Месть/Revenge [18+]

Тёмное помещение без окон освещала только парочка лампочек. Бетонные холодные стены, одинокий стул. Цепь свисала прямо с потолка. Одним словом: комната для пыток и наказания подчинённых за неаккуратную работу.

Глухой удар под дых, сопровождающийся тяжелым выдохом. Нет, не произнесет и стона, слишком жёсткая тренировка, чтобы так просто показать свою слабость. Хочешь жить, будь сильным, показывая безжалостный оскал всему миру. Капелька крови уже сочилась до этого из уголка губ, стекала маленькой струйкой к подбородку. Сил осталось мало, и, возможно, он бы упал, если бы два амбала не держали за руки, заламывая их за спину.

- Ты же знаешь, как я не люблю тебя наказывать, - низкий прокуренный голос словно резал слух парня. - Самый лучший мой материал, - всегда сравнивают с вещью, - и такая оплошность, - ещё один удар, и уже в глазах плясали искры.

Чонгук жмурился от боли, но продолжал терпеть - обязан. Он даже не знал имени этого человека, расхаживающего вокруг него и потирающего ладони. Никогда не называл имени для собственной безопасности. В их деле каждый обязан бороться, как может. Мужчина всегда твердил называть его просто - Босс. Этот человек обучил его, ломая физически и морально. И теперь он, как верный пёс, обязан подчиняться, в этом и заключалась его «дрессировка». Его ломали, но он не сломлен. Вышибли страх и способность чувствовать боль. Превратили в ночного зверя, способного убивать с закрытыми глазами.

- Даже жалко портить твою шкурку, слишком она дорога, - словно ворковал он над обессиленным парнем. - Пользуешься этим, скотина! - удар в лицо, разбивая бровь. - Слишком дорого стоишь, щенок, - затяжка сигареты и едкий дым срывается с губ, растворяясь в воздухе.

Чон кусает губу от боли, но с улыбкой смотрит на своего босса. Не поддастся, вытерпит, выдержит.

- Вы словно ждёте моего косяка, чтобы насладиться таким моментом. Верно, Босс? - язвит Чон.

Совершая очередную затяжку, Босс улыбается словам нахального мальчонки. Лучший экземпляр в его коллекции. Лично обучил всему, что знал. Но даже лучшие имеют черту оступаться. Хамит, сволочь, и совершено не боится смотреть прямо в глаза, но это ему и нравилось в нём. Сколько бы не нагибал его, не может сломать паршивца. Это безжалостный бизнес, и именно он здесь является всевышним Богом. Он решает судьбы, а Чон осуществляет их в реальной жизни - прислужник.

- Ещё один раз оступишься, - опустился на корточки перед своим зверьком, - ты так просто не отделаешься. Ты думаешь, я не знаю, о твоей маленькой слабости? - довольно уловил мелькнувший страх в его глазах, попал в самую точку. - Ты думал, я ничего не узнаю, - смешок и выпускает едкий дым прямо ему в лицо. - А она милашка...

Чон едва не дёрнулся, чтобы кинуться, скрепя зубами от злости. Старается скрыть, но Босс улыбается, заметив едва уловимое телодвижение. Убил бы на месте, если бы был свободен. Никогда не подумаешь, что этот черноволосый мальчишка - идеальная машина для убийств. Но каждая машина имеет свойство сломаться, если появится слабое место.

- Дурак, я тебя не этому учил, - горячее дыхание Босса обжигает лицо Чона. - Что я тебе говорил? У тебя не должно быть слабых точек. Женщины - это слабость, когда начинаешь к ним что-то чувствовать. Трахать можно, но не любить, - скалится отвратительной улыбкой, от которой у парня нервно дергается бровь. - Когда ты чувствуешь, ты проявляешь человечность, а ты не человек, - поворачивает голову Чона к себе, с силой хватая за подбородок, - ты жалкое отрепье, принадлежащее мне. Видимо, придётся убрать твою слабость.

- Нет! - прохрипел, вырываясь из рук, но силы с амбалами сейчас не равны.

Нет, он убьёт всех, если хоть один волос падёт с её головы. Придушит собственноручно. Его девочка, его цветок невинности.

- Ну, ну, тише, - обращался, словно к маленькому ребёнку, наблюдая за яростными порывами вырваться из рук его охранников. Дождался, пока успокоится, и схватил ученика за затылок, больно впиваясь пальцами в волосы, чтобы лучше зафиксировать его лицо перед собой. - Я тебя предупредил, щенок, - процедил сквозь зубы. - Ты знаешь, как я люблю чистую работу, и заметать следы после тебя не собираюсь. И ещё, мой тебе совет, забудь о своей девке. На первый раз прощу, лишь потому, как ты мне дорог. Запомни мою доброту... как и то, что ты наёмник, а не обычный человек...

Чон молчит, знает, должен следить за языком. Слишком опасно играть сейчас, на кону стояла невинная девушка. Забыть её? Не выйдет, слишком поздно. Она там, глубоко внутри, смысл его жалкой жизни. Единственное, за что он готов бороться. Идиот! Всё-таки подверг её опасности и теперь действительно боится. Боится за ту, которую оберегал, но не смог уберечь от самого себя. Удивительная штука - страх, не боишься сдохнуть сам, но боишься потерять смысл жизни.

- Такого больше не повторится, - произнёс, опуская голову. Подчинился, но действительно ли так? Если играть роль, так играть до конца.

- Рад слышать, - ядовитый голос. - Ты, - он указал на лысого амбала, державшего правую руку Чонгука, - дай ему последнее напутствие, - сарказм в голосе заставляет парня напрячься, но вызвать ухмылку на лице лысого.

Вывели, просто вывели подальше от глаз, швырнув на землю, как какую-то вещь. Почувствовалась боль в области ребер, и он просто совершил вздох боли. Скоты, ублюдки, которым наплевать на всё, готовы вцепиться в горло друг друга при любом удобном случае. Вот и сейчас оскал лысого, выражал внутреннее удовлетворение перед его болью.

- Как же я давно мечтал это сделать, урод, - процедил сквозь зубы, не сводя бездушных глаз с Чона.

- Дождался, ублюдок? - словно выплюнул в его сторону, стараясь подняться на ноги. Ему помогли схватив за шиворот, приподнимая, словно тряпичную куклу, и прижимая с силой к бетонной стене заброшенного склада.

- Повтори, - злоба в голосе лысого отразилась и на всём его лице, покрытого шрамами.

- Я сказал, пошёл ты, - они давно друг друга ненавидят, громкое слово, но такое уместное. Даже находясь не в равных силах, он не собирался уступать. Готов плюнуть в лицо, зная, что после последует жгучая боль.

Резкий укол стали в левом боку не может остаться незамеченным. Боль сковала тело. Ублюдок знал, куда бить, чтобы не задеть органы, но причинить страдания хозяину тела. Немного начало темнеть в глазах, но Чон твердил про себя, что не может сейчас отключиться. Ему ещё нужно держаться.

- Это тебе последнее напутствие, - лысый вынимает нож и выпускает тело, с наслаждением наблюдая, как оно скатывается по стене. Просто оставляя одного валяться, как какой-то мусор.

Черноволосый ловит воздух, пытаясь заглушить колкость в боку. Прикладывает руку, в надежде остановить кровь, но она уже пропитала одежду. Ненавидит всё, с чем он связан, как и самого себя. Попав один раз в гниль этого мира, готовься к тому, что отсюда нет выхода. Будешь гнить вместе с ним, и дорога в рай тебе точно не светит. Ты постараешься закрыть глаза, но образы перед глазами будут преследовать тебя. Тогда, как здесь выжить? Надо найти что-то прекрасное в этом мире, то, с помощью чего можно увидеть свет в непроглядной тьме. Улыбка рыжеволосой девушки и есть то прекрасное, она служила светом, за который он цеплялся, спасаясь от проклятья.

***

Полуночные слёзы в подушку - отличный спонсор черных кругов под глазами и опухшего лица. Красотой не блещу, но было плевать. Плевать на всё, когда ты запутался и чувствуешь колкость в груди. Запуталась. Но он не отпускает. Словно играет со мной. Чонгук, за что? Просто хочу знать, за что ты так со мной? Согрел бедную душу и тут же окунул в лёд, создавая контраст эмоций. Если не нужна, зачем подпустил? Зачем появился в моей жизни и дал лучик надежды? А может, и сама дура? Придумала ласку. А может, это был сон? Нет, явь, его прикосновения до сих пор помнило моё тело. Хочу ненавидеть, но лишь тянусь сильнее. Не отталкивай, дай лишь просто побыть рядом.

- Кажется, ты ещё не здорова. Может, зря вышла сегодня на работу? - Лису можно понять, она ничего не знает, но чувствует изменения в подруге.

- Нет, всё в порядке, - разве могла сказать, что дома стены давят, загоняя в ловушку безысходности. Лучше работать, чтобы выкинуть всё из головы. Загрузить чем-то посторонним, чтобы забыть реальность. Нет, я совсем тебя не понимаю, Чонгук...

Тёмный вечер говорил о конце смены, но возвращаться в душную квартиру не было желания. Снова оставаться наедине с мыслями о нём? Так сойти с ума можно.

Медлила, как могла, и всё же попрощалась со всеми:

- Спасибо всем за работу. Пока, пока, - и закрыла дверь на заднем дворе.

Темно, но не настолько, совсем слабые лучи солнца еще боролись, хоть осталось им всего пару минут. Странный стон привлекает внимание и пугает одновременно. В тени незнакомый силуэт заставил вздрогнуть. Кто там так поздно? Здесь может находиться только персонал. Может, глупо поступаю, но двигалась именно туда, словно влекло именно туда.

- Чонгук! - вскрик испуга, когда вижу парня, сидящего за мусорным баком всего в крови. - Боже, что с тобой?! - падаю рядом на колени, чувствуя, как дрожат руки.

- Не должен был приходить, но ноги сами привели, - тяжёлые хрипы голоса, говорят о боли.

Глаза с бешеной скоростью осматривают его тело. Ранен! Сильные ушибы, синяки и кровь, особенно рана в боку пугала.

- Тебе надо срочно в больницу, - немного истерично звучит голос, и хватаюсь за сумочку в поисках телефона.

- Нет, - перехватывает мою руку, - только не туда... нельзя, - хрипит он.

Слёзы от страха за него наливаются, и почему прислушиваюсь к нему. Только, что за загадки в его положении? Что же делать теперь? Должна помочь. Руки дрожат, но делаю глубокий вздох, не время реветь. Совершаю первое, что приходит в голову. Обрываю подол платья, обвязывая торс парня, хоть бы ненадолго остановить потоки крови. Держусь из последних сил, чтобы не поддаться панике.

- Держись за меня, - беру его руку, запрокидывая на своё плечо, помогая подняться. Что же с ним произошло? Столько крови, что я ощущаю её запах, и от этого немного дурно.

- Ты испачкаешься, - совсем слабым голосом произносит, что ещё больше пугает.

- Дурак, - увожу в сторону его машины, замеченной за углом.

Плевать я хотела, что замараюсь. Паника за любимого человека сильнее, чем обычные бытовые вещи. Держись, Чонгук, только и могу молить. Тяжёлый, но я должна быть сильнее. Усаживаю на сиденье, а он жмурится от боли, не сдерживая шипения.

- Прости, пожалуйста, - произношу в отчаянье, прикусывая губу, словно было больно и мне.

Сажусь за руль, завожу мотор. Чёрт, ездила последний раз год назад, спасибо папе, надо вспоминать уроки вождения. Да и куда ехать, если не в больницу. Словно прочитав мои мысли, Чонгук повернул голову в мою сторону.

- Ко мне, - его тихий голос, сухость губ и бледность лица уже совсем пугали, и я просто вжала педаль газа в пол...