Гни на дне.

Send my love to your new lover, treat her better.

—Сакура, от Госпожи Мэй прибыла в особняк. — оповещает дворецкий Юнги, сидящего в кабинете, он недавно приехал, разбитый и пылающий.
—Приведи её в спальню. — хрипит он, встает с кресла, направляется в спальню к себе, чувствует всем нутром - его добьют.
Девушка заходит, здоровается с дворецким, осматривается вокруг.
—Всё изменилось. — Даже персонал. Юнги всех уволил, всё изменил, даже перекрыл обоями рисунки настенные от неё. Не приятно, но не больно.
Больше не должно быть больно. Сердце любит Юнги, а мозг помнит всю боль.
—Господин приказал вас привести в спальню. — Девушка поднимается с дворецким наверх, тот её провожает и она заходит в спальню, за ней закрывается дверь.
—Здравствуйте Господин, мне начать с прелюдий или сразу раздеваться? — Сохи снимает с себя пальто, предстает перед ним в том самом белом платье, что его выбесило днем.
—Ты правда блядствуешь, теперь? — подавлено, без кривизны, прямо спрашивает. В какой-то степени в нем есть надежда услышать нет.
—Да, много и долго. — Сохи разбила его окончательно. Нет, не предала, не изменила, не пыталась даже его сломать. Увы, сломала. Одним словом - сломала. Одним своим «да».
—Сохи, я был не прав. Расскажи, что тогда произошло? — Юнги хлопает по кровати рядом, — Садись и расскажи мне. — Сохи долго смотрит на него, затем берет пуфик рядом со столиком, садится на него, напротив него.
—Что мне тебе говорить? Я пришла сюда по работе, так будь добр и дай мне приступить. Я не для душевных разговоров, если ты решил включить свое сострадание, можешь подавиться им. Мне нужна твоя жалость.
—Не будь сукой, тебе не идет. — хрипит отчаянно. — Давай нормально расскажи мне. Что тогда было? Ты правда меня предала?
—Ну давай. Я тогда наивная, полная любви к тебе, пошла искать спасение - ты изнасиловал, бросил меня как псину. Конец. Могу уже раздеваться? — Сохи встает с пуфика, начинает снимать лямки платья.
—Сохи! — Юнги подрывается с места, рычит, берет её за руку, останавливает.
—Сакура. Я отныне Сакура. Я не Сохи. — отталкивает его, вырывая свою руку из его хватки.
—Ты Сохи, блядь по имени Сакуру я не знаю!
—Знаешь и будешь помнить. Я постараюсь, мой Господин удовлетворить вас. — Сохи кривит улыбку.
—Ты мне противна, где моя Сохи?
—Умерла, перегрызла себе глотку гордыни от отчаяния и сдохла собачьей смертью. — Девушка толкает Юнги на постель, сама садится поверх его бедер.
—Сохи, дай мне шанс, давай поговорим, я узнал и понял слишком поздно.
—Ключевое тут поздно. — Сохи снимает лямки платья, спускает вниз вверх платья, до пупка. Юнги привстает, пытается поцеловать её, но она отталкивает.
—Я не целуюсь с клиентами.
—Вот оно что. — Юнги переворачивает её на спину, нависая сверху. — Я не твой клиент и больше никаких клиентов. Я твой мужчина и единственный.
—Нет. Даже если на этой земле не останется мужчин, это тебя не коснется и не касается, как ты после этого дерьма, что сделал мне, имеешь право считать себя мужиком? Ты жалок, Мин Юнги.
—Заткнись.
—Правда колет? Ты хотел меня выслушать там? Так вот слушай. — Сохи отталкивает его, снова садится на его бедра. — Лежи смирно и смотри. — Она снимает драгоценные браслеты со своих рук, берет салфетку влажную из сумки, лежавшую рядом с кроватью, трет тщательно запястья. Затем показывает исполосатые руки, следы от порезов. — Я на протяжении двух месяцев ждала тебя, зная твои возможности. Но ты лишь показывался счастливым с новыми пассиями на встречах, я резала каждую полосу на руках, чтобы затупить боль. Ты причинил мне столько боли, что я всем сердцем ненавижу мужчин.
—Сохи, ты..
—Слушай. Не смей меня больше перебивать. Ты не дал мне в тот день даже рассказать тебе... Меня твой чертов Ким Намджун похитил, меня блять убить пытались, потом насильно домогались и чуть не изнасиловали, я наивная полагала, что в нем человечность, он передумал и отпустил меня... Нет, спасаться мне нужно было от тебя. Ты в тот день доделал его дело, изнасиловал, избил и оставил гнить на улице. А хочешь я добью тебя до конца Юнги?
—Нет, я
—Добью. У меня случился выкидыш, я больше не смогу никогда стать матерью. Ты не просто изнасиловал меня и оставил гнить, ты убил нашего ребенка, на следующий день у меня началось кровотечение, Мэй повезла меня в больницу, там я и узнала о беременности, после выкидыше и бесплодии. — Сохи заплакала, ощутимый вкус боли, которую пыталась заглушить, снова дает неприятный привкус. Ее голос предательски задрожал, Юнги почувствовал мерзость боли, отвращение от себя.
—Что? — Он сам задрожал вместе с ней, — Сохи, мне жаль... — попытался обнять, снова оттолкнула. И правильно, он заслужил.
—Не смей. Мне твоя жалость даром не сдалась. Можешь осуждать сколько угодно, но не жалеть. Теперь это не к чему. — Сохи вытерла слезы, встала и сняла с себя платье. — Быстрее закончим и я уйду.
—Сохи нет, не нужно, останься, больше ничего не нужно.
—Я больше не Сохи, я Сакура.
—Твое бесплодие можно вылечить, я сделаю все для тебя, я найму лучших специалистов, твои шрамы тоже излечим.
—Нет, поздно, всё поздно Юнги, ты меня не вытащишь из дна больше. Теперь я погрязла и буду дальше гнить, как ты и говорил. Зато в роскоши, могу себе позволить покупать брендовые платья, живу за счет мужчин, все отлично. Не надо спасать меня - мне это даром не нужно. — Сохи подходит к нему, расстегивает пуговицы его рубашки.

Юнги видит, она не та его Сохи, которая смущалась лишь от одного взгляда. Не та Сохи, что могла заплакать лишь от грустного конца фильма, которая любила всё милое, любила его самодельные фигурки, которой не нужно было богатство. Которая обожала простые вещи, не гонялась за чем-то дорогим, не любила вульгарность, стеснительная его Сохи, подобно солнцу ярко сияли глаза.
Сейчас нет. Они пустые, уставшие и разочарованные, в её глаз открытая ненависть и отвращение. Юнги сломал её.
Он мог ей помочь, он мог тогда спасти, но не стал, бросил. У него ком в горле застрял, удушающий, у них мог быть ребёнок.
Он сам всё угробил своими руками. Сам.

—Сохи— Юнги отчаянно пытается вернуть свою Сохи.
—Сакура. — снова отрезает она, все пути убивает и сжигает.
Юнги берет под свой контроль, снимает с себя рубашку, переворачивает её на живот, снимает с себя оставшуюся одежду, нависает сверху. Юнги берет её руки в плен, завязывает их своей рубашкой за спину девушки, прочно, но не туго. Затем поворачивает её на спину, лицом к себе.
—Садо-мазо?
—Заткнись, с меня хватит! — Юнги держит её за обе щеки и целует.
Целует нежно и властно, Сохи не отвечает, просто закрывает глаза, как безвольная кукла раздвигает ноги. Ничего не делает, ни сопротивляется, ни идет навстречу. Холод.
Юнги все равно целует, он кричит открыто о своем сожалении и любви, его не услышат. Его не хотят слышать больше.
Он отстраняется, целует каждый участок шеи, руками нежно проводит по всем частям тела.
—Тебе не противно? А вдруг меня пол Кореи потрахало? — Сохи доводит его, специально ломает. Разбивает на куски, в щепки.
—Мне похер, лучше меня никто не трахается. — Юнги словил удар, решает дать ответный. Он достучится до Сохи.
—А если да?
—Сделаем нет. — Юнги снова затыкает её поцелуем, в этот раз углубляет, рукой правой снимает её нижнее белье, затем массирует клитор. Левой рукой обнимает её шею, поцелуй не прекращает ни на секунду, доводя до дрожи Сохи. Его язык исследует каждую часть рта, сплетает её язык в танец. Вынуждает согласиться на танец.
Он уже чуть настойчивее переходит к действиям, Сохи становится хорошо, только Юнги умел так заводить.

Да, Сохи спала с другими, с двумя. Первым оказался Пак Чанель, затем его друг Ким Тэхен. Они оба запатентовали её сразу, еженедельно по расписанию. Либо секс, либо встреча. Каждый раз имитация, а после полоса на руках либо спорт до потери пульса. Боль, боль и отвращение. Пути другого нет, она сама его выбрала. Но это лучше, ведь у других девочек участь оказалась хуже. Сохи повезло, что её заприметили сразу два богатых мужчин, пусть им за сорок, но они всегда нежны, а порой :
—Скажи что любишь меня, я тебя люблю.
—Люблю. — еле, еле, приходится говорить сквозь адскую боль, кровь, пот и слезы.

Юнги чувствует накопившуюся влагу, собирает пальцами, сразу двумя проникает в неё, медленно ими двигает.
—Члены видимо у них маленькие, раз ты еще такая тугая. — хрипит Юнги, Сохи лишь закатывает глаза и стонет, когда он добавляет темп.
—Тебя...ах! Не кас...касаются... Члены охеренные у них!
—Забудешь, после моего. — уверенно добавляет он, вынимает пальцы, приставляет свой член и сразу проникает, на полную длину, Сохи обнимает его ногами, пользуясь этим, Юнги меняет их положение, садит на себя Сохи, сам же опирается спиной об кровать.
—Твою ж! Ах! — откидывает голову назад Сохи, чувствуя в себя полностью член Юнги, ее тело и забыло, каков он в таком положении. Слишком много и чувствительно. Юнги ухмыляется, назло толкает бедрами вперед, заставляя подпрыгнуть пышную грудь.
—Такая же чувствительная. — Юнги припадает губами к её груди, слегка прикусывает, лижет и посасывает, Сохи движет бедрами навстречу, бессовестно стонет, без имитации.
Ей приятно и хорошо, забывается.
Сохи приподнимается и опускается, Юнги, хватая за ягодицы, сам задает темп, целует ее губы, сплетает их языки, сам толкается на встречу, тело Сохи дрожит, грудь подпрыгивает вместе с толчками. Этот секс пошлый и одновременно нежный, поцелуями Юнги.
—Блять, блять. — Юнги чувствует разрядку, Сохи сжимает его в себе, они оба страстно целуются, чуть ли сжирая друг друга.

Оба признаются - безумно скучали.

Юнги обнимает, прижимает к себе, чуть ли задыхаются оба от нехватки кислорода, но не прерывают поцелуй, затем вместе кончают, тяжело дыша в унисон.

Сохи слезает с Юнги, падает на кровать, руки сзади ноют, тело дрожит в конвульсиях.
—Я скучал. — Юнги развязывает её руки, прижимает к себе, ложится рядом.
—Мне пора. — она снова его отталкивает. Хочет встать с кровати, но Юнги не дает.
—Нет, не уходи. Не оставляй меня.
—Гни дальше. — Возвращает ему его слова, грубо выхватывает свою руку.
—Сохи, останься, я доплачу. Я уже говорил Мэй, так что ты должна остаться. — нет выбора.
—Ладно. Одна ночь и больше ничего. — Юнги притягивает к себе, крепко обнимает, боясь снова потерять.
—Я буду твоим единственным, больше никто.
—А что дальше?
—Ты бросишь это дело.
—Дальше? Женишься и нарожаем кучу детей? — Сохи грустно улыбается. Дети, какие дети...
—Нет, ты бросишь это дело, мы будем вместе, насчет женитьбы - лишнее. — Сохи знает причину, но все же решает удостовериться в своей правоте.
—Потому что я шлюха? Все знают, что я шлюха и ты поэтому никогда не сможешь жениться на мне.
—Никто бы не смог, Сохи, ведь это удар по репутации, максимум что тебе могут предложить роль любовницы. Я буду с тобой, но мы можем просто быть вместе и
—Спокойной ночи, завтра меня не будет. Если правда хочешь загладить вину - убей себя Мин Юнги, в этой жизни я тебя никогда к себе больше не подпущу.

Сохи отворачивается от него, слезы сами катятся по щекам, она тихо плачет, что могла ожидать?
—Ничего.
Снова эта боль, почему она не может просто пройти? Сама себе раны расковыряла и сделала вдвойне больно.

Юнги поздно осознал сказанное. Обнимает хрупкое тельце, целует мокрые щеки, сам вместе с ней плачет, внутри. 
—Я не должен был, я дурак, Сохи, ты моя Сохи, самая невинная и любимая, это тебя никто не достоин, я не хочу никого подпускать к тебе, я люблю и дорожу тобой. — вертится в голове, но уже поздно.
Юнги сделал слишком больно, он сам разломал ее на части, а она его в ответ, неосознанно.

—У нас мог быть ребёнок. Ты доделал его дело, ты сам меня изнасиловал. — его клеймо, памятка-боль. Заслужил.

Юнги горит желанием отомстить, в первую очередь за Сохи, вторую за его ребенка.
После обязательно отомстит и себе, потому что перед Сохи - виноват только он. Её жизнь погублена  по его вине.

Черед Юнги.