сплетница

Виктория не в курсе, как должно быть на приёмах у психолога, но эта женщина располагала к себе с первых же секунд разговора. Она не тратила много времени, чтобы перейти к делу сразу, когда этого захочет Ёсимура. Девушка первое время долго молчала — не знала, как начать разговор. Ей понадобилось несколько сеансов, чтобы полностью рассказать, что и как это произошло. 

  Всё это время она мало что говорила. Она лишь слушала, потому что, во-первых, в этом состоит её работа, и, во-вторых, она не сможет помочь, если не будет знать полностью всю картину. Когда она закончила рассказывать историю на пятом сеансе, психологиня наконец-то смогла по-нормальному с ней поговорить: 

  — Как много времени тебе понадобилось, чтобы подпустить к себе своего парня? 

  Мира — так звали женщину. Фамилии своей она не сказала, чтобы Виктория могла называть её по имени и их доверительные отношения выстроились чуть быстрее. Она помогала Виктории с её рассказом, задавала наводящие вопросы и видела, как больно девушке об этом вспоминать — не то, что рассказывать. 

  Молодая женщина успела заметить, с каким спокойствием Ёсимура рассказывает о своём молодом человеке. Даже учитывая тот факт, что он не был первым, с кем она заговорила, Ойкава, похоже, стал её первым шагом к восстановлению, ведь, по её рассказам именно он убедил старшеклассницу прийти на её первый сеанс. 

  — Месяц, кажется, если считать те две недели, когда он не приходил. 

  Каждый раз, когда в разговоре упоминается Тоору, Мира замечает, как Виктория расслабляется. Она уже видела фотографии парня и слышала их историю. Даже о недавней фальшивости их отношений она знает, ведь она сама попросила девушку говорить с ней открыто. Хотелось знать всю историю своего пациента, чтобы понимать, с чем работать. 

  — У тебя есть ещё близкие друзья-парни? — подобные вопросы уже задавались, но Мира любит повторяться, чтобы посмотреть, насколько будет отличаться ответ Виктории каждый раз. 

  — Да, есть ещё двое. — однако этот ответ всегда был одним и тем же. 

  — Когда планируешь выйти с ними на связь? 

  Этот вопрос прозвучал из уст специалистки впервые, поэтому неудивительно, что девушка немного замешкалась, прежде чем дать на него ответ. 

  — Я не знаю пока. Хочется немного прийти в себя. — её голос звучит немного неуверенно, будто она не уверена в собственных словах, — Я как будто выпала из мира на то время и даже не знаю, как они отреагируют, если узнают. Не знаю, стоит ли им вообще рассказывать. 

  С одной стороны, Викторию, её мысли и желания можно понять. Она пережила огромный стресс, и первое, чего ей и правда хочется, это попытаться вернуться в обычную жизнь, прежде чем возвращаться в свой привычный круг общения и доверять кому-то свой секрет. 

  С другой же стороны, работа Миры состоит в том, чтобы помочь ей вернуться в привычный ритм жизни. Если никто ей не скажет, что ей следует сделать, чтобы процесс был чуть быстрее, то она просто обязана это сделать: 

  — Ты им доверяешь? 

  — Да, думаю да. 

  — Думаешь, они достойны знать, что случилось с их близкой подругой? — вопрос заставляет Викторию задуматься. Мира видит, как её брови вмиг соединяются у переносицы и понимает, что над этим она ещё даже не думала. 

  — Не знаю... 

  — Подумай об этом, пожалуйста. Тебе стоит попробовать хотя бы выйти с ними на связь. Если они и вправду достойны твоего доверия, то они явно за тебя волнуются.

***

Её дни незаметно перешли из мутной и печальной рутины в обычные дни, будто она на каникулах. Она, разумеется, пытается — ключевое слово — что-то делать, но все знают, что если дать полную свободу, то только сумасшедшие будут добровольно учится. 

 Виктория большую часть времени просто пытается вернуться в норму. Просто общается с Тоору, семьёй, сегодня даже решила почитать рассылку со сплетнями. Оказывается, для Сакамото уже парня нашли. Интересно, что бы он по этому поводу сказал? Наверное, что они снова насмотрелись аниме про крепкую мужскую дружбу и просто хотят в жизнь это всё воплотить. В общем — чокнутые яойщицы. 

 А может это и правда. 

 Рыжик ведь сам говорил, что ему нравятся парни, так может все эти сплетни на самом деле и не сплетни вовсе. Хотелось у него спросить, но потом девушка вспоминает, что игнорировала его целый месяц по неизвестной ему причине. Она не сможет избежать разговора о том, что с ней случилось, но она не уверена, что готова говорить об этом с кем-то, кроме Миры. 

 В последнее время он пишет всё реже. Наверное, уже угасает его надежда на ответ, но Ёсимура его не винит. Никто бы в здравом уме не стал так долго ждать ответа и просто забил бы. Ойкава, разумеется, — исключение. Хотя, возможно, он и не был в здравом уме, пытаясь добиться того, чтобы Виктория снова с ним заговорила. 

 Он влюблён. 

 Каждый раз, когда кто-то звонит в дверь, она сначала немного пугается, но затем успокаивает себя мыслью, что в дверь к ним может звонить только один человек, до сих пор не имеющий ключа. Однако она всё равно немного нервничает, ведь дверь ей придётся открывать самостоятельно. 

 — Тоору, это ты? — спрашивает она немного неуверенно, когда подходит к двери, поскольку в глазок смотреть она почему-то побоялась. 

 — Да, птичка, я. — слышит его голос и с облегчением вздыхает. Казалось бы, стоило бы посмотреть, правда ли это Ойкава, но она точно знает, что это он по нескольким причинам. Только он из всех заходящих в их дом может позвонить в дверь, потому что ключа у него нет. Он приходит как раз в это время, после уроков в школе. И, самое главное, только он зовёт Викторию птичкой. Она уже успела полюбить это прозвище. Однако на пороге Тоору стоял не один. 

 — Ичиро? Девушка рефлекторно начала отступать назад и остановилась, когда отошла от парней на добрые пять метров — длина почти всего коридора. Она смотрела то на Тоору, то на Ичиро. Уж кого-кого, а его она не ожидала увидеть. 

 В глазах своего молодого человека она видела нотки вины, ведь он привёл баскетболиста к ней без её ведома. Глаза Ичиро были полны печали. Он хотел подойти к ней, поговорить, а Виктория была готова снова отступать назад, потому что, даже учитывая, что он её лучший друг, его резкое появление вызвало в ней чувство страха. 

 — Подожди. — благо Тоору успевает остановить Сакамото прежде, чем он успевает сделать шаг в сторону подруги. Ичиро просто остаётся на месте и продолжает смотреть на неё. 

 — Тоору, ты рассказал ему? — это могла быть единственная причина, по которой он привёл парня к ней в дом. К её ужасу, шатен кивает — вот откуда была вина в его глазах. 

 — Я чуть его не избил, поэтому тут я виноват. — но Сакамото решает принять вину на себя, чем немного удивляет Ёсимуру. Она помнит, что он всегда «ревновал» свою подругу к бывшему волейболисту, когда те начали свои фальшивые отношения, и девушка начала всё свободное время посвящать Тоору. Сейчас он, кажется, больше не испытывает подобного, — Могу подойти? 

 — Только не слишком близко, пожалуйста. 

 Когда Сакамото сделал первый шаг навстречу шатенке, он почувствовал, как на его плечо легла рука Ойкавы, который видимо хотел проконтролировать, что он не подойдёт слишком близко. Ичиро не интересно, как он это будет определять, но решил просто идти, пока ему это позволено. 

 Тоору просто смотрел в глаза возлюбленной и следил, когда страх снова появится в её глазах. Девушка долго ждала, пока её зрачок вдруг не начал уменьшаться, делая её лиловые радужки более видимыми. Тогда-то Тоору и остановил Сакамото. Тот просто стоял молча первые пару секунд, затем неожиданно для остальных опустился на колени и опустил голову на свои руки. 

 — Ичи? 

 — Вики, пожалуйста, прости меня. — голос парня звучал непривычно хрипло, кажется, он начал плакать, — Зря я отправил тебя домой одну по темноте. Я просто ужасный друг. Мне нет прощения. 

 Поле того, как Ойкава раскрыл ему причину, по которой Виктория не ходит в школу уже почти два месяца, Ичиро понял, что во всём произошедшем виноват он. И девушка правильно делала, что игнорировала его, он бы тоже себя игнорировал, будь он на её месте. 

 — Ты отпустил её совсем одну?! — Тоору, услышав, что он сказал, среагировал не сразу. 

 — Тоору... — Ёсимура поняла по его тону, что он зол, поэтому попыталась его остановить, но опоздала. Ойкава был быстрее, чем её слова. Она успела только произнести его имя, а он уже успел схватить Сакамото за воротник, прижать к стене и ударить кулаком по лицу. Парень даже не сопротивлялся, будто знал, что такое произойдёт. 

 Что он этого заслуживает. 

 — Заслуженно. — бормочет, потирая ладонью челюсть, по которой и был совершён удар. 

 — О чём ты думал? Как ты мог быть таким опрометчивым? 

 В глазах Тоору был чистый гнев по довольно объяснимым причинам. Теперь-то он тоже понимал, что, если бы Ичиро не отправил Викторию домой в одиночку поздно вечером, ничего этого не случилось бы. Однако, возможно, что он бы так и не помирился с девушкой, что сейчас с ужасом смотрит на парней. 

 — Не деритесь, пожалуйста... — её глаза наполнились слезами, а голос сломался от комка горечи, застрявшем в горле, — Это всё моя вина. Не ругайтесь из-за меня. 

 — Птичка... — Ойкава сразу среагировал и отпустил Сакамото из своей хватки. Он присел рядом с девушкой и взял её за обе руки, чтобы попытаться помочь успокоиться.

 Он пытался подобрать слова, но вид слёз на лице Ёсимуры заставлял теряться в мыслях. Он снова потерял контроль над собой и заставил её плакать. Теперь он обязан исправить эту ситуацию. 

 — Виктория, пожалуйста... — девушка чуть успокоилась, чтобы разбирать, что ей говорит парень, — Давай, что говорила Мира-сан? Что делать, когда снова вспоминаешь тот день? 

 — Думать о чём-то хорошем. — она шмыгает носом. — Думай. Думай о дождях, о животных, о своём брате. Думай о тёплом какао с зефиром и своём тёплом пледе. 

 Ойкава ни разу не назвал вещи, связанные с ним или Сакамото, и не без причины. Если Виктория начнёт думать о своём друге, то начнёт вспоминать все те вечеринки, где она использовала парней ради своей выгоды. Если начнёт думать о Тоору, то вспомнит, как лишила его девственности. Секс, прикосновения и другие похожие вещи — последнее, о чём ей сейчас нужно думать. 

 Ёсимура закрыла глаза, обняла свои плечи и поджала колени к груди, чтобы создать ощущение тепла и комфорта, как когда она укрывается своим тёплым пледом. Вспомнила вкус сладкого какао, который любила пить дождливыми вечерами. Вспомнила, как она становилась всё ближе и ближе к Иоши, как он начал доверять ей и поделился своим самым большим секретом. 

 Всё это заставило её улыбнуться. 

 — Всё, прошло. — говорит она на выдохе и открывает глаза, наблюдая, как Тоору тоже вздыхает. 

 — Прости, что повысил голос. — он убирает её чёлку и оставляет на лбу быстрый поцелуй, — Эмоции взяли верх. 

 — Не хочу нарушать вашу идиллию и всё такое, — Ичиро вдруг решает напомнить о своём присутствии, — но я что, зря принёс твои любимые вкусняхи? 

 — Всех видов что ли? — Именно, Вики. Самые большие коробки, которые смог найти, и все твои. 

 — Я и восьмой части съесть не смогу... 

 — Не страшно. — рыжик ставит пакет с угощениями и отправляется на кухню, чтобы заварить чай, — Я много ем, помнишь? 

 Пришёл сюда впервые в жизни, а уже чувствует себя, как дома. В этом весь Сакамото. 

 Виктория скучала по нему. 

 Хоть Ичиро и был нежданным гостем, это был второй шаг к возвращению к общению с людьми. Немного времени, и девушка смогла разговаривать с другом, как раньше. Слушала все его истории, что произошли за всё время её отсутствия, но парень очевидно опускал кое-какую явно интересную для неё тему. Это было видно по тому, как в его историях отсутствует имя какого-то видимо незнакомого ей человека. 

 — Ичи, я сегодня решила почитать сплетницу... — она решила самостоятельно к этому подвести, потому что сам Ичиро вряд ли поднимет эту тему, — у тебя там что, парень появился, пока меня нет? 

 Сакамото сразу, как услышал слово «сплетница» побелел от страха, потому что, видимо, сразу понял, к чему клонится разговор. Не то, что бы это был какой-то большой секрет от Виктории, но почему-то ему пока не хотелось об этом говорить. 

 — Не убивай, Вики! Прости меня грешного, но ты ж сама меня игнорировала! — он склонил голову и накрыл макушку руками, как если бы знал, что девушка собирается его ударить, но та лишь посмеялась. 

 Да, она не отвечала ему очень долго. Было бы странно, если бы он сразу с порога начал рассказывать ей абсолютно обо всём. Прежняя связь между ними чуть утратилась, но всё можно исправить. 

 Нужно время. 

 — Я познакомлю вас сразу, как ты вернёшься, обещаю. 

 Но парень, кажется, уже готов снова вернуть подругу в свою жизнь. Когда чашки были опустошены подростки просто продолжили сидеть и разговаривать. Разговаривали в основном Виктория и Ичиро, поскольку Ойкаве об их дружбе почти ничего неизвестно. Однако оставлять девушку наедине с другим парнем он не собирается — боится, что она может начать нервничать. 

 Рыжик не рассказывал ничего из того, что не было известно Тоору. Он ведь ходил в школу всё это время, но посчитал все эти сплетни и мелкие события нестоящими внимания Ёсимуры. Они сидели, казалось, недолго, но старшеклассница, взглянув на часы, вспомнила, что скоро должна была прийти Анна. 

 — Я знаешь, о чём подумала? 

 — М? 

 — Надо бы познакомить тебя с моей мамой. — она снова посмотрела на часы, чтобы убедиться, что ничего не перепутала, — Она вроде скоро должна подойти. 

 — Зачем? 

 — Ты должен ей понравиться, потому что, откровенно говоря, она с самого начала была против нашей с тобой дружбы. 

 — Ого, ещё есть родители, которые контролируют, с кем дружат их дети. Твоя семья просто антиквариат, Вики. 

 Он всё шутки шутит, а Виктории сейчас ой как боязно. 

 Она помнит, как мать реагировала на имя Сакамото каждый раз, когда оно слетало с уст девушки. Ей он просто не внушал доверия. Младшая Ёсимура перестала заикаться о нём в середине второго года обучения, когда, в очередной раз рассказывая о тусовке с другом, она увидела, что Анна была недовольна её рассказом. С тех пор она не говорит с кем гуляет или общается, пока её об этом не спросят. Не хотелось лишний раз тратить дыхание, чтобы поругаться с брюнеткой. 

 Пока она себя успокаивала, краем уха услышала, как щёлкает замок на входной двери. Если это Иоши — хорошо, Ясу — нормально, но, если это Анна — будет напряжно. 

 — Виктория, ты на кухне? 

 Мать пришла. 

 — Да. 

 Девушка тяжело вздохнула и мысленно приготовилась к худшему исходу. Ну что может произойти? Максимум она накричит и выгонит парня, в очередной раз запретив им дружить. Это каждый раз происходит, но не факт, что сейчас тоже так будет. Тем не менее, надеяться ни на что нельзя. 

 — Новый человек. — Анна сразу заметила лишнюю куртку на вешалке в прихожей, поэтому не удивилась, когда увидела на кухне вместо двух человек — троих. Больше её удивил тот факт, что она этого человека видит впервые в жизни. По крайней мере, вживую. 

 — Мам, это... — стоит только девушке начать, как друг вскакивает со своего места и протягивает женщине свою руку, называясь: 

 — Сакамото Ичиро. Приятно познакомиться. 

 — Анна. — женщина почти безразлично пожимает руку подростка, но остаётся предельно спокойна, — Честно сказать, я представляла тебя не таким, а более... в бунтарском стиле, если понимаешь, о чём я. 

 — Мам... — её мать всегда отличалась прямолинейностью, но иногда она выходит за рамки. Ичиро, однако, оценил юмор — если это вообще можно было назвать юмором — и тихо прыснул в кулак: 

 — Неплохо, Анна, но я физически не могу быть похож на бунтаря в той степени, какой мне хочется, в нашей-то школе. Тем более, мне по специальности не положено будет. 

 На губах брюнетки растягивается улыбка. Кажется, рыжик смог её впечатлить и задобрить. Всё это чары его щенячьего обаяния. 

 — Прошу прощения, я просто слушала, как Виктория ходит к тебе на вечеринки и, как любая мать сделала бы на моём месте, представляла худшее. 

 — Я просто хочу оторваться за время, пока я ещё подросток, чтобы хотя бы ко второму курсу точно стать серьёзным и полностью отдать себя карьере. 

 Кажется, всё и правда налаживается.

***

Тяжёлый день в школе каждого оставит без сил к вечеру. Сил нет вообще никаких, да и делать ничего не хочется. Единственное, чего хочется, это лечь на кровать и заснуть непробудным сном. Самое печальное — никто не отменял домашку, но, хоть её и было немного, не хотелось даже смотреть в сторону учебников. 

  Когда Виктория, переодевшись в домашнюю одежду, зашла на кухню, чтобы поесть после тяжёлого дня, то надеялась на одиночество и тишину. Зима всегда вытягивала из неё больше сил, чем любое другое время года, поэтому школа сейчас — просто ад на земле. 

  Кухня и правда была пустой, и она надеялась, что так и останется, но жизнь решила подпортить ей вечер, послав к ней мать. Анна зашла в помещение, не поднимая взгляда, опущенного на экран телефона, где она обсуждала очередную деловую встречу. Даже хорошо, наверное, что она снова слишком увлечена работой. 

  По плану, женщина должна была в очередной раз взять себе кофе и вернуться в свой кабинет, не начиная разговора. Так всегда происходило, даже когда Виктория хотела — пыталась — поговорить с матерью и каждый раз оказывалась «в игноре». 

  Сегодня, похоже, день, когда Земля остановилась. 

  — Как день прошёл? 

  Вопрос прозвучал в привычно безразличной интонации — значит это было чисто для разбавления тишины. 

  Впрочем, как обычно. 

  — В школе ничего нового. — девушка отвечает так же холодно, как звучала мать, потому что с самого начала было ясно, что ни она, ни Анна не заинтересованы в этом разговоре. Они никогда не заинтересованы в разговоре друг с другом. 

  — А как ты себя чувствуешь? 

  Подобные вопросы младшая Ёсимура слышит впервые. Она соединяет брови у переносицы и удивлённо смотрит на мать, когда поворачивается к ней. Анна смотрела на неё прямым взглядом, но он не был таким холодным, как она привыкла. 

  — Нормально... — отвечает она с недоверием, — Почему ты интересуешься? 

  — Надо ведь когда-то начинать... — женщина пускает тихий смешок, который быстро угасает. 

  Виктория всё так же непонимающе смотрела на брюнетку и настороженно наблюдала за выражением её лица. Оно было виноватым. С каких пор эта женщина вообще чувствует вину? 

  Она хотела попробовать спросить, что вообще происходит, но Анна указала рукой на стул, чтобы дочка присела. Не очень хотелось, по правде говоря, но девушка решила ей довериться, потому что любопытство брало верх. Она присела за стол почти одновременно с матерью и ждала, пока она начнёт разговор. 

  — Слушай, Виктория, я знаю, что я уже опоздала с заботливой мамочкой и по-крупному, но дай мне шанс исправиться. Я знаю, что я его не заслуживаю, но ты бы знала, как я была рада, когда ты сама мне рассказала о курении. Я... странно звучит, но... я почувствовала себя снова матерью. 

  Она говорила тихо и спокойно, что ей вообще не свойственно, и взгляд её был неуверенно опущен вниз. Девушка уже не была уверена, что перед ней мать, ведь обычно это она опускает виновато глаза при разговоре. В какой момент они поменялись ролями — загадка. Да и сам этот разговор, и поведение женщины последний месяц — где объяснения всему? 

  Тот вечер и правда стал толчком в их взаимоотношениях не только для Анны, но и для самой Виктории. Старшеклассница в тот вечер рискнула, можно сказать, собственной жизнью, ведь не знала, как бы отреагировала мать на подобное. Она вообще не знала, как она отреагирует на то или иное, что она скажет, ведь женщина всегда ходит с безразличным выражением лица и редко показывает эмоции, так что можно было лишь гадать, как она отреагирует на её признание. 

  Со временем шатенка начала замечать, что мать менее резко реагирует на всё происходящее и неё саму. Тоору говорил, что, возможно, она начала меняться в лучшую сторону, но её всё равно терзали сомнения. Эта женщина за всю её жизнь изменилась один раз, и было это резко — после развода с её отцом. С тех самых пор девушка уже боялась перемен в её поведении. Благо она так и осталась холодной и безразличной по отношению к дочери до сих пор. 

  — Что ты хочешь сказать? 

  Она уже не надеялась, что всё будет, как раньше, когда они жили в штатах, и Анне не было плевать на что-либо, кроме её оценок в школе и собственной работы. Думала, она после окончания школы съедет в своё собственное жильё, а мать даже не заметит этого. Она никогда её не замечает. Только когда видит, что её оценки ниже её требований. 

  Что-то изменилось. 

  — Я хочу сказать, — Анна переплетает пальцы рук, сложенных вместе на столе, и поднимает наконец глаза на дочку, — прости меня, пожалуйста, за всё, что я сделала и чего не делала для тебя. 

  Этот человек никогда в своей жизни ни перед кем не извинился, и, кажется, Виктория стала первым исключением. Когда она посмотрела в её гетерохромные глаза, то увидела что-то похожее на мольбу. Она будто так и говорила: «Скажи, что мне делать», потому что понятия не имела, что должна делать дальше. 

  Да и Виктория не особо в курсе. 

  — Мам, я не прошу многого: просто быть частью семьи, ради которой ты так стараешься, и моей мамой в конце концов. 

  Но решила попросить о самом малом, что мать может даль своему ребёнку. 

  — Я тебя не разочарую.

***

Звонить ему по вечерам, когда он не приходит уже стало частью повседневной рутины. 

 — Виктория! Как прошёл день? 

 Он всегда первым задаёт этот вопрос, хоть и знает, что рассказать девушке всё равно нечего. Это его надо спрашивать о событиях прошедшего дня. 

 — Да как обычно... — девушка вздохнула и, взглянув на часы, решила спросить, — Я тебя ни от чего не отвлекаю? 

 Она всегда это спрашивает, ведь звонит всегда без предупреждения. И, хоть время одно и то же, и Тоору всё равно к этому времени домашнюю работу уже заканчивает, ради приличия она обязывает себя спрашивать. 

 — О, нет, я всего лишь на гитаре играл. 

 — О, так ты нашёл её. 

 — Да, потребовалось немного времени, чтобы всё вспомнить, но я ещё не утратил все навыки. 

 — Рада, что ты нашёл, чем заняться. 

 — Я, кстати, подался в музыкальный клуб. 

 В клубы принимают так поздно? Уже ведь почти март. 

 — Я почему-то слабо представляю тебя поющего. — призналась Виктория, позволяя себе посмеяться с собственных мыслей о поющем парне. 

 — Поверь, ты упадёшь, когда услышишь мой голос. — но он, как всегда, полон решимости показать своё превосходство. 

 — Жду с нетерпением. — приятно осознавать, что он остался прежним, даже после потери любимого увлечения. 

 Она уже слышала, как он играет на гитаре. По правде говоря, либо Хаджиме значительно занизил его планку, потому что этот чёрт всегда слишком уж самоуверенный, либо он просто улучшил свои навыки за прошедшие года и, на самом деле, не прекращал играть. 

 И всё равно, что такое игра на гитаре по сравнению с волейболом? 

 — Тебе нравится? В смысле, всё это: петь, играть на гитаре. Это приносит тебе удовольствие? 

 Почему-то казалось, что это не сможет сравниться. 

 — Да, я чувствую себя максимально расслабленно, когда играю какую-то песню. Я будто... — Ойкава сделал небольшую паузу, после чего его голос стал на мгновение печальным, — играю в волейбол. 

 Он всё ещё хочет играть. Хоть он уже смирился, всё равно душа тянется на площадку покидать мяч для сокомандников. Ей не понять его в той мере, в которой он правда скучает по этому виду спорта. Она никогда не была чем-то так сильно увлечена, как парень был увлечён волейболом. 

 Она была увлечена лишь человеком. 

 — Виктория? 

 — Ой, прости, задумалась. — она возвращается в реальность, когда собеседник зовёт её по имени, — Я очень рада, что ты смог... найти новое увлечение. 

 Их разговоры часто длятся около часа, после чего Тоору желает девушке доброй ночи и начинает готовиться ко сну, поскольку заканчивают они достаточно поздно, а парню ещё в школу идти. После такого старшеклассница тоже идёт спать спустя некоторое время, но сегодня к ней пришёл неожиданный гость. 

 — Виктория, можно зайти? — она слышит голос отца и будто просыпается. — Да, заходи. 

 После того, как он узнал о произошедшем с дочерью, Эиджи стал заглядывать к ним в дом и помогать с расследованием дела. Виктория не лезет в это всё, ей не дают даже послушать обсуждения по этому поводу, чтобы она не волновалась. Однако, мужчина приходит не только по делу, но, и чтобы побыть отцом своей дочки. 

 Он редко заходит к ней в комнату, но бывает и такое. Ёсимура обычно сидит у себя на кровати, иногда позволяет подойти к себе поближе, чтобы не перекрикиваться с одного конца комнаты в другой. Она уже осознала, что он не хочет ничего плохого — только помочь. 

 — Как ты себя чувствуешь? Нужно что-нибудь? 

 — Нет, всё нормально. Чего ты так беспокоишься? — хотя иногда ей всё ещё непривычно от такого вида заботы с его стороны, да и вообще. 

 — Ты моя дочка, я всегда о тебе беспокоюсь. 

 Он говорил это так, будто это не она целых три года называла его засранцем и игнорировала все его звонки. Будто это не она рассказывала всем, какой он ужасный отец и как из-за него развалилась её семья. Будто это не она винила его в том, что Анна начала работать как не в себя после всего случившегося. 

 Она не понимала, чем заслужила его доброту. Было бы логичнее просто забыть о ней, как и все остальные. Она уже и забыла, когда в последний раз просто разговаривала с ним, как дочь с отцом. Забыла также, как любила его, когда была ребёнком, как любая маленькая девочка будет любить своего родителя. 

 Забыла, что он не просто очередной засранец в её жизни. 

 — Всё хорошо? — Эиджи вырывает дочку из раздумий, когда замечает, что она нахмурилась. Она и не заметила, как зависла. 

 — Да, у меня сейчас просто процесс борьбы моего постоянно плохого отношения к тебе и твоего хорошего отношения ко мне. — она немного встряхивает головой, будто это поможет лицу прийти в нормальное состояние. Что и помогает, так это хриплый смех отца и два шага к ней. 

 — Это нормально, Виктория. На это нужно немножко времени. — мужчина гладит её по голове, вздыхая, после чего разворачивается, — Оставлю тебя, нужно с твоей мамой поговорить. 

 — Пап. 

 Это заставило его замереть, когда он почти покинул комнату. Виктория уже так давно не называла его отцом, что он уже почти забыл, как звучит слово «папа». Он повернулся к девушке и увидел в её глазах маленькие слезинки. Но это не значило, что она в печали. Она просто рада, что в кои-то веке её семья наконец вместе, пусть и при таких ужасных обстоятельствах. 

 Он её отец. 

 — Спасибо, что помогаешь. — этих слов было мало, чтобы описать, как сильно она благодарна отцу за то, что он после долгого времени всё ещё хочет быть её отцом. Всё ещё готов принять её, как свою девочку и просто быть частью её немного странной семьи. 

 — А как иначе? — и он с улыбкой покидает её комнату. 

 Несколько недель назад ей казалось, что она никогда не сможет снова выйти из своей комнаты тем же человеком, каким она была раньше. Впрочем, она оказалась права — она изменилась, но это, кажется, только в лучшую сторону. После пропуска школы на почти два месяца она и забыла, что когда-то была королевой Сэйджо. Интересно, никто ещё не занял её место? 

 Появилось желание снова прийти и проведать своих «подданных». Посмотреть, как на её возвращение отреагируют девушки, особенно те, кому она успела отомстить. Помнится, та девчонка, что притворилась девушкой Ивайзуми грозилась, что заберёт у неё Ойкаву. Надо бы её разочаровать, поскольку мало того, что Ойкава выбрал Викторию, так ещё и огородился ото всех девушек. 

 Но для этого нужно будет вернуться в школу. 

 Встреча с Сакамото после долгого времени была неожиданно приятной неожиданностью, хоть и несколько напряжённой первые минут десять. Однако, она смогла вернуться на место его лучшей подруги довольно быстро. Сможет ли она так же быстро вернуться на свой трон в школе? 

 Стоит проверить. 

 — Мама. 

 — Да, родная? 

 Она готова. 

 — Я хочу вернуться в школу.