Империя

ДЖЕЙМЕ

Я все еще мог видеть дым, поднимающийся в небо, облизывая лазурное небо, когда я смотрел на угасающий солнечный свет, некогда яркие оранжевые лучи померкли, скрывшись за деревьями. Некогда теплый воздух, который грозил задушить меня, теперь был прохладным и влажным, тяжелым для моей кожи.

Когда я закрыл глаза, я все еще мог видеть, как камни с силой врезались в башню, наблюдая, как оранжевое пламя охватило белую мраморную башню. Крики женщин, детей и мужчин все еще звучали в моих ушах, как нескончаемый хор.

Вид дыма начал вызывать образы залпов стрел, летящих туда-сюда. Мы так близко к стене, с флотом, поддерживающим нас, я надеялся, что это даст нам достаточно времени, чтобы сломать ворота, но теперь нам придется пойти другим путем. Я рухнул в большую палатку в стиле павильона, откинувшись на прохладное кожаное сиденье.

Толстый деревянный стол смотрел на меня, пока я наблюдал за изображением Старого города, смотрящего на меня. Я знал, что большинство планов были бы лучше, если бы мы знали секретные проходы, но это не имело значения, мы бы выиграли эту битву, несмотря ни на что. Громкие хлопки палаток начали заполнять мои уши, когда я оглянулся и увидел, как в комнату входят двое мужчин.

Вошел Аддам, он был командующим войском моего отца Ланнистера и моим хорошим другом. Аддам поджарый, с темными, до плеч медными волосами вошел в комнату. Аддам галантен и обаятелен, и он отличный наездник и боец ​​на мечах. Он один из лучших, и он отважный командир, за которым другие охотно пошли бы в битву без раздумий. Он подходящий человек для этой работы.

Нет никого, кому я бы доверял больше, чем Аддаму, чтобы возглавить морскую атаку, он бы не оказался в ловушке в заливе, поэтому я не понимал, как это возможно. Но потом я увидел, как вошел Джоффри, и я понял, кто на самом деле руководил этим беспорядком в заливе.

Аддам был одет в полированные бронзовые доспехи, а на его нагруднике было выгравировано горящее дерево Марбрандов. Когда он отошел с дороги, Джоффери сделал шаг вперед, его глаза были полны страха и сомнений, когда он смотрел на меня так, словно это я терплю неудачу, а не наоборот.

Но он мой сын, и я люблю его. У Джоффри внешность Ланнистера, если честно. Я в шоке, что люди не поняли, что он был бастардом, он никак не мог быть Тиреллом. Он высокий для своего возраста, со светлыми вьющимися волосами. Он был не более чем 16-летним парнем, слишком молодым, чтобы жениться на 26-летней женщине вроде Сейхрис. Мой сын красивый, у него глубокие зеленые глаза и пухлые губы. Были времена, когда при определенном освещении он выглядел как девчонка.

Джоффри обладает сильной волей, временами он может быть галантным и вежливым, но я знала, что это все игра, чтобы он казался более человечным, чем он есть на самом деле. Как и его мать, он обладает неконтролируемым темпераментом, и если его не контролировать, его темперамент превращается в садистскую черту.

У него мало понимания правильного и неправильного, что часто приводит его к неприятностям, особенно когда он выходит из себя. Когда дела идут плохо, Джоффри винит в проблемах других, и я уверен, что именно это он собирается сделать с флотом и проблемами, которые из-за этого возникают.

Несмотря на свою упрямость, он безрассуден, жесток, порочен и не особенно умен, и все это в совокупности делает его склонным к нерациональным и неверным суждениям, заставляя меня сомневаться, что он когда-либо станет хорошим командующим флотом.

Джоффри владеет длинным мечом под названием Зуб Льва. Его кинжал имеет драгоценное навершие и инкрустированную золотом кромку лезвия, теперь Джоффри - искусный танцор, но танцы, в которых он искусен, - это не танец рубки и кромсания.

Его вид заставил меня нахмуриться, когда я наблюдал, как Миссандея входит в комнату. Ее золотистые глаза лишь на мгновение взглянули на Джоффри, прежде чем опустить глаза в пол.

Вид ее заставил ненависть наполнить мою грудь, когда я взглянул на темнокожего мужчину с острова Фарос. Крупный крепкий мужчина с мощными мускулами и золотыми доспехами уставился на меня, его глубокая кожа была покрыта потом. Он был лидером сил Фароса, которые были предоставлены мне в аренду. Со мной также были мужчины и женщины Королевства Сарнор, но они пали под натиском проверенного в боях командира, который сражался во многих битвах.

Он решительно кивнул мне, его крючковатый нос уставился на меня. Его густые брови нахмурились в замешательстве, когда он бросил взгляд на Джоффри. Он говорил на каком-то гортанном языке, который я не надеялся понять, но вместо этого я посмотрел на Миссандею, ее золотые глаза сверкали неуверенностью. Я знал, что все, что он скажет, не будет хорошим или полезным. После жуткого момента молчания я уставился на ее горящую ненависть, пока она, наконец, не начала говорить.

"Он хочет знать, что эта маленькая девочка делает здесь, он имеет в виду вашего сына, мой господин". Холодность в ее тоне исчезла, оставив только морщины беспокойства, когда она посмотрела на командующего Фароса, готовая перевести что-нибудь еще. Но Джоффри, казалось, пылал яростью, когда он ударил ее по лицу и толкнул на землю.

Безумие наполнило его глаза, когда он посмотрел на нее с выражением полного отвращения, формирующимся на его лице. Он наступил на нее, когда она свернулась в тугой маленький клубок, слезы навернулись на ее глаза, но она не сделала ничего, чтобы сопротивляться. Я уверен, что это то, что часто случалось с ней на востоке.

Аддаму пришлось грубо дернуть его назад, так как он крепко схватился за плечо Джоффри. Джоффри резко откинул голову назад, убийственно глядя на него, он грубо выдернул плечи из виноградных объятий Аддама, делая все возможное, чтобы вырвать руку из крепкой хватки, но ему это не удалось.

Я воспользовался этим моментом, чтобы заговорить громким командным тоном: «Миссандея говорит на 49 языках, и она единственная, кто может говорить на языке востока, помимо принца Вейгона, и если вы не знали, он наш враг. Миссандея берет паузу, чтобы собраться с мыслями, когда мы садимся. Нам есть о чем поговорить».

Мой тон эхом разнесся по воздуху, когда я встала со стула, ярость кипела в моей груди, когда я посмотрела на полную ненависти девушку моего сына, схватив его за шею так крепко, что мне показалось, будто я чувствую, как хрустят его кости от моего вздоха.

Жар, наполнивший мою грудь, был таким сильным, что я думал, что жар сожжет мои нервы. Я бросил его на стул и заставил сесть, Аддам изо всех сил старался скрыть улыбку, которая тронула его лицо, когда я бросил Джоффри на его место, прежде чем занять свое, с решительным кивком командующему силами Фароса и Сэнора, сидевшему во главе стола. Я уставился на карту, лежавшую передо мной.

Я не повернулась к рабыне, которая сидела на полу, вытирая кровь с лица, пока она держалась за живот, изо всех сил стараясь сдержать волны боли и гримасу, формирующиеся на ее лице, когда она начала подниматься из потока. Используя длинный рукав ее платья, чтобы вытереть кровь, которая пролилась из пореза над ее правой бровью, и кровь, которая текла из ее носа.

Один взгляд на нее, и я понял, что она больше не будет мне нужна, я сделал глубокий вдох, чувствуя, как моя грудь расширяется, когда прохладный воздух наполняет мои легкие. Вместо этого я обратил свой взгляд на лабиринт и проходы Старого города. Мои глаза впитывали каждую деталь города, когда я смотрел на побережье, где, как я знал, подкрепления из Трех Башен и Черной короны ждали в ожидании. Я указал пальцем на залив, когда говорил холодным знающим тоном.

«Небольшая группа мужчин проплывет через залив и поместит бочки с нефтью в Звездную септу. Они разместят там всех своих мужчин и женщин, которые не сражаются там. Пока септ будет гореть за стеной, мы под покровом ночи возьмем штурмом стену».

«Аддам, ты возглавишь эту группу, чтобы собрать 10 человек Ланнистеров, которые пойдут с тобой. Я думаю, это будет лучше для работы. Ты пойдешь в штатском, чтобы не привлекать внимания солдат, которые могут в это время пробираться через город. Оставь след из масла, чтобы ты мог поджечь его на расстоянии, не застряв в Звездной септе».

«Как только вы разожжете огонь, возвращайтесь в залив. Они ни за что не оставят ворота без защиты, и мы не можем потерять ни одного человека. Осада этого города может занять больше времени, чем мы предполагаем, но мы возьмем город, но мы должны сделать это медленно, но верно. Мы потеряли 100 кораблей и не можем потерять еще 100. Мы начнем это в час волка, до тех пор нам всем нужен отдых».

Мой тон был полон властного присутствия, когда я посмотрел на своего дурака-сына. Я знал, что мне придется поговорить с ним, прежде чем это закончится, но в тот момент я мог думать только об отдыхе. Сделав глубокий вдох, я почувствовал, как мое плечо вернуло трон, когда я заговорил с Миссандеей грохочущим тоном.

«Переведи все это своему другу, а потом отдохни, нам всем понадобится отдых для того, что будет дальше». Резко кивнув, я бросил на сына пронзительный взгляд, а затем посмотрел на Аддама, слабо улыбнувшись ему, прежде чем выйти из палатки. Мне нужно отдохнуть и подумать.

АДДАМ

Опаловая луна маячила над головой, освещая черное небо светящимися серебряными лучами, которые привели меня в благоговение. Мягкий плеск волн качал маленькую лодку, на которой мы подплывали к берегу, где на меня смотрели две внушительные мраморные статуи. Казалось, они насмехались надо мной, словно знали, что я собираюсь сделать, что собираюсь сжечь септу, в которой они находятся.

Эта мысль, когда она была впервые предложена, заставила отвращение и ненависть к себе бороться в моей груди, поскольку я едва мог поверить, что смогу это сделать. Я никогда не считал себя набожным человеком, но было что-то в том, чтобы сжечь место богов.

С женщинами, детьми, стариками и молодыми парнями, не имеющими навыков в бою, которых казнили как часть более крупного плана. Я знал, что это был бы хороший план, который дал бы нам время, чтобы снести ворота, но я знал, что в конце концов я заплачу за наши действия.

Мысль о том, что меня отправят в один из семи адов, не покидала меня, даже когда я нырнул в воду, мой разум лихорадочно работал. Я слышал, как мое сердце колотится в ушах, заглушая звук плещущейся воды.

Мои ноги гребут против воды, отталкивая течение назад и продвигая меня вперед. Чем глубже я погружался, тем труднее было видеть, как темнота океана смотрела на меня, соль жгла мои глаза, я боролся с морем. Мои люди маячили за моей спиной, у каждого из нас была бочка, привязанная к спине, и два кремня, покоящиеся в защищенной бочке.

Мысль о том, что бочка взорвется, пока я еще на мне, наполнила меня беспокойством, но холодная леденящая вода заставила мою кровь застыть, когда я изо всех сил пытался думать о чем-то еще, мой разум начал пульсировать, мои глаза изо всех сил пытались сосредоточиться, поскольку темнота стала всепоглощающей. Холодное одеяло закружилось вокруг меня, когда я заметил блеск в темноте.

Прохлада воды закружилась вокруг меня, когда я почувствовал, как мое дыхание душит мои легкие, а мой разум громко стучался, когда я оглядел закручивающуюся черную воду. На мгновение мне показалось, что я вижу сверкающий металл. Трюк в моем сознании или средство, которое захватило меня, когда я дважды подумал о том, чтобы сжечь септ. Течения скользили по мне, и в воде я ничего не слышал.

Я мог видеть только сверкающий серебряный свет снова, когда я приблизился, я заметил, что было несколько звеньев цепи, которые падали в густую черную мутную глубину, которая маячила подо мной. Взгляд в темноту нервировал меня, но я продолжал плыть и набирал темп, так сильно отталкиваясь от воды, когда моя рука разрезала воду передо мной. Мои ноги стали как желе, а мой разум устал, когда я выпалил немного воды, когда мрачная вода ударила меня, заставив содрогнуться по моему позвоночнику.

Я не думал, что смогу продержаться дольше, когда я вырвался на поверхность, пробираясь мимо сверкающих серебряных цепей, которые начинались на меня. Когда я вырвался на поверхность, делая резкий вдох. Мое сердце пульсировало в ушах, угрожая свести меня с ума, пока я боролся, чтобы продолжать дышать.

Мои легкие горели от паники и столь необходимого воздуха, когда я посмотрел на серебряный свет, омывавший черную воду. Я осторожно посмотрел на землю, кружащуюся вокруг меня, корабли, отдыхающие в своей бухте, я посмотрел на некогда оживленный порт, но теперь он был пуст.

10 еще больше вздохов начали наполнять воздух, когда я взглянул на своих людей, у каждого из них было напряженное выражение лица, когда они смотрели в небо. Они изо всех сил пытались дышать, когда смотрели на землю в надежде, что их не поймают.

Я снова посмотрел на землю, прежде чем выбраться из воды, мягкие порезы заполнили мои уши, когда я медленно и осторожно выбрался из ледяного водоема. Моя кровь мчалась по моему телу и заполнила мои уши, и было похоже, что я не мог избежать этого звука.

Когда я стоял на причале, я заметил большие зияющие дыры в деревянных причалах, некоторые из них выглядели опалёнными, и я уверен, что если бы я нырнул глубоко в воду, я знал, что найду камни, которые ударились о корабли, которые в отчаянной попытке покинуть залив. Поднявшись по скрипящему блюду, я молча прошёл по рампе, оглядываясь назад, кажется, мои люди крадутся за мной.

Я не обратил на них особого внимания, когда повернулся, чтобы посмотреть на булыжник, который был разорван, когда я проходил мимо смятых зданий. Я не верю тому, что вижу. Черные камни, покрытые щепой, смотрели на меня, сидящего на обвалившихся крышах больших менструальных, торговых площадей и конюшен. Воздух наполнился смрадом смерти, когда я заметил мертвых лошадей, которые лежали под некоторыми камнями.

Но мой взгляд прикован к башне, большой могучей белой башне или тому, что раньше было могучей башней, уставилось на меня. Она рухнула, ничего не осталось, кроме нескольких пней и мрамора, все еще падающего с рушащейся скульптуры. Вид этого заставил печальную улыбку растянуть мои губы.

Это был самый старый город во всем Вестеросе, но теперь его больше нет. Я не был уверен, как к этому относиться, но все равно двигался быстро. Пока я шел по городу, я видел больше тел, только эти люди не погибли в обрушившихся зданиях или не упали под лошадей, которые пытались сбежать из конюшен, а были убиты чем-то гораздо более леденящим.

Я видел, как слезы женщин текли по щекам, когда сажа покрывала ее щеку, она оказалась в ловушке под тлеющими камнями. Я видел двух влюбленных, их глаза были заперты в шоке, ужас терзал их губы, когда страх наполнял их глаза, когда они умирали. Некоторые из женщин, которые отдыхали под камнями, хватались за что-то, как будто держали руку любимого человека, когда тот умирал. Но по мере того, как я приближался к звездной ступени, жертвы начали меняться. Это были уже не женщины, а дети и старики.

Дрожь пробежала по моему позвоночнику, а в моем сердце забурлила тревога, а жалость разожгла мое сердце, заставив чувство вины клокотать в моей груди, когда я посмотрел на бедных детей, покоящихся под камнями.

Один был маленьким мальчиком с ярко-зелеными глазами, которые были широко раскрыты от ужаса, и густыми песочно-коричневыми волосами, слезы были залиты его покрытыми сажей щеками. Он держал под мышкой что-то похожее на какую-то порезанную штуку, а его другая рука царапала землю ногтями, как будто он пытался выползти из скалы.

Один его вид заставил меня вспыхнуть ненавистью к себе, когда я посмотрел на маленькую девочку рядом с ним. Они выглядели одинаково по цвету, я предполагаю, что она была его сестрой, у нее даже были такие же надутые губы. Паника заполнила ее мертвые глаза, ее лицо застыло в ужасе, когда она была вынуждена столкнуться со своей смертью.

Хотелось бы сказать, что они были единственными детьми, которые оказались в ловушке под этими камнями, но их было больше, некоторые могли упасть, когда убегали, и оказаться в ловушке. Другие могли застыть от страха или наблюдать, как умирают их родители, прежде чем потерять свою собственную жизнь.

Потом были старухи и старики, они были хуже, пожилая пара с шершавой кожей уставилась на меня. У обоих были лысые головы, их волосы были белого цвета, как будто их омывал взгляд мира.

Похоже, они были в мире с мыслью, что они вот-вот умрут. Я видел, как их руки были крепко сжаты, когда они смотрели в глубину своих глаз, и они выглядели так, будто собирались счастливо встретиться со своими богами. Я был рад, когда добрался до звездной септы, не потому, что был взволнован тем, что больше не увижу резни, а потому, что знал, что скоро попаду на новую бойню.

Теперь громкие гимны и тихий шепот наполнили мои уши. Я мог видеть свет, исходящий от звездных ступеней, когда они были заполнены до краев людьми. Я быстро повернулся к стенам, чтобы увидеть стены, усеянные людьми, и лагеря, расположенные прямо у стены, готовые в любой момент вскочить и сражаться. Я сделал глубокий вдох, когда оглянулся на септу.

В Звездной септе стены из черного мрамора и арочные окна. Особняки благочестивых расположены рядом с септой, и теперь мы собирались убить их всех. Со Звездной септой могут соперничать только Великая септа Бейелора в Королевской Гавани и септа-замок Хайгарден. Но Хайгарден к настоящему времени превратился в пепел, а семья, которая обеспечивала его, теперь мертва, и теперь мы, крадущиеся во тьме, собирались превратить в ничто еще одну септу, еще одну семью.

Сделав глубокий вдох, я начал тянуть ствол, лежащий у меня на спине. Я обернулся, чтобы посмотреть на своих людей, они стояли молча, изо всех сил стараясь спрятаться от людей, которые могли патрулировать эти земли.

Их вид вызвал дрожь по моему позвоночнику. Я знал, что они были готовы сделать все, что угодно, чтобы победить, и я не знаю, как это заставляет меня чувствовать себя лучше. В воздухе витает зловещее ощущение, и я не был уверен, что доверяю опасному блеску в их глазах, но я также знал, что не смогу просто сидеть и ничего не делать.

«Установите 5 бочек у каменных колонн, а остальные 5 - у легковоспламеняющихся предметов, таких как сено или дрова, но не поджигайте фитиль, встречаемся здесь, у входных дверей септы». Большие великолепные двери смотрели на меня, когда я заглядывал в каждую из них. Они кивнули и направились к большим черным двойным дверям.

Вытащив кинжал из сапога, я посмотрел на обе большие винные бочки, которые доходили мне до нижней части икры. Вид кинжала заставил мои губы встревоженно улыбнуться. Я с легкостью вонзил мерцающее лезвие в тонкие деревянные бочки. Наблюдая, как густое золотистое порочное масло уставилось на меня, собираясь лужицей прямо у моих ног.

Быстро двигаясь вправо, я начал тащить бочку к большим мраморным ступеням и вверх к большим блестящим дверям, которые сияли в лунном свете, заливавшем землю и меня серебристым сиянием.

Когда судно сгустилось у подножия дверей, когда я поставил ствол перед массивными дверями, меня охватила волна дурных предчувствий. На мгновение я мог думать только о детях, которые плакали по семьям, о стариках, которые умирали на руках друг у друга, о молодых женщинах, которым едва удалось выжить.

В тот момент, когда испытание моих людей соединилось с моим собственным, я наблюдал, как появились опасные мерцающие языки пламени, когда я с силой ударял кремнем по факелу, наблюдая, как яркие искры омывали землю ярко-красными и оранжевыми мерцающими языками пламени.

Я задержался только на мгновение, чтобы услышать панические крики людей, которые начали выпирать, когда пар и дым начали подниматься в воздух, дым устал душить меня. С опасным кивком я помчался со своими людьми, бегущими к докам. Джейми, тебе лучше сделать так, чтобы это стоило смерти невинных людей.

ДЖЕЙМЕ

Огненный танец в ночном небе, поднимаясь высоко, неземное сияние серебристого лунного света смешалось с ярким серо-оранжевым, который омывал небо. Вид пламени помог мне самодовольно улыбнуться. Они смогли это сделать.

Чувство гордости охватило меня, когда я посмотрел на своего глупого сына, который сказал, что на своей лошади. Я мог видеть панику, которая наполнила его глаза при мысли о вступлении в битву. Он много говорил, но он никогда не имел в виду свои угрозы, он мог избить рабынь, которые были вынуждены подчиняться, но не в реальности.

Его вид заставил меня почувствовать отвращение, когда я повернулся к стене, которую мы спрятали в тени тьмы, пока люди, которые отдыхали на стене, смотрели на пламя в полном шоке. Панический крик наполнил воздух, когда ревущий рев начал эхом отдаваться в моих ушах, когда я наблюдал, как те же самые лучники начали бежать вниз по стене. Я уверен, что они направлялись в септу, чтобы убедиться, что септа не сгорит, но они прибудут туда слишком поздно.

Самодовольная улыбка начала тянуться по моим губам, когда я кивнул головой командиру Фароса, его глаза были частично невидимы в темноте, звук его дикого языка все еще казался мне таким чуждым.

Но через несколько мгновений три тарана молча двинулись сквозь темноту вид их крадущихся по темно-красной земле заставил меня почувствовать шок и отпустить на моем лице. Я не думал, что это будет легко. Они начали ползти сквозь темноту они были в дюймах от ворот прежде, чем кто-либо заметил.

Темнота была настолько густой, а пылающее пламя, лизнувшее тонкие серебристые облака, не позволяло им заметить небольшую группу людей, отдыхавших прямо перед воротами, но затем в воздухе раздался грохот.

Я видел, как три наконечника тарана с силой врезались в деревянные ворота, и в этот момент стена ожила. Люди, которые когда-то мчались к звездной септе, теперь возвращались к стене. Их глаза горели от ужаса, когда люди кричали им, чтобы они следили за воротами.

Но когда они высунули головы из-за стены, лучники из моей башни стояли, готовые их сбить. В тот момент, когда я увидел свет, я поднял руку высоко в наши собственные мерцающие факелы вокруг башен лучников, так что они были одними из немногих, кто мог его увидеть. Я знал, что через мгновение он станет громким. Ударив рукой, я наблюдал, как бомбардировка стрелами пронеслась по воздуху, сильно врезаясь в некоторых людей, в то время как некоторые просто не дотягивали до смертельного удара.

Командир Фароса издал громкий рев, и еще больше бритв заполнили воздух, когда я повернулся, чтобы посмотреть на своего сына. Его лошадь в панике царапала землю, а их глаза расширились от ужаса, когда пылающая ракета врезалась в стену, опустошая город.

Когда ворота начали открываться, я подумал, что, возможно, ворота поддались, но резкие хрипы и хлопки начали заполнять мои уши, когда люди, державшие тараны, были убиты, а бомбардировка людей выбежала из ворот и заметила темноту, когда пылающие золотисто-красные стрелы пронеслись по небу. Удары по пылающим камням, которые еще не покинули катапульту, и ужас наполнил мою грудь.

Я наблюдал, как камни загорелись, пока они были еще в катапульте. Камень развалился, когда пламя вырвалось из камня и разъело древесину катапульты. Я наблюдал, как 4 мои катапульты начали сгорать, когда пламя перекинулось со камней на древесину.

Канонада людей выбежала наружу с ревом, эхом отражавшимся от человека. Я видел, как люди пробирались через поле. «Я здесь не как свидетель», - мой голос прогремел, когда я качнулся вперед.

Hoover Хонор сильно ударился о землю, отрывая ее от земли, я видел, как тьма редела по мере нашего продвижения вперед. Восточный человек дал нам немного света, пока я наблюдал за тьмой, которая кружилась вокруг меня, я изо всех сил старался сосредоточиться. Oathbreaker сверкал в утреннем свете, пока я пробирался сквозь тьму.

С громким могучим ревом я закричал, прежде чем броситься, заставив стук копыт заполнить мои уши, когда на моем лице появилась безумная ухмылка. Мое сердце забилось от вызывающих ярость химикатов, которые мчатся по всему моему телу, когда я вытащил свой золотой бад из рукояти. Я бы превратил этот город в пепел еще до того, как закончится ночь.

Бледно-серебристый свет указал мне путь, и я заметил, что большинство мужчин не были на лошади. Я предполагаю, что один из многих камней, которые рухнули на городские стены, в конечном итоге попал в их конюшни.

Рев битвы был ничто по сравнению с ревом моих людей, когда они атаковали, ярость пылала в их груди, а жажда крови наполняла их пронзительные крики. Еще больше стрел полетело из башен лучников в стену, и стрелы полетели со стены в башню лучников.

Я наблюдал, как некоторые из стрел пламени пронзили землю рядом со мной, но я знал, что они целились в деревянные катапульты. Нам пришлось потерять еще 5, что заставило меня возмущенно клокотать, когда я заметил людей, которые выбегали из ворот, по крайней мере 30 000 человек, и ворота быстро закрылись за ними.

Солдаты мчались сквозь ночь, их ноги перестали шлепать по мягкой земле, топча траву, они делали все возможное, чтобы не дать нам заблокировать армию. Я знал, что некоторые из них не более чем необученные мальчишки. Я знал, что не все из них были обученными солдатами, но все равно они мчались ко мне с ненавистью, наполняющей их глаза. Я знал, что именно это подпитывало их - видеть, как горит их любимый человек, и видеть, как их город подвергается нападению во второй раз.

Не желая больше смотреть, как разваливаются мои осадные орудия, я ударил шпорами по бокам своих лошадей. Я слышал хруст копыт под костями, когда кровь вырывалась из земли, где копыта моих лошадей сильно ударяли по черепам и животам.

Большинство мужчин, что лежали передо мной, были чисто выбриты, и ужас пылал в их мальчишеских чертах, их оружие дрожало, как и их руки дрожали при виде солдат. Они пытались казаться сильными, издавая могучий боевой рев, но это больше похоже на испуганных маленьких девочек, чем на крепких сильных мужчин. Их ужас хлестал моих людей в неистовстве.

Мои сверкающие позолоченные доспехи окрасились в красный цвет, когда я нанес удар сверху вниз по сидящим передо мной мальчикам. От жары пот капал по моей спине. Сделав глубокий вдох, я почувствовал, как кровь мчится по венам, обжигая кожу и грозя вырваться из вен в любой момент.

Я слышал крики людей, картину лошадей, которых слишком сильно гонят, когда я бросил взгляд через плечо, я мог видеть, как мой сын сражается и терпит неудачу. Я знал, что если позволю ему умереть, Сереси никогда его не простит. Пронзив клинком тонкую кожаную черную броню, мой клинок с легкостью прорезал плоть мальчика, когда я направился к своему безнадежному сыну.

Наклонившись вперед, я со всей силы обрушил свой клинок вниз, их панические крики были последним, что я услышал, когда они упали на землю в кровавом месиве. Панические вопли ужаса наполнили воздух, когда я разрезал их, пока не осталось ничего. Мои глаза были прикованы к мальчику, с которым сражался мой сын. Это был не кто иной, как Бейелор Хайтауэр. Он не был хорошим бойцом, но я знал, что он будет достаточно хорош, чтобы одолеть моего сына.

Крепко схватившись за поводья своего коня, я почувствовал, как что-то дикое и родительское охватило меня, когда я встал в седло и мы приблизились к шоколадно-коричневой кобыле, державшей на руках мальчика, пытавшегося убить моего собственного сына.

Взрыв безумия или храбрости нахлынул на меня, когда я спрыгнул со спины Хонор, никто не убьет Ланнистера на моих глазах, даже такой глупый, как мой сын. Ненависть наполнила мой разум, когда я сильно прикусил язык, пока вкус меди не заполнил мой рот и не затопил мои чувства.

Я хорошо знал этот вкус, это была моя собственная кровь, но я не обращал на это внимания, когда я грубо врезался в мальчика, заставив нас обоих упасть на землю. Когда мокрая земля шлепнула меня по спине, я вложил всю свою силу в ноги и ударил правой ногой в грудь мальчика, который пытался убить моего сына.

Бэрлор издал стон боли, когда упал на спину, пытаясь подняться в полностью облаченной броне. Я вскочил на ноги и уставился в землю, пока сверкающая золотая рукоять моего меча не уставилась на меня. Я благодарю богов за то, что они позволили мне увидеть свой клинок, прежде чем я приступил к работе.

К моему удивлению, Бейелор не отпрянул и не попытался найти своего коня, чтобы занять более высокое положение. Вместо этого он крепко сжал свой большой меч обеими руками, болезненно сжимая рукоять, пока я ухмылялся ему.

Резко развернувшись на правой ноге, я ударил себя вперед, стараясь убить его как можно быстрее, я сделал первый шаг, рубя вверх правой, но когда он заблокировал удар, я обрушил свой левый кулак, сильно ударив его в челюсть. Я видел, как его глаза звенели в черепе, когда он отступил в сторону, и он шокированно посмотрел на меня, но я знал, что он был шокирован тем, что я вонзил кулак, но я сделаю все, чтобы победить.

Он нанес мне удар двумя руками, но его атака отскочила от стали моего собственного клинка, когда оранжевые искры вспыхнули между двумя зазубренными лезвиями. Сладостное пение стали, прорезающей воздух, наполнило мои уши, когда потные теплые усики побежали по нашим спинам. Адреналин заставил мое сердце биться быстрее, как, наконец, когда я сделал горизонтальный удар, заставив образоваться легкую рану на его груди.

Он резко вздохнул от боли, продолжая бороться, несмотря ни на что, он не собирался отступать. Он поднял руку над головой со всей своей силой, я наблюдал, как лезвие прорезало воздух с ошеломляющей скоростью. Опасная и высокомерная улыбка появилась на его лице, когда жажда крови хлынула по моим венам, обжигая мою кожу, когда я нырнул вправо.

Легко на ногах я наблюдал, как с тяжелым стуком клинок расколол землю, двигаясь в мгновение ока он навис надо мной его правая рука опустилась со смертельным ударом. Но на этот раз я перекатился вправо и резким двуручным выпадом увидел, как мой клинок с легкостью пронзил нагрудную пластину его доспехов. Мокрый вздох сорвался с его губ, когда он уставился на меня широко раскрытыми глазами, полными сомнения.

Я знал, что он мог бы пережить такую ​​жестокую рану, резко дернувшись назад. Я провел своим клинком горизонтально, с легкостью разрезав воздух и его шею. Мокрый хлюп наполнил мои уши, словно рев битвы на мгновение прекратился, я мог только видеть, как его тело рухнуло на землю с тяжелым стуком. Когда его тело упало, я увидел, как его доспехи окрасились в багровый цвет, и вскочил на ноги.

Я дал себе минуту на раздумья, а затем принялся за дело, нанося удары и рубя их тела, лопающиеся, словно воздушные шары, но в тот момент, когда они заметили, что один из их лордов упал, я увидел, что большинство мужчин пали духом.

Я видел Хонор в стороне, мой сын держал поводья, пока ужас так крепко держал его, что он просто заполз еще дальше в тень. Я знал, что было ошибкой позволить ему прийти сюда, как бы сильно он ни хотел сражаться, он был слаб, и ничто этого не изменит.

Смола начала литься из стены, черная, как тьма, что шевелится вокруг нас. Они облили моих людей у ​​стены смолой, когда факелы были брошены со стены. Люди из Высокой Башни начали отступать, но это не имело значения, большая часть их сил была срублена.

Когда пламя охватило мраморную стену и землю, я наблюдал за людьми, стоящими наверху стены, зоркими глазами, таран, который покоился у ворот, теперь был подожжен. Мы потеряли башни лучников, тараны и катапульты, и я могу только предположить, что потерь будет больше, чем больше.

Они не Хайгарден. Они знали, что мы придем, и в отличие от них, они действительно подготовились к предстоящей битве, их точно не застанут врасплох, но они продолжали сражаться до конца. Я бросил взгляд, полный тоски, на город, который, как я знал, в ближайшие дни я завоюю, и вскоре остальная часть королевства падет под гнет.