Разбей мое сердце

Я перечитывала строки и не могла поверить своим глазам. Бетти. Моя Бетти уверенно шла на смерть из-за какой-то школьной чуши. Голова взрывалась вопросами и желанием подробностей, а слезы уже вымочили весь лист. Когда чернила на бумаге начали расплываться, я наконец оторвала взгляд от письма и подняла голову. Она написала мне. Мой любимый человечек написал мне, потому что был уверен в своем летальном исходе. Да как ты вообще могла подумать об этом? Как ты могла допустить такое? Что за хрень?! Руки дрожали, а нижняя губа была уже в кровь искусана от нервов.

- Дорогая, - мама окликнула меня со спины, - Ты как?

Ее ладонь коснулась моего плеча, а я, вздрогнув, судорожно начала складывать лист обратно в конверт.

- Не переживай. Я понимаю, что тебе не легко. Если ты не решишь сама рассказать, то смотреть это сообщение Бетти я не стану. – она вздохнула. – Мне жаль, что тебе пришлось навестить нас при таких обстоятельствах.

- Ничего мам, я в порядке, просто нужно немного прийти в себя. – я обняла ее и всхлипнула.

- Конечно. – она погладила меня по спине, и дрожь в теле понемногу начала отступать. – Ее отец поговорил с администрацией больницы, они договорились о платном лечении. Бетти переведут в новую палату со всеми удобствами. У нее будет личная медсестра.

- Надеюсь, она скоро придет в себя, иначе никакие удобства ей толком и не нужны, - пренебрежительно кинула я.

- Не говори так, ты же сама понимаешь, что это огромный плюс.

Я благодарна матери, что она не воспринимает мои резкие слова в штыки. Использовать грубость в напряженный момент – это вполне свойственно моему характеру. Знаю, как иногда сложно окружающим реагировать и принимать такую особенность моего поведения, но родители свыклись с этим. Они понимают, что такие агрессивные фразы не несут в себе ничего, кроме защитной реакции от напряжения и боли. Родители знают это. Родители и Бетти.

- Ты можешь пройти к ней в палату. Завтра утром ее переведут в новое отделение, а эту ночь она проведет здесь.

Я не отвечаю. Лишь киваю и направляюсь к двери с табличкой «67». Отец разговаривает в стороне с тетей и дядей Ким, так что я, не кинув и слова, захожу в белоснежную комнату.

Бетти лежит перебинтованная с головы до ног. Рядом стоят различные приборы, но я понятия не имею, как все это устроено. Вытираю слезы рукавом черного свитера и пододвигаю стоящий у окна стул. Запах больницы здесь чувствуется особенно ярко, но это последнее, на что я обращаю внимание. В глаза сразу бросаются опухшие и синие веки на лице Бетти. Руки дрожат, но, несмотря на это, я беру ладонь подруги и крепко сжимаю ее. Холодная. Черт, ты не можешь вот так уйти. Не можешь бросить меня. Я всхлипываю и опускаю голову на живот Бетти. Перебираю в своих ладонях ее пальцы, зажмуриваю глаза и резко поднимаюсь.

- Нет. Нет, Бетти. Я не позволю тебе оставить нас. Ни за что. Я вытащу тебя из этого состояния, отомщу всем твоим обидчикам, слышишь меня. Отомщу. Я найду этого чертова Чонгука, кем бы он ни был. Я заставлю всех виновных поплатиться за то, что они с тобой сделали.

Не знаю как, но я была уверенна в намеренье отомстить. Я шептала в бреду все то, что крутилось в моей голове после прочтения письма и все крепче сжимала руку подруги.

Следующие полчаса я продолжала сидеть около Бетти, но уже молчала. Слезы закончились, паника ушла, но вот мысли нет. Вспоминая наши совместные приключения, я улыбалась. Наши совместные каникулы во Франции, куда родители разрешили поехать с ее двоюродным братом, первое рождество в Сеуле, день Валентина, когда я скинула в ее шкафчик десять роз, хотя и без меня она получила семь. Боль терзала все внутри, но и придавала желание мести.

Когда в палату зашла тетя Ким, я уже успокоилась окончательно. Конечно, мой вид выдает то, что я перенесла сильные переживания, но состояние матери Бетти было просто ужасным. Опухшее до неузнаваемости лицо, бледная кожа и растрепанные волосы. Помню, как она даже не могла выйти в магазин без макияжа и стоящей одежды. Сейчас же на ней потертые леггинсы, вытянутая на рукавах водолазка и ни грамма косметики. Да уж, Бетти, ты определенно подорвала ее состояние, да и состояние всех своих родных.

- Сейчас приедет Тим. Он вылетел из Парижа на пару часов позже тебя, – мисс Ким говорила тихо. Голос ее стал еще более охрипшим.

- Хорошо, - я кивнула, - Можно я еще посижу?

- Дорогая, - тетя подошла ближе и приобняла меня, - Тебе нужно отдохнуть. Поезжай домой. Твои родители собираются ехать, вот и тебе стоит. – ее взгляд упал на лицо Бетти, и она на секунду запнулась, - Мы сейчас ничего не можем сделать, но не думаю, что она была бы рада, если бы увидела нас в таком состоянии, как сейчас. – я кивнула.

- Тогда, я приеду утром.

- Давай лучше ближе к обеду. Утром Бетти будут переводить в другую палату, а, когда уже все устаканиться, я тебе позвоню. Договорились? – она попыталась улыбнуться, но получилось слабо.

- Да, конечно. Тогда я пойду.

Я кивнула раза три, не знаю точно. Будто не в себе, я поднялась со стула и оглядела Бетти вновь. Кивнув четвёртый раз, я все же подошла к выходу. Сзади раздался тихий всхлип, но оборачиваться я не стала. Боюсь, что могу и не уйти отсюда, если опять увижу перебинтованное тело подруги.

- Мам, пап? – я захватила свой рюкзак и подошла к разговаривающим родителям.

- Доченька. – мама резко повернулась в мою сторону и подбежала.

- Хейзи, - отец был серьёзным, - Мне звонил твой преподаватель из школы в Лондоне. Ты не сказала, что уезжаешь на неделю раньше?

- Нет, - я вздохнула, осознав, что совершенно забыла предупредить директора о своем внеплановом отъезде. – Она вообще в курсе, что в Сеуле сейчас глубокая ночь?

- В Лондоне как раз окончание смены, а раздумывать о разнице во времени с каждым из родителей вряд ли входит в ее полномочия. Я объяснил ей ситуацию. Материалы заданий тебе скинут на почту. После рождественских каникул тебе предстоит усиленная подготовка к экзаменам, так что расслабляться нельзя.

- Да, я помню. Но, - я помедлила, - Как ты смотришь на то, что я останусь здесь до конца года. – две пары глаз родителей с удивлением уставились на меня, но я и сама до конца не осознавала, что творю. – С моим средним баллом мне не составит труда перевестись в любую школу города, так почему бы и нет? Корея тоже славиться своим уровнем образования.

- Хейзи, - выдохнул отец, — Это серьезное решение. До конца учебы полгода, а потом поступление в университет. Ты ведь так хотела учиться в институте при той школе в Лондоне. Переехав сюда, шансы значительно упадут.

- Знаю, но, пап, - я вздохнула. Аргументов не было, не считая мести за подругу, а говорить о таких намереньях не лучшая схема. – Мне просто это нужно. Просто позвольте остаться с вами. – я решила надавить на жалось. Родители не смогут отказать, если я намекну, что устала жить вдалеке от семьи, а сейчас я готова использовать любой метод воздействия.

- Дочь, - он опустил голову и потер переносицу двумя пальцами. – Поехали домой. Мы сейчас все на нервах, поэтому говорить о столь важных вещах – не лучшая идея. Завтра утром проснемся и все обсудим. Такие решения следует принимать на трезвую голову, но никак не на эмоциях.

Я кивнула. Не знаю, что будет завтра, но пока я вижу одобрение от матери. Она сильно скучала по мне, это видно. Отец тоже, но мое образование волнует его не меньше. Если я перееду окончательно в Сеул, то смогу быть с ними хоть каждый день, а учитывая, что за последние два года мы виделись лишь трижды, для родителей это заманчивая перспектива.

Около выхода мы встречаем дядю Кима. Он ждет приезда своего племянника Тима, по совместительству – двоюродного брата Бетти. Именно к нему мы ездили во Францию. Подруга и ее кузен очень близки. Когда его мать, сестра мисс Ким, умерла, он частенько жил в их доме. Со своим отцом отношения Тима не заладились, ведь тот любил выпить и потрепать нервишки всем, кто его окружал. Сам же парень, когда достиг совершеннолетия, уехал во Францию, исполнять мечту становления туристическим гидом.

- Еще не приехал? – отец подходит к своему брату.

- Вроде уже должен был. Двадцать минут назад написал, что едет из аэропорта. – вздохнул тот.

Тут в помещение заходит и сам Тим. Выражение лица взволнованное и тревожное, думаю я выглядела точно также, когда заходила в эти двери. После совместного рождества год назад, в его внешности произошли изменения. Он сбрил ненавистную мне щетину и сделал стильную стрижку на своих темных волосах. И если раньше он выглядел на десяток старше, то сейчас вполне соответствует своим двадцати четырем. В его руках небольшой чемодан и шапка. Видимо, в отличие от меня, он оценил холод Сеула реально.

- Дядя, - он пожал руку отцу Бетти, а затем поздоровался и с нами. – Как она?

- Не переживай. Доктор говорит, что состояние стабилизировалось, но пару часов назад были какие-то неполадки, так что верить этому черту абсолютно я не в силах.

- Черт! – выругался тот, - К ней можно?

- Да, но она без сознания. Врач допускает посетителей по одному, но уже четвертый час. Мы с женой собираемся съездить домой. Ей не помешает выспаться, она на ногах уже сутки. Думаю, тебе тоже стоит поехать с нами. Утром Бетти переводят в специальную палату, так что я отправлюсь в больницу к восьми, там и навестишь ее.

- М, да, хорошо, - выдохнул Тим. – Хейзи, ты знаешь, что произошло?

Я неловко обвела всех взглядом. Я не могу так просто сказать, что у Бетти были проблемы в школе, и что единственный парень, который завоевал ее сердце лишь лишил ее девственности и кинул как ненужную игрушку. Я и сама до конца не понимаю, как кто-либо мог поступить с ней подобным образом. Но Тим – не наши родители. Думаю, что он способен принять это более-менее адекватно, правда, как все выложить ему, я не знаю.

- Можно мы отойдем? – я кивнула родителям.

- Хейзел, - обратился ко мне дядя, - Если тебе известна информация о ее проблемах, то прошу, не скрывай это. Она моя дочь, я имею право знать, почему моя девочка пошла на такое. – голос, который мистер Ким пытался держать уверенным, к концу дрогнул.

- Я понимаю вас, но прошу, дайте нам минуту. Да, я знаю причину, но лишь в общих чертах, и лишь из ее письма, которое, как вы и сами поняли, она не хотела допускать до глаз кого-либо другого, кроме меня самой. И даю вам честное слово, что я была крайне удивлена тем, что прочла там. Я и понятия не имела, что у Бетти были такие проблемы. – я пыталась говорить конструктивно, чтобы не создавать лишнюю драматическую и слезливую сцену.

- Хорошо, - сдавшись, кивнул он. Но я то знаю, что это лишь пауза; письмо он будет добывать всеми силами и лучший вариант для меня - сжечь его как можно скорее, - Надеюсь, ты осознаешь, что делаешь.

Кивнув в ответ, я направилась к диванчику в десяти метрах от родителей. Тим шел следом. Присев на мягкую поверхность, я вздохнула и перевела взгляд на рядом устроившегося парня.

- Как ты понял, Тим, я получила от нее письмо. Прощальное письмо. Она была уверенна, что если я его получу, то сама она уже будет мертва. Черт, как же я рада, что она ошиблась. Прости, но сказать причину я не могу и тебе. Все, что я действительно смогла осознать на данный момент так это то, что Бетти не хочет, чтобы об этом знал кто-то другой.

- Хейз, - вздохнул он и отвел глаза, закрывая ладонями лицо, - Она мне очень дорога, понимаешь? Как ты сейчас хочешь, чтобы я поступил, если ты знаешь причину ее попытки самоубийства, но не желаешь говорить?

— Это она не хотела, чтобы я говорила, Тим. И я прекрасно знаю, что она для тебя значит. Но я не предам ее доверия, пока сама не зайду в тупик в решении этой проблемы.

- Решении проблемы? Она просила тебя что-то сделать? – он резко поднял взгляд на меня.

- Что? Нет, - я помотала головой, - Не совсем. Боже, - глубокий выдох, и теперь лицо руками закрываю уже я, - Она не просила меня ни о чем, но есть одна вещь, которую мне необходимо сделать. Я сейчас недопустимо проговорилась, но надеюсь, ты сможешь сохранить это в тайне, пока я сама не расскажу тебе, или не обращусь за помощью.

- Сохранить в тайне? Да я даже не понимаю, что из этого нужно сохранить в тайне, ведь и сам не знаю нихрена! – чуть прикрикнул он, и родители обернулись, - Что за шпионские игры, Хейз? Мы не дети, ты же понимаешь, что все серьезно? Слишком серьезно, мать твою.

- Слушай, - голос стал стальным и жестким, но людям не стоит выводить меня из себя, особенно если мои нервы и до этого были на пределе, - Я могла и без того промолчать. Хочешь узнать все и сразу, то обломись, письмо я тебе не отдам. Не собираешься меня понимать, я обойдусь и без этого. – кинув последнюю фразу, я резко поднимаюсь с диванчика и направляюсь к обеспокоившимся родителям.

- Что случилось? – дядя недоумевающе переводил глаза с меня на Тима, который продолжал сидеть на прежнем месте, опустив голову вниз и сжимая руки в кулаках.

- Ничего. Я его понимаю. Ему не легко, но я и сама сейчас не в силах быть сопереживающей. Мам, пап, поехали домой?

- Конечно, дорогая, - кивнула мать и, приобняв меня за плечи, направилась к дверям.