4
— Юнги! — кричишь ты, вбегая в крошечную ванную.
Осколки старого зеркала поблескивают в тусклом свете мигающей лампочки, которая грозится вот-вот перегореть и погаснуть. Юнги смотрит на них отрешенным взором, не замечая ничего вокруг, и тяжело дышит, сжимая кулаки. Кровь из разбитых костяшек крупными бурыми каплями падает на грязный кафельный пол. Делаешь пару шагов вперед, совсем не глядя под ноги, и дрожащими руками крепко сжимаешь напряженные ладони парня.
Мин молчит. Его грудь начинает вздыматься чаще, ноздри расширяются, а на лице играют желваки. Парень резко вырывает свои руки из твоих и отворачивается.
— Пошла вон, — шипит он, заставляя отпрянуть. Ты качаешь головой, не в силах поверить, что он действительно произнес эти слова.
Юнги устал, ты это знаешь. Ему больно, и эта боль с каждой секундой усиливается. Тело Мина бьет крупная дрожь, а руки покрылись гусиной кожей. По вискам стекает пот, зрачки расширены. Ты выучила наизусть все этапы героиновой ломки и прекрасно понимаешь, что Мин сейчас не в себе — ему катастрофически нужна доза. Такое бывало прежде и не раз, пока не появился Тэхен, вечно готовый протянуть руку помощи и подкинуть пару граммов за секс с тобой. Но никогда, даже в самые тяжелые моменты, Юнги не говорил подобных вещей. В его жизни всегда было что-то неприкосновенное, чистое. И этим чем-то была ты.
— Зачем ты так со мной? — плачешь навзрыд, рассматривая любимое лицо через пелену слез, и не замечаешь, как чужие руки ложатся тебе на плечи.
— Отойди, — раздается над ухом низкий голос Тэхена. Вздрагиваешь от неожиданности, потому что не заметила, когда Ким вошел.
— Тэхен… — начинаешь ты, но тут же смолкаешь под тяжелым взглядом парня.
— Выйди и закрой за собой дверь, — чеканит Ким, пресекая любые попытки протестовать. Тебе страшно до трясущихся коленей и болезненных спазмов в животе, страшно до тошноты, подкатывающей к горлу вместе с горьковатым привкусом, и вязкой слюны во рту. Страшно до одури.
Не споришь, потому что просто не можешь — слишком тяжело. Выходишь из ванной и оседаешь на холодный пол в коридоре, стоит двери за тобой захлопнуться. Только тогда приходит боль и осознание того, что вот теперь все пути назад отрезаны.
Ступни печет. Ты без интереса разглядываешь босые ноги и замечаешь на них бисеринки крови. Должно быть, наступила на осколки и не заметила. Хотя тебе, впрочем, плевать. Прикрываешь глаза и только в этот момент чувствуешь, наконец, насколько сильно устала. Хочется накуриться, чтоб голова больше не гудела от нескончаемого потока мыслей, и уснуть. На трезвую голову не получается.
Дверь тихо щелкает, и из ванной выходит Тэхен. Поднимаешь на него вопросительный взгляд, не в силах произнести простую фразу. Но Киму ясно и без слов.
— Ему заебись, — бросает Тэхен, присаживаясь рядом. — Стекла я убрал, не волнуйся.
Слабо киваешь и разглядываешь собственные руки.
— А говорил, только трава, — едва слышно произносишь ты.
— Оказывается, не только, — резкий голос Кима заставляет вздрогнуть от неожиданности. — Но она тоже есть, — добавляет он мягче.
Поднимаешь на него глаза в немой просьбе, на что Тэхен хмыкает и качает головой, доставая из кармана небольшой пакетик.
— Только на балконе, пожалуйста, — просишь ты. — Юнги не любит, когда дома накурено.
— Это тот Юнги, который сейчас валяется овощем в ванной? — спрашивает Ким, поднимаясь на ноги и протягивая тебе руку, но видит твой напряженный взгляд и осекается. — Прости.
— Нет, — отвечаешь ты, вставая самостоятельно. — Не прощу.
Ты слишком гордая, и от его жалобных взглядов мерзко. Ким Тэхен — такой же наркоман, только вы с Юнги хотя бы называете вещи своими именами и смотрите правде в глаза, а не строите из себя спасителей чужих душ. Хочешь вытолкать Кима вон из своей квартиры. Но все это ровно до того момента, пока не вспоминаешь, что без его наркотиков вам долго не протянуть.
Идешь на балкон, стиснув зубы, потому что каждый шаг отдается болью, и слышишь, что Тэхен идет следом. Сколько бы он ни пытался нацепить на себя маску холодного безразличия, все равно не может отпустить. И ты не знаешь, почему, но знаешь, что это так. Юнги не может отказаться от наркотиков, ты — от Юнги, а Тэхен — от тебя и наркотиков. Джек-пот.
— Ты поранилась? — спрашивает он осторожно.
— Нет, — бросаешь, устраиваясь на холодном полу. Порыв осеннего ветра раздувает твои и без того спутанные волосы. Раздражает. Протягиваешь руку вперед, чтобы получить косяк.
— У тебя ноги в крови, — произносит Ким, выуживая из кармана зажигалку.
— Плевать.
Чувствуешь знакомый терпкий запах и делаешь глубокую затяжку, вдыхая в легкие едкий дым. Слабость приятной волной разливается по телу, и ты устало прикрываешь глаза.
— Знаешь, мы ведь не всегда были такими, — произносишь лениво. — Когда мы познакомились, мне было всего шестнадцать, а ему — девятнадцать. Он бегал к моим окнам по ночам только для того, чтобы увидеть, провожал в школу, даже когда работал в ночную смену, дарил цветы. У нас были такие планы, такие мечты… — замираешь, чтобы сглотнуть неприятный комок. — Юнги говорил, что от одного раза ничего не будет, а потом, когда все зашло слишком далеко, я правда пыталась помочь, но без денег мы не сдались этому обществу, — открываешь глаза и видишь Тэхена, который смотрит на тебя с этой извечной болью во взгляде. — Не знаю, зачем я тебе это говорю, — произносишь, чувствуя, что глаза начинает пощипывать то ли от дыма, то ли от подступающих слез.
Тэхен молчит некоторое время, а затем нежно касается твоих израненных ног. Подушечками пальцев брюнет аккуратно ведет по ступням, стирая кровь. Удивленно наблюдешь за действиями парня. Хочешь остановить его, но неловко дергаешься и тут же морщишься от жгучей боли.
— У тебя осколки в ногах застряли, нужно достать, — произносит Ким. — Есть аптечка?
— А ты теперь еще и в доктора заделался? — хмыкаешь ты, скептически выгибая бровь. — Шел бы ты нахрен со своей помощью, потому что…
И в этот момент чужие губы накрывают твои, сминая в нежном поцелуе.