Клетка

  Сидни испепеляла меня непонимающим взглядом, по ней было видно, что она хочет, но боится меня спросить о произошедшем. Я направился к бару и начал искать там хоть что-то высокоградусное. Тем временем она кротко следила за моими движениями. Мне удалось найти остатки виски и я жадно впился в горлышко, пытаясь унять вырывающееся из груди сердце. Отпив приличную пинту, я направился к Синди.

— Боишься? — вызывающе спросил я.

— Н-нет, просто... Просто наблюдаю, — честно ответила она. Она была предельно честной со мной и это подкупало. Особенно сейчас, когда кажется, что весь окружающий мир соткан изо лжи.

— Ну и?

— Что, ну и? — ее голос стал более ровным, словно она, наконец, научилась сдерживаться в моем присутствии, поняв, что не так страшен черт, как его малюют.

— Что показали ваши наблюдения? — я нападал на нее, пытаясь загнать ее в тупик, как волк свою жертву.

— В гневе ты сексуален, — на выдохе произнесла Сидни. Я страстно впился в ее губы, грубо терзая их, искусывая до крови. Мне хотелось извести ее, заставить стонать от боли и от желания одновременно. Ее руки начали неуверенно шарить по моему телу, жадно изучая каждую его клеточку.

— Ты не такой, каким хочешь казаться, — прерывая слова поцелуями, сказала она и меня резко перемкнуло. Я продолжал целовать ее, но мои мысли улетели в совершенно другом направлении. Я не хотел возвращаться мыслями туда, но только один человек видел во мне нечто большее, чем остальные. Грейнджер.

— Погоди. — Я попытался оттолкнуть от себя разгоряченную девушку, но она не хотела останавливаться.

— Послушай, я не могу. — Она затыкала мне рот своими настойчивыми поцелуями, не желая слушать ничего из моих аргументов. Тем временем все мое возбуждение мигом исчезло. Где она сейчас? Что с ней? Возможно, этот кретин избил ее до полусмерти или чего хуже... Я гнал от себя самые страшные мысли и хотел настроиться на Синди, но что-то не давало мне это сделать. Прошло еще немного времени, пока я окончательно понял: она спасла мою жизнь, не дав загнить в особняке, и теперь я в ответе за нее. Синди к тому времени уже расквиталась со всеми пуговицами на моей рубашке и принялась расцеловывать шею.

— Да успокойся же ты. — Я заключил ее плечи в капкан, крепко удерживая.

— Я... Я не понимаю. Ты зовешь меня сюда, к себе и... Что не так, Драко? — В голове эхом отдавались слова Грейнджер: «Д-драко, все хорошо, уходи». Изнеможенное мыслями сознание мигом отнесло на десять лет назад, в холодные стены поместья, в коридор перед родительской комнатой.


— Отец?

— Убирайся прочь, — сухо отрезал Люциус.

— Драко, все хорошо, уходи, — подпирая разбитую губу тыльной стороной ладони, Нарцисса старалась сделать вид как можно спокойнее.


— Уходи, давай. — На лбу проступили холодные капли.

— Что происходит? — непонимание в ее зелёных глазах сменилось растерянностью.

— Ты отнимаешь мое время! — я накричал на нее что есть мочи.

— Ты б-больной. — Из глаз ручьем ринулись слезы; просто больной.

— Мигом, — я подошел к ней впритык, — мигом аппарируй, пока я не выкинул тебя прочь. — Не было времени сюсюкаться с ней, раз она не понимает по-хорошему. Грейнджер уже могла истекать кровью в своем гребаном кабинете. Как прозаично, умереть на работе.

Меня одолевало столько чувств сразу, что казалось, будто до этого я был бесчувственной машиной. Одна часть меня хотела немедленно вернуться на работу, другая же уверяла в обратном. Я должен принять решение сейчас, сам, без чьей-либо помощи.

Спустя минуту размышлений я аппарирую на свой уже достаточно родной этаж. Вот она, злополучная дверь ее кабинета, но я не решаюсь открыть.

Стучусь:

— Гермиона?

В ответ тишина, окутывающая изнутри, она заставляет задыхаться.

Стучу еще раз.

— Гермиона, ты там? — в горле комок, по телу пробегают мурашки, а что, если... Нет, я хватаюсь за ручку и дергаю дверь на себя.