1
Один день может изменить всю жизнь. До того момента, как это случилось со мной, я не верила в подобное утверждение. Мои дни текли в унылом неустойчивом ритме. Закончив учёбу в университете в Бостоне, я переехала от семьи в Нью-Йорк, вопреки всем уговорам остаться, принялась искать там работу.
Удача мне поначалу широко улыбалась. Первые два года я набиралась опыта в делопроизводстве и маркетинговой сфере в небольшой компании мистера Рудольфа Эндрюса, радушно принявшего меня потому, что я ему «напомнила первую любовь». Довольно странная и неординарная причина прохождения собеседования, верно? Но морщить нос и опасаться того, что семидесятилетний босс будет меня домогаться, я не стала, выбора у меня, особо, не было, так что я согласилась и прыгала от счастья, что всё-таки получила эту работу.
После смерти Рудольфа пришёл его сын — началась жёсткая реформация, сокращение, под которое я попала в первых рядах по непонятной мне доселе причине. Далее место я искала на протяжении трёх месяцев, с переменным успехом находила, устраивалась, снова увольнялась, находя достойную альтернативу.
Моим вторым долговременным местом работы был частный институт рекламы и телевидения, где я проработала чуть больше четырёх лет и обрела настоящих подруг, ставших неотъемлемой частью моей души и жизни. Но и здесь новый начальник отдела массовой рекламы пожелал видеть другого секретаря, а именно — свою жену, поэтому я была вынуждена покинуть и это пристанище.
Мои подруги — Майли Хейл, Эндиана Круз и Джоанн Смит, оставшиеся на своих прежних местах искренне — нет, не сочувствовали, — а белой завистью завидовали мне. Признаться, были такие мгновения, когда я чувствовала себя, как у раба на галерах на этой вакансии — я трудилась, как зверь, с полным отсутствием какого-либо карьерного роста. Подруги говорили, что я слишком хороша в этом деле, поэтому меня с таким остервенением там держат. Мои амбиции были задавлены, однако я буквально ни в чём не знала нужды и спустя пару лет уже смогла приобрести себе однушку, — практически ни в чём себе не отказывая, — а через последующие два года позволила себе компактный и невероятно комфортабельный автомобиль марки «Ford». Это всё, что осталось у меня от работы — убитые амбиции, некоторая недвижимость и самое главное — подруги — не разлей вода.
Дома я сидела неделю. А затем, на протяжении полугода искала работу — и всё меня чертовски не устраивало. Однако с последним месяцем весны свершилось самое настоящее чудо. Наступил тот самый день, который изменил всё...
Вернул в прошлое, окунул в настоящее и подарил невероятные планы на будущее.
Около семи дней назад ко мне приехал мой кузен по матери — тридцатидвухлетний Энгус Лонфельд. Из-за него моя жизнь перекувыркнулась с ног на голову и обратно, но я не могла не быть ему благодарной за то, что он вернул мне статус «работающего человека». В день его прибытия выяснилось, что он был выгнан из дома своей женой Флёр, страдающей оттого, что Энгус в рабочем отношении был также несчастен, как и я. Умный, образованный и хваткий, он не мог подолгу удерживаться на месте из-за пылкости своего нрава и неиссякаемой жажды справедливости и порядочности, в отсутствии коих я убедилась, особенно на предприятиях.
Я смогла смириться, он — нет. Он попросил меня «оказать поддержку в качестве недолгого совместного проживания», взамен пообещав «помочь с работой». Было весьма иронично, — как поначалу решила я, — безработной помогает безработный, однако ему и впрямь хватило одного дня и одного звонка, чтобы мне назначили собеседование на понедельник. Я была, мягко сказать, поражена, ещё больше — недоумевала. Я и подозревать не могла, что у Энгуса в Нью-Йорке такие связи. Он попытался мне объяснить, и я снова поразилась его коммуникативной жилке и деловитости:
— Понимаешь, Эделин, мою жену бесит моё нахождение дома. Господи, Дэлли, Флёр съедает мне мозг! Я открою тебе секрет — сидя перед ноутбуком и работая с собственным сайтом купле-продажи, развивая его, я зарабатываю гораздо больше, чем в любом другом офисе, в котором мне приходилось просиживать. Дай мне месяц, и я приобрету аналог твоей квартиры. О'кей, пусть однушку, каморку, но это будет моя. Я понимаю, тебе двадцать шесть, твоя жизнь бурлит — так и должно быть... и тебе необходимо, действительно необходимо найти достойное жилье, место... И достойного парня.
Дальше я уже не слушала. У меня был Кэвин Моррис — бывший, стоящий десятерых «настоящих». Я его не любила, я изначально лишь отвечала взаимностью. Или, если быть более честной — потребляла его, затем бросила. Я успела стать его привычкой, ребёнком, зависимостью. Он всегда выручал меня. Даже после расставания. Как это ни цинично, но мужчины появлялись в моей жизни, когда мне было от них что-нибудь нужно. «Первая любовь» у меня была не в школе, а в университете — царствовали порок и похоть с разорением алкогольной промышленности. Я понимала, что с Джеком Ридом иду ко дну: стала хуже учиться, забывать о главном, распадаться, как личность. Мы расстались спустя год. В это время за мной начал ухлёстывать парень, имя которого я помню смутно... Дилан, Дэвид... Джаред? Нет, вряд ли... Нет, совсем нет. Да это сейчас и не так важно. Важно то, что он влюбился в меня по уши и помог мне окончить университет с отличием. Он был старше меня на три года и на тот момент получал своё второе высшее образование.
Почти все парни — даже самые последние двоечники, — выглядели лучше него и зачастую его высмеивали, а он драться не любил и делал это исключительно в мою защиту. Это выглядело смешно и жалко, но я сдерживалась от смеха всякий раз, чтобы не расстроить самого обыкновенного занудного зубрилу. Долговязый, высокий, жилистый и бледный, нервный, немногословный и неловкий. Он был отвратительно умён. Тогда шли последние два года обучения. Первые 365 дней — мы, вроде как, дружили, а следующие полгода — «встречались», без намёков на секс: я была неприступной девочкой (хоть трахалась с бывшим Джеком Ридом).
Этот занудный студент был так в меня влюблён, что буквально этого не видел. Он считал, что Рид соблазняет меня и пытается нас разлучить, часто вступал с ним, — этим татуированным байкером-бруталом — в схватку, а потом валялся окровавленный... да, я была, есть и буду сукой, однако я закончила страдания очкарика, как только был написан диплом. Плохо помню, как его бросала. Моя память отмела это событие, как ненужный факт, с которым не надо считаться.
Благополучно отшив его и Джека, я стала свободной молодой женщиной с высшим образованием. Свободной, пока не встретила своего «мирового бывшего» — Кэвина. Подумать только, он тоже меня, в своём роде, любит... три года у него я — на первом месте, хоть мы и не встречаемся. Вот выдержка.
Возможно, мой потребительский нрав — отложившаяся детская травма: мои мать с отцом развелись, когда мне было девять. Я с малых лет знала, что такое мужское предательство. Видела, как папа морально потрошил маму. Видела дальнейшее обхождение матери с мужчинами и как губка впитывала это. Возможно, это всё неправильно, это далеко не пример для подражания, но по-другому я просто не могла.
Даже своего кузена Энгуса мне было не так жаль, как сильно было моё сочувствие к Флёр, его жене. Меня не доканывало нахождение в моих небольших апартаментах Энгуса лишь потому, что он не мой мужчина и сама по себе я не домоседка. Кроме того, он нашёл мне вакансию в крутой фирме, лично составив на меня умопомрачительное резюме. Конечно, отдел кадров клюнул на такую великолепную Эделин МакЛарен... И я надеялась оправдать ожидания.
Понедельник. Я выспалась, нацепила дорогое платье и чувствовала себя на миллиард долларов, что по понедельникам — редкое явление. Первое собеседование прошло быстро, в нейтральных, несколько комичных тонах, будто всё было известно заранее и моя напыщенность, важность откровенно смешила работниц отдела кадров. Моя «приёмная комиссия» состояла из трёх женщин — одной, более свежей, молодой, особенно по сравнению с двумя хранительницами климакса, — миссис Маргарет Адамс. Кризисные ехидные дамочки — миссис Мэган Сэйлор и Клаудия Эклипс.
Они-то были ещё теми неординарными натурами. Особенно хорошо мне пришлось узнать первую. Она, как мне показалось, с остальными считала меня «типичной красивой дурой»; Я предполагала, что меня, приняв с такой непочтительностью — только пошлют из этого громадного здания, вместе с блестящим досье. Закончив со мной беседу, леди покинули кабинет, попросив меня подождать наедине со стаканом воды и расшатанными нервами. Через несколько минут вернулась зазнайка Мэган. На этот раз она была обескуражена и говорила как-то робко:
— Вы приняты на должность секретаря и помощника генерального директора. Вам не придётся работать по прямой специальности. Так что, заявление нужно будет немного переделать...
— Я надеялась, что хоть в этой фирме важна классификация..., но вы... я секретарша. Вы серьезно? — голос мой вдруг задрожал от досады.
— Вы имеете увесистый опыт работы в этой сфере и изумительно годитесь по всем факторам на эту должность. Это распоряжение самого директора холдинга! Вы хоть как зовут его, знаете?
— Эм... нет, — я неловко прикусила губу. Господи, даже не нужно было сознаваться в этом... Женщина с ужасом округлила и без того огромные зелёные глаза. Да, я влипла. Сэйлор саркастически выгнула бровь.
— Имя вашего будущего босса, мисс МакЛарен, Доминик Лайнс. Вы даже представить себе не можете, сколько девушек мечтали бы оказаться на вашем месте.
«Доминик Лайнс», — пронеслось в моей голове вспышкой молнии, а перед глазами моментально всплыл образ зубрилы-очкарика, которого все звали коротко, порой издевательски, порой насмешливо: «Никки» или «Домми». Он, именно он был тем, кто помог мне закончить институт с красным дипломом. Тот, кого я бросила. Боже, нет. Это невозможно.
— Неужели? — выдавила я, — О, то есть... я рада. Когда я могу преступить к работе?
Миссис Сэйлор сощурилась и села напротив меня, скрестив руки на груди.
— Документы будут готовы в течение двух недель. Однако мне кажется, что будет весьма кстати, если вы, мисс МакЛарен, приступите к работе уже с завтрашнего дня. Мистер Лайнс в месячной командировке, которая началась около недели назад. Было бы неплохо, если бы вы решились вливаться в дело уже сейчас и ознакомились с вашими обязанностями раньше, чем приедет мистер Лайнс, ведь тогда, будьте уверены, хлопот только прибавится.
— Простите, миссис Сэйлор, но я бы хотела узнать... Моя должность секретаря — это надолго?
— Всё зависит от вас, дорогая, — она едко улыбнулась, — Ваш испытательный срок — три месяца. В лучшем случае вы продолжите работать. В худшем — вам укажут на дверь. О других перспективах думать слишком рано.
— На повышение квалификации я могу не рассчитывать, ясно, — огрызнулась я. Миссис Сэйлор изменилась в лице. — Извините за резкость, я... я просто надеялась, что хоть здесь меня ждёт карьерный рост.
— Знаете что, мисс МакЛарен, — она встала изо стола, громко положив ладони на стол, — Живите сегодняшним днём. На вашем месте, повторюсь, мечтают оказаться около тысячи девушек. И я не преувеличиваю. Единственное, что я вам гарантирую — колоссальную стабильную загруженность и такую же оплату труда, если вы способны на него вообще. Ничего более приятного я вам обещать не могу. Миссис Адамс вас тут нам расхваливала... Да вас утвердил сам мистер Лайнс! Имейте же, наконец, совесть! — по всей видимости, она и сама не заметила, как чуть не принялась визжать от негодования. Я вдавилась в стул, ладони моментально увлажнились, а губы пересохли. Я поспешила извиниться и поднялась со стула, сочтя, что здесь мне больше делать будет нечего.
— Сядьте, — вдруг мягко скомандовала она, — Простите мою вспыльчивость, мисс МакЛарен, прошу.
— Да ничего...
— Вы просто должны понять, что работа в этой фирме большая удача для вас. Я видела ваши прежние места работы... Рядом с D&L Company не стояло и близко. Это большой шаг в будущее для вас, рой новых знакомств и перспектив, как не крути. Впрочем, вряд ли я должна вас уговаривать. Просто мистер Лайнс никогда и никого не принимал так быстро и просто, только прочитав резюме и услышав, — сознаюсь, — не самые приятные комментарии от меня и миссис Эклипс. Адамс вас... отстаивала. Но мнение других зачастую — ничто для него. Он всегда выбирает сам, придирчиво и дотошно, а тут вдруг... такой поворот. Вы даже не знали, как его зовут, а вы его вдруг заинтересовали... Забавно. Фантастика какая-то! Но, мисс МакЛарен, ничего не может умолить того, что последнее слово будет за вами.
«Это точно очкарик», — закрутились гайки в моей голове, — «Неужели спустя столько времени он не забыл меня и смог простить? Когда он успел создать корпорацию? Что-то не помню, чтобы он делился со мной какими-то планами. А вообще, что я помню о нём, кроме того, что мне было с ним ужасно скучно, порой стыдно, а порой просто... хреново? Зубрила — мой босс. Тот, которого чморил весь бостонский университет, тот, которого я бросила, как использованный носовой платок, моментально согласился принять меня на работу — ту ещё стерву! Сомневаюсь, что дело здесь только в блестящем резюме. Что-то здесь нечисто. Может, он ещё любит меня? Слишком сопливо и так не бывает, от этого ещё сопливее. Босс — король скуки. Но ведь лучше босс зануда, чем какое-нибудь аморальное дерьмо...»
— Мисс МакЛарен? — впервые робко поторопила меня миссис Сэйлор.
— Да?.. Ох, то есть... Да. Я говорю «да». Я согласна. Я не могу подвести людей. И готова завтра же преступить к работе, — я закивала, чтобы мышцы лица ожили, и я смогла улыбнуться.
Она просияла мне в ответ. Оказывается, она тоже испытывает положительные эмоции... Иногда.
— Но, вы же понимаете, мисс МакЛарен, что первые две недели не оплачиваются, а вот последующий испытательный срок...
— Да. Я поняла. Спасибо.
Неожиданно и для неё самой, она с какой-то детской радостью обняла меня. Я неловко похлопала её по лопаткам... Здесь точно что-то нечисто.
— Простите, мисс МакЛарен! — со вздохом ретировалась она, — Просто, это так замечательно, что... всё так устроилось! Прекрасно, что теперь ни мне, ни миссис Адамс, ни миссис Эклипс, которых вы уже видели, не придётся отрываться от своих прямых обязанностей, чтобы исполнять дополнительные поручения босса. Теперь у него будет своя подушка для... Оу, то есть, своя секретарша! Я иногда заговариваюсь, мисс МакЛарен, не обращайте внимания.
Эм... да. Подушка для битья, девочка на побегушках, кто угодно, но только не специалист с собственными амбициями и стремлениями.
— Он слишком капризен? — как можно мягче спросила я. Насколько я помнила зубрилу, если, конечно, моя память вновь не подвела меня, это определение ему уж точно не подходило.
— О, нет, мисс МакЛарен, — она заговорила пискляво, и теперь я понимала, что она врёт без зазрения совести, — Его отчим, основатель малого бизнеса, даже подозревать не мог, что пасынок добьётся таких успехов в развитии предприятия. Без требовательного, волевого управителя — ничего бы не вышло, так что конечно, если хочешь быть на хорошем счету — приходится выслуживаться. Просто работы много, нервов, всяких отчётов... Впрочем, завтра сами увидите объём, — чуть ехидно добавила она.
Мы распрощались только после небольшой экскурсии по вымощенному из меди и бронзы офису с бордовым кафелем на полу, с огромными оконными стёклами в стенах. Я чувствовала себя в прозрачном кубе-лабиринте, в котором можно спрятаться, только войдя в туалет или в гардеробную комнату. По крайней мере, на втором-третьем этажах. Двери и стены — стёкла. Люди сновали и суетились, исчезая и появляясь, как рыбки в аквариуме. Я наблюдала за этим движением с жадным любопытством и вздрагивала порой от собственных шагов — звуки от каблуков об эту поверхность были воистину оглушительны. Тридцатиэтажное здание — каждый уподоблен предыдущему. По первым десяти мы прогулялись достаточно быстро, один из лифтов был прозрачен и открывал глазам панораму города, другие окна офисов, прозрачные и завлекающие своей занятостью. Последующие пятнадцать этажей мы не посещали — Мэган Сэйлор пояснила это тем, что именно здесь — «основной котёл», штаб со своим личным боссом, над которым главенствует только «зануда».
Последние пять этажей — один краше другого. Первые три — развлекательный центр для работников и богачей с ресторанами, смотровой площадкой, бильярдом, спортзалом, модными бутиками и даже с балконным бассейном — так что, если вы не страдаете боязнью «выпасть» и уверены, что не испачкаете от страха купальные плавки или трусики, — добро пожаловать!
Самая интересная часть программы — последние два этажа. На двадцать девятом мы вышли. Я была представлена всем без исключения. "Основная команда мистера Лайнса", состоящая без малого из десяти человек, более-менее радушно меня приняла. Женщины — очень мило. Двое парней — Кайл Кокс и Марк Филл — смотрели на меня с сочувствием. Взгляд последнего выражал не только это... Чёрт, да он писаный красавец: золотые кудри, глубокие синие глаза, подчёркнутые густотой ресниц и бровей. Он — начальник отдела маркетинга, что очень по моей части. Я о рекламе знала почти всё, не зря получала квалификацию, да ещё и в институте работала по этой направленности. Было бы неплохо поработать его специалистом, стать ведущим, потом главным, а быть может и его женой?..
— Зови меня просто Марк, никакого мистера Филла, ладно? — дружелюбно улыбнулся он и пожал мою руку, вырывая из сладких грёз, — Договорились, Эделин?
— Для тебя я Дэлли. Просто Дэлли, — улыбнулась я как можно обезоруживающе, смотря на него ровно столько, пока не почувствовала мурашки от глаз, поедающих меня с голодным любопытством, — То есть... Я Дэлли, для всех! — ретировалась я, прочистив горло.
Раздался дружный звонкий смех, и я почувствовала, что краснею и смущаюсь — впервые лет за десять, наверное. У девушки по имени Мэнди, заканчивающей ассистентский период у Брэнта Дефолта, начальника финансового отдела, который ныне прибывал на какой-то очень важной конференции, получилось свести это на шутку:
— Лицо Марка просто самое располагающее, — снова хохот, участницей которого стала и я.
После того, как коллектив, с которым мне придётся часто и тесно сотрудничать был мне представлен, Сэйлор поднялась со мной на последний этаж, созданный из просторной приёмной: там в глаза бросался бордово-серый ресепшен, который должна занять я. Неподалёку прямо по коридору — была дверца в зал заседаний, а соседняя вела в удлинённый, пугающий своим масштабом и чёрным цветом конференц-зал.
Не обошлось и без офисной кухни, которая создана специально для того, чтобы секретарша, порой, заменяла официантку. У ресепшена была дверь в небольшую гардеробную, где по словам Сэйлор я могла разместить некоторые вещи. По правде говоря, в ней трудно развернуться, но уместить туда пару вешалок и туфель — в самый раз.
Наконец, мне был представлен вход в святую святых, то есть — в кабинет генерального директора, двери которого единственные, после туалета, непрозрачные в этом офисе.
Этот этаж был мрачным, но гармоничным — к чёрному иногда примешивались белые тона, а стены из стёкол делали помещение ещё светлее и больше. Когда я поинтересовалась о наличии здесь туалетов у миссис Сэйлор, она несколько неловко пожала плечами и указала головой в сторону левого крыла — там, где модернизированная кухня (а, в основном, кофейня), и лишь дальше по коридору была дверь, ведущая, как я поняла, в дамскую комнату... или не только в дамскую..., но там было крупными буквами написано «Ремонт».
— Оу, — выдавила я.
— Мистер Лайнс перфекционист. Его не устроил первоначальный вариант, он затеял ремонт, но с его отсутствием он несколько затянулся... Уверена, что если ты спустишься на этаж ниже, ребята туалетом не пожадничают, — добро рассмеялась Сэйлор.
— Очень надеюсь, — я выдавила из себя улыбку.
И почему с отъездом «зубрилы» ремонт затянется? Он что, самолично будет устанавливать унитаз или класть плитку? Что за бред?
Моим единственным утешением было знакомство с Марком, который проводил меня до самого выхода из офиса, приветливо и тактично поинтересовавшись моими планами на вечер. Я просто лопалась от счастья! Один приезд моего кузена и сразу столько невероятных изменений. Марк не отставал от меня, пока не взял в слово о встрече в нашем любимом с девчонками суши-баре.
По приезде домой, я просто расцеловала Энгуса в щёки. Он был слегка потрясён моей реакцией, но отнёсся к этому порыву моих чувств с отцовской, не то, что братской теплотой и достоинством, без какой-либо иронии. Я боялась сглазить счастье, накрывшее меня, однако за бокалом виски со льдом информация лилась из меня, как из рога изобилия. Я рассказала Энгусу обо всём: о Сэйлор, о Марке и даже о ботанике-зубриле, который станет моим боссом. Энгус выслушал всё с непоколебимой мужской терпимостью, что отличало его от всех парней, которых я встречала. Спустя некоторое время он как-то странно, почти робко спросил:
— Знаешь, кому я звонил?
— Зубриле? — нахмурилась я. Насколько мне ясно было, так это после звонка ему тон Сэйлор настолько ко мне сменился. Если это был он, значит ничего удивительного.
На лице Энгуса появилась снисходительная улыбка.
— Нет, я звонил не ему, а Маргарет. Миссис Адамс. Она одна из «сильных» в отделе кадров. И, по совместительству, моя бывшая любовница. Она вышла замуж за Герберта Адамса и несчастлива, а я... вернулся к Флёр. И всё закончилось трагично из-за той скорости, с которой я стремился жить, Дэлли. Никогда не спеши. Ты должна всем сердцем прочувствовать человека. Марк создаёт очень милый образ внешне, и то благодаря твоему описанию. Однако внутри ты его не знаешь. И только Бог знает, сколько времени должно пройти, чтобы ты поняла, насколько тебе с ним комфортно морально.
— Я пока даже не думала о серьёзных отношениях с ним, — я закусила губу, вспомнив, как утром чуть ли не записала его себе в мужья. Падкая на внешность идиотка. Но он ведь и в плане характера довольно мил... мне кажется.
— Однако ты уже грезила о свадьбе и лимузине? — со смехом читает мои мысли Энгус. Я с раздосадованным стоном прячу лицо в ладони и хохочу. Энгус с улыбкой притягивает меня за плечи к себе и гладит по голове, — Эти мечты вполне осуществимы, Дэлли. Просто не торопись.
Я всмотрелась в глаза Энгуса и с пониманием закивала ему. В ту же минуту раздался сигнал об SMS-сообщении. Я буквально сразу вспомнила о Марке и о том, что мы договорились встретиться в кафе японской кухни. Чёрт. Совсем потеряла счёт времени! Из нашей которой переписки я выяснила, что он познакомился с Майли, королевой ночи, флирта и моей подругой. Господи... Какого хрена я предложила ему самое посещаемое моими хищницами место? Сама того не хотела, а свела. Волшебница-сваха просто! Ведь он мне правда, вроде как, показался хорошим и... По его «тону» было видно, что Хейл ему понравилось, что было неудивительно — Майли являлась горячей красавицей. Я написала, что «плохо себя чувствую», «хочу выспаться», — что отчасти тоже было правдой, хоть и внутри я ощущала... некоторую обиду, что ли... В ответе я увидела почерк Майли, благодаря тому, что она была падка на Caps: «ВЫСЫПАЙСЯ, ПОДРУГА! МЫ ВЕРИМ В ТЕБЯ! СЧАСТЛИВОГО ПЕРВОГО РАБОЧЕГО ДНЯ, НА ВЫХОДНЫХ — ОБМЫВАЕМ!»
Я широко улыбнулась и отложила мобильник. Энгус выжидающе смотрел на меня. Я тихо спросила:
— Что?
— У тебя за время переписки сменилось полсотни выражений. Всё в порядке?
— Марк и правда пустой козырь, Энгус. И кажется козёл, который нравится всем, — добавила я, чуть надув губы. Мой кузен расхохотался.
— Знаешь, Дэлли, если он для тебя козёл, милая, ты ещё не встречала других парнокопытных.
— Боже упаси, — на выдохе произнесла я. Энгус рассмеялся громче.
Да, моя жизнь тот ещё насыщенный и яркий комикс, ничего не скажешь.