Твоё
Шепса напрягает эта тишина в машине по дороге домой со съёмок. Олег укладывает руку на подлокотник, призывно раскрывая ладонь, но Череватый лишь крепче сжимает руль обеими руками, даже не поворачивая головы.
— Влад, ты же знаешь, что ревнуешь зря, — тяжело вздыхает Шепс.
Чернокнижник молча поджимает губы и не знает, что ответить. Его и самого бесит это противное чувство, а ещё бесит то, что он совершенно не умеет с ним справляться. Влад знает, что Олег никогда не предаст, не изменит и не уйдёт, но всё равно не выносит видеть его с кем-то другим. Особенно, с Матвеевым.
Череватый с самого утра предвкушал весёлый съёмочный день. По дороге на съёмки они с Шепсом без умолку предполагали, кто может оказаться новым девятым участником «Битвы». Уже в гримёрке в обсуждение активно включились и Вика, и Оля с Артёмом, и остальные экстрасенсы, перебирая массу вариантов от вполне реальных до самых абсурдных. Влад чувствовал себя максимально комфортно, спокойно попивая горьковатый кофе, пока в комнате громом не прозвучало «Всем привет!» знакомым голосом.
Всеобщее оживление от появления Димы Череватый не разделял абсолютно. Матвеев с порога буквально прилип к Олегу, делясь новостями, и это взбесило Влада до невозможности.
Конечно, на съёмках и Шепс, и Череватый, всегда общаются с другими экстрасенсами, никак не ограничивая свободу друг друга, но вот кого-кого, а Диму, хвостом бегающего за его медиумом даже внутри гримёрки, Влад точно видеть не хотел. И уж тем более он не хотел бы видеть Матвеева новым участником проекта.
Олег вызывать ревность сегодня не планировал совсем, но понял, что это неизбежно, едва Дима показался в дверях. Шепс пытался не провоцировать Череватого, намеренно общаясь с Матвеевым исключительно на его глазах, и никуда не исчезая из его поля зрения, но чувствовал, что Владу это совершенно не помогает.
— Я не могу его игнорировать... Это будет выглядеть странно, — тихо говорит Олег, вслед за Череватым выскальзывая в коридор.
— Разве я тебе что-то сказал?
Влад говорит спокойно, внешне никак не выдавая своё состояние, но медиум прекрасно видит, как мечут молнии прищуренные чёрные глаза.
— Попытайся успокоиться, пожалуйста, — уже почти шёпотом говорит Шепс. — Я люблю тебя.
Он нежно проводит пальцами по щеке Череватого и торопливо возвращается в гримёрку.
Олег Влада принимает целиком, вместе со всеми его внутренними тараканами, включая пресловутую ревность. Шепс знает, что она никак не связана с недоверием, поэтому это чувство собственности ему в Череватом даже нравится. А ещё ему нравится то, как чернокнижник искренне пытается бороться с самим собой, чтобы не выражать эмоции там, где это неуместно. Олег уже предвкушает вечер после съёмок, когда они наконец-то останутся вдвоём и он сможет сполна насладиться чужой ревностью, а пока лишь надеется, что Влад продержится до конца «моторов».
Череватый, хоть и с трудом, но всё-таки продержался до вечера, слегка выдохнув, когда девятым участником в готический зал вошёл не Матвеев, но снова взорвался, когда Дима слишком долго прощался с Шепсом на курилке.
Уже в машине Олег теряется: Влад не срывается, не впивается в него жёстким поцелуем, а лишь молча выезжает с парковки, и это непривычно. А Череватый просто злится на Матвеева и на самого себя и не хочет вываливать это на Шепса, понимая, что тот не давал ни единого повода.
Влад заходит в квартиру также не говоря ни слова и усаживается на диван, взглядом утыкаясь в экран телефона, пока Олег роется в шкафу в поисках домашних вещей. Медиум думает о том, что Череватый в уютных стенах их дома вполне успокоится сам, пока он сходит в душ, но взгляд вдруг цепляется за чужую вещь на вешалке, и Шепс моментально генерирует идею, уже по дороге в ванную пряча хитрую улыбку.
Влад не обращает внимания на медиума, когда тот возвращается в комнату, и отрывается от телефона только тогда, когда Олег вдруг молча останавливается в нескольких шагах от дивана и пристальным взглядом впивается в него.
Шепс ухмыляется, потому что чёрные глаза смотрят как-то шокировано, а Череватый замирает, разглядывая на Олеге свою фирменную рубашку.
— Что ты делаешь? — сглатывая, спрашивает Влад, когда медиум руками тянется к пуговицам.
— То, чего не делал ни для кого, кроме тебя, — спокойно отвечает Шепс.
Череватый дышит тяжелее с каждой расстёгиваемой пуговицей. Олег раздевается нарочито медленно, делая каждое движение до невозможности плавным, и это выглядит настолько сексуально, что Влад в первую же секунду забывает о своей ревности и злости, оставляя в голове только одну мысль.
Рубашка заправлена в джинсы, и Шепс резко выдёргивает ткань из-под ремня, следом поправляя воротник, будто давая понять, что эту часть одежды полностью он снимать не собирается.
Череватый бегает глазами по подкаченному торсу, частично скрытому е г о рубашкой, и медиум замечает, как Влад облизывает губы всё чаще, когда он так же неспешно расстёгивает пряжку на поясе. Череватый взглядом цепляется за длинный ремень, вытаскиваемый из шлёвок, и хочет вырвать его из чужих рук, чтобы использовать совсем по-другому, но Олег с ухмылкой небрежно отбрасывает ремень в сторону. Металлическая пряжка в тишине комнаты чересчур громко бьётся о ламинат, и Влад сам не понимает, почему это звучит так дерзко и возбуждает до безумия.
Олег буквально упивается этой реакцией и уже сам смотрит потемневшими глазами, потому что Череватый сидит напряжённым до предела, не шевелится и в мыслях, кажется, уже делает с ним слишком много откровенно пошлых вещей.
Влад всё ещё не двигается, когда молния на джинсах расстёгивается и даже когда медиум, вызывающе проходясь руками по своим бёдрам, стягивает с себя брюки. Череватый чувствует себя как под гипнозом и не понимает, как Шепс умудряется делать такие обыденные вещи так эротично.
Олег стоит перед ним обнажённым, в одной рубашке, смотрит в глаза как-то покорно, хоть и с огнём, и Владу плохо от этого вида и от чёртовой нашивки с его собственной фамилией на слегка мятой белоснежной ткани.
— Чего сидишь? — Шепс игриво приподнимает бровь. — Бери. Это всё твоё.
Чёрные глаза смотрят хитро, и медиуму кажется, что Череватый выглядит хищником, подкрадывающимся к своей добыче, когда тот медленно поднимается с дивана и подходит ближе.
— Конечно моё, — ухмыляется Влад, пальцем проводя по буквам на ткани. — Тут же написано.
Его голос хриплый, низкий, и Олег слегка вздрагивает, когда чернокнижник рывком дёргает его на себя за рубашку.
— Я это знаю, — он переходит на шёпот, зубами прикусывая мочку уха, и у Шепса окончательно сбивается дыхание. — А ещё я знаю, что могу делать с тобой всё, что захочу.
Череватый чуть отстраняется, горящим взглядом смотрит на то, как Олег с шумным выдохом прикрывает глаза, и просто тонет в своём удовольствии, которое расплёскивается внутри. Он знает, что медиум уже трясётся совсем не от страха, и Влад просто не может не думать о том, какую власть он имеет над Шепсом.
Чернокнижник обходит его, грудью прижимается сзади, дразняще проводя кончиками пальцев по тут же напрягшемуся прессу, и Олега сводит с ума то, как Череватый намеренно играет с ним, медленно доводя до предела.
Губы обжигают кожу где-то в районе воротника, и рубашка явно мешает, но Шепс уверен, что Влад ни за что не захочет её с него снять. Олег выбрал идеальное оружие, которое сейчас постепенно убивает их обоих.
Медиуму до безумия нравится это чувство полной принадлежности, которое Череватый подтверждает каждым своим касанием. Влад то руками чуть сжимает талию под тканью, то грубо целует в губы, то носом ведёт по виску, с наслаждением делая рваный вдох, и Шепс теряется от этих контрастов, не понимая, чего ждать от чернокнижника в следующую секунду.
А Череватого ведёт от непривычного ощущения: запах кожи Олега смешивается с его собственными духами, которыми пропитана рубашка, и Владу так нравится это идеальное сочетание, которое как никогда подчёркивает, что Шепс — его. Он разрывается между желаниями довести Олега до истерики своей нежностью и жёстко взять его прямо здесь, посреди комнаты, потому что сдерживать своё возбуждение, до которого медиум сознательно довёл его своим стриптизом, уже практически невозможно.
— Сядь на диван.
У Череватого уже срывается голос, но фраза всё равно звучит как приказ, и Шепс подчиняется с какой-то невероятной эйфорией внутри. Он, закусив губу, смотрит на то, как Влад снимает с себя футболку, не отрывая от медиума взгляд. Чернокнижник хочет немного отомстить, крайне медленно расстёгивая свои брюки, но Олег вдруг ухмыляется максимально дерзко, слегка приспускает рубашку со своих плеч, а в следующую секунду широко разводит бёдра, с вызовом глядя на Череватого.
Влад срывается мгновенно. Он бросается к Шепсу, на ходу избавляясь от остатков одежды, резко дёргает его на себя за ноги, спиной роняя на сиденье, и Олег давится воздухом от первого резкого толчка.
Череватый почти рычит, с силой вбиваясь в разгорячённое тело, и бегает взглядом от нашивки на рубашке к глазам Шепса. Олег смотрит снизу вверх, с молчаливым подчинением, и Влада буквально убивает это ощущение бесконечной власти над его медиумом, даже несмотря на то, что тот добился этого момента сам.
Шепс еле слышно стонет, будто сдерживаясь, прикрывает глаза, руками цепляется за спинку дивана и выглядит для чернокнижника каким-то произведением искусства, от которого невозможно оторваться.
— Громче.
У Олега мурашки от этого слова, которое звучит как-то слишком дьявольски, и он, словно дождавшись, тут же отпускает себя, позволяя Череватому в полной мере наслаждаться звуком своего имени в ответ на почти каждое движение бёдер.
— Открой глаза, — очередной приказ.
Шепс встречается с ним взглядом, смотрит почти жалобно, потому что Влад каждым толчком умело бьёт прямо по нервам, и медиум не успевает задать вопрос, прежде чем Череватый сам на него отвечает:
— Я хочу видеть, как ты сходишь с ума. — Он ускоряет темп. — От меня.
Олега кроет от этих фраз, от того, как восторженно горят чёрные глаза, и от каждого хриплого стона Влада, который абсолютно не скрывает того, что они доводят друг друга по-разному, но с одинаковой силой.
Череватый толкается в последний раз, заворожённо глядя на то, как Шепс с громким стоном изо всех сил комкает в руках мягкую обивку, а затем склоняется к нему, прямо в губы выдыхая всего одно слово:
— Мой.
Олег отвечает на глубокий поцелуй и думает, что всё-таки обожает ревность Влада, которая неизменно заканчивается именно так. Им — на удивление, обоим — почему-то крайне важно иногда вот так, громко и дерзко, напоминать друг другу о том, что Шепс целиком и полностью принадлежит своему чернокнижнику, как и наоборот.
— Что ты делаешь? — усмехается Олег, делая очередную затяжку.
Он курит на балконе, всё ещё не одевшись, и смотрит на то, как Влад делает несколько фото на свой телефон.
— Тебе идёт моя рубашка, — тепло улыбается Череватый.
— Мне всё твоё идёт, — тихо отвечает Шепс, делая шаг к нему и укладывая руки на шею. — Особенно ты.
Олег целует нежно, расслабленно, почти лениво, и Влад растворяется в этом моменте, как в сигаретном дыму, которым насквозь пропитывается его рубашка. Череватый думает, что когда-нибудь обязательно найдёт предлог, чтобы заставить Шепса поехать в ней на съёмки, а пока ему просто нравится ощущение этой ткани на любимом теле под его ладонями.
— Влад, не тормози, — уже на выходе с балкона толкает его в спину Олег.
— Ой, я это... — Влад отрывается от телефона и поворачивается с виноватым взглядом.
— Что?
— Фотку случайно отправил...
— Кому?.. — ошарашенно спрашивает медиум.
— Матвееву... — Череватый расплывается в хитрой ухмылке, а через секунду со смехом срывается в комнату, когда Шепс с громкими матами бегом бросается за ним.
Конечно, Влад никогда и никому не покажет и не отправит эти фото, потому что Олег — только его, и ему достаточно того, что об этом знают они оба. Но в эту секунду чернокнижник думает, что сама идея не так уж и плоха, потому что где-то в глубине души он бы очень хотел посмотреть на лицо Димы, увидевшего обнажённого Шепса в рубашке с надписью «Череватый В.В.».