Глава 3
— О, дорогая! Ты дома, — фирменная ухмылка Малфоя, казалось, растянулась шире, когда Гермиона зашла в гостиную и чопорно уселась напротив него.
Она изогнула бровь, глядя на Малфоя. От его самодовольной позы у нее сводило зубы.
— Снаружи меня поджидала Невыразимая Сандерс. Она почти поднялась в квартиру в поисках тебя. Интересно, что бы ты тогда делал?
Малфой фыркнул, захлопнул книгу на коленях и наклонился к ней.
— Ты забываешь, как хорошо я тебя знаю, Грейнджер. Черта с два ты пустишь эту женщину в свою квартиру, потому что я знаю, ты и сама чувствуешь, что от нее нельзя ждать ничего хорошего.
— Как ты сюда попал?
— Портключ.
Гермиона неодобрительно нахмурилась.
— Ага. И откуда у тебя портключ в мою квартиру?
— Ты моя жена. Мы все еще живем здесь — по крайней мере, иногда.
— Мы живем в этой маленькой квартирке... вместе?
Малфой усмехнулся, сверкнув глазами.
— Как и подобает супругам. Я хотел дом побольше, но ты настаивала, что нам не нужно много места.
— Значит, я выиграла? — Гермиона улыбнулась, вызывающе дернув бровью.
— Нам удалось договориться. Мы оставили эту крохотную бесполезную квартирку и купили летний домик во Франции. Хотя термин «домик» не совсем подходит — он довольно большой, — сказал Малфой так, будто размышлял сам с собой.
Гермиона потирала виски от нарастающей мигрени и мысленно просила у Вселенной терпения.
— Почему бы тебе не начать с самого начала. И на этот раз серьезно.
Малфой помрачнел и, поморщившись, допил остатки огневиски.
— В будущем ты не пьешь дешевое спиртное, и тебе следует подумать о том, чтобы обзавестись этой привычкой как можно раньше, — замолчав, Малфой устало провел рукой по лицу и устроился поудобней на своем месте. — Ладно, ну что ж, я из будущего.
— Как ты уже упоминал, Малфой, — она вздохнула, быстро теряя терпение. — Меня интересует все остальное.
Прочистив горло, Малфой налил две порции огневиски и подтолкнул один из стаканов к ней через стол.
— Мне немного странно... видеть тебя такой.
— Молодой? — съязвила Гермиона, отпивая обжигающий напиток.
— Здоровой. Чувство беспокойства костью застряло в горле, когда Гермиона взглянула на него. Серые глаза впились в нее, и какое-то время она не знала, что сказать, глядя на его серьезное выражение лица и сжатую челюсть.
— Я... я больна?
— Проклята, вообще-то. Вот почему я здесь. И все случилось в самый неподходящий момент, очень подозрительно, как по мне. Вот ты собираешься объявить о своей кандидатуре на пост нового Министра Магии, а вот... — Малфой глубоко вздохнул и потер рукой щетину на лице, — все разом полетело к черту.
— Министр Магии? — еле выговорила она от восторга. Она? Баллотируется на пост Министра Магии?
— Конечно, я пристрастен — я же твой муж — но у тебя все шансы победить, любимая. Но это проклятие... тебе становится хуже. Мы понятия не имеем, что именно это за проклятие и как его наложили, с тех пор как тебе стало плохо во время ужина с Тео и Гарри...
— НоттПотт до сих пор вместе? — с надеждой спросила Гермиона, рассеянно наклоняясь вперед. В какой-то момент она, должно быть, начала верить в этот безумный рассказ.
Малфой кивнул, усмехнувшись. Он возился со своим обручальным кольцом, прокручивал его на безымянном пальце, глядя на нее; она была очарована этим простым жестом.
— Прошлой весной они отметили восемнадцатую годовщину свадьбы, на год больше, чем у нас.
— Мы — то есть мы с тобой — женаты семнадцать лет? И не поубивали друг друга?
Малфой снова засмеялся странным, но восхитительно глубоким смехом, и она не могла припомнить, чтобы слышала его раньше.
— Несколько раз мы были к этому близки, но пока мы оба очень даже живы.
Гермиона нахмурились, сбросила туфли и по-кошачьи поджала ноги, отпивая из стакана.
— Мы любим друг друга? Или это какой-то брак по расчету?
Ухмылка медленно растянулась на его губах, пока его глаза изучали ее ковер, он еще раз прокрутил кольцо.
— Мы любим друг друга... очень сильно.
— Кажется невозможным.
— Вовсе нет, — он медленно выдохнул, расправляя плечи.
Огневиски успокоил ее нервы, и она какое-то время рассматривала его. Малфой и сейчас в свои двадцать три был невероятно привлекателен, но Мерлин, если прибавить ему еще два десятка лет, этот мужчина был просто неотразим.
— Где мы поженились?
— В винограднике на юге Франции, — прикрыв глаза, он окунулся в воспоминания. — Ты оставила свои кудри распущенными, как мне нравится, и твое платье было самой сногсшибательной вещью, которую ты когда-либо носила: оно открывало вид на твои веснушки на плечах и ту маленькую родинку на шее, которые я так люблю.
В ней бурлили незнакомые эмоции — он говорил о ней, как если бы она была солнцем, и весь его мир вращался вокруг нее.
— Какой чай я люблю?
— С молоком перед работой, с молоком и чайной ложкой меда, когда пьешь чай с друзьями.
— Любимая книга?
— Маггловская или волшебная?
— Маггло...
— «Гордость и предубеждение», — перебил он ее, ухмыляясь. — Что касается волшебной? Ты скажешь «История Хогвартса», но это не так, это просто книга, которую ты читала больше всего. Твоя любимая — «Всеобъемлющая история Магглорожденных». Я купил ее тебе на Рождество, в наш первый год вместе, и она тебе очень понравилась. Ты все еще хранишь ее на прикроватной тумбочке.
Она сглотнула и сосредоточила на нем взгляд, чувствуя это магнитное притяжение между ними.
— Где мы впервые поцеловались?
Еще одна ухмылка.
— «Дырявый котел» в твой двадцать первый день рождения. После этого потребовалось несколько лет, чтобы ты дала мне реальный шанс. Мы поцеловались во второй раз на нашем первом свидании. Я организовал нам пикник в летнем доме Малфоев во Франции, — он замолчал на мгновение, улыбнувшись при воспоминании. — Ты выпила слишком много вина, забралась ко мне на колени и целовала до потери пульса.
— Малфой! — предупредила она, кончики ее ушей горели от смущения.
Его легкий смех прогнал всякий стыд, и она заметила, что тоже улыбается. Ей все больше нравилась эта версия Малфоя.
— Нет, правда, — он пожал плечами, усмехаясь. — Я могу ответить практически на любой твой вопрос, любимая. Ты спишь на боку и храпишь, когда измотана. Рождество ты любишь проводить, свернувшись калачиком в моих объятиях, читая вслух «Ночь перед Рождеством» и попивая горячий шоколад с тающей внутри леденцовой тросточкой. Когда ты сердишься, ты зовешь меня Малфоем и любишь припоминать тот случай, когда я нажрался до безобразия с парнями на их мальчишнике, и какая-то девушка написала номер своего камина на моей руке, хотя все могут подтвердить, что я не делал ничего неподобающего.
Она вдруг почувствовала неожиданный укол ревности.
— Что ж, если ты позволил другой женщине подойти к тебе достаточно близко, чтобы она могла написать что-то на твоем теле, ты определенно виноват.
— Мерлин, — Малфой замолчал, ущипнув себя за переносицу. — Ну вот, опять...
Ее губы предали ее, изогнувшись в легкой улыбке. Она поднялась на ноги и поставила стакан.
— Ты куда? — он прищурился, когда она вышла из комнаты.
— Пойду переоденусь. А потом выясним, что именно тебе нужно, чтобы вернуться в эту странную альтернативную реальность, где мы не ненавидим друг друга.
***
— Итак, к симптомам проклятия относятся слабость, боль, сонливость? Малфой, это не совсем похоже на проклятие...
— Думаю, я могу распознать, что моя жена проклята, — невозмутимо сказал Малфой. — Как ты это сейчас преподнесла — да, звучит не так уж плохо. Как чернокотовый грипп или еще что-то похожее, но это не так. Ты не ты — тебя нет. И я не собираюсь просто сидеть и смотреть, как ты угасаешь.
Его тон смягчил ее, и она поджала под себя ноги, обдумывая то, что он говорил.
— Я поищу в архиве и библиотеке Министерства. Мы что-нибудь найдем.
— Ну, вообще-то, есть причина, по которой я здесь именно в это время. Если мне не изменяет память, моя мать только что ликвидировала семейные хранилища Блэков. Она передала темные артефакты Министерству, продала картины различным музеям по всему миру, а фамильные драгоценности забрала в Поместье.
Гермиона сдвинула брови к переносице, пока слушала, держа стакан с виски, а время неумолимо приближались к полуночи.
— Моя бабушка, Друэлла Блэк, рассказывала мне об ожерелье, когда я был ребенком. Я видел его. Оно серебряное с черным опалом по центру размером с мой гребаный кулак, — он сжал пальцы и поднял руку, словно показывая, какого именно размера был камень.— Оно хранится у Блэков на протяжении веков и высасывает проклятие из того, кто его носит, до тех пор пока от недуга не останется и следа. Проклятия были намного более популярны во времена древней магии, когда споры разрешались огнем волшебных палочек, а жертвами часто становились самые близкие, — Малфой вздохнул, массируя свою шею, простая белая футболка задралась, обнажая бицепс. — Это ожерелье спасет тебя. Я знаю.
— В твоем плане слишком много переменных, Малфой. Возможно, ты уже серьезно изменил временную линию, и даже не возможно, а почти наверняка. Я могу оказаться не проклятой. Черт, возможно, мы уже и не поженимся.
Покачивая головой, Малфой провел пальцами по отросшим прядям, и ее внимание привлекли серебристые завитки у его виска.
— Я в это не верю. Мы найдем путь друг к другу. По-другому быть не может.
Гермиона вздохнула. Она не хотела ему верить, было бы легче не поверить, но он говорил с такой убежденностью, что она решила копнуть глубже.
— Почему ты не можешь взять ожерелье у матери в своем времени?
Малфой неловко поерзал на месте.
— Мать умерла несколько лет назад. Я забрал несколько семейных реликвий, но ты не из тех, кому нравятся такие вычурные вещи. За каким хреном тебе, например, тиара? — он мрачно усмехнулся. — Я сохранил какие-то драгоценности для будущих поколений, а остальные подарил. Последние несколько недель я пытался отследить и найти их, но это ничего не дало, и я не могу больше ждать. Я добуду ожерелье и вернусь обратно через Темпус Мотус.
Гермиона серьезно посмотрела на него.
— Я все еще не понимаю, чем я могу помочь.
— Мне нужно попасть в Поместье.
— Чудесно, — фыркнула Гермиона, пристально глядя на него. — Как я уже говорила, мы с тобой не совсем дружелюбны, Малфой. Ты не приглашаешь меня на чаепитие с матерью или что-то подобное.
На его лице появилась проницательная улыбка, когда он вытащил из-за спины тяжелый конверт и потряс им.
— Что это?
— Это, — Малфой замолчал, глядя на элегантный шрифт на обложке, — твое приглашение на Ежегодный Благотворительный Вечер Малфоев.
— Я туда не иду, — Гермиона смотрела на него в неверии. — Уверяю тебя, что приглашение только для галочки. Всех чистокровных удар хватит, если я появлюсь в поместье.
— Во-первых, мама в тебе души не чаяла. Во-вторых, ты обожаешь это мероприятие! Твое самое любимое в году. Последние пять лет ты сама организовывала его.
Гермиона чувствовала покалывание в висках, когда он так говорил о ней, хотя на самом деле это была совсем не она. Это была какая-то странная ее версия, существовавшая только в его сознании.
— Ты снова это делаешь, — ее губы сжались в тонкую линию. — Ты говоришь обо мне так, будто знаешь меня, но это не так. По крайней мере, не ту, кем я являюсь сейчас. Я не планирую модных вечеринок, и я не знаю твою мать, и я не собираюсь на какой-то дурацкий прием, чтобы играть в эти твои игры.
Она не могла больше это слушать, вскочила на ноги и направилась к своей комнате. Однако, как всегда, она недооценила скорость Малфоя. Он подскочил и схватил ее за локоть, прежде чем она смогла переступить порог.
— Просто хватит, Малфой, — слезы навернулись на глаза, когда поток новой информации болезненно осел в ее груди. Она умирала где-то, и этот мужчина любил ее, любил настолько, что преодолел десятилетия, нарушив все мыслимые законы, чтобы спасти ее жизнь. — Это был самый длинный и самый нелепый день в моей жизни.
— Я знаю, люб...
— Перестань! Хватит меня так называть! Ты Малфой, а я Грейнджер, и ты флиртуешь со мной только для того, чтобы вывести меня из себя и ничего больше.
Повисла тишина, его пальцы сжались вокруг ее руки, и когда она осмелилась украдкой взглянуть на него, его глаза были темными, напряженными, полными неожиданных эмоций.
— Хорошо, — тихо уступил он. — Я знаю, что все это слишком для тебя, и я слегка перегибаю. Ты ненавидишь, когда я давлю. Я просто... я знаю тебя, по крайней мере, некоторую версию тебя. Трудно сидеть напротив тебя и делать вид, что ты не моя жена, — он помолчал, проводя рукой по взлохмаченным волосам. — Но я постараюсь. Мне просто отчаянно нужна твоя помощь, потому что женщина, которую я люблю уже тридцать лет, сейчас умирает. И даже если ты не веришь, что я говорю о тебе, речь идет о ком-то. Пожалуйста, Грейнджер?
Они стояли так близко, достаточно близко, что их грудные клетки почти соприкасались при каждом вдохе. Он скользнул взглядом по ее губам, и против своей воли она сделала то же самое. Но когда он наклонился к ней, Гермиона вздрогнула и вырвалась из его хватки.
Они уставились друг на друга, теперь между ними образовалась пропасть, пока она пыталась сосредоточиться на своем дыхании.
— Там есть комната для гостей, думаю, ты и так знаешь, — быстро сказала Гермиона. — Постарайся поспать.
Затем она повернулась, исчезла в своей спальне и пряталась под одеялом, пока ее сознанием не овладели мечты о жизни, которой у нее, возможно, никогда не будет.
***
Гермиона открыла глаза под звуки и запахи шипящего бекона, разносящиеся по ее квартире. Невозможно было сказать, какая эмоция преобладала: ярость, что незнакомец Малфой хозяйничал на ее кухне, или ярость, что, несмотря на все ее усилия, живот скрутило от голода.
С тихим рычанием она перекинула ноги через край матраса и схватила халат с кровати. Выбравшись из спальни, она резко остановилась от увиденного на своей кухне.
Стоящий у плиты Малфой без рубашки застал ее врасплох. Не такой, как она себе представляла — не то чтобы она много раздумывала над этим, конечно, нет — он все еще был худым и подтянутым, просто немного... крупнее, жилистее. По его шее и плечу спускался жуткий шрам, серебряный, сморщенный и почти сердитый.
— Доброе утро, лю... — Малфой замолчал на полуслове, нежное обращение застряло у него во рту. — Гермиона, — исправился он. — Завтрак?
— Малфой, — коротко съязвила она. — Рубашка?
Он повернулся, озорная ухмылка прочно закрепилась на его лице. Против воли, ее взгляд задержался на его животе, изучая небольшие шрамы на его теле, светлые волосы на груди и под пупком. Она сглотнула.
— Что случилось с твоим плечом? — спросила она, опираясь на дверной косяк.
Малфой скривился, пытаясь взглянуть на следы на своей коже.
— Ох, Мерлин, это было давно. Схватка в Лютном закончилась не очень приятно — провел почти неделю в Святого Мунго, — он задумчиво усмехнулся. — На самом деле, именно тогда ты впервые сказала, что любишь меня. Мерлин, ты так переживала. Все время сидела у моей кровати, даже отгул взяла. А однажды ночью, когда я дремал, ты прошептала это словно секрет, который еще не хотела раскрывать.
Она слушала его со странным восторгом, и ее сердце учащенно стучало, бешено колотясь о ребра.
— Я приготовил тебе чаю, — он взмахнул палочкой, призвал из шкафа чашку и поставил на стол между ними, затем заварник, который налил идеально заваренный чай, а следом молоко.
— Полагаю, тебе скоро на работу? Собирайся. Я приготовлю завтрак перед твоим уходом.
Она раздраженно фыркнула и вошла в свою маленькую кухню.
— Ты тоже собирайся давай. Ты пойдешь со мной, и мы вернем тебя в твое время.
— Я никуда не пойду без этого ожерелья. Так что, пожалуйста, откажись от этой нелепой идеи, чтобы мы могли двигаться дальше по плану. Я уже отправил твое подтверждение на Благотворительный вечер в эти выходные. Итак, что касается плана...
— МАЛФОЙ!
— ...попытайся назначить свидание с нынешним Драко. Он придет за тобой, если я не больший поганец, чем помню, и когда он появится, мы оглушим его, и я пойду вместо него... меня.
Гермиона была уверена, что вся кровь ушла с ее лица, пока она смотрела на старшего Малфоя недоумевающим взглядом.
— Ты совсем свихнулся, Малфой! Собирайся, ты отправляешься назад...
— Нет! — рявкнул Малфой, с громким лязгом уронив лопатку на сковороду и повернувшись к ней, его щеки покраснели от ярости. — Как ты не понимаешь? Я не вернусь без этого ожерелья. Я не могу тебя потерять. Сисели Сандерс стоит за всем этим. Я расследовал ее годами. Хрена с два я пройду обратно через эту арку, не будучи уверенным, что и нынешняя, и будущая версии тебя защищены от ее продажных ручонок.
Знакомое имя отрезвило ее, и она отступила, нахмурив брови.
— Сисели? При чем тут она?
— Грейнджер... — Малфой фыркнул, взял лопатку и повернулся к плите. — Она нынешний Министр Магии, которую ты пытаешься сместить.