствие от победы. И я определённо не мог запятнать свою репутацию.
Наши кулаки раскачивались взад и вперёд; синяки сразу же появляются на обоих наших телах
Я выиграл тот раунд. Но потом был ещё один раунд, затем ещё один и ещё несколько после этого.
Моё сердце сильно билось в груди, и потребность в победе никогда раньше не ощущалась такой острой. Это не было мелочностью или тем, что я был неудачником, но мне нужно было показать миру, кто здесь чёртов босс.
-Неудивительно, что Гарри Стайлс, чемпион мира, побеждает в общем зачёте! — приветствует диктор, вызывая в толпе громкое эхо праздничных звуков.
Я не позволил своему волнению и счастью проявиться. Внутри я танцевал, пел, подбадривал толпу. Но внешне я был беспечным и всё равно был готов надрать задницы, если понадобится.
-Пизда, — выплёвывает Ханнуэй, сбегая с ринга к своему маленькому тренеру. Я издеваюсь.
Пресса набросилась и на меня, и на Ханнуэйя. Однако наши вопросы будут совершенно разными: для Ханнуэйя это обычный вопрос: «Каково это проиграть?», а для меня: «Каково это – выиграть?» Снова победить Ханнуэйя?
После короткого общения с прессой и получения множества комплиментов от Билла я попросил кого-нибудь пойти и забрать Захару, единственного человека, которого я хотел видеть или быть с кем прямо сейчас.
Через несколько минут рядом с охранником появилась Захара с широкой улыбкой на красивом лице. Я сразу почувствовал напряжение в плечах и шее, которое ослабло в тот момент, когда я увидел её.
-Детка, — вздыхаю я, подходя к ней и заключая в объятия её маленькое тело.
-Ты так хорошо справился! — говорит она, её голос приглушён от её лица, приглушённого моим туловищем.
-Честно говоря, я думала, что он собирается убить тебя. Я ненавижу его, — говорит она, отводя лицо от моего живота и глядя на меня.
-Не глупи, детка. Я не мог этого допустить, не так ли? - Я говорю, хотя я обосрался.
-Итак, Гарри! Это твоя девушка? — спрашивает меня репортёр новостей.
Захара полностью отстраняется от моего тела, стоит рядом со мной и выглядит нервной. Я взял её руку в свою.
-Да. - Я киваю, и это действие заставляет мою шею снова болеть.
-Потрясающе! Как её зовут? - она спрашивает.
-Она стоит вот здесь, — я хмурюсь.
-Спросите её, - говорю я.
Захара сжимает мою руку, как будто говоря мне остановиться, как будто говоря мне не устраивать сцену из-за чего-то столь несущественного.
-Как вас зовут? — спрашивает репортёр новостей.
-Я Захара. - Захара отвечает.
-Как вас зовут?
-Потрясающе! Я Ребекка, — говорит она, её голос такой заранее написанный и фальшивый.
-Как долго вы двое вместе?
-Какое-то время. — говорю я, сохраняя неопределённость.
-Откуда ты, Захара? Чем занимаешься? Дети у тебя есть? Бывший супруг? - говорит Ребекка.
Я почувствовал, как моё лицо приняло резкое выражение.
-Она не обязана отвечать на ваши вопросы, - говорю я.
-На самом деле Захара не собирается отвечать на ваши вопросы.
-Всё в порядке, — снова шепчет мне Захара, снова сжимая мне руку.
-Давай, парень. Пойдём домой! - Билл перебивает меня, кладя руку мне на плечо и постукивая.
Я немного вздрогнул, моё тело уже начало схватывать.
-Большое спасибо за ваше время! - говорит репортёр.
Мы втроём пошли прочь: рука Захары в моей, рука Билла на моём плече.
-Наслаждалась боем? — спрашивает Билл Захару, слегка наклоняясь вперед, чтобы заглянуть за моё тело и посмотреть на Захару.
-Страшно, но хорошо! - она смеётся.
-Да, они могут быть страшными, - пожимает плечами Билл.
-Однако это часть веселья, - он говорит.
-Я пойду за своими вещами, а потом мы пойдём, да? - Я говорю Захаре.
-Хорошо, звучит хорошо, - она кивает.
-Подожди меня с Захарой снаружи, — говорю я Биллу, слегка улыбаясь.
-Хорошо. Но не задерживайся. Жена сойдёт с ума, если я приду домой слишком поздно, — фыркает Билл.
-Да, да. Я знаю, — усмехаюсь я.
-Увидимся через секунду, — ласково говорит Захара.
Я оторвался от них двоих и направился в раздевалку, где были все мои вещи. Моя шея пульсировала, и голова тоже начала раскалываться. Однако после боя в этом не было ничего необычного, даже если это было неудачно.
Собрав свои вещи и быстро переодевшись в серые спортивные штаны и белую футболку, я вышел в коридор, чтобы наконец пойти домой.
Но как только я вышел из комнаты, всё пошло так быстро, и прежде чем я успел это осознать, моё тело оказалось на полу, и мир потемнел.
-
Я проснулся от яркого света. Яркий свет, от которого вам становится холодно, как свет, отражённый от льда или снега, или свет, который падал на вас у стоматолога. Это был не тёплый свет. Это не напоминало мне ни пляжи, ни тёплые зимние сады весенним днём, ни Захару, лежащую рядом со мной с утра, и солнце ласкало её тело.
-Он проснулся, — слышу я голос.
Мои глаза открылись ещё больше, и мой разум начал собирать воедино некоторые вещи.
Я был в больнице.
-О, слава Богу, — слышу я другой, знакомый голос.
-Захара? - Я бормочу невнятно, мой голос едва слышен: едва выше кваканья. Но мне хотелось кричать. Мне хотелось кричать, корчиться и выпрыгивать из кровати, в которую меня положили. Но я не мог. Я сейчас едва мог говорить, не говоря уже о том, чтобы двигаться.
-Привет, Гарри, — говорит Захара, появляясь в поле зрения.
Моё тело немного расслабилось, и глаза приспособились не только к ней, но и к окружающей нас комнате.
-Сэр, вы знаете, когда у вас день рождения? - а, я полагаю, меня спрашивает медсестра. Она появилась в поле зрения. Её волосы были зачёсаны назад, и она выглядела усталой.
-Мой день рождения? - Я киваю.
-А что? Почему я здесь?
-Ответьте на вопрос, пожалуйста, сэр, - медсестра говорит.
Я сглатываю: моё горло почти хрустнуло от того, каким сухим оно было. Больничный воздух всегда был сухим. Я ненавидел это.
-Февраль 94-го. А что? - Я настаиваю.
-Удивительно. Вы можете сказать мне, где вы родились, Гарри? - спрашивает меня медсестра.
Она казалась менее напряжённой теперь, когда я ответил на её первый вопрос.
-Чешир. - Я говорю.
Теперь я почувствовал себя достаточно проснувшимся, чтобы попытаться сесть. Я положил руки вдоль тела и, хотя мне казалось, что он весит миллион фунтов, мне удалось приподняться ещё немного. Я заметил в палате ещё одну медсестру.
-Хорошо, Гарри. Вы знаете, почему вы здесь? - спрашивает меня медсестра.
-Нет, — фыркаю я.
-Это то, о чём я пытался вас спросить!
-Гарри, шш, — успокаивает Захара, беря мою руку в свою и поглаживая большим пальцем мою руку. Выглядело так, будто она плакала, и это меня задело.
-Прежде чем вы потеряли сознание, вы вообще что-нибудь помните? - спрашивает медсестра.
-Я-я не знаю, — бормочу я, хмурясь, пытаясь собрать воедино часть головоломки.
Я внезапно вспомнил боксёрский ринг, коридор с Захарой и Биллом, а затем раздевалку.
-Последнее, что я помню, это выход из раздевалки. Я не знаю, что произошло. - Я говорю, нахмуренное выражение всё ещё глубоко отражалось на моём лице.
-Хорошо, сэр, - медсестра кивает
-С ним всё будет в порядке? — спрашивает Захара.
-Конечно! - тихо говорит медсестра.
-У него сотрясение мозга, лёгкая травма шеи, среди множества порезов и синяков, но с ним всё в порядке, - она сообщает ей, сообщая и мне.
-Почему у меня сотрясение мозга? - Я спрашиваю.
Голова всё ещё болела. Сейчас это не обязательно было ужасно, но я чувствовал, что они, вероятно, дали мне что-то, чтобы облегчить это. Я не был уверен. Я ничего не знал об этом.
-Потому что вы ударились головой или вас ударили по голове во время матча, - говорит мне медсестра.
-Нет, меня не ударили по голове. - Я говорю.
-Удар в челюсть, может быть. Но нельзя ударить кого-то по голове. Если бы он это сделал, его бы дисквалифицировали, — говорю я и медсестре, и Захаре.
-Может быть, вы ударились головой, выходя из раздевалки? Может быть, там был шест или что-то в этом роде? - спрашивает медсестра.
Я усмехаюсь, не веря своим глазам.
-Чёртов «шест»? Вы шутите? Думаю, я, 26-летний мужчина, понял бы, если бы перед моей гримёркой стоял шест! Я не глупый и не слепой, — говорю я, начиная злиться всё больше и больше.
-Гарри, всё в порядке, — тихо говорит Захара.
-Мы просто пытаемся кое-что выяснить.
-Ну, я тоже! Я только что проснулся на грёбаной больничной койке, понятия не имея, как я сюда попал! И почему! — говорю я, слегка повышая голос.
Я вздрогнул, от внезапного взрыва моя голова заболела ещё сильнее.
Но затем, когда в комнате воцарилась тишина, меня осенило. Пока медсестра смотрела на меня сочувственно, а Захара смотрела на меня с беспокойством, меня это поразило. Или, лучше сказать, он меня ударил.
-Чёртов Ханнуэй. - Я плюю.
-Я убью этого ублюдка.
—————————————————————————
Тот чел никогда не умел честно играть и проигрывать 🤡