Мой сладкий яд

По моей руке начинает стекать его кровь. И тело мамы падает на пол. Он отпустил её. Я воткнула нож ему в бок, но так, чтобы припугнуть, а не задеть жизненно важные органы. На секунду время просто остановилось, и я услышала лишь то, как капельки крови сталкиваются с полом. Подняв глаза, увидела на лице отца удивление, и, проходит минута, чтобы он снова пришёл в ярость. На его лбу и переносице появились морщины оттого, что лицо просто перекосило от бушующих внутри эмоций. В этот момент я вынула своё оружие из него с противным звуком, и отступила назад, удивленная тем, на что я способна-порезать собственного отца. Каким бы плохим он ни был, это не имеет значения. Есть лишь мои действия, и эта пугающая меня ситуация. Что делать дальше мне неизвестно, но теперь я уверена, что готова во что бы то ни стало защитить себя и маму. Но рассерженный сумасшедший мужчина не станет ждать-он будет нападать. Потому то отец ринулся вперед с кулаком, держась другой рукой за бок, из которого хлещет кровь. Что мне остаётся делать, если у меня в руках острое приспособление? Естественно, я начинаю петлять рукой с ножом в разные стороны, чтобы защититься от маячащей передо мной рукой. Я вижу, как лезвие рассекает кожу на пальцах отца, и уже становится трудно различить их. В моих висках пульсирует кровь, и я чувствую, как адреналин наполняет всё моё тело, и я перестаю ощущать ноющую боль в ноге, и бедре. Отцу, видимо, становится трудно устоять, и он падает на колени в лужу крови, оставшуюся от него же, и окровавленной рукой пытается придвинуться ко мне. Когда этого не выходит, потому как я отхожу от него назад, и выставляю руку с ножом вперед, он меняет направление к двери. И ползет до выхода из дома. Он отступает?! Прошу, пусть это будет так. Но ещё не всё закончено. Меня с новой силой охватывает паника, потому что я переключаю внимание на бездвижное тело матери, и бросаюсь к ней.
— Мама, прошу, очнись.. — Шепчу я, чтобы отец случайно не вспомнил о ней и не пополз обратно. Но ничего не происходит. Её глаза так и остаются закрытыми. Я подношу палец к её носу, чтобы проверить дыхание, но...я не чувствую его, не чувствую, не чувствую.
Она не дышит. Не дышит.
Она сказала мне утром быть готовой, но готовой к чему?! К её смерти? Она знала, что умрет?! Ненавижу, ненавижу! В груди начинает сжиматься сердце от боли, и мысли о том, что я могу потерять её. В глазах мутнеет, но нет, я должна оставаться в сознании, я не могу отключиться прямо сейчас! Я должна сделать хоть что-нибудь! Начинаю трясти её лежащее тело за плечи, бить по щекам, чтобы она пришла в себя, но ничего. Абсолютно ничего! Нужно проверить пульс, она не могла умереть, не могла. Я подношу два пальца к шее, и начинаю ощущать пульсирующее чувство. Да! Боже, да! С души будто сняли комок всего дерьма, что навалится за последние пару минут. Она просто потеряла сознание, но почему она не дышит?! Что, если она пролежит здесь ещё чуть-чуть в неспособности взять вдох? Что тогда? Что нужно делать в таких ситуациях? Тревога снова подступила, я нахожусь в смятении, и начинаю ощущать дрожь по всему телу. Взглянув направо, туда, куда уполз отец, замечаю окровавленный след, что остался от него, и вижу, как он открывает входную дверь, и уползает за её пределы. Я понятия не имею, куда он собрался, но далеко ему явно не уйти. Нужно вызвать полицию. Да, полиция, точно, они помогут, всё будет хорошо! Аккуратно уложив голову матери на пол, я встала, и своими кровавыми руками начала обшаривать всю кухню, в поисках запасного телефона отца. Я знала, что он всегда лежал здесь на случай, если папа пропустит важный звонок, а мама будет на кухне. Да, я могу пойти наверх за своим телефоном, но я не хочу ни минуты спускать глаз с лежащего на полу тела матери. Наконец на верхней полке я замечаю телефон, и трясущимися руками беру его и начинаю набирать номер полиции. Едва я успеваю нажать на кнопку вызова, как слышу охрипший голос мамы, и телефон по инерции выскакивает из моих рук и валится на пол, а я подбегаю к ней.
— Мама, мама... — Я берусь руками за её лицо, и стараюсь понять её состояние, чтобы знать, как ей помочь.
— Подними меня, нам...нужно... — Она стала хвататься за меня.
— Что? Мам, я сейчас вызову полицию, все будет хорошо.
— Нет.. — Её глаза до сих пор оставались закрытыми, а лоб морщился, и она порывисто хватала воздух ртом и мотала головой.
— Как нет? Да, я сейчас же вызову полицию. Ты не в состоянии, тебе может казаться, что..
— Нет, нам нужно...
— Что нам нужно?
— Идти...
— Нам нужно сейчас же вызвать полицию. — Снова положив её голову на пол, я начала вставать, но её рука схватила меня за запястье.
— Помоги мне...встать. — Только сейчас я обратила внимание на то, что на её ступнях были ожоги, порезы, и я пришла в ещё больший ужас. Что происходило, пока я спала?! Я начинаю винить себя. Почему я так безответственна? Если бы я тогда не заснула, всё могло быть иначе. Но, вспомнив про ту ситуацию, которую я застала день назад, и решила сбежать из дома неизвестно куда, я поняла, что всегда такой была. Да, мне было страшно за маму, но я никогда ничего не делала чтобы помочь, не считая сегодняшнего дня. Я такая тварь...но она всегда оставалась добра ко мне. Даже сегодня, когда перевязывала моё запястье, или когда обрабатывала моё бедро...глаза начало жечь от поступивших к ним слез. Я не хочу быть такой, но я такая. Я не задумывалась о том, что произошедшее сейчас, могло произойти в тот момент, когда я просто сбежала, когда я решила уйти от проблемы, а не хотя бы попытаться сделать что-нибудь. Я тварь, просто ужасный человек, гонящийся лишь за собственными желаниями. Мне нужно было отнестись более внимательно в словам матери, которые она сказала утром.
— Мам, послушай пожалуйста..я...вызову полицию...мам. — Мои глаза бегали туда сюда, лишь бы слезы не вырвались наружу.
— Доверься мне. — Она приоткрыла глаза и выдавила жалкую улыбку. Её дыхание начало приходить в норму. И я решила дать ей слово, решила послушать её, и делать так, как она скажет, а потому просто кивнула. Мама, собравшись с мыслями, наконец до конца открыла свои глаза, и стала осматривать комнату. Скорее всего, она хотела задать вопрос на счёт той лужи крови, красовавшейся рядом с нами, но не стала. И я поняла, что она задаст его позже. — Нам нужно идти. И как можно быстрее. Давай, помоги мне встать. — Её речь снова стала чёткой и внятной, и я делаю так, как она говорит. Она явно уверена в своих словах. Перекинув её правую руку через мои плечи, я начинаю поднимать её с пола. Она указывает на дверь. И я веду её туда. Что она задумала? И что собирается сделать в таком состоянии, если отец вернётся со своими прислугами. — Не волнуйся. — сказала она, будто услышав мои мысли. Мы продвигались в противоположную от кухни комнату-гостиную, где располагался большой длинный дорогой диван, напротив которого висела плазма неописуемых размеров. По комнате были развешаны мамины картины, а справа стоял большой электрический камин. Мама указывала на него, что показалось мне странным. Может, не стоило делать то, что она говорит, потому что она просто не в себе от ударов отца? — Нажимай на верхнюю кнопку три раза, без пробелов, а следом на самую нижнюю один раз, и на кнопку посередине два раза. — Говорила она про те самые кнопки, которые регулировали мощность камина. Что за бред? Может, ей холодно, и она решила погреться? Но, сдавать назад уже поздно, и я выполняю её просьбу, после чего слышу какой-то странный скрип...а после мама тянет меня назад, и я вижу, как камин начинает раскрываться, и за ним показывается длинная лестница вниз. Это что такое? Мои глаза округляются, и я удивленно смотрю на маму. Видимо, поняв моё смятение, она говорит:
— Я готовила это очень давно. Я нанимала людей, чтобы они построили это, когда отца не было дома. Если ты захочешь, я расскажу тебе об этом позднее, а пока, нам нужно идти.
Когда отца не было дома?! А где же была я в этот момент?? Да, я определенно поговорю с ней об этом позже. Мы начинаем спускаться по лестнице вниз, и я придерживаю маму на своих плечах. Пусть мне и самой больно идти, думаю, ей это даётся ещё более мучительно, судя по её ожогам и порезам на ступнях. Лестница и стены выполнены в сером цвете, сделаны из бетона. И кажды шаг становится всё страшнее и непредсказуемее. Куда ведет этот проход? Но, наконец, мы вышли на прямую дорогу, и в конце коридора виднеется лестница наверх. Но всё же, куда мы выйдем, и что будет ожидать нас наверху? Что она готовила? И сколько потратила времени на это?
Начиная подниматься, в нос врезается свежий воздух, и я понимаю, что вскоре мы выйдем на улицу. Нет! Нам нельзя туда! Ведь во дворе, скорее всего, сейчас отец.
— Мама! Куда ведет этот проход? На улицу пополз папа, и если мы сейчас туда выйдем, то...
— Не волнуйся. Мы выйдем не во двор.
— А куда..?
Но ответа не последовало, и мы продолжили подниматься. Сверху я увидела что-то похожее на люк. Подобравшись ближе, мама указала на защёлку, и я отодвинула её, и потянула наверх. Почувствовала, как ветер обдувает моё лицо. Мы стали вылазить наружу. Выйдя первой, помогла выбраться маме. И только сейчас я вспомнила про мои вещи, которых не оказалось ни в шкафу, ни в комоде, и поэтому спросила:
— Но где все наши вещи?
— Они уже там, куда мы отправимся. Я всё подготовила. — В голове возникает вопрос, а что, если бы отцу всё таки удалось задушить её...что тогда? Что было бы со всеми этими планами? Что произошло бы со мной? Но маме задавать эти вопросы я не стану, как и напоминать об этой ситуации прежде, чем она сама заговорит о ней. Оглядевшись, я вижу, что мы не так уж и далеко ушли. Всего лишь на противоположной стороне от дома, за дорогой, что ведет к открытому городу, и моей любимой пекарне. Я вижу, как мама начинает обшаривать свои карманы в поисках чего-то, и ругается себе под нос, когда ничего не находит. В конце концов, отодвинувшись чуть-чуть от меня, она пролазит рукой под футболку, и просовывает её в бюстгальтер, а после достаёт оттуда кнопочный маленький телефончик. Она и правда подготовилась. Мама начинает набирать номер, и звонить кому-то, но ответа не следует. Тогда она ещё, и ещё, старается дозвониться до кого-то, но и это оканчивается неудачей. На её лице играет ужас, и я вижу, как она с виной в своих светлых глазах смотрит на меня. Но я ничего не понимаю. В этот момент мы обе оборачиваемся на шум в стороне нашего дома.
— Пожалуйста..нет. — Слышу я шёпот рядом с собой.
Роуэн со странно злым выражением лица выходит с территории нашего дома, и, повернув голову в нашу сторону, заливается смехом, направляясь к нам. Я поворачиваю голову вправо, и замечаю, как мама начинает трястись, подхожу в ней и перекидываю её руку на мои плечи. Я должна делать что-то. Адреналин до сих пор не рассеялся, и я не ощущаю всей боли в теле, а потому я обязана спасти нас. Я начинаю бежать в сторону открытого города, и тащить за собой еле передвигающееся тело. Я не знаю, насколько безрассудным было это действие-но это хотя бы что-то. Я понимаю, что Роуэн побежал за нами, и перебежал дорогу, чтобы оказаться на нашей стороне. Это всё равно, что живодёру гнаться за маленькой собачкой, у которой две лапы. Кто победит? Естественно тот, кто больше, сильнее. Но собачка все равно продолжает бежать, пусть и понимает, какая участь её ждёт. Это игра на смерть, а не на выживание.
Когда расстояние между нами начинает снижаться, я слышу громкий звук мотора, и вижу приближающийся с высокой скоростью к нам автомобиль. Может, нам помогут? Это наш шанс! Я начинаю выбегать на дорогу, чтобы водитель понял, что нам нужна помощь, но прежде чем мы успеваем оказаться посередине проезжей части, я замечаю, что машина и так начинает останавливаться, и оттуда с большой скоростью вылетает мужчина, заранее открывший задние двери нараспашку. Он высокого роста и сильного телосложения, судя по этим изгибам, виднеющимся за его обтягивающей одеждой, но из-за темноты на улице я не могу разглядеть его лица. Мужчина приближается к нам.
— Это он. Дочь, всё будет хорошо. — Лишь успела сказать мать перед тем, как он выхватил её у меня и поднял на руки. Но Роуэн не отступил. Он уже здесь.
— Нет! Помогите! — Он схватил меня, и начал заламывать мои руки на спиной. Я почувствовала удар в спину, и согнулась, начала падать. Наш спаситель загрузил маму в машину, и двинулся ко мне. В этот момент я чувствую, как что-то приставляют к моему виску...
— Что ты готов отдать за неё? — Я слышу щелчок, и понимаю, что у моей головы находится пистолет. Обратного пути нет. Я ощущаю движение сзади себя, а после слышу щелчки, будто что-то крутится. Неужели...? — Давай поиграем? В моих руках находится револьвер, и пуля там всего одна. Так что, либо она умрет с первого выстрела, либо...решаю не я. — О боже. Прошу, пожалуйста, нет. На моих глазах начинают наворачиваются слёзы, а лёгкие жжет. Я не хочу умирать. Я нахожусь в ступоре, и даже прекращаю дышать. Что делать? И могу ли я вообще сделать что-нибудь?
— Я готов застрелить тебя первым. — Мужчина спереди вытаскивает Glock 17 из кармана, и наставляет его на Роуэна.
— Только если я не застрелю её первым. — Я понимаю, что сейчас случится. Либо он застрелит меня, либо его. Что может быть ужаснее? И самое главное-я ничего не решаю. Я вообще не могу ничего сделать, ведь мои руки находятся за спиной, и их пронзает боль, а тело встало в ступор. Я нахожусь на грани смерти, и если я умру, то всё кончится, если же нет, то я получу травму на всю свою оставшуюся жизнь.
— Ты уверен, что хочешь сделать это? — Мужчина спереди говорит на удивление спокойным тоном, и я вижу, что он придвинулся немного ближе
— Я хочу, и знаю, что могу это сделать. — Прошу, сделайте хоть что-нибудь, черт возьми, пока я окончательно не сошла с ума!
— Опусти пистолет. — Тёмный силуэт начал приближаться ещё на шаг.
— Не приближайся, сука! — Я почувствовала, как к моему виску с ещё большей силой был приставлен револьвер. — Выбери число от одного до трех. — Его голос звучал ужасно.
— Я не стану играть в твои игры. Ты просто глуп.
— Ладно, — Я поняла, что он улыбнулся, — Тогда я сам выберу..два! — И Роуэн засмеялся каким-то сумасшедшим смехом, — Неправильно. — Я знаю, что это значит, и зажмуриваю свои опухшие от слёз глаза. Я умру. Но о чём должны думать люди перед смертью? Наверное, о счастливых моментах из жизни. О том, чего они добились, о своих родных и близких людях. Но о чём могу подумать я? Об отце, чуть не убившем мою мать пол часа назад? Или о том, как он избивал нас? Я могу только порадоваться за свою маму. Теперь с ней всё будет хорошо, а я..я просто исчезну. И я чувствую напор у правого виска, и выстрел..
Я умерла..? Это всё? Но следом после этого громкого звука, я различаю звук падения сзади меня. — Тварь... — Раздаётся хриплый голос Роуэна за спиной.
Я жива...жива. Но глаза до сих пор страшно открыть. Начинаю ощущать чьи-то руки на себе. Меня подняли, и раздался голос:
— Малыш, всё будет хорошо. Расслабься, всё позади, скоро вы будете в безопасности. Ты, и мама. — Голос такой заботливый..спокойный, и низкий.