Спорщики

— Тэхен, если ты не выберешься из этого гнезда, я тебя сам вытащу! И поверь, это тебе очень сильно не понравится! — злющий Хосок навис над все той же импровизированной куколкой из одеяла.

Этот придурок, который назывался его другом, уже третий день изображал труп. Надо сказать, вполне успешно. К состоянию трупа он и стремился, потому что все это время не ел, неизвестно спал ли и, очевидно (ощутимо), не мылся. Разворачивать одеяло опасно для жизни. Для жизни Хосока потому, что он боялся задохнуться. Для жизни Тэхена потому, что Хосок в шаге от убийства с особой жестокостью.

— Исчезни, — глухо раздалось из недр одеяла.

— Я бы с радостью, — Чон уселся на соседнюю кровать и устало вздохнул, — но тебя очень ждут на кафедре. И очень хотят послушать твои оправдания по поводу двухдневного отсутствия.

— Я болею, — одеяло подало признаки жизни и немного шевельнулось.

— Может, расскажешь, — Хосок не питал надежды на то, что Тэхен возьмет и вывалит на него причину своей самоликвидации от окружающего мира, но друга было откровенно жаль. Тэхена подменили. Всегда веселый похуист превратился в жалкое подобие человека всего за пару дней и это ненормально.

— Нет, — просипела куча и на этом шевеления прекратились. Ким опять замер и, кажется, перестал дышать.

— Тэхен, — мягко проговорил Хосок, — если ты не расскажешь сам, я пойду к Чонгуку. Он два дня ходит, как тень, почти не разговаривает и шарахается от всех. Что вы натворили? Вы кого-то ограбили, убили, переспали?

На слове «переспали» куча резко села и из нее показалась сальная светлая макушка. Тэхен высунул нос и поморщился от солнечного света. Выглядел он хреново. Нет, не так. По шкале от одного до десяти, Тэхен выглядел на минус сто. И по глазам казалось, что он плакал. Красные склеры, опухшие веки и слипшиеся ресницы говорили о том, что плакал он долго.

— Хо, пожалуйста, — проскулил Ким и скривился, как от боли, — не надо.

— Да что у вас произошло? — не выдержал Хосок. Подорвался с кровати и начал ходить по комнате. И непонятно, он это делал от нервов или пытался держаться подальше от несвежего (мягко говоря) друга. В конце концов, подошел и распахнул окно, впуская звуки и ароматы (реально ароматы) города. Жадно вдохнул, наслаждаясь не совсем чистым кислородом Сеула, но это лучше, чем спертый воздух в комнате.

Тэхен мялся, ломался. Он не знал, что произошло. Он себе объяснить не смог, почему чувствовал себя вывернутым наизнанку. Не знал, что чувствовал и чего хотел. Сейчас желание было только одно — исчезнуть. Или выключить этот рой мыслей в голове. Его безумные тараканы как с цепи сорвались, твердя, что он долбоеб, который сам все портил. Типа он этого не знал и без подсказок.

Когда Чонгук ответил на поцелуй, а после тупо сбежал, Тэхен еще минут десять пялился в стену, не соображая, в какой из вселенных он находится. Он ощущал прикосновение языка на губах и внизу живота от этого все скручивало. Он возбудился. От поцелуя парня. Не какого-то рандомного парня, а Чонгука. Уже потом, лежа в кровати, он пытался представить, как целуется с любым другим, даже известных актеров и айдолов перебрал. От каждой такой фантазии хотелось выблевать внутренности, а член вжимался сам в себя в страхе, что его отдадут на растерзание какому-нибудь Ли Дон Уку. Но как только вспоминал губы Чонгука на своих, узел в животе сводило в сладкой неге.

Тэхен даже подрочил один раз на светлый образ и испытал невероятное блаженство только представив, что его рука и не его рука вовсе, а широкая ладонь Чона. После этого его сломало окончательно. Он осознал, что хочет парня, хочет идиота Чонгука с которым только спорил бесконечно и подкалывал. Хочет так, что от одной мысли в штанах все полыхало.

Ладно, хочет. С этим он еще как-то готов был мириться. Молодой организм и все такое, мало ли что там можно хотеть. Чего не придет в озабоченную горячую голову? Да все, что угодно. Вот и это пришло.

Пролежав на кровати до рассвета и не сомкнув глаз, Тэхена накрыла другая проблема. И это оказалось даже не шоком. Это был лютейший пиздец, который мозг пытался уложить в какие-то удобоваримые мысли, но выходила такая хуйня, что верить в нее не было никаких сил. Его натуральность пошатнулась на моменте воспоминаний о заботе. То, как Чонгук проявил себя, выбило из колеи и отключило кислород. Парень выстирал его найки. Найки, которые сам Тэхен уже торжественно похоронил на заднем дворе общежития, не готовый их просто выбросить. Еще чего? Чтобы какой-то бездомный таскался в его любимых скороходах? Нет уж, только траурное прощание и скупая слеза над свежим холмиком. А Чонгук, чтоб он провалился, выстирал их до идеального состояния. В мире Тэхена это было не просто заботой, это как лучший камушек, который пингвин дарит своей пингвинихе. На этом моменте Ким расплакался впервые, укрытий безумным приступом нежности и благодарности. Рыдал час.

Следующим диким осознанием случилась ревность. Бешеная, злобная, животная ревность. Тэхен готов был растерзать собственную голову за то, что там всплывали картинки Чонгука с… с кем угодно. Он вспомнил, как мило беседовал парень с Мышью и Ким в своих фантазиях сварил ее в огромном котле, приговаривая самые страшные проклятия в адрес ни в чем неповинной девушки. Никогда и никого Тэхен не ревновал. Дворовой кот в десять лет, который переметнулся к соседской девчонке, вышедшей кормить его первой, не в счет. Эту ревность он пережил, изменив график кормежки. Кот был всецело завоеван и больше не изменял. А тут это даже не поддавалось никакой логике. Чонгук не принадлежал Тэхену и имел право иметь всех, кого только пожелает. А Тэхен желал, чтобы у того отсох член, и он вообще не мог никого желать. Дикость. Страшно до вспотевших ладошек, что Чон будет вообще на кого-то смотреть. Своими невозможными черными глазами смотреть на других людей.

«Выколоть ему глаза», — вякнул самый радикальный таракан и Ким даже спорить не стал, а согласился с ним. И разрыдался злобными, бессильными слезами.

Дальше наступила стадия «что делать?» и Тэхен впал в отчаяние. Он понятия не имел, как жить, как смотреть в глаза Чонгуку, как вообще появиться в универе. Он закуклился и стал ждать, что на него снизойдет озарение. Но снизошел Хосок со своими вопросами, на которые ответов не было.

— Не мельтеши, — промычал Тэхен и рухнул на кровать, накрыв глаза локтем. Туго сглотнул и скривился. Во рту стадо мамонтов устроило нужник, и Ким остро ощутил, что надо бы хоть умыться и почистить зубы.

— Хватит! — рявкнул друг и подорвался к кровати. Он схватил Тэхена за лодыжку и резко дернул на себя друга, который не ожидал такого предательства. — Вставай и приводи себя в порядок. Сейчас ты вымоешь свое туловище, пожрешь и потом расскажешь мне все. А дальше решим, что с тобой делать. Ты меня услышал? — Тэхен вяло кивнул и сел на кровати. — Фу, блять, Ким. Тебя можно в стан врага забросить как биологическое оружие. Вонь страшная.

Тот поднял футболку на груди, засунул нос в воротник и вдохнул. Лучше бы он этого не делал. Даже пустой желудок попытался спрятаться где-то между позвоночником и печенью. Тело непроизвольно передернуло. Тэхен медленно встал, стараясь не шевелить воздух вокруг себя и не распространять благоухание, и поплелся в душ. Голова кружилась от голода и бессонных ночей, но спорить с Хосоком уже и самому не хотелось. И правда, надо брать себя в руки.

Выйдя чистым, свежим и приятно пахнущим, его едва не скрутило от вони, которая казалась физически ощутимой, будто можно рукой потрогать.

— Что здесь произошло? — прохрипел Тэхен, входя в кухонную зону и прижимая к носу полотенце, которым до этого сушил волосы.

— Это я у тебя хотел спросить, — злобно выдал Хосок. — Ты решил вырастить гомункула в микроволновке? Или устроить апокалипсис и отравить всю общагу? — Он стоял с контейнером в руках, замотанным в несколько пакетов, но это никак не спасало от зловония, которое тот источал. По ощущениям, в комнате Тэхена кто-то трижды сдох и активно разлагался.

— А, это… — Ким взъерошил мокрые волосы и виновато посмотрел на друга. — Это был куриный бульон. — и чувство вины накрыло с новой силой. Чонгук ведь старался, а он, скотина неблагодарная, вместо того, чтобы съесть бульон, дрочил, вспоминая поцелуй. Захотелось расплакаться снова. Чон такой хороший, а Тэхен грязное животное. Он громко шмыгнул носом и плюхнулся на стул. Уронил лицо в ладони и жалобно заныл. — Хосок, что мне делать?

Друг сразу смягчился. Он никогда не видел Кима таким потерянным и несчастным.

— Подожди, я вынесу покойника и вернусь, — тихо проговорил, глядя на подрагивающие плечи Тэхена. — Мы поговорим и найдем решение, хорошо?

Тэхен кивнул и заныл пуще прежнего.

***

В среду после первых двух пар Чонгук шел по коридору универа, но казалось, будто он плыл в какой-то вязкой жиже. Ноги отказывались передвигаться, голова отказывалась думать, тело желало лечь прямо тут на полу и медленно скончаться. От безысходности и непонимания. Чонгук влюбился и понятия не имел, что с этим делать. Плохо было настолько, что болело все. Тэхен не появлялся и это было страшно. Неужели Чонгук настолько сильно травмировал парня? Тот ведь гетеро, а он, дебилоид, полез целоваться. Но ведь Ким сам первый начал! Еще и сосок этот с каплей блядской… Ну как тут устоять? Чонгук бы сдох, если бы не прижал Кима к стене и не впился в его рот. Ну, впился, дальше что? Только испортил все. Тупое животное.

Было бы легче, если бы Тэхен заявился в универ и расквасил ему ебало. Можно даже ногами. Тогда хотя бы было понятно, что тот злился и ненавидел его. Но Ким просто испарился, исчез, не появлялся в общем чате и не подавал вообще никаких признаков активности ни в одной из соцсетей. Достаточно одной извилины, чтобы понять, что с Тэхеном происходили не самые позитивные вещи. И виноват в этом он, Чонгук. И эта вина жрала его изнутри всухомятку.

А что, если ему стало хуже из-за болезни? Что, если он там горит в лихорадке и некому помочь? Эта мысль шарахнула по голове и Чонгуку стало жарко. Он уже дернулся бежать в общагу, но его остановил тихий голос.

— Чонгук, у тебя все в порядке? — рядом стояла Мия и с беспокойством оглядывала парня.

— А, Мышка, привет, — вяло отозвался Чонгук и устало поплелся к окну. — У меня все хуй пойми как, — честно признался.

— Не хочешь поделиться? — мягко спросила девушка. Ей нравился Чонгук. Не как парень, а как человек. Внешне он вообще был не в ее вкусе, слишком большой, слишком красивый. Таких Мия презирала, если уж совсем быть честной. Такие, как Чонгук — короли мира, получали все легко и не парились о чувствах других. Но этот парень был другим. Девушка видела, что он только внешне весь такой похуист-приколист-красавчик, внутри же там огромный мир, интересный и красивый. Это и привлекало.

— Наверное, не очень, — неуверенно ответил Чон и с грохотом упал лбом в пластиковый подоконник.

— А если подумать? — Мия прищурила глаз и уставилась на страдающего парня. Девушка хотела помочь. Чонгук в свое время не прошел мимо и оказался единственным, кому не наплевать на маленькую, незаметную мышь. Она была благодарна.

— Я влюбился, — отчаянно признался и стало даже легче.

— Это же прекрасно, — улыбнулась Мия и коснулась плеча.

— Это было бы прекрасно, если бы было взаимно, — грустно отозвался Чонгук и поднял голову. За окном все затянуло серыми тучами, и шел мерзкий мелкий дождь. Под стать настроению.

— Ты уверен, что это не взаимно? — уверенно спросила девушка и оперлась спиной на подоконник, склонив голову набок. — На сто процентов уверен? — хитро прищурилась.

Чонгук перевел на нее взгляд и тупо уставился в глаза. Там плескалось что-то такое, что совсем несвойственно скромной, тихой Мышке.

— Я не… — он вспомнил поцелуй и зерно сомнений упало на благодатную почву. И правда, а уверен ли Чонгук? Да и слова проницательного Юнги не могли быть сказаны просто чтобы ободрить. Лучший друг уверен, что у них с Тэхеном все вполне понятно. — Он не по парням, — привел основной аргумент.

— И что? — пожала плечами Мия. — Сегодня не по парням, завтра по парням. Какая разница? Мы ведь не про тело, а про чувства, так?

— Так, — болванчиком закивал Чонгук и посмотрел на девушку другими глазами. Сейчас она выглядела взрослой, мудрой и понимающей. Хотя с чего это Чонгук взял, что она изначально такой не была?

— Тогда почему ты решил, что у вас ничего не выйдет? Ты говорил ему своих чувствах, а спрашивал о его? Или он тебе как-то намекнул, что у тебя нет шансов? Может, у него девушка есть? — добивала правильными вопросами.

— Я не знаю. Нет. Нет. Нет. И нет. — ответил на все по очереди Чонгук и ошалело вперился в окно. — Он вообще меня поцеловал. Первым. А я его чуть не сожрал в ответ.

— Чонгук, — серьезным голосом позвала Мия, и парень вопросительно кивнул, так и глядя в окно, — ты идиот. — вот это поворот. От кого угодно, но не от Мышки ждал такую правду парень. Но то, что он идиот, он и так знал.

— Это не отменяет того факта, что я влюблен в натурала, который прячется уже третий день, — Чон застонал и снова упал головой в подоконник.

— Если ты так себя наказываешь, то способ так себе, — хихикнула Мия. — Лучше с разгона о стену.

— Знаю, но еще на что-то надеюсь, — вяло улыбнулся парень.

— Ты можешь бесконечно биться головой о стену, можешь ходить тенью и придумывать сценарии в своей голове, можешь даже рыдать в углу своей комнаты, не есть, не пить и не жить, — спокойно говорила Мия, а на самом деле заколачивала гвозди в голову Чонгука. Довольно болючие в своей правде гвозди. — Но что это даст и к чему приведет? К тому же, ни один сценарий не окажется верным. Обычно это так и работает. Сколько не придумывай, у жизни всегда другие планы, — по-доброму улыбнулась девушка. — Поговори с ним. Хуже все равно не будет, а так появиться ясность, — она отклонилась от подоконника и посмотрела вглубь коридора. — Думаю, разговор с Тэхеном состоится сейчас.

— Откуда ты знаешь, что это Тэхен? — печально спросил Чонгук, а потом нервно дернулся, резко развернулся и уставился на друзей, шагающих по коридору им навстречу.

— Это очевидно, Чонгук, — усмехнулась Мия. — Вы вообще очень очевидные. Оба, — она подмигнула, но Чон этого уже не видел.

Он стоял, как истукан и таращился на Кима, потея ладошками и дрожа коленками. Желудок скрутило от страха, горло сжали невидимые тиски, а воздух вдыхался так натужно, что еще чуть-чуть и парень задохнется.

Тэхен с Хосоком медленно подошли и Ким попытался сбежать, но рука друга с схватила его за шкирку так, что он не смог вырваться. И откуда в этом тощем Хосоке столько силы? Он шумно выдохнул и прекратил сопротивление. Мозгом парень понимал, что поговорить (хотя бы поговорить) придется. Это необходимо в первую очередь самому Тэхену. Иначе он уедет в дурку в ближайшее время, потому что сам себя изведет, и тараканы перестанут быть вымышленными, а превратятся в реальных. Но он думал, вернее надеялся, что разговор случится не так быстро. Он не успел зайти в свой корпус, как Хосок злобно хмыкнул и поволок его к Чонгуку.

Тэхена сначала окатило волной беспокойства, а потом он заметил, что тот стоит с Мией и его вывернуло от ревности. Опять эта мелкая мышь трется возле Чонгука и это выбешивало до трясучки. Но страх взял верх. Да какой там страх? Страх, это когда билет не выучил, а он тебе попался на экзамене. Здесь же был животный ужас на грани панической атаки. Тэхен даже начал мечтать грохнуться в обморок, чтобы избежать не то что разговора, а просто зрительного контакта. Он вспомнил все. От первого касания губ к шее до дрочки. И последнее довело до икоты. Не метафорической. Тэхен стоял напротив Чонгука, молчал, краснел и икал. Стоило только открыть рот, как вылетал очередной икотный рык, и он захлопывался, так ничего и не сказав. Заебись поговорили.

— Привет, — прошептала Мия, глядя только на Хосока и сразу опустила глаза.

— Привет, Мия, — так же тихо брякнул Хосок и облизал девушку глазами с ног до головы. Кто тут еще очевидный? — Наверно, нужно оставить этих двоих, — он качнул головой в сторону застывших сурикатов, то есть влюбленных придурков.

— Да, — Мия кивнула и приложила ладошки к краснеющим щекам. Хосок стал лужей от этого жеста и расплылся в полудурошной улыбке.

— Пойдем, ты кофе пьешь? Или чай? Или сок? — затараторил всякую ерунду, растеряв всю серьезность и уверенность. — Может, голодная? Сэндвич будешь?

Мия захихикала.

— Давай в столовой решим. Там не ресторан и выбирать будем из того, что есть, — улыбалась девушка, продолжая румянить щеки, а вместе с ними и уши.

— Можем и в ресторан, — в парне проснулся миллионер, о существовании которого он и не подозревал. Захотелось купить Мие все, что она попросит, хоть черную икру. Кошелек протестовал и явно намекал, что ничего подобного им не светит, но Хосок был готов украсть эту самую икру, если понадобиться.

Пока пара решала вопросы голода, медленно удаляясь в сторону столовой, сурикаты пялились. Тэхен красный, как спелая вишня, а Чонгук бледный, как больничная стена. Ким продолжал икать и открывать рот в попытке хоть что-то сказать.

— Привет, — хрипнул наконец Чонгук и зачем-то помахал рукой. Тут же спохватился, вытер потную ладошку о джинсы и спрятал ее в карман.

— Да, — все, что смог выдавить из себя Тэхен и ну очень громко икнул.

Ситуацию совершенно внезапно спас мерзкий Киен. Он, в окружении таких же нелепых дружков, подплыл к подоконнику и вперился в Чонгука.

— Чего это вы застыли, как будто вам раскаленные колья в задницы загнали? — сально ухмыльнулся. — Что, Ким, окучиваешь принцессу? Так он сегодня не в платье, не нарядный.

— Заткнись, сало, — сквозь зубы проскрипел Чонгук и сжал кулак. Острое желание впервые в жизни вмазать кому-то подступало к самому горлу.

— Гуки, может, я ревную, — заржал Киен и уперся локтем в подоконник рядом с Чоном. — Все еще не готов повеселиться?

Чонгук очень медленно повернул голову, прищурился и внимательно скользнул взглядом по бесформенному телу.

— Я же говорил уже, — ухмыльнулся парень, — вино и пробка в твоей заднице.

— Э, нет. Так дело не пойдет, — Киен наклонился чуть ближе и заговорщицки проговорил. — Я тебя нагну, Гуки.

В этот момент, молчавший до этого и икающий Тэхен будто ожил и без лишних слов дернул парня за ворот рубашки и впечатал его спиной в стену, прижав локтем за шею. Киен от неожиданности выпучил в ужасе глаза и размазался по стене, стараясь с ней слиться или просочиться сквозь нее и сбежать. Потому что взгляд у Кима был таким яростным, что поджилки затряслись даже у Чонгука.

— Еще раз что-то вякнешь в его сторону, я и замурую тебя под центральной статуей универа, — прорычал Тэхен. — А лучше встанешь на ее место забетонированным пугалом.

Киен хрипел из-за невозможности вздохнуть. Его лицо покраснело и по виску сбежала капля пота. Он судорожно кивнул, Ким медленно убрал локоть, и парень кучей рухнул на колени, хватая ртом воздух. Его дружки даже не дернулись помочь, так и стояли, тихо перешептываясь.

— Психопат конченный, — сипло выплюнул Киен и медленно поднялся. — Чего вылупились? Пошли отсюда, — сухо обратился к своим друзьям, и компашка быстро ретировалась.

— Зато икота прошла, — спокойно выдохнул Тэхен, поправляя футболку. — Ну и мерзость, — скривился.

— Ты бешеный, — прошептал Чонгук, пялясь на Кима. Сейчас хотелось только одного — целовать до звезд. Надо ли говорить, что такой Тэхен даже не возбуждал, а стрелял прямо в голову и сердце?

— Расценю это как комплимент, — ухмыльнулся Ким и внимательно посмотрел на Чонгука. А тот просто таращил свои огромные глазищи и истекал слюной. Предмет его обожания сейчас был до опизденения сексуален. Память услужливо подкинула, как он выглядит в одном полотенце, вкус его губ, и Чонгук утоп. В воспоминаниях, чувствах, в человеке. Неизлечимо и смертельно заболел. Не нужно ему никаких лекарств, никаких вакцин, никаких докторов. Чон Чонгук хочет умереть от этой болезни. Желательно, пока будет нежить в руках Тэхена.

— Тэ, — заторможено моргнул парень, отгоняя волшебное марево и возвращаясь в реальность, — может, поговорим? — неуверенно спросил.

Тэхен тут же поник, занервничал и весь адреналин подхватился и сбежал следом за Киеном. Он уткнулся в свои белоснежные найки, выстиранные заботливыми руками, и тяжело вздохнул. Страшно. Говорить о чувствах, которых никогда не испытывал раньше, страшно. И в себе разбираться тоже страшно. Но увидев Чонгука с Мией, услышав грязные намеки в его сторону, захотелось просто быть. Попытаться, попробовать, прочувствовать. Хотя бы просто дать шанс в первую очередь себе. Почему-то в том, что Чонгук им заинтересован, Тэхен ни секунды не сомневался. А что он сам? Хосок промыл мозги и поставил неутешительный (или утешительный) диагноз — Тэхен влип в Чонгука. Оставалось дело за малым — принять и смириться. Не выходило ни то, ни другое. Как принять то, что Чонгук — здоровенный, накаченный мужик с членом между ног? Не то, чтобы член мог быть в каком-то другом месте, но Тэхена это «между ног» пугало до вздыбленных волос на загривке. И проблема в том, что это «между его ног». Вряд ли Чонгук согласился бы на роль принимающего. Или как это вообще у парней работало? Так, стоп. Не в ту степь вообще мысли. Для начала бы с бурей в груди разобраться, а он тут о своих дрочных фантазиях думал.

— Поговорим, — тихо выдал Тэхен и медленно проскользил взглядом по телу напротив. Ну какого хуя он такой совершенный везде? Еще и джинсы эти узкие напялил. Тэхену тут плохо вообще-то от одних мыслей, а если прикоснуться… Пиздец… Он добрался до лица и уткнулся в губы. Те самые, которые он целовал, которые его так жадно целовали. Кто врубил кондиционер на +200?

— Давай не здесь, — попросил Чонгук и заметил, как Тэхен голодно изучал его губы. Он и сам был уже близок к обмороку, потому что в процессе изучения Ким медленно облизал, а потом прикусил свою нижнюю. Между ними сексуальное напряжение сейчас такое, что впору ставить рядом табличку «не влезай — убьет».

Чонгук не выдержал. Он схватил Тэхена за запястье и потащил по коридору в сторону шкафчиков. Именно в том темном углу он зажимал Мию, а до этого еще десяток девушек и несколько десятков парней. Но все они стерлись из памяти в одно мгновение. Ладонь на запястье Тэхена горела и покалывала только от ощущения его кожи под пальцами. Если Чонгук сейчас ничего не сделает, этот жар распространится на сердце, и оно остановится.

И он сделал. Завернул за угол, с силой швырнул Кима спиной на шкафчик и впился в его губы. Чонгуку уж все равно, что там себе надумал Тэхен и о чем хотел поговорить. Ему даже все равно, если Ким сейчас разобьет ему лицо. И даже если уйдет, не сказав ни слова, тоже все равно. Чонгук неизлечимо болен. И он остро нуждался в единственном лекарстве, способном поддерживать в нем жизнь.

Тэхен в шоке. Он ожидал чего угодно, но не того, что его будут так остервенело целовать. Он готов был поговорить, обсудить, к чему-то прийти. А теперь казалось, что и говорить уже не о чем. Или не чем. Рот ведь занят. Он прижимался спиной к шкафчику, как до этого прижимался Киен к стене, и не дышал. А потом плюнул на свою ориентацию, природу и все человечество в целом. Потому что губы Чонгука ощущались так вкусно и правильно. Тэхен закрыл глаза, вплел пальцы в черные волосы на затылке и ответил на поцелуй с не меньшей страстью.

Он тоже болен.

И диагноз у них один на двоих.