ГЛАВА 8
Этот ужин, состоявшийся в первый день приезда семьи Уоррен и сопровождавшего их Джеймса Кроуфорда, все присутствующие там, запомнят надолго. Этому было несколько причин. Одной из них было состояние мистера Эндрю, выпившего днем достаточное количество портвейна, другая причина - само событие, ради которого все собрались. Но главная и самая фатальная, лишившая тот вечер какой-либо радости - сам хозяин поместья Одерли - многоуважаемый барон Итен Бонем. Да, уважали его многие, даже все, кто знал этого старого барона. И нельзя сказать, что это было удивительно. Что может быть удивительного в выражении уважения высшего общества к титулованному человеку? Но вот любили ли его? Все, кто устраивал балы, приемы, званые ужины и имели удовольствие пригласить семью барона, с облегчением выдыхали, когда получали в ответ либо отказ, либо приезд только отпрыска Итена. Барон Бонем был человеком, который относился с презрением не только к высшему обществу, но и к каждому человеку из любого сословия. Никто не мог понять, что заставляло этого мужчину так относиться ко всей жизни, но узнавать эти причины никому так и не представлялось возможности, да и желания не было. Свой день старый барон начинал с критики своих слуг, завтрака, что ему подали, продуктов, из которого тот состоял, непутевого шалопая сына и ворчанием на все новости, что он получал из газет. Он прекрасно знал как нужно жить, что нужно делать в том или ином случае, но, к сожалению, он был единственным, по его мнению, кто это понимал. Конечно, было безумно сложно служить такому человеку, сложно быть его женой или другом, даже близким родственником. Но труднее всего было, скорее даже невыносимо - быть его сыном. Эндрю рос под гнетом этого жесткого человека, видел, как он обращается с людьми, как его родная мать увядает день ото дня из-за жестокости и нелюбви отца. Нет, он не проявлял к ней силу и даже открыто не оскорблял. Но что было для женщины почти настолько же больно - муж просто напросто не замечал ее. Будто Мэри была предметом мебели, сначала служившая для красоты, затем и вовсе запылившаяся, вышедшая из моды, забытая в углу. Еще в детстве маленький Эндрю сделал смыслом своей жизни - не стать своим отцом, быть полной его противоположностью. Задача была почти невыполнимой. Ведь сохранять теплоту и свет, когда вокруг тебя все поглощено мраком, требовало невероятных усилий. Но у мальчика получилось. Все в доме удивлялись этой энергии и свету, что приносил в мир этот ребенок. Слуги уважали и любили его больше, чем хозяина дома, видели в нем спасение и надежду на будущее всего поместья. Это, конечно, не укрылось от зорких глаз барона. Он высекал мальчика за каждую провинность, даже если таковой не было, он находил за что поругать или ударить Эндрю. Придирался к нему по каждой мелочи. Наверное, именно это и послужило причиной идеальных манер Эндрю и его умению угодить всем и каждому. Ведь угадать желания какой-то дамы или найти, что сказать тому или иному джентльмену было гораздо легче, чем угодить отцу, что приходилось делать всю жизнь. В конце концов старый барон сдался и уже не был так жесток к сыну, когда тот вырос и стал выезжать в свет. Особенно после того, как читал многочисленные хвалебные письма от разных высокопоставленных семей, насколько они были рады знакомству с его сыном. Эндрю приносил в дом уважение высшего света, что в итоге поощрялось отцом, конечно же, деньгами. Он не жалел средств на сына пока тот не шатался рядом, подрывая его авторитет в доме, но возвышал его авторитет за пределами поместья. В свои молодые годы Итен Бонем был одним из тех, за кого матроны в первую очередь хотят выдать замуж своих дочерей. А дочери были без ума от такого статного, красивого юноши с густыми золотистыми кудрями и таким загадочным спокойным и строгим лицом. Сейчас эти дамы, что сходили когда-то по нему с ума и так желали выйти за него и стать баронессой, не могли не радоваться, что такая участь их избежала. Особенно, когда им удавалось увидеть самого барона, все такого же высокого и статного, но ужасно отталкивающего от себя одним только взглядом, ворчащего старика, который поседел раньше времени и выглядел в свои года на пятнадцать, а то и двадцать лет старше. Как мы уже заметили, с возрастом, его отношение к Эндрю стало мягче, но уважение и сильную любовь он к нему не питал. Ревность, жажда внимания только к своей и больше ничьей персоне, съедала и уничтожала всю любовь, на которую было способно его черствое сердце. Знал ли он вообще о любви - оставалось загадкой. Когда же он видел, как хвалят его сына, то не мог лишний раз не восхищаться именно собой. Он видел свою заслугу в том, что так строго воспитывал Эндрю, именно поэтому, как думал барон, его сын и был так любим всеми. Возможно, в этом и была доля правды. Его заслуга в том, насколько явный пример он подавал сыну, что тот сделал целью своей жизни - не быть похожим на отца. Мы, как и все, кто знал барона, видим, насколько сильным был Эндрю, что воспитал в себе неугасимую веру в лучшее, свет в душе и завидное упорство в противостоянии гнету отца. Но, к сожалению, любой, даже самый яркий и неприхотливый цветок, если будет долго лишен света, в конечном итоге, увянет. В случае Эндрю, этому цветку просто напросто обломили стебель, а может быть и вовсе выдрали с корнем.
Итак, после того как все гости расположились в отведенных им спальнях, их вещи были разложены, а сами они уже нарядились к вечеру, был подан ужин в большой просторной столовой Одерли. Во главе стола восседал барон, рост которого позволял смотреть на всех свысока даже сидя. Хотя, можно с уверенностью сказать, что он смог бы это делать даже при росте в полтора метра. Он опять был одет в самый лучший свой наряд. Старый барон с молодости любил светлые тона в одежде, что совсем не сочеталось с его внешностью. Туго повязанный шейный платок, узорчатый жилет и такой же расшитый сюртук в сочетании с его серым мрачным, вечно недовольным лицом, делали его скорее смешным нежели статным, каким он считал себя. Было видно, что когда-то этот мужчина и правда был здоров, красив и силен. Но сейчас за столом сидел высокий широкоплечий смешно разодетый старик. Казалось, что его брови застыли в вечном недовольстве, а уголки рта больше никогда не смогут подняться, так сильно они привыкли к угрюмости своего хозяина. Напротив него, на другой стороне стола сидела Мэри Бонем. Она была одета очень скромно по сравнению со своим мужем. Серое однотонное, почти сливающееся с ее лицом, но нежное платье. На плечах у нее красовалась прозрачная шаль, такая же легкая и невесомая как и она сама. Ее жидкие волосы были завиты и собраны в подобие прически. Но в глазах ее читалась неописуемая радость, сравнимая с детской. Как эта, почти утратившая жизнь и цвет женщина радовалась присутствию людей в их доме! Людей, которые умели улыбаться, шутить, от которых так и веяло силой, здоровьем и свежестью. Сама она не могла выезжать куда либо из-за слабого здоровья. Все, что она могла себе позволить - это походы из комнаты в комнату, а в лучшие дни - прогулки по саду около дома. И когда она узнала о приезде гостей, тут же почувствовала себя, хоть немного, но лучше. Даже сама дала указания к ужину. Стол ломился от еды. Был подан суп из зайчатины, устрицы, треска, а после смены вареная индейка с картофелем. Десерт также был продуман тщательно. Ей хотелось порадовать гостей пусть и не радостным приемом, (от ее мужа не следовало этого ожидать) но пусть вкусной богатой едой. Поэтому у нее не было сомнений, что семья будущей невесты ее сына будет в восторге от ужина. Только одно ее беспокоило - ее сын почему-то еще не спустился. И она знала, что подобная выходка, пусть даже по уважительной причине (как же иначе), не понравится Итену. Но гости находились в приподнятом настроении и уже вели оживленные беседы. Рядом с ней сидела Вероника, она постоянно что-то говорила, Мэри иногда даже и не улавливала сути, но в основном, это не имело значения. Вероника явно больше любила говорить, чем слушать, а Мэри была хорошим слушателем, она постоянно кивала и улыбалась ей. Да, Вероника была очень доброй женщиной. Не смотря на ее аляпистое платье и слишком звонкий голос, она не вызывала неприязни у Мэри. В мире вообще мало, что могло вызвать неприязнь у этой женщины. Ведь она жила с бароном Итеном.
По правую руку от барона сидел Альфред, который тоже пытался придать веселый и непринужденный дух беседе, однако, почти на каждую свою фразу ответом ему был суровый взгляд барона, либо его неразборчивое мычание, которое можно было принять за согласие, но скорее всего за недовольное ворчание. Однако, Альфред пытался заставить себя думать, что это мычание служило одобрением. Видно было, что барон на взводе, ведь его сына до сих пор нет, и, сидящий по левую сторону от него Джеймс всеми силами пытался разрядить обстановку, подбадривая попытки Альфреда разговорить Итена.
Мы, конечно, не можем обделить вниманием прекрасных юных дам, также сидящих за столом. Элизабет была все еще бледна и уныла, но даже в таком состоянии ей удавалось оставаться самой изящностью. Розоватое платье слегка оттеняло ее бледность и хотя бы немного придавало цвет ее лицу. Матушка дала ей свое украшение, которое поблескивая лежало у нее на груди, а высокая прическа и спадающие спереди кудри только подчеркивали красоту ее тонкой шеи. Элизабет сидела уставившись к себе в тарелку и пыталась отвлечь свои хаотичные и депрессивные мысли прислушиваясь к голосу Джеймса, который сидел справа от нее и пытался поддерживать темы, которые подбрасывал ее отец. Кэтрин в это время не находила себе места. Отсутствие Эндрю уже как десять минут не давало ей покоя. Да и к тому же, его холодное приветствие утром сильно ее удивило, и в чем причина такой резкой перемены в нем она никак не могла понять. Она пыталась найти поддержку в сестре, та всегда могла успокоить ее даже просто взглядом. Но та, как назло, сидела уставившись в тарелку. Рассматривая ее, будто видела в этой посудине смысл жизни. Что случилось с сестрой? Неужели что-то произошло во время поездки между ней и Джеймсом? Или это произошло еще раньше? Ах, если бы она была внимательней и поговорила с ней еще до отъезда в Лондон. Почему они так отдалились? Как же ей не хватало сейчас надежности, теплоты старшей сестры, к которой она так привыкла и от которой уже начала отвыкать. Тут она краем глаза увидела в дверях движение и чуть не взвизгнула от счастья. К столу направлялся Эндрю Бонем.
В отличии от отца, Эндрю был одет не в самый лучший свой наряд, более того, Мэри и Итен с ужасом отметили, что на нем все та же одежда, что была утром. Помимо этого, сам он выглядел совершенно неопрятным, но самого Эндрю это отнюдь не волновало. Он спокойно прошел к своему месту, между Альфредом и Кэтрин, отодвинул стул и сел за стол.
- Ах... Да... Прошу прощения за столь... За опоздание. И мой - он провел руками по себе сверху вниз - вид.
Затем он улыбнулся и принялся за еду в полной тишине, нависшей над столовой. "Боже... Да он же пьян!" - с ужасом отметил Альфред, который так же почувствовал запах алкоголя, исходящий от Эндрю. Мистер Уоррен не был ужасно строг к выпивающим людям, особенно юношам. Он понятия не имел, почему этот чудесный, как ему казалось, молодой человек, будущий муж его дочери, вдруг решил напиться перед важным ужином. Но он понимал одно, слева от него, во главе стола закипал вулкан, извержение которого нужно было остановить немедленно, сию же секунду, иначе весь этот ужин улетит в тартарары, а его жену и младшую дочь, он уверен, хватит удар. Обеих сразу. Он повернулся и тут же встретился взглядом с таким же как он, испуганным Кроуфордом, который, по-видимому, разделял его мнение.
- Ну, теперь все в сборе! Давайте же приступим к этому великолепному ужину - громогласно нарушил тишину Альфред.
- Да, стол прекрасен, миссис Бонем - Обратился к баронессе Джеймс, чем вывел ее из забвения.
- Ах да. Спасибо - Тихо проговорила Мэри.
Во главе стола все еще слышалось тяжелое гневное дыхание. Но красные пятна, которые покрывали лицо барона, уже начали исчезать, что было хорошим знаком. Кэтрин же ничего не заметила, ее успокаивал и радовал тот факт, что Эндрю здесь, он рядом, значит все хорошо. Но, вскоре, этот факт скорее будет недостатком, чем радостью.
Все приступили к еде, напряжение все еще не спало, хоть Альфред и Вероника пытались как-то расшевелить отвлеченными темами всех присутствующих.
- Что ж, хватит ерничать и любезничать - вдруг перебил их хозяин дома - Мы собрались здесь по поводу свадьбы, как я понимаю. Так давайте обговорим ее.
Эндрю резко замер, все еще смотря в свою тарелку. Элизабет невольно взглянула на него и заметила расползающуюся улыбку на его лице, от которой по всему телу пошли мурашки, и это было не к добру.
- Мой сын женится на вашей... Катрине. Все расходы я беру на себя!
- Ну конечно - послышалось со стороны Эндрю.
- Но... - пытался вставить слово мистер Уоррен.
- Мистер Уоррен, никаких "но". Я в состоянии обеспечить свадьбу своего единственного сына. Вы же не хотите, чтобы гости, очень знатные, между прочим... Вы вообще знаете, за кого выдаете свою дочь? Сын барона, наследник! Разве я могу позволить таким...
- Дорогой.. - Вдруг послышался слабый и взволнованный голос с другой стороны стола. Мэри смотрела на присутствующих с тревогой и улыбкой - Мой муж хочет сказать, что это будет огромной честью для него - устроить свадьбу своему единственному сыну. У вас же, если не ошибаюсь, три дочери! И, конечно, Элизабет вскоре тоже возможно будет выходить замуж, поэтому...
- Вы хотите сказать, что делаете нам одолжение? - вдруг начал закипать Альфред.
- Альфред! Я думаю, что мистер и миссис Бонем хотят оказать нам честь этим.
В то время, как шла эта небольшая перепалка за звание самого честолюбивого отца, Элизабет подняла взгляд на сидящего напротив нее Эндрю и тут же отшатнулась, чуть не упав со стула. Эндрю пристально смотрел на нее, чуть наклонив голову. Прямо как в тот день их первой встречи, когда он смеялся над ее ссорой с Джеймсом. Только тогда тот взгляд был мягким, хранившим в себе веселый интерес. Сейчас же на нее смотрели холодные серые глаза, полные злости, и какой-то обиды, но также и безумной тоски. От этого взгляда становилось не по себе. Что с ним стало? Где тот Эндрю, что был там, в Эссексе? Сейчас перед ней сидел совсем другой человек. Но ведь и она была другой. Все это не могло на нее не повлиять. Какую Элизабет он сейчас видел перед собой? Ее дыхание участилось, а руки задрожали.
- Элизабет, с вами все в порядке? - она услышала рядом с собой озабоченный низкий голос.
- Д-да, Джеймс - Она с трудом отвела взгляд от Эндрю и повернулась к мистеру Кроуфорду.
Тут они резко подскочили от неожиданности. Так как громкий смех раздался на всю столовую. Эндрю заливался хохотом. И этот хохот не был тем радостным смехом, который помнила Элизабет. Все тут же уставились на молодого Бонема.
- Ох, простите - Все еще смеясь успокаивался он.
- Мы сказали что-то смешное, Эндрю? - строго спросил его отец.
- Да нет же... продолжайте. Простите, что помешал - Он вытер салфеткой свой рот и тут же продолжил - Да, простите, что помешал вам решать за меня, а нет, Кэтрин, за нас, нашу судьбу!
- Что ты несешь... - сквозь зубы процедил Итен - Еще одно слово...
- Простите еще раз - Эндрю поднял вверх руки, будто сдавался - Я лишь хотел уточнить. Разве свадьба не должна следовать после того, как мужчина делает предложение женщине? Джеймс, дружище, ты, человек с нейтральной стороны, скажи, это ведь так?
Джеймс выглядел так, будто его окатили ледяной водой. Он лишь коротко кивнул, не понимая, что собирается делать его пьяный друг и уже придумывая, как это (чтобы это ни было) остановить.
- Кэтрин... ох, милая Кэтрин - Он повернулся к ней - Скажите. А вы получали предложение?
- От вас? - дрожащим голосом спросила Кэтрин. Все, что ей пришло в голову.
- Ну, может быть и от кого-то другого, но мы же здесь - он обвел руками, показывая на вокруг сидящих - по случаю НАШЕЙ с вами свадьбы собрались.
Она сглотнула и два раза мотнула своей головой в стороны.
- Как же так? - Он начал качать головой, будто очень раздосадован этой новостью - В таком случае, кто же вам его сделал?
- Я... Я не... - голос Кэтрин ужасно дрожал, а на глаза стали наворачиваться слезы.
- Наглец! - крикнул барон и тут же ударил по столу, что заставило вздрогнуть даже Альфреда, не говоря уже о дамах - Как ты смеешь так вести себя в моем доме? Ты пьян! И если ты решил в таком виде прийти на ужин, осрамить честь своего отца перед гостями, то у тебя это получилось! Свадьба будет! И это не обсуждается! А вы, молодая леди - он резко перевел взгляд на Кэтрин - Смотрите какая вы кроткая. Не думаю, что вы были такой скромной, когда... очаровали моего сына!
Кэтрин больше не могла сдержать слез и спрятала лицо в ладони. Смотреть на этот спектакль, на застывшие в ужасе лица родителей было невозможно. А слушать, как этот возомнивший из себя властителем мира, старик, потешается над ее сестрой, Элизабет больше не могла.
- Лорд Бонем! - Вдруг выпалила она - Вам не в чем обвинять мою сестру!
"Боже милостивый!" - пронеслось в голове у, неверующего ни в какие высшие силы, Джеймса.
Барон тут же утих, внимательно взглянув на дерзкую девчонку.
- Я думаю, что все здесь погорячились. Мистеру Эндрю просто нужно принести извинения за свое поведение.
- Вы, милочка, видимо, думаете, что все в этом мире разрешается извинениями? - на удивление голос Итена стал мягче и тише - Конечно, в ваших женских головах все так просто. Но раз так, то и вы должны извиниться за свою дерзость перед нами всеми, и перед хозяином дома, в котором вы себе позволили такую наглость.
- Вы оскорбили мою сестру, лорд.
- Элизабет! Сейчас же извинись... Боже правый, лорд ... мистер Бонем, прошу вас.
- Деревенщины... - тихо вырвалось у барона.
Он снова повернулся к сыну, который с испугом смотрел на старшую дочь Уорренов.
- Хватит этого позора. Сейчас же извинись перед семьей своей будущей жены, и иди отсыпаться - Он говорил это спокойно, размеренно. Вулкан утих.
Эндрю встал, коротко склонил голову и произнес:
- Приношу свои глубочайшие извинения - Затем повернулся к Кэтрин - Я не должен был так поступать с вами, Кэт... я вообще не должен был... - Он запнулся, взял ее руку и поцеловал. Затем еще раз поклонился и ушел, оставив за собой ту же тишину, которую он принес, когда только вошел.
Удивительная вещь - это высшее общество и правила приличия. Какая бы катастрофа не произошла, вы всегда должны держать себя в руках, не показывать слабость характера. Нарушить священную церемонию какого-нибудь светского мероприятия - это ужасно неприлично. А что может лучше сохранить лицо и статус, как не обычное притворство? После любого скандала легче всего - сделать вид, что, собственно, ничего ужасного и не произошло. Погода за окном оставалась такой же, еда на столе не поменяла своего вкуса, а все остальное было, впрочем, уже не так важно. И старшее поколение, представители которого также находились и за этим столом, обладали этой способностью лучше всех, просто мастерски. Ужин был закончен в спокойном и даже дружелюбном тоне. Сам Итен Бонем, по-видимому, потому что очень устал или просто потому, что перед ним не маячил проблемный сын, тоже успокоился и вел себя тихо и сдержанно.
Вечер заканчивался в богато обставленной гостиной, где Кэтрин показала всем свою игру на фортепиано, что очень впечатлило Мэри, но оставило равнодушным лорда Бонема. Было решено, что все расходы на себя берет семья барона, он настаивал. И это было отнюдь неудивительно. Помимо всего прочего, что мы уже знаем о бароне Бонеме, мы можем также и отметить, что он был жадным до того, чтобы быть на высоте и чтобы о нем упоминали как о щедром человеке. Он испытывал неописуемое удовольствие, когда все знали, насколько он богат.
Элизабет пребывала в тревожном состоянии духа, но, как и все, пыталась сделать вид, что ничего не произошло. Предаваться горю можно и у себя в комнате, наедине с собой, когда никто не видит твоих слабостей. Элизабет не давали покоя мысли об Эндрю. Она злилась на себя, что после такого предательства она все еще переживает о нем, все еще думает о нем не как о плохом человеке, пытается оправдать в своих мыслях. Но его состояние, его слова, все никак не выходили у нее из головы, и она уверена, у ее сестры тоже. Бедная Кэтрин, безумно влюбленная, романтичная и ничего не знающая. Возможно, все, что произошло за ужином было для нее ужасным ударом. Но, стоит отметить, сейчас она держалась даже лучше своей старшей сестры. Размышления Элизабет вдруг прервал грубый низкий кашель. Барон стоял у нее за спиной и после того как прочистил горло, заговорил.
- Мисс...
- Элизабет.
- Да - он осмотрел ее с ног до головы, будто оценивал с неприязнью, а затем продолжил - Вы дерзкая и слишком взбалмошная девчонка.
Она вздохнула.
- Лорд Бонем. Я прошу прощения за тот инцидент. Я действительно не умею держать себя в руках, когда дело касается моей семьи.
- Даже в своем извинении вы умудрились оскорбить меня, указать мне на мою грубость.
- Я даже не мыслила об этом...
- Но вы ужасно смелая, и умеете добиваться своего, я прав? Что ж. Мой сын все же не так глуп, как я думал, раз выбрал вас.
Элизабет почувствовала как ее ноги приросли к полу, а тело будто стало в несколько раз тяжелее.
- Ох... вы, должно быть шутите, или действительно перепутали меня с сестрой. Ваша невестка Кэтрин...
Он резко свел брови и глянул в ее глаза.
- Вы что же, думаете, я совсем из ума выжил, мисс? Я знаю, на ком женится мой сын. Да. Он был не глуп, что влюбился в вас. Из того, что ему было предложено там в Эссексе, я уверен, вы, и правда, лучший вариант.
Возмущение внутри снова нарастало. Она с трудом держала себя в руках.
- Но он был достаточно глуп, чтобы вести себя слишком любезно с вашей сестрой. Любой дурак заметит, что она без ума от него, может быть хоть это спасет их брак.
В голове у Элизабет был рой мыслей, они жужжали, не давали сосредоточиться и что-либо ответить. Как мог этот человек быть настолько циничным, пусть даже не к ее сестре или к ней, но к собственному сыну! И что он сказал? Неужели все это, весь этот брак - не желание самого Эндрю? Тогда бы это объяснило его поведение за ужином. И за что тогда барон наказывал так своего сына? Из присутствующих в гостиной только один человек мог знать всю правду. Сейчас он разговаривал с Кэтрин. И возможности поговорить с ним наедине не представлялось.
- Простите, лорд Бонем. Мне немного не по себе. Думаю, что мне нужно подышать свежим воздухом.
- Конечно, конечно... - проворчал барон и проводил ее внимательным изучающим взглядом.
Было уже темно, и как только Элизабет вошла в сад, в который можно было выйти прямо из гостинной через широкие застекленные двери, на нее обрушилась свежесть ночного воздуха с запахом многочисленных цветов и трав, росших в саду. Пройдя немного по тропинке, до тех пор пока голоса не утихли, она остановилась у раскидистого дерева, под которым красовалась изящная скамья. Вдруг она услышала знакомый голос.
- Лизи! - послышалось за спиной.
- Кэти! Что ты тут делаешь?
- Я увидела, что ты вышла на улицу и решила составить тебе компанию. К тому же, там стало совсем скучно - даже в темноте было видно ее грустное и обеспокоенное выражение лица.
- Дорогая - Элизабет подошла к ней и взяла за руки. Она знала, чувствовала, что сейчас ее сестре это необходимо. Даже больше чем ей.
- Лизи... Я не понимаю. Все было хорошо - нельзя было не заметить, что ей удавалось говорить с трудом, будто она не могла собрать свои чувства и мысли, и объяснить их - У Эндрю что-то случилось? Я пыталась поговорить с ним, искала его весь день. Но его нигде не было. А потом он появился на ужине и...и... - голос стал дрожать.
- Кэти. Думаю, что тебе не стоит переживать - Как же было ужасно так открыто врать своей сестре, чтобы просто ее успокоить - Ты же видела барона...
Кэтрин тут же вернула себе уверенный вид. Уверенный и сердитый.
- Этот старик! Слышала, как он коверкает мое имя?
- Тише, Кэти!
- Немыслимо! Знаешь, что сказал Джеймс? "Я вам даже сочувствую, лучше иметь таких врагов, чем быть его родственником". Я понимаю, что он тебе нравится, но иногда он слишком жесток - она насупилась, как маленький ребенок, затем продолжила, вернув обеспокоенное выражение лица - Лизи, ты... спасибо тебе. Ты всегда за меня заступаешься. Даже наш отец ничего не смог сказать. Я бы хотела быть такой же смелой как ты. Хоть иногда. Но я так испугалась - Она сделала паузу и посмотрела в глаза старшей сестры - Лизи. Я так скучаю. Прости, последнее время, мы отдалились. А мне так не хватает тебя.
Элизабет увидела в этих глазах столько искренности, столько любви, сколько она ни разу не замечала в Кэтрин за всю жизнь. Было достаточно холодно, но по телу стало разливаться какое-то приятное тепло. Нежность и надежда, с которой смотрела на нее Кэтрин согревали и пробуждали такие чувства, что еще немного, и она могла бы заплакать. И она поняла, что никогда не сможет обидеть, причинить боль этой маленькой, верящей во все самое светлое и романтичное, чувствующей так, как никто другой, хрупкой девочке. Элизабет обняла сестру.
- Я всегда рядом, Что бы не произошло, Кэти.
- Я знаю, я так люблю тебя, Лизи. Прости меня за все.
- И ты меня.
- Тебе не за что извиняться! - Она улыбнулась. А на глазах все еще поблескивали капельки слез.
- Иди, возвращайся в дом. А то мама с ума сойдет. Если будет спрашивать, то я скоро вернусь - она вдруг скользнула взглядом к широкому дереву возле скамьи - Мне лишь нужно подышать свежим воздухом. Иди, а то простынешь.
Сестра легко кивнула, улыбнулась, еще раз обняла Элизабет и быстрым шагом направилась обратно в дом, где все уже начали расходиться по комнатам. Элизабет еще некоторое время смотрела ей вслед, до того, как силуэт Кэтрин совсем не исчез из виду.
- И долго вы тут прячетесь?
Из-за дерева вышел хорошо нам известный светловолосый юноша.
- Лизи... - почти прошептал он.
- Для вас - Мисс Уоррен.
Она услышала печальную ухмылку. Его лица все еще не было видно, оно скрывалось в кромешной тьме за тенью от дерева. Затем он все же вышел на лунный свет. Изможденный, неопрятный. Как будто весь беспорядок, что творился у него в голове можно было увидеть в его внешнем виде. Она с трудом узнала в этом человеке Эндрю. Только утром он, хоть и был другим, но все же походил на того, кого она знала. Или ей казалось, что знала.
- Отталкиваете меня. Все правильно. Так мне и надо.
- Не делайте вид, что вы не виноваты. Жалеете себя сколько вздумается, но избавьте меня от этого - Она отвернулась, готовая уже уйти, так как еле держалась.
- Я виноват. Я чертовски виноват! Лизи... Мисс Уоррен. Вы вправе меня ненавидеть. И даже лучше, если вы будете меня ненавидеть.
Но она не хотела ненавидеть его. Она уже сделала шаг в сторону дома. Но так хотела, чтобы он остановил ее, чтобы объяснился. Но он молчал.
Она не выдержала, резко развернулась и подошла к нему почти вплотную. Чтобы видеть его глаза.
- Хотите знать, что я думаю?
Он не ожидал такого напора и немного пошатнулся. Видимо, алкоголь все еще действовал на него.
- Вы... Вы ужасно поступили со мной и моей сестрой. Для вас, возможно, это были игрушки! Приударить за двумя сестрами, как же весело! Возможно, если бы не ваш отец или кто-либо, увидевший вас тогда на балу, вы бы и дальше веселились. А сейчас, смотрите, вы женитесь! Доигрались, мистер Бонем! - тон ее голоса повышался с каждым словом - Моя сестра ни о чем не подозревает, любит вас... Так, как только она может любить. И вы никогда не будете достойны ее. Но если вы причините ей боль, я никогда вас не прощу. И даже после всего этого, Эндрю. Я, увы, не могу вас ненавидеть. Наверное потому, что моя сестра видит в вас самого прекрасного, честного и умного человека. Какого видела и я! И не дай Боже, вы дадите ей усомниться в ее мыслях о вас.
Она остановилась, чтобы перевести дыхание. Сердце стучало бешено, не давало спокойно дышать. Оно стучало даже сильнее, чем тогда, в парке. Тогда они тоже остались наедине, но были совсем другими людьми. Нет, нельзя было вспоминать о прошлом, нельзя.
- Вы... не можете меня ненавидеть? Но почему, Элизабет? - Она вдруг заметила в этих безжизненных глазах искру света, того света, в который безумно все еще была влюблена.
- Эндрю. Пожалуйста... Скажите мне, прошу вас. Скажите, что вы не такой ужасный человек. Что все не то, чем оно кажется! Прошу вас - Она заметила, что с трудом сдерживает слезы и тут же остановилась, прикрыв рот ладонью.
- Разве это что-то изменит?
- Я хотя бы буду знать, что отдаю свою Кэтрин не в лапы злодея.
- Вы сказали, что мой отец спас вас от дальнейшего позора, от моего обмана... Но Элизабет. Все, что произошло - его вина. И не только его. Вина общества,в котором мы живем. Сплетни, интриги... Я все это ненавижу. Так сильно ненавижу... - Он закрыл глаза своей широкой ладонью и потер пальцами переносицу.
- Ваш отец... общество. О чем вы? Лорд Бонем... Он сказал одну вещь. Я до сих пор не могу явно понять, что он имел в виду. Будто знал, что вы и я...
- Я бы очень не хотел вас переубеждать Элизабет. Но, когда увидел вас за ужином сегодня... - он стал чувствовать, как в нем снова закипает обида, ярость и алкоголь - Ваша матушка растрезвонила всему Лондону о наших танцах. Клянусь, кроме хорошего, дружеского отношения я не проявлял к вашей сестре больше ни единого знака внимания. Не признавался ей в чувствах. Когда я увидел их двоих на том проклятом балу... Как же я был счастлив, потому что думал, что вы там! Я бы уже тогда был готов сделать вам предложение! Как же я скучал...
- Вы... хотите сказать...
- Я видел в вашей сестре лишь ту, что стала бы моей сестрой. Но увы, теперь ей станете вы...
- Нет... Почему вы не остановили все это?
- Мог ли я? Мой отец. Когда он узнал всю правду, было уже поздно, Лизи... Письмо было послано. Он никогда не спрашивал моего мнения, никогда не думал о чувствах других, о моих в том числе. Все, что ему нужно - это не упасть в грязь лицом в глазах общества. Быть уважаемым бароном! А что он думал обо мне. Шалопай, повеса, каких не сыскать, именно поэтому, он считал, что я пользуюсь таким успехом у всего высшего света. Поэтому он и посчитал, что я обесчестил вашу сестру тем, что еще не сделал ей предложение, но всем показал, как привязан к ней. Немыслимо...
Все это время он не смотрел на Элизабет, будто обращаясь к самому себе. Боялся лишний раз взглянуть на нее, чтобы не забыться, чтобы не видеть ее осуждения. Но как только он поднял на нее глаза, он увидел боль, которая тут же отозвалась и в нем. Зачем он рассказал? Теперь она будет чувствовать себя еще хуже, лучше бы она считала его мерзавцем. Он так любил ее, так горячо ее любил!
Тут же выражение ее лица стало холодным, непроницаемым. Будто она сейчас же сама себе запретила что-либо чувствовать, запретила показывать свою уязвимость, слабость.
- Не говорите больше ни слова. Это все уже не имеет никакого значения. Наши чувства. Прошлое. Все это... Мы упустили наш шанс. Никто кроме нас не виноват в том, что произошло. Мы скрывали наши чувства ото всех, этим и поплатились. Мы...и только мы несем за это ответственность. Я вижу как вы страдаете, Эндрю. Вы не любите мою сестру...
- Ни капли.
- И как больно бы ни было это слышать... Но у вас есть выбор.
- Какой же у меня выбор, Элизабет? - вдруг, почти смеясь, он перебил ее.
Она прошла и села на скамью.
- Вы, наверное, уже поняли, что в любом случае, мы не сможем быть с вами вместе. Вы можете отказаться от помолвки, объявить об этом самолично, не слушая отца. Но при этом вы разобьете сердце моей сестры. Это ее уничтожит, так же как и мою матушку. И, конечно же, мы не сможем видеться с вами ни при каких обстоятельствах. Вы перестанете существовать для нашей семьи.
- Если вы думаете, что мне позволят сделать такой выбор... Да и Элизабет...
- Не перебивайте меня. Но вы также можете и жениться на моей сестре. Но... - она замолкла.
- Могу... - Он сел рядом с ней.
Они оба молчали с минуту, которая казалась вечностью. Оба смотрели куда-то перед собой, блуждая в своих мыслях. Первым тишину нарушил Эндрю.
- Элизабет - он так часто говорил ее имя. Боялся, что скоро не будет иметь возможности даже думать о нем - Я никогда не смогу полюбить вашу сестру.
- Вы не знаете, о чем говорите. Она чудесная, вам стоит лишь узнать ее получше. Со временем, вы и правда забудете меня. Возможно, она даже лучше меня.
- Вы же понимаете, что говорите немыслимый бред?
Она молчала.
- Вы говорили с Джеймсом...
- Вам интересно, что он мне сказал? Он всю душу из меня вытряс. Вы ему нравитесь. Нет, он вас любит, Лизи - грустная улыбка коснулась его губ - Лизи, вы не представляете в каком отчаяние я был эти дни. И сегодня, когда я увидел вас утром, это отчаяние почти убило меня - Он резко повернулся к ней и заметил, что расстояние между ними ничтожно мало. Сердце затрепетало с новой силой когда она обратила свой взгляд на него. Почему этот взгляд был таким холодным?
- Эндрю, вам стоит забыть об этих чувствах - она снова отвернулась, в страхе не сдержать эмоций.
- Сегодня за ужином я не мог смотреть ни на кого кроме вас. Хотел взять вас за руку и убежать, послав всех к черту с этими их манерами, правилами ... Я хотел предложить вам сбежать со мной. Это желание было таким диким, необузданным, я бы все сделал, чтобы воплотить его в жизнь. Сегодня же ночью мы бы смогли с вами сбежать, оставив все позади!
- Вы пьяны, и вам в голову лезут невероятные мысли. Но вы же знаете, что это никогда бы не произошло.
- В тот момент, как я увидел вас здесь, с сестрой. Я это понял. То, что вы никогда не сбежите со мной. Никогда не покинете их, не сможете обречь на страдания сестру, мать, опозорить отца. Вы их любите... Любите больше, чем меня, и уважаете больше, чем себя.
- Мистер Бонем...
- А какая жизнь ждала бы нас! Полная нищеты и страданий. Как только бы мы сбежали, разорвали бы помолвку, мой отец тут же отказался бы от меня. Мы скитались бы повсюду, не имея ни постоянного дома ни нормального заработка. И никакая любовь не спасла бы нас от страданий, голода и нужды. Я не могу позволить себе подвергать самую прекрасную женщину таким мучениям.
Он вдруг взял ее за руку, их глаза снова встретились.
- Ты ведь все уже решила, так? Ты никогда не будешь моей, а я твоим. Но знаешь, Лизи. Я не готов отказаться от тебя даже в этом случае.
- Что это значит? - Она попыталась вытянуть свою руку, так как сердце уже заглушало всё вокруг, и дышать было все сложнее. Но он не отпустил, лишь еще ближе притянул к себе.
- Я женюсь на твоей сестре. Я буду прекрасным мужем, отцом, наследником, сыном... Тем, кого во мне хотят видеть все они. Я буду идеально играть свою роль... У меня получится. Ведь я занимаюсь этим вот уже почти всю жизнь... - его голос стал тише, будто надломился. Он снова печально улыбнулся. - Но знаешь. Я никогда не перестану любить тебя. Пусть будет больно, и я даже знаю, что тебе будет больней. И пусть я чертов эгоист, но жить, не имея возможности даже видеть тебя... Я не смогу.
Элизабет только смогла громко вздохнуть. Слезы уже текли по ее щекам, но она ничего не могла сказать. Эндрю притянул ее руку к губам и поцеловал, закрыв глаза и вдыхая последний раз ее аромат, чувствуя ее тепло.
Это было прощание. И только сейчас, казалось, она поняла, что все кончено. До этого момента она до конца не осознавала, что их ждет. Но теперь все встало на свои места окончательно. Дороги назад уже не было. Общество решило за них их судьбу, так им было угодно. Разлучить два любящих сердца, разбить и растоптать их чувства только в угоду лицемерного уважения, статуса и сплетен.
"Не будь такой глупой, Элизабет. Ты знала, чем это все закончится. Почему ты плачешь? Сейчас же, перестань." - говорил ей внутренний голос.
Она вытерла свободной рукой свои глаза и осторожно вернула другую руку, которую все еще держал Эндрю. Так хотелось еще задержать этот момент их близости. А лучше всего - совсем остановить время.
Как только она освободила свою ручку, на которой все еще осталось тепло его губ, она тут же заметила перемену в нем. Перед ней сидел тот веселый, добрый, светящийся мистер Бонем, который тогда впервые появился в Эссексе. Все следы несчастья, горя, обреченности, все вдруг это исчезло. Глаза засияли жизнью. Эта перемена пугала и одновременно успокаивала, возвращала в те счастливые непринужденные моменты в таком недалеком прошлом, когда все было хорошо.
Но здесь до нее дошла мысль, от которой по всему телу пробежали мурашки, ужасающая мысль.
Он играет роль.
Эндрю Бонем, которого она знала вернулся. Но больше никогда не будет ее Эндрю. С этого момента маска добродетели и веселого безразличия ко всему никогда не покинет его лица. Она больше не увидит страданий по несчастной любви в его глазах, она будет лишь знать, что он по прежнему любит ее. Но в конце концов, она забудет и это, потому что он будет прекрасно выполнять свою роль, так, что можно с легкостью поверить, что между ними никогда ничего не было.
Он встал со скамьи, отошел от нее на пару шагов и поправил свои взъерошенные волосы. Затем с улыбкой посмотрел на нее, будто вспомнил что-то смешное.
- Знаете, мисс Уоррен, что самое замечательное во всем этом?
"Замечательное?"
- То, что завтра никто даже не будет держать на меня обиду. Ни ваша матушка, ни сестра. О, возможно даже мой отец. И ваш. Я наболтал глупостей, развел целую катастрофу - Он усмехнулся, по-доброму. Больше в его голосе не было грусти - А знаете почему? Потому что я был пьян! Интересно, да? Что бы не натворил человек, особенно мужчина, если он пьян, ему все простят на следующий день, сославшись на алкоголь. Ох, алкоголь, дурит голову, сколько бед из-за него! " Что вчера натворил этот старина Джон, обычно он себя так не ведет, это так на него не похоже! Все виноват алкоголь, он вчера перебрал, не обращайте внимания!" Вот так и говорят - Он развел руками и снова улыбнулся.
Эндрю замолчал. Элизабет не знала, что ей делать. Он говорил с ней как со старой знакомой, с которой его связывало пара званых ужинов и, может быть чай. И несколько общих друзей. Но как ей вести себя? Подыграть ему? Разве это не кощунство? Разве это не жестокое неуважение к своим чувствам? "Ты сама этого хотела. Ты сама потребовала от него забыть все!" - корила она себя. А он чего-то ждал. Стоял и ждал.
Элизабет пересилила себя, слегка улыбнулась.
- Конечно. Вы, как всегда правы, мистер Бонем. Но все же, я думаю, что вам нужно отоспаться, снять с себя все следы опьянения, чтобы этот коварный план сбылся. И оправдания, которыми вас будут осыпать завтра не имели под собой никаких сомнений.
Как глупо было разыгрывать эту невежественную сцену, все это казалось и правильным и немыслимым в то же время.
- Что ж. Тогда я вынужден вас оставить, мисс Уоррен. Доброй вам ночи.
Ни следа печали не было ни в его голосе, ни во взгляде.
"Живя в такой атмосфере, он хорошо выучил эту манеру поведения" - подумала Элизабет.
- Доброй ночи, мистер Бонем.
"За что ты так смотришь на меня, Лизи? Не нужно... Ты же этого хотела. Прощай, Лизи... Так будет лучше."
Он развернулся и спокойным шагом пошел в сторону дома. Оставив ее в ночной тишине и прохладе. Она не знала, сколько еще так сидела на скамейке и смотрела в никуда перед собой.
Все кончено. Больше их тайны не существовало, потому что все, что было в прошлом - осталось в прошлом. Он больше не посмотрит на нее влюбленными глазами, она даже не увидит в них ни намека на сожаление или тоску. Он отлично справится со своей ролью. А она? Сможет ли она выдержать это? Элизабет понимала только две вещи. Эндрю Бонем самый сильный духом человек, из всех, кого она когда-либо встречала и, возможно, из всех, что еще встретит. И что она, к сожалению, не такая сильная, какой считала себя до этого момента.
Ночной воздух стал обжигать своим холодом, а темнота и тишина давили со всех сторон полным одиночеством и пустотой. Нужно было уходить и забыть этот день как страшный сон. Нужно было найти в себе силы жить дальше. На ее плечи вдруг опустился тяжелый черный сюртук.
- Не стоит себя наказывать, Элизабет. Идите в дом, вы простудитесь.
Джеймс Кроуфорд сел рядом с ней на скамью. Она молчала и даже не шевельнулась и не взглянула на него. Он тяжело вздохнул, облокотился на спинку скамейки и запрокинул голову наверх.
Никто не мог сосчитать сколько времени они так просидели, в тишине, темноте, просто слушая дыхание друг друга и шелест травы и листьев, укачиваемых легким ветерком.
Завтра все будет по-другому. Жизнь не остановилась. Но теперь это будет совсем другая жизнь. И Элизабет Уоррен к ней была еще не готова.