12 глава.Так страдал, что человека убил?
Рассвет только разгонял ночные тени, а под окнами Ани уже раздавался хрипловатый голос:
— Ань! Ну, Анечка! Выйди, любимая!
Костя стоял с огромным букетом алых роз, их лепестки дрожали на холодном утреннем ветру. Лицо его было бледным от бессонной ночи, но в глазах горела упрямая надежда.
Аня сидела, вцепившись в книгу, будто страницы могли защитить её от этого настойчивого голоса. Отца не было — уехал в Москву, так что жаловаться было некому. Да и соседи уже получили урок — полчаса назад один попытался возмутиться, но быстро ретировался, прижимая к лицу окровавленный платок.
— Выйди, поговорим! — голос Кости звучал уже почти умоляюще.
Аня швырнула книгу на кровать, резко распахнула окно. Холодный воздух ворвался в комнату, но её лицо было ещё холоднее.
— Я щас ментов вызову! Поедешь в отдел, а там и остальные твои грехи всплывут! — её голос дрожал от ярости.
Улыбка медленно сошла с его лица. Он кивнул, больше не шутя, не уговаривая, а по-взрослому;
— Давай поговорим, Ань. Пожалуйста.
В его глазах не было прежней наглости — только усталость и что-то ещё, чего она раньше не замечала.
Страх.
Не перед ментами.
Не перед тюрьмой.
Страх потерять её.
Аня лишь иронично приподняла бровь, но окно захлопнула с резким звоном. Однако уже через мгновение услышала настойчивый стук в дверь и его приглушённый голос:
— Ань, ну ты хоть послушай...
Она сделала вид, что не слышит, но ноги сами понесли её к двери. Не открывая, прислонилась лбом к холодному дереву, чувствуя, как его голос проникает сквозь преграду:
— Анют, ну ты ж понимаешь... Там не курорт. Или ты, или тебя...
Его слова звучали тихо, почти шёпотом, но каждое било прямо в сердце. Аня слышала, как он оперся о дверь, будто не в силах стоять.
— Если бы не я его, то он меня. А если бы меня... Тебе бы тогда не мерзко было?
Она сжала кулаки, чувствуя, как в горле встаёт ком. Губы сами собой прикусили — чтобы не дрогнули, чтобы не выдать, как сильно эти слова ранят.
Костя, не дождавшись ответа, продолжил уже живее, с налётом привычной бравады:
— Сам не хотел, честно. Он первый пошёл. Так что считай, самозащита. Да и пацан этот... Всё равно сейчас в могиле лежит.
Тишина.
— Дурак... — наконец выдохнула Аня, но в этом слове не было прежней злости. Было что-то другое — усталое, почти жалостливое.
За дверью Костя замер. Потом медленно сполз по косяку, опустившись на пол. Его пальцы сжали букет так, что шипы впились в ладонь, но он не чувствовал боли.
Она назвала его дураком.
Но не назвала мерзавцем.
И в этом была крошечная надежда.
За дверью Костя, пытаясь разрядить ситуацию, с натянутой бравадой продолжил:
— А знаешь, у меня тоже была история... Сидел, думал — девчонка дождётся. Вышел — ан нет!— Его голос звучал фальшиво-весело, будто он пытался не столько оправдаться, сколько растопить лёд между ними. — К другому свалила. А потом её, ну... по кругу пустили.— Он нервно хрипло рассмеялся. — Дура была, её тоже, кстати, Аней звали...
За дверью — резкая тишина.
Потом — глухой удар ладони о дерево.
— Эта информации была лишней! — её голос прозвучал, будто нож, воткнутый в грудь.
Шаги. Быстрые, отдаляющиеся.
Костя замер, осознав, что снова сделал всё не так.
***
— Доброе утро. Анна Князева?
Холодный голос заставил Аню вздрогнуть. На пороге стоял мужчина в форме, его бесстрастный взгляд скользнул по её лицу.
— Я.
— Вам знаком гражданин Кощеев Константин Юрьевич?
Аня почувствовала, как в груди что-то сжалось.
— Знаком.
— Кем он вам приходится?
Тишина на мгновение повисла в воздухе.
— Возлюбленный. — Голос её не дрогнул, но пальцы незаметно сжались в кулаки. — В чём, собственно, дело, товарищ сержант?
— Кощеева подозревают в убийстве. Пройдёмте в отдел.
Мир рухнул.
Вчера он стоял под её окнами с розами. Вчера умолял о прощении.
А сегодня...
— Подождите минутку.
Она развернулась, на автомате собралась. Через десять минут сержант, держа её за локоть, провожал в отделение.
Кабинет. Стол. За ним — мужчина лет сорока, усатый, в форме.
И он.
В наручниках.
Костя поднял голову, и в его глазах Аня прочитала немую мольбу.
— Здравствуйте,— сказала она.
Мужчина кивнул сержанту, тот вышел, щёлкнув дверью.
— Скажите, пожалуйста, с кем был данный гражданин сегодня ночью?
Аня метнула взгляд на Костю.
Он медленно моргнул, почти незаметно кивнул.
— Со мной был, — твёрдо сказала она.
И в этот момент поняла — ложь уже стала частью их общей истории.
Следователь прищурился, оценивающе скользнув взглядом между ними.
— И что же вы делали вместе ночью?
Аня медленно приподняла бровь, в уголках губ дрогнула вызывающая усмешка:
— А как вы думаете, чем занимаются молодые люди ночью?
Мент нахмурился, постучал пальцами по столу:
— На учет поставлю. Еще раз такое — и в Магадан на пятнашку...
Костя устало выдохнул, но в его глазах читалось облегчение. Наручники щёлкнули, освобождая запястья.
Они вышли на улицу, и едва дверь участка захлопнулась за спиной, он резко развернул её к себе. Тёплые ладони сжали её плечи, притягивая ближе.
— Благодарю, Анюточка моя...— его губы коснулись её щеки, шеи, сбивчивый шёпот смешивался с дыханием.
Аня стояла, как изваяние, не отвечая на объятия.
— Пусти.
Но он только крепче прижал её, хрипло шепча в волосы:
— Прости меня... Ну ради Бога, хватит. Не могу без тебя — чуть с ума не сошёл, Ань...
Она резко фыркнула, отстраняясь:
— Так страдал, что человека убил?
Костя неожиданно улыбнулся — та самая опасная, хищная улыбка, от которой у неё всегда ёкало сердце. Наклонился, игриво целуя уголок её губ:
— Представь себе, красавица.
— Не кадрись! — она попыталась вырваться, но его руки не отпускали. — Говорила же — мерзко от тебя.
Он лишь рассмеялся тихо, снова притягивая её к себе:
— Не мерзко тебе.
И в этот момент она поняла — он прав.
Ненавидеть его было бесполезно.
Как и пытаться забыть.
Потому что даже с кровью на руках, даже с ложью на губах — он был её.
И она...
Она уже давно приняла это.
Просто ещё не готова была признать.