глава 7
—Я его отец, я сам с ним поговорю.
если бы не его нарочито низкий тембр голоса, она бы уже приступила к своей длинной феминистической тираде о равенстве полов, однако он успешно её отвлёк.
Сколько бы Грейнджер ни отрицала, сколько бы ни боролась с критическими доводами, она не могла не признать, что Малфой был отличным отцом.
То, как он общался с сыном, казалось почти сюрреалистичным. С ним Драко становился ещё более статной фигурой, от вида на которую пульсация желания внизу живота усиливалась стократно. Ей нравилась его строгость и чуткость настолько, что приходилось чаще смачивать губы языком
А когда они летали вместе? Чёрт, нужно немедленно прекращать думать о бёдрах бывшего мужа в этих ужасно тесных брюках. В конце концов, она его ненавидит.
—Ты... — Гермиона безуспешно набрала в лёгкие воздуха; воздуха со вкусом его горького парфюма, — ты уже решил, как мы распределим время на каникулах?
—Да. — Драко вальяжно расстегнул пиджак, демонстрируя ей перламутровые пуговицы. — Я бы хотел забрать Скорпиуса на Рождество во Францию.
—Во Францию?
Сердце заколотилось как сумасшедшее. Их диалог был похож на сломанные качели и вместо баланса приносил лишь ещё более опасный отрыв от реальности.
И кто ей скажет, что будет, когда она завершит полный оборот?
Франция долго оставалась закрытой темой для них двоих. С тех пор, как они развелись, Гермиона даже не ездила туда туристкой, чтобы лишний раз не пробуждать тягостные воспоминания.
Город всех влюблённых превратился для них в место затяжных споров и холодных вечеров, лишённых ласки. Малфой всегда демонстрировал ей свою самодостаточность, а ей хотелось, чтобы он продолжал расти и развиваться на благо их семьи. Возможно, для него бесконечное количество галлеонов в хранилище и являлось поводом вести праздную жизнь; её же такой расклад дел совершенно не устраивал.
идеальный мужчина должен был так же, как она, постоянно выходить из зоны комфорта. Вгрызаться в возможности, какими бы безумно непробиваемыми они ни казались. Драко, однако, не видел ни в чём смысла и только тянул её на дно аристократической рутины, уверяя в незыблемости общепринятых постулатов
Их летний дом в Париже — вернее, территория под него — был куплен незадолго до свадьбы. Он должен был стать символом новой жизни, но в итоге оказался главным камнем преткновения между ними. Их последняя ссора закончилась тем, что Малфой пообещал ей сжечь недостроенное семейное гнёздышко, потому что ему «осточертело заниматься этой ерундой» и «абсолютно плевать на её мечты и планы».
Он был эгоистом в молодости — и им же и остался.
— Я достроил поместье, — произнёс Драко, лишь на мгновение опустив взгляд на её губы, но этого хватило, чтобы она почувствовала покалывания во всём теле.
—Зачем?
Малфой осторожно дотронулся левым мизинцем до её руки, но волна выстрелившего тока так и не побудила Гермиону отстраниться.
—Я устроился консультантом по праву в отделение международного сотрудничества. Мне часто приходится бывать в Париже.
—Ты нашёл работу?
Юристы всегда были такой горячей профессией? Или у неё началась лихорадка?
—Почему мы всё обо мне? — Драко неожиданно осмелел и побрёл пальцами дальше по её ладони и кисти, нежно обводя тонкие венки. — Чем ты занимаешься?
Она должна была немедленно отодвинуться от него подальше, но, вопреки настойчивым заверениям разума, лишь больше тянулась к его проклятым рукам.
—Всё как обычно. Работаю в министерстве, готовим новые проекты.
Драко надавил на впадинку, где лучше всего прощупывался пульс.
—Отношения?
—Это личное, — выдохнула Гермиона, когда его палец стал кружить вокруг чувствительной точки.
У неё не было никого. Никого все эти долгие два года, потому что ни один мужчина даже близко не вызывал в ней такого урагана эмоций. Нельзя было жить несколько лет и питаться вкуснейшими блюдами, чтобы потом резко променять всё на самые пресные способы удовлетворения голода. Это просто так не работало.
— Ты бы хотела знать, был ли кто-то у меня? — спросил Малфой, вкладывая в вопрос смертельную дозу искушения.
Слышать о том, что он с кем-то был близок, делил кровать, занимался сексом, было так же невыносимо, как видеть всё это во снах. Если бы только она могла оторвать от себя все эти видения по ночам, как один болезненный пластырь; если бы только не вспоминала о его горячем теле одинокими вечерами.
—Нет, — честно, но тихо ответила Гермиона
Его правая рука осталась удерживать ее ладонь, а левая обогнула талию, крепко обнимая. Эти объятия даже в теории не могли стать дружескими, потому что Малфой следом прижался щетиной к её щеке, а затем без промедления опалил горячим дыханием мочку уха.
Грейнджер даже не видела его лица, когда он шептал сзади, но этого хватило, чтобы её бросило в мелкую дрожь.