сплетница

Глаза быстро и внимательно пробегаются по едва понятному почерку, пока парень сидит в кресле и ждёт вердикта своей работы. Долго он пыхтел над поставленной задачей и был почти уверен, что ошибок должно быть если не ни одной, то очень мало. 

 — Здесь и здесь подумай ещё. — Виктория кладёт тетрадь обратно на стол и показывает места, где Тоору допустил ошибки. Он со вздохом хватается за карандаш и начинает думать. 

 Все каникулы девушка всячески помогала ему с английским. Приходила к нему довольно часто, чтобы он хотя бы как-то нынешнюю программу смог потянуть, а остальное, он сказал, сам кое-как поймёт. Девушка то знает, что ничего он не поймёт, поэтому старается за каникулы дать ему побольше теории и хоть какую-то практику. До практики, правда, пока не дошли. 

 Успеется ещё. 

 Парень около пяти минут сидит, не понимая, что сделал неправильно, как вдруг делает такое лицо, будто его осенило. Он вытер что-то ластиком и записал правильный, как ему казалось, вариант, после чего протянул тетрадь подруге на проверку. 

 — Вот так? Старшеклассница смотрит в места, где она видела ошибки и улыбается, потому что их там больше нет. 

 — Да, всё правильно. — она отдаёт парню тетрадь, и тот с облегчением вздыхает. 

 — Можем на сегодня закончить? — спрашивает, потягиваясь. Виктория смотрит на время и кивает. Они уже два часа занимаются. 

 — Да, думаю, с тебя хватит. Не хватало ещё, чтобы у тебя выгорание началось. — пока она это говорила, Ойкава уже завалился рядом с ней на кровать, сложив руки под свой затылок. 

 — Спасибо ещё раз. 

 — Да что там. Это меньшее, что я могу сделать. 

 — Нет, меньшее, что ты можешь для меня сделать, это позволить себя обнимать. — шатен поворачивается на бок и смотрит на немного уставшее лицо Ёсимуры, — Могу только представить, как тяжело со мной возиться. 

 — Не то, чтобы тяжело, в начале вообще плохо было. 

 — Ну, ты же мне помогла. 

 Когда они только начали заниматься английским в конце ушедшего года, навыки Тоору в английском оставляли желать лучшего. Бывает, конечно, хуже, но то, что он писал и как говорил, заставляло её хотеть оглохнуть и ослепнуть одновременно. Сейчас она хоть и устала, — что можно, в принципе, списать на её поздний приход, — но довольна тем, что смогла помочь. 

 — Давай пообнимаемся. — предлагает парень, когда Виктория в очередной раз зевает. 

 — Опять? 

 — Пожалуйста? — он снова делает эти щенячьи глазки, перед которыми невозможно устоять. 

 Девушка укладывается рядом с другом и просовывает свои руку под его боком, чтобы соединить со второй на его спине. Одновременно с этим чувствует мужские ладони на своей спине, прижимающие её ещё ближе. Она уже почти привыкла к тому, что они так часто обнимаются, но с каждым разом, кажется, Ойкава делает это всё чаще. Не сказать, что ей противны объятия, наоборот, ей начинает это нравится, но всё равно как-то непривычно. 

 Слабое освещение в комнате добавляло девушке сонливости. Единственное, что оставляло её в сознании, это собственная рука, которую парень своим телом постепенно отдавливает. Тем не менее, он сам сказал, что ему нравится, когда она тоже его обнимает, так что он согласен даже на то, что Виктория будет лежат на нём, но обнимать его она обязана. 

 Тактильный маньяк. 

 — Ты шампунь сменила? — шепчет парень, пробуждая старшеклассницу, которая была готова уснуть. 

 — Ага, решила что-то новое попробовать, а то клубника мне надоела. — странно, что он вообще заметил, но приятно, что всё-таки даже подобные мелочи не остаются им незамеченными, — Нравится? 

 — Да... — мужская рука пробегается по каштановым локонам, — И курить перестала, да ты умничка. 

 От неё уже так давно не пахнет дымом. 

 Ёсимура и правда перестала думать о сигаретах. Идея Тоору об избавлении от этой вредной привычки оказалась неплохой и даже удачной. Похоже та привычка всё же была самовнушением. Некоторые говорят, что у неё даже голос чуть изменился. Больше не приходится скрывать этот факт от домашних, что сильно облегчает жизнь. 

 Она оказалась только в выигрыше. 

 Ойкава вдыхает яблочный аромат и сжимает подругу в своих руках, ведь знает, что ей нравится, когда он так делает, хоть она в этом никогда и не признается. Когда он вот так сжимает её, когда засовывает руки под футболку и вызывает табун мурашек по всему телу.

 Она едва сдерживает себя, чтобы не начать стонать. 

 — Виктория. — слышит низкий бас парня над головой. 

 — М? — и понимает, что он, кажется, и сам возбудился. 

 — Можно тебя трахнуть? Прямо сейчас. 

 Но не до такой же степени. 

 Виктория чего угодно ожидала, но не такой прямолинейности, которая обычно свойственна именно ей. Она ожидала после его слов, что у него появится румянец на руках или эта его глупая улыбка, но нет. Парень был серьёзен, и было как-то непривычно видеть его таким. 

 Тем не менее, она решает отшутиться: 

 — Надо же, король, что вы себе позволяете? Говорить такие слова — удел крестьян и нищебродов. 

 — Давай без шуток. Ответь на мой вопрос. — он схватил её плечи и чуть отодвинул от себя, чтобы она могла посмотреть ему в глаза и увидеть, что он серьёзно. 

 Он заставил её призадуматься. С одной стороны, что тут думать? Если Тоору сам предлагает заняться сексом, то чего отказываться? С другой — откуда это желание? На вторую мысль она плюёт и решает чуть усложнить ему задачу: 

 — Если будешь при этом разговаривать на английском, так уж и быть, отдам процесс в твои руки. — она усмехается и видит, как собеседник делает то же самое. 

 — Практика? 

 — Надо же когда-то начинать. 

 — Хорошо, сенсей. — он кладёт одну руку на её щёку и приближает лицо к своему, — Иди ко мне.

Ёсимура с улыбкой отдаётся парню, который тянется поцеловать её в губы, и закрывает глаза. Руками скользит вверх по его груди к плечам и переворачивается, чтобы оказаться сверху. Ойкава затем укладывает ладони на её ягодицы и сжимает их, как антистресс. Чувствует, как девушка мычит ему в губы, после чего меняет позу — теперь она снизу, а парень смотрит на неё, желая задать вопрос: 

 — Что насчёт позы? 

 — Просто оттрахай меня сзади. 

 Раз сегодня день новинок, то всё должно быть по-новому. 

 Ойкава молча соглашается с этим вариантом и возвращается к губам шатенки. С каждым приливом поцелуев он всё сильнее вжимал девушку в матрац. Виктория впервые чувствовала себя настолько беспомощно во время прелюдий, — а это ещё до самого главного не дошло, — но ей интересно, что из этого выйдет, поэтому просто смирно лежит на кровати и позволяет себя целовать так, будто её вот-вот съедят. 

 Ойкава, обшарив всю внутреннюю поверхность рта девушки, начал опускаться ниже. Когда его губы достигли ключиц, он резким рывком на себя заставил Ёсимуру сесть и стянул с неё свитер, под которым не оказалось лифчика. 

 Она перестала одевать лифчик, когда ходит к нему, ещё в ноябре. Да и какая разница. Можно подумать, он не видел её грудь. Видел, трогал, жамкал и всё, что только возможно, делал. 

 Парень продолжает сидя целовать уже полуобнажённую Викторию, которая всячески тянулась к нему и пыталась наклонить к себе. Слишком уж он высокий. Тоору наклоняется к ней только после того, как стягивает с себя худи и даёт старшекласснице возможность полюбоваться своим прессом. И дураку понятно, что ей нравится, когда он без футболки, но он старается сильно её не баловать. 

 — Нравится? — спрашивает, наблюдая за её заколдованным взглядом. 

 — Ну тебе же нравится на мою грудь смотреть. — хмыкает девушка, после чего чувствует, как парень к ней наклоняется для нового поцелуя. 

 Формулировка «моя грудь» будто сама по себе вылетела. Ему в любом случае нравится пялиться на женскую грудь — все парни такие. Тем не менее, что-то ей подсказывало, что на неё ему нравится смотреть больше всего. 

 Просто чуйка. 

 Тоору опускает Викторию обратно на кровать и продолжает свой путь вниз. От ключиц он двигается к груди, где задерживается на каждой. Оставляет с обеих сторон по засосу, а когда собирался идти дальше, чуть прикусил нежную кожу. Виктория стонет. 

 — Может стоит проверить, точно ли мы одни? — предлагает, поднимая на парня молящие глаза. Не очень хотелось, чтобы мать друга услышала, чем они тут занимаются. 

 — Нет, всё в порядке. 

 — Но я... 

 — Можешь не сдерживаться. Мама тебя не услышит, как и мы её. 

 — Тогда надо хотя бы дверь закрыть. 

 Тут она права 

 — Хорошо. 

 Ойкава заставляет себя оторваться от девушки и уходит закрывать дверь, после чего мигом возвращается к ней. Теперь уж его ничто не заставит оторваться от Виктории, да и сам он не собирается. 

 Когда поцелуи парня спустились к пояснице, он стянул с Ёсимуры леггинсы, в которые та была одета. Она предстала перед ним в совершенно обнажённом виде. Не то, чтобы он не видел её голую, но этот момент чувствуется по-другому. Сейчас она принадлежит ему, и никому другому. 

 Когда он прикоснулся к её влагалищу, то почувствовал, как она намокла. В прошлый раз она использовала смазку, а сейчас она, кажется, даже не понадобится. Виктория достаточно возбудилась, он может начинать, но девушка его останавливает. 

 — У тебя презервативы есть? Я перестала принимать таблетки. 

 Точно. 

 — Секунду. 

 Парень отходит к письменному столу, достаёт из ящика упаковку контрацептивов и возвращается к кровати, на которой Виктория уже стояла на четвереньках; параллельно стягивает с себя домашние штаны. Латекс достаётся из упаковки и раскатывается по стволу, который Тоору приставляет ко входу. Он ждёт, будто настраивая себя на грядущее, после чего проникает внутрь Ёсимуры, а та громко стонет. 

 — Больно? — волнение в голосе полностью выдало его неуверенность в собственных действиях. 

 — Нет, — девушка тяжело дышит и укладывается туловищем на подушку, насколько это возможно, потому что стоять на четвереньках оказалось не так легко, — ну же, двигайся. 

 Как всегда, нетерпеливая. 

 Парень таки начал двигаться, но плавно. Ему сейчас было важно не столько собственное удовольствие, сколько Виктории. Он знает, что девушкам сложнее, чем парням приходится, — не только в плане секса, — так что меньшее, что он может сделать, это помочь ей достигнуть своего пика. 

 Самому придётся потерпеть. 

 Одной рукой он держится за изголовье кровати, а второй придерживает тело Виктории, которое дёргается от каждого его толчка. С каждым разом он толкается всё сильнее, а девушка стонет всё громче. Казалось, так глубоко в неё член ещё на заходил, хотя с её опытом в это слабо верилось. 

 Тоору начал вдалбливаться быстрее. До этого момента он не смотрел вниз, на Ёсимуру, по неизвестной причине. Когда же взяло любопытство посмотреть, как выглядит её лицо во время процесса, он опустил глаза. Только он не ожидал увидеть её такую, какой она была: слабой, беззащитной и молящей о том, чтобы он не останавливался. 

 Уткнувшись лицом в подушку, она наслаждалась этим. С каждым новым толчком проходили мурашки по всему телу, — такие холодные и неприятные, — но уже ничто не могло испортить этот момент. Виктория наконец издала эти заветные стоны, которые со шлепками разносились по всей комнате. Такие сладкие и пронзительные, что это было просто сумасшествие. 

 Узел в паху стянулся сильнее, а его толчки стали грубее. Каждый вскрик старшеклассницы воспринимался настолько остро, что парню едва хватало сил себя сдерживать, чтобы самому не кончить. Внутри неё начало всё сжиматься и пульсировать, а её вскрики достигли самой громкой отметки. 

 — Тоору, я... — он услышал голос Ёсимуры, обращённый к нему. Он понял, что именно она хочет сказать, и начал благодарить всех, кого только можно, потому что дольше он бы точно не продержался. 

 — Давай, сделай это. 

 Он толкается в том же ритме. Женские бёдра двигаются в такт его, и вот Виктория вскрикивает, после чего блаженно мычит. Ойкава продолжает двигаться ещё несколько раз, после чего кончает следом. 

 Это было что-то. 

 Девушка валится на кровать и поворачивается на спину, чтобы было легче восстанавливать дыхание. Шатен в это время стягивает с себя использованный презерватив и заталкивает его пальцем в разорванную фольгу, которую оставил на столе, после чего возвращается к Ёсимуре, что уже успела укутаться в одеяло. 

 — Ты в порядке? — спрашивает, укладываясь рядом и чувствуя, как девушка сразу льнёт к нему ближе. 

 — Уже можно перейти на японский. — бормочет с довольной улыбкой. 

 — Хорошо. — Тоору тихо смеётся и упирается головой на свою руку, согнутую в локте, — Как ты? 

 — Это было обалденно. — Ёсимура открывает уставшие глаза на парня, смотрит на него несколько секунд и снова закрывает, — Ты с каждым разом всё лучше, король. 

 — Виктория, это... — этот вопрос волновал его с самого начала процесса, — это первый раз, когда ты была, так сказать, в пассивной роли? 

 Ведь это означает, что такой опыт у неё впервые, и он не хочет, чтобы он был плохим. 

 — Вроде того. — девушка сладко зевает и ловит руку парня, которой он хотел убрать волосы с её лица, чтобы приложить её к своей щеке, — Что-то спать потянуло. 

 — Засыпай, птичка. — Тоору целует лоб подруги и чувствует, как хватка на его руке стала крепче. 

 — Не смей никуда уходить. 

 Она хочет, чтобы он остался с ней. 

 — Не уйду. 

 Навсегда

***

«Старшая Аоба Джосай снова возрождается после новогодних праздников. Уже стало известно, какие контрольные будут даны первые и как сильно будут мучать в этом триместре третьегодок. Держитесь ребята, скоро всё закончится. 

  Дошли слухи, что Ёсимура провела новогоднюю ночь вместе с Ойкавой в доме Сакамото. Парень устроил очередную вечеринку и пригласил пол параллели. Девушка, говорят, сильно напилась, и её парень отвёл её в комнату хозяина. А все мы знаем, что происходит с Ёсимурой, когда она остаётся с кем-то наедине за закрытыми дверьми. 

  Шинохаре опять пригрозили парни футбольного клуба, но наша пышка просто прошла мимо них. Кто-нибудь помнит, чтобы она подобное делала? Я тоже нет. Думаю, это начало происходить после того, как она пообщалась с нашей королевой. 

  С каждым днём всё интересней и интересней. Посмотрим, что будет дальше. 

  Ваша Ко.»

***

Виктория сладко потянулась, когда переступала порог школы. Она скучающе оглядывала проходящих мимо учеников и тяжко вздыхала. Ей никогда не нравился последний триместр учебного года — он самый сложный, все важнейшие экзамены оставили на время года, в которое вообще не хочется ни о чём думать. 

 — Ну что, королева школы, готова показывать всем свою стервозность? Тем не менее, в глазах окружающих она всегда выглядит бодрой и готовой творить невесть что. 

 — Готова даже делиться. — девушка потёрла ладонями и вновь оглядела толпу учеников, — Кто же будет моей первой жертвой? 

 Сакамото был рад снова видеть подругу в хорошем настроении. В последний раз она была не в самом лучшем настроении и с похмельем, готовая убить любого, кто будет слишком громко разговаривать. Когда он увидел её снова вооружённой своим мерзким для многих характером, то на душе как-то легче стало. 

 Она явно хорошо провела каникулы. 

 — Как там твой парень? — как бы невзначай интересуется рыжик. Виктория же это восприняла по-другому: 

 — А зачем мне показывать Тоору свою стервозность? Он и так об этом знает. 

 Глупышка. 

 — Не, я не об этом. Я в смысле, как у него дела и как у вас дела в принципе? — парня интересовало немного другое. Раз у неё хорошее настроение, то каникулы она провела с Ойкавой. 

 — Нормально. — только вот старшеклассница не спешит вдаваться в подробности. Будто ждёт, пока Ичиро начнёт её расспрашивать. 

 — Вы больше не спали...? 

 Рыжик сразу увидел, как губы собеседницы тянутся в ухмылку — он сразу понял, каков ответ на его вопрос. 

 — В конце октября он мне отлизал прямо в библиотеке, а дня три назад поставил раком и оттрахал. 

 — С каких пор тебя кто-то трахает, а не наоборот? — его именно этот момент удивил больше всего. Сколько он помнит, Виктория всегда контролировала процесс и не позволяла кому бы то ни было себя трахать. Однако вот она: стоит перед ним и довольно улыбается, рассказывая о том, как кто-то ею завладел. 

 — Поверь, это того стоило. — она перешла почти на шёпот и незаметно подмигнула баскетболисту. 

 — Так, ясно. Давай без подробностей. — тот поднял руки в воздухе и попытался уйти от этого разговора. 

 — Можно подумать, я тебе собиралась их говорить. — Ёсимура едва слышно хихикнула, — Я бы рассказала тебе всё в подробностях, если бы он потрахался с Хаджиме, и посмотрела бы, встанет у тебя или нет.

 — Ты ужасна. 

 — Я знаю. 

 Уроки проходили настолько одинаково, что появилось ощущение, что каникул вовсе и не было. Учителя такие же недовольные, а ученики постоянно хотят спать — всё по-старому. С другой стороны, это тоже не так и плохо. В конце концов стабильность оберегает от неприятных ситуаций. 

 Также стабильно Виктория ловит на себе взгляды учеников, которые читают сплетницу. Эта девчонка опять лезет не в своё дело, но пока никто не знает её настоящую личность, она вольна делать всё, что хочет. С одной стороны, это несправедливо, с другой же — так даже интересней. 

 Нестабильной остаётся и её рутина после окончания уроков. Если раньше она ждала, пока закончится тренировка волейболистов, а сейчас она может сразу идти домой. Только вот Тоору так же стабильно где-то задерживается. Проблемный король остался проблемным. 

 Ёсимура не из тех, кто станет ждать, пока кто-то сам за ней придёт. Нет, если она решила, что хочет домой прямо сейчас, то она хоть всю школу обойдёт, чтобы найти этого балбеса. 

 Он оказался ближе, чем можно было ожидать. 

 Юноша стоял недалеко от кабинета, где у них проходил последний урок. Она видела лишь его спину, но понимала, что он с кем-то разговаривает. Шатенка спряталась за стену и начала слушать, о чём они разговаривают. Она видимо подоспела к самому концу разговора, так как девчонка, извинившись, развернулась и ушла. 

 Странно. 

 Тем не менее, Тоору остался один и развернулся, чтобы пойти на поиски Виктории. Стоило ему завернуть за угол, как он чуть не врезался в искомую старшеклассницу. Она стояла, уперевшись спиной в стену, её руки были скрещены поперёк тела, а взгляд не выражал никаких эмоций. 

 — Очередная твоя фанатка? — сразу вопрос в лоб, потому что скрывать тот факт, что она подслушивала, нет никакого смысла. Даже если она скажет, что только подошла, Ойкава ей вряд ли поверит. 

 — Да, вроде того... — парень немного виновато почесал затылок и отвёл взгляд, — Предложила сходить погулять, но я сказал, что у меня вообще-то есть ты. 

 — Видимо наш план не работает так хорошо, как мы планировали. 

 Виктория пошла в сторону лестницы, чтобы исчезнуть наконец из этого помещения и избавиться от неприятного чувства, будто она что-то уже потеряла. А потеряла она контроль над ситуацией, которую сама же создала, и теперь ей нужно придумать, как всё вернуть в свои руки. 

 Она слышит спешные шаги Ойкавы позади себя и понимает, что ушла слишком быстро. Он кое-как её догнал, но не смел сказать и слова, пока они не покинули стены учебного заведения и не отошли на добрые метров сто. 

 — Может надо почаще показываться публике? Это могло бы быть отличным предложением, только вот если есть те, кто настолько наглеют, как та девчонка, то простая прогулка в публичном месте больше не даст желаемого результата. 

 — Знаешь, есть такие, которым просто плевать на подобное. 

 С такими она разбирается по-своему. 

 С одной стороны, можно было бы объявить на всю школу, что они закончили свои отношения, ведь Тоору больше не обязан отдавать всё своё время волейболу. Да и Виктория больше не нуждается в какой-либо подстраховке — всё вроде успокоилось. 

 С другой стороны, она так просто не сдаётся. Если какие-то шавки думают, что могут просто взять то, что уже принадлежит ей, то этот момент нужно исправить, иначе люди подумают, что она ослабила хватку. Она обязана оставаться на вершине. 

 Всё самое лучшее должно принадлежать ей.

***

«Сегодня прямо сенсация!!! 

  Идеальная жизнь Ёсимуры Виктории оказалась не такой идеальной, какой мы все её видели. Наша звёздочка, оказывается, курит, и вряд ли это для образа или привлечения внимания. Все мы знаем, что курящие часто заглатывают свои проблемы, чтобы всё не вылилось наружу. Какие же проблемы скрывает Ёсимура — вот главный вопрос. 

  Также поймали Яно Хидеки. Странно, учитывая, что он спортсмен. Ему, как никому другому, должно быть дорого собственное здоровье. Это только слухи, но мне всё равно это не нравится. Возможно ли, что он так себя утешает из-за того, что у них не получилось долго продержаться на национальных? 

  Наши пловцы вырвались в полуфинал национальных игр. Желаем удачи всей школой. 

  Клуб искусств снова устраивает выставку работ на следующей неделе. Говорят, что какая-то новая тема, которую никогда ещё не затрагивал никто. Посмотрим на них. 

  Ваша Ко.»

***

— Ёсимура Виктория, зайди, пожалуйста в кабинет директора. — прозвучал голос директора в микрофоне. 

 Это что-то новенькое. 

 Все присутствующие в классе обернулись на девушку с удивлением на лицах. За все годы, что она вытворяла всякую дичь, её ни разу не вызвали к директору. Она-то ещё не знает, что написала в своём посту сплетница, а остальные ученики уже прознали про её непорядочный образ жизни. Не знают только того, что она с ним распрощалась ещё в прошлом году. 

 Ёсимура спокойно идёт в кабинет директора, не имея ни малейшего представления о том, что могло произойти. Сколько она себя помнит, все её шалости ей удавалось провести без единой претензии со стороны контролирующего органа, то есть, учителей. 

 Тем не менее, сердцебиение выдавало всё её волнение. 

 — Вы меня звали? — спрашивает она, заходя в кабинет. Перед этим она удосужилась лишь постучаться, после чего сразу вошла. Нет смысла ждать, пока тебе разрешат войти, если сами и пригласили. 

 — Да, присаживайся. 

 В кабинете был директор, ещё пара учителей — среди которых был её классный руководитель — и ещё один ученик, уже сидящий в кресле. Девушка заняла место рядом с ним и только после этого поняла, что рядом сидит Яно. 

 Всё интереснее и интереснее. 

 — Мне кто-нибудь объяснит по какой причине меня вызвали? — учителя что-то слишком затягивают с разговором, поэтому старшеклассница решила их немного подтолкнуть. 

 — Молчала бы лучше. — бормочет под боком Хидеки, но Ёсимура лишь закатывает глаза. 

 — Ёсимура-сан, — директор начинает спокойно, — до нас дошли сведения, что Вы курите на территории школы. Это правда? 

 Неожиданность сего момента заставило поднять брови от удивления. Однако девушка не спешила сразу прямо отвечать на вопрос:

 — При всём уважении, — прежде всего нужно разузнать всё, — кто был вашим источником? Яно? 

 — Нет, Яно-кун попал под то же обвинение, что и Вы. Почему спрашиваете? Вы вместе это делали? 

 — Позвольте, я впервые слышу о том, что он курит — это во-первых. Во-вторых, да, раньше я и правда курила, но я делала это после уроков одна, когда вся школа уже была пустая, так что никто дымом кроме меня не травился. 

 — Как давно был последний раз? 

 — В прошлом году, а точнее — месяц или полтора назад. Я не помню точно. И Яно я ни разу не видела с сигаретами в руках. 

 — Вы действительно решаете принять вину на себя? 

 — Прежде чем я это сделаю, позвольте задать вопрос... — настал час напасть, — почему претензии были предъявлены только сейчас? Я начала курить больше года назад, и я уверена, что меня бы уже миллион раз заметили. Либо кто-то специально не сдавал меня до этих пор, чтобы как-то насолить мне, либо учебная администрация выжидала момент, чтобы подпортить мне спокойную жизнь в школе. 

 Её вопрос поставил всех присутствующих в ступор, включая футболиста, который всё это молчал. 

 — На что Вы намекаете? Что это мы Вас подставили и выдумали историю с курением? 

 — Заметьте, это сказали Вы, а не я. — она едва слышно хмыкает, — Я ни на что не намекаю, я просто хочу докопаться до правды. Неужели мне одной кажется, что тут попахивает подставой и манипуляцией? Или вы укрываете своего информатора? Он Вам заплатил? 

 — Довольно! — она слышит крик своего классного руководителя, которому видимо надоело слушать её. Мужчине никогда не нравилось, когда ученики пытались оправдаться, но Виктория не позволит себя обвинить за просто так. Это была главная причина, по которой она не ладила с учителем японского. 

 Когда он закричал, она и правда замолчала ненадолго. Подобные разговоры должны происходить в спокойной обстановке, а не на повышенных тонах, потому она выжидает некоторое время, чтобы учитель успокоился и не перебил её снова. 

 — Вы верите школьной рассылке больше, чем сидящей прямо перед вами ученице, которая учится на отлично? 

 — Ты сама сказала, что куришь... 

 — Я курила. Сейчас я этого не делаю. Можете весь мой круг общения допросить, они скажут то же самое. 

 — Тогда почему новость об этом всплыла только сейчас? 

 — Я не знаю, слышите? Меня пытались подставить или что-то вроде того, но не приняли во внимание, что я не курю больше. 

 — Ввиду полученной информации, — директор со спокойным вздохом поднимает голову на парня, — Яно-кун, Вы можете быть свободны, — после поворачивается к девушке, — а Вы Ёсимура-сан, отстраняетесь от занятий в школе до конца этой недели. Я надеюсь, не нужно объяснять причину. 

 — Нет, всё предельно ясно. — Ёсимура встаёт со своего места, хватает школьную сумку и выходит из кабинета, — До свидания. 

 Выйдя из кабинета, она чуть не врезалась в Яно, который по какой-то причине до сих пор не ушёл. Стоит и загораживает проход, нормально вообще? Девушка обошла парня и собиралась выйти из школы, но блондин её окликнул: 

 — Зачем ты это сделала? — заставляя задержаться, — Зачем взяла вину на себя? 

 Ему было неясно, почему она это сделала. Он не знал, что Виктория раньше курила, поэтому это его и удивляет. 

 — Потому что я правда курила на крыше после уроков. 

 — Да плевать! Ты могла просто сбросить всё на меня и сказать, что не виновна ни в чём. 

 Он столько плохого сделал в своей жизни, — и не только Виктории, — и было бы заслуженно, если бы она свалила всё на него, но она почему-то этого не сделала. 

 На самом деле Виктория подумывала о том, чтобы сбросить всё на него: сказать, что он её заставлял, что из-за него она стала зависима от табака, но это была бы ложь в чистом её виде. 

 — Но я бы соврала. Не в моей политике врать, Яно. — она разворачивается и уходит, выкинув два пальца в воздух, — Мир!

***

Тишина в комнате уже длится несколько часов. Всё потому, что Виктория боится дать знать о своём присутствии родственникам. Она ведь так и не сказала, что её наказали. 

 А стоит ли вообще? 

 Раздаётся вибрация от телефонного звонка, на которую девушка реагирует не сразу. Когда уже было хотела снять трубку, звонок заканчивается, и она снова расслабляется. Вплоть до момента, когда ей снова звонят. 

 — Птичка, тебя правда отстранили? — ответив на звонок, первое, что она слышит — вопрос, заданный голосом Тоору. 

 — О, только вспоминала о тебе и думала, когда же ты заметишь. — старшеклассница усмехнулась и опять легла на кровать, — Да, отстранили. За то, что я два месяца назад курила на крыше школы. 

 — Как они узнали? — Ой, да там всё со сплетницы началось, — с её губ слетает протяжный вздох — ситуация отвратная на самом-то деле, — а закончилось тем, что я сама об этом сказала и при этом ещё и умудрилась накричать на директора. 

 — Ого, тебе жить надоело? 

 — Да ладно тебе, всего лишь до конца недели отстранили. Не велика потеря. 

 — Мама знает? Ёсимура замолкает и закусывает губу. В общем-то, очевидно, что нет, но парень, похоже, решил лишний раз убедиться. 

 — Я ещё думаю, как сказать ей об этом, и стоит ли вообще. 

 — Стоит сказать, Виктория. Объясни ей всё, может она поймёт. Ты ведь сама говорила, что она слишком добрая в последнее время. 

 — Да, но... 

 — Давай без «но». Просто пойди и поговори с ней. 

 Ойкава сбрасывает звонок, оставляя собеседницу в глубоких раздумьях. Виктория вообще не хотела говорить с матерью о том, что она когда-либо курила, или чём-либо другом подобном. Было боязно, что Анна снова разозлится и посадит её под домашний арест до конца жизни, хоть девушка уже совершеннолетняя — на матерей такие, как правило не действует. 

 С другой стороны, он в чём-то прав. 

 Ёсимура лежит на кровати около пяти минут и думает, как лучше будет преподнести новость о её отстранении, после чего просто идёт в кабинет матери. Свет в нём горит, значит Анна уже дома, что только добавило тревоги. Если бы она была не дома, у девушки было бы больше времени морально подготовиться к разговору. Ну ладно. 

 Умирать, так без свидетелей. 

 — Мама? — Виктория аккуратно заглядывает в комнату и видит мать, сидящую за компьютером. На её носу были очки для работы перед экраном. В такие моменты она похожа на какую-нибудь строгую учительницу, на уроке которой все боялись бы даже повернуться. 

 — Да? — женщина даже не повернулась в её сторону и продолжила набирать текст. Девушка нервно сглотнула и подошла к её столу и села на стул, стоящий рядом. 

 — Ты можешь отвлечься? 

 — Нет, говори быстрее. 

 Виктория сжала свои колени пальцами и на одном дыхании проговорила: 

 — Меня отстранили от уроков. 

 Она сразу заметила, что звук нажатия клавиш резко прекратился. Анна убрала пальцы с клавиатуры, но руки оставила рядом. Было непонятно, что она чувствует. Наверное, злится. 

 Как всегда. 

 — За что? — Анна всё ещё смотрела в экран компьютера, но то, что Виктории удалось завоевать её внимание — уже неплохо. 

 — За курение. 

 — Хорошо. — женщина вздыхает и тянется за своим телефоном, лежащим на краю стола, — Я сейчас же позвоню директору и потребую объяснений, потому что ты не могла курить. 

 — Нет, мам, я правда курила. — старшеклассница остановила её руку, которой она собиралась набрать номер директора, — Я призналась в этом. 

 Она сама не поняла, как коснулась её руки, но сразу одёрнула, когда до неё дошло. Виктория не смела прикасаться к матери, будто это было запрещено законом. Да что там, даже близко подходить к ней не хотела и держала дистанцию минимум полтора метра, каким бы странным это не казалось. Ей даже не хотелось элементарно находиться с ней в одном помещении, но вот она: сама пришла в логово злого дракона. 

 — Давно ты куришь? — спрашивает Анна безо всякой злости и агрессии, провернув кресло на девяносто градусов и сняв очки. 

 — Где-то год, думаю, — Виктория говорит спокойно, но на самом деле ей ужасно страшно, — но я бросила ещё осенью. Меня обвинили за сам факт, что я это делала, а не потому, что меня поймали. 

 Анна никак не реагирует первые несколько секунд, по истечению которых просто вздыхает. Виктория ждала какой-то иной реакции, — гнева, криков, недовольства, — но точно не её отсутствия. 

 — Ты не злишься? — спрашивает осторожно, боясь разжечь пламя гнева матери, но видит, как та слабо улыбается. 

 — Знаешь, Виктория, я этого ожидала. — с губ Анны слетел мимолётный смешок, после чего она подняла голову и посмотрела в лиловые глаза дочери, — Я тебя не виню, виновата здесь я, поэтому я даже рада, что ты мне об этом сказала. 

 Отдавая всю себя работе, не посвящая ни секунды своего времени семье, за которую она борется каждый день, она не ждала, что Виктория навсегда останется идеальной дочерью, коей она хочет её видеть. Все эти походы на вечеринки, ночные пропажи, теперь ещё и курение — последствия её отсутствия в жизни когда-то маленькой девочки. 

 Все её скандалы по поводу оценок и всего прочего — всего лишь наигранная злость. Анна думала, что, держа дочь в ежовых рукавицах, делает только лучше, но совсем забыла, что Виктория всего лишь подросток. Она ведь и сама такой была, ей тоже хотелось по ночам гулять, а потом спать весь день. Просто в Виктории она увидела себя, и не хочет, чтобы она повторила её же судьбу. 

 До брюнетки не сразу дошло, что девушка начала тихо всхлипывать. Бедняга, так испугалась, что её снова отчитают, что не ожидала такого исхода. Анна мягко улыбнулась и подъехала чуть ближе к дочери. Руки потянулись к её вздрагивающим плечам и притянули Викторию ближе. 

 Это был первый шаг к нормальной жизни. 

 — Спасибо, что считаешь меня своим другом.