В КОГТЯХ БЕРСЕРКА [на редактировании]

Когда Оскар вернулся, я не могла поверить своим глазам. Мне уже казалось, что больше я его никогда не увижу.

Но Александера с ним не было...

Оскар стоял на пороге, еще с ночи весь в грязи и запекшейся крови. Его глаза горели лихорадочным блеском, дыхание было тяжелым, как у загнанного зверя.

— Алекс... — начал он, но голос сорвался. 

Я не помню, как оказалась рядом. Мои руки сами потянулись к Оскару, но я остановилась в дюйме от него, боясь дотронуться — вдруг он рассыпется, как мираж? 

Оскар посмотрел на меня. В его взгляде было столько усталости, боли и... чего-то еще, что у меня перехватило дыхание. 

— Я не нашел его, — хрипло сказал он. 

И тогда я наконец обняла его — крепко, до хруста в костях, как будто могла таким образом приковать его к жизни. А я впервые за эту долгую ночь — позволила себе дышать.

– Оскар, ты ничего не мог сделать тогда, а сейчас... – осторожно, прикоснувшись к кровавому плечу парня, сказала я. – Алекс, он... мы должны вместе попробовать его найти.

– Нет. Тебе нельзя.

– Но...

– Никаких но, Тира. Это опасно не только для тебя, но и всех, кто рядом.

Воздух снова выбило из легких. Оскар сказал вслух то, о чем я думала последние несколько часов. Это тревожило меня и изъедало изнутри.

Стало невыносимо больно. Я потупила взгляд в пол и даже отошла на два шага от парня.

– Вы все отправитесь в Стокгольм на первом пароме, а потом сразу в Скотлдам. Я продолжу поиски.

– Это не разумно, – подал голос Джамие. – Ты слаб. А мы вряд ли защитим Тиру, если на нас нападут. Плыть нужно всем вместе.

– Но как же Алекс? – тихо произнесла Иса.

Джамие устало прикрыл глаза, плечи парня поникли еще больше. Оскар ответил вместо него.

– Тогда я вернусь за ним после того, как вы все окажетесь дома.

– Это упущенное время, – упрямо сказала Иса.

– Правда хочешь остаться без защиты, Белоснежка?

– Нет, но я не могу думать сейчас только о себе!

– Я тоже! – рыкнул Оскар. – И тем не менее, сначала я сопровожу до домов всех вас, а после вернусь.

Больше никто не стал возражать Оскару, но никто до конца не смирился с тем, что возвращаться нам приходится не полным составом...

***

Туман еще стелился над водой, цепляясь за темные сосны на берегу, когда мы подошли к пристани. Было раннее утро, и Бирка только начинала просыпаться. Где-то вдали крикнула чайка, ветер шевельнул флаг с изображением молота Тора — напоминание о том, что когда-то здесь был один из главных торговых центров викингов.

У деревянного пирса покачивался белый паром «Виктория» — сегодня он первым отправлялся в Стокгольм. На палубе мелькали фигуры матросов: кто-то проверял тросы, кто-то протирал стекла рубки. Капитан в синей форме что-то говорил по рации, его голос глухо разносился над водой.

— Садимся, пожалуйста! — крикнул молодой парень в оранжевом спасательном жилете, открывая трап.

На борту было всего несколько человек: пара туристов с рюкзаками, местная жительница с корзинкой, наверное, везла в город сыр или ягоды, и мы... Опустошенные и потерянные.

Дизели парома глухо заурчали, вода закипела у кормы, и мы медленно отошли от берега.

Бирка оставалась позади — остров, где тысячу лет назад звенели мечи и торговались купцы, а вчера между нами и драуграми произошло настоящее побоище, теперь был лишь тихим силуэтом в утренней дымке. Паром взял курс на восток, к шхерам.

— Кофе будет через десять минут! — объявила девушка из буфета, и запах свежего напитка смешался с соленым ветром.

Я прислонилась к леерам и смотрела, как вода рассекается носом судна. Где-то впереди, за поворотом, уже ждал Стокгольм — с его набережными, старыми домами и шумными улицами. Но пока был только этот тихий путь сквозь архипелаг, где острова, как серые великаны, вырастали из моря и снова исчезали в тумане.

Паром шел не спеша, будто давая нам время свыкнуться с мыслью, что Александера больше нет и попрощаться... Мы не разговаривали и даже не смотрели друг на друга, тая боль внутри. Возможно, нас сложно было назвать настоящими друзьями, но утрата одного из команды стала общим горем. И это может как сблизить, так и отдалить нас друг от друга.

Я была уверена, что как и я, ребята винили меня в этой беде. Оно и понятно. Но Оскар еще злился на Джамие, что он позволил Александеру вступить в схватку, я корила в слабости Альму. Имея такую силу, она могла бы защитить нас всех... И эти чувства были началом разлома в и без того сложных взаимоотношениях между нами.

До города мы добрались быстро, дорога на автобусе до Скотлдама занимала около тридцати минут. Чтобы не терять время, Иса предложила сопроводить нас до ее дома и там дождаться Оскара. Так и решено было поступить.

А Бирка осталась позади — спящая, загадочная, все такая же, как и тысячу лет назад, но теперь еще и хранящая боль нашей утраты.

***

Мы сидели в особняке Хольм вот уже битый час и изнывали от щемящей боли. У меня и подруг от слез покраснели глаза, от частых всхлипов перехватывало дыхание, а сердце ныло и хотело увидеть лучезарную улыбку нашего мертвого друга. Было больно. И боль эта была ужасна...

Оскар вернулся к нам ближе к вечеру без каких-либо результатов. Он неподвижно сидел в кожаном кресле, уставившись в одну точку. Раны по всему его телу, нанесенные драуграми, хоть и затянулись, но не торопились заживать до конца. Парень отказался превращаться в берсерка, чтобы царапины и укусы быстрее зажили, отказался от обезболивающего и от того, чтобы мы повторно обработали раны. Он сидел с пустым взглядом, на глазах исхудавший и посеревший и хотел одного – чтобы его никто не трогал. Я время от времени совершала попытки расшевелить парня, но из этого ничего не выходило.

– Мне больно видеть тебя таким, – еле слышно проговорила я. – Хватит себя корить, это все не твоя вина.

– А чья же тогда? – моментально вскипев, утробно прорычал Оскар. – Алекс погиб из-за меня и только. Это я не увидел, не почувствовал что он ворвался в схватку. Я – защитник, Тира, пойми ты уже наконец! И я ужасно справился со своей ролью!

Я еле сдержалась, чтобы не зарыдать в голос. Из глаз сами по себе полились ручьями жгучие слезы, которые и так не останавливались ни на секунду. Оскар с усилием выдохнул, зарылся пальцами в крашеные волосы и отвернулся.

– Просто не лезь ко мне, Оберг!

– Тира, – стиснув зубы, процедила я.

– Что? – удивленно взглянув на меня, переспросил парень.

– Мое имя – Тира! – сжав кулаки и закрыв глаза, выкрикнула я. – Не одному тебе сейчас плохо! Мне тоже больно! Вся эта чертовщина творится из-за меня, значит, и вина на мне!

Остальные тихо наблюдали за нашей перепалкой, Иса и Альма ни разу не сцепились друг с другом, а Джамие и вовсе не проронил ни слова от самой Бирки. Оскар хотел что-то сказать, но я не дала вставить ему и слова:

– Знаешь, о чем я сейчас думаю?! Лучше бы я оказалась на месте Алекса! Иначе все зря! Вы все в опасности и один уже погиб! Из-за меня!

В уголках глаз моего защитника стали собираться слезы, он начал быстро моргать, чтобы не выпустить их.

– Это не твоя вина, – наконец проговорил парень. – Ты ведь не выбирала, кем тебе родиться. А я – защитник... Плохой защитник.

– Оскар...

– Он ведь не собирался умирать! Он был... Он всегда улыбался как идиот! А потом...

– Это не ты причина всех несчастий... И не ты выбрал, кого тебе защищать.

Повисла напряженная пауза. Я понимала, что слова о том, что никто из нас не виноват были только утешающими словами. Я чувствовала, что каждый из нас был уверен в своей виновности.

– Как мы расскажем о случившемся родителям Алекса? – прервала тишину Альма.

Подруга выглядела ужасно, впрочем, как и мы все, волосы растрепались, нос покраснел и опух. Говорила она невнятно, постоянно шмыгала и монотонно покачивалась взад-вперед.

– Я не хочу видеть боль на их лицах, – еле слышно прошептала она, – чувствовать, как им плохо...

Никто не ответил на ее вопрос, да и не нужно было. Никто не знал на него ответа. Ну, или знали, но не решались отвечать. Никто не хотел верить в эту трагедию.

Я представила, как в школе, да и во всем городе начался траур. Город небольшой, известие о смерти школьника разлетится быстро. К тому же, если подумать, что стало с телом Александера после смерти? Наверняка драугры не пощадили труп, если вообще хоть что-то оставили...

Меня пробрала дрожь. Я хотела быть на месте Александера и одновременно не желала для себя такой участи. Жуткие картины, всплывающие в сознании, о том, как живые мертвецы раздирают тело нашего друга, доводили меня до иступления. Я чувствовала, как выпадаю из реальности... Мы все сейчас летели в бездну. И казалось, нас уже никто и ничто не сможет спасти.

– Хочу подышать, – вставая с кресла, внезапно прервал тишину Оскар, – я ненадолго.

Я смотрела в спину парня, которого раньше считала бесчувственным извергом, и видела, как он сгорбился под тяжестью вины. Захотелось прижать его к себе, чтобы поделиться хоть капелькой любви к нему... Да, это чувство уже давно разгорелось во мне, и оно было ярче того, что я когда-либо испытывала к Александеру. Мне было мало любования лицом и внешностью Оскара, я хотела всегда быть рядом, поддерживать и утешать его, быть опорой.

Я хотела встать и пойти за другом, но Альма опередила меня:

– Еркер! – позвала рокерша, вскакивая с места. – Нельзя отпускать его одного, я пойду...

– Я сама! – твердым голосом оборвала я подругу. – Спасибо, Альма, но с Оскаром я справлюсь сама.

Альма непонимающе взглянула на меня, но мне было все равно. Наплевать на то, что она подумает, наплевать, на ее желания. Оскару она неинтересна, я знаю это и чувствую. Возможно, ему и я безразлична – плевать! Сейчас кроме меня его никто не сможет понять.

***

Холодный воздух приятно проник в легкие, когда я глубоко вздохнула. Оскар стоял на террасе заднего двора особняка Хольм и опирался локтями на перила. Увидев меня или, скорее, услышав, парень хмыкнул:

– Что, уже и одному побыть нельзя?

Он стоял в своих эластичных шортах и как будто не замечал ночного холода. Спина парня была ужасно изранена, я боялась прикасаться к его поврежденному телу, но все равно накинула плед, который захватила в гостиной.

– Не захотела оставлять тебя одного...

– А избавиться от тебя не выйдет, потому что ты до ужаса упрямая?

– Верно, – еле заметно улыбнулась я и оперлась на перила точно так же, как Оскар.

Мы долго молчали. Молчали не потому что боялись или не хотели говорить, такое молчание немного успокаивало. Иногда Оскар поворачивал голову в мою сторону и какое-то время просто смотрел, думая о чем-то. Я не мешала. Наше молчание длилось около часа, я окончательно продрогла и даже начала стучать зубами. Я хотела позвать парня внутрь, но он опередил:

– Залезай.

Берсерк выставил руку в сторону, приглашая меня под плед. Я смутилась.

– Давай, – слегка улыбнулся он, – не укушу. А температура моего тела намного выше человеческой.

– Но я же не совсем обычный человек.

Оскар усмехнулся, но руку не опустил. Поэтому я послушно повиновалась. Парень укрыл меня пледом и плотно прижался. Я почувствовала, как щеки запылали, но было не до романтичных фантазий и я укорила себя за неуместные мысли.

Под пледом было уютно. В целом мире сейчас нигде не могло быть уютнее. Даже с родителями... Им я не могла рассказать о том, что сейчас происходит в моей жизни, не могла поделиться трагедией, которая обволакивала меня и друзей. А Оскар... ему и говорить ничего не нужно.

– Так и будем молчать? – неожиданно спросил парень. Я даже вздрогнула.

– Ну... Я думала, ты не хочешь разговаривать.

– И когда тебя подобное останавливало? – хмыкнул он.

Я действительно могла бы разговорить и мертвого, если бы захотела. Но, к примеру, со здоровенной Нильсен мне хватало мужества вести дерзкий диалог, а говорить с Оскаром на душераздирающие темы я трусила. Вдруг скажу чего лишнего? Сначала следовало бы разобраться в себе.

– Сегодня, тогда в парке и в этом самом лабиринте, – я мотнула головой в сторону зарослей на заднем дворе особняка Хольм, – я думала, что больше не увижу тебя. Я боялась, что ты погибнешь. Сначала я просто не хотела, чтобы ты пострадал по моей вине, а теперь... Кажется, что не смогу жить, если тебя не станет.

– Так действует наша с тобой связь. Связь конунга и его защитника.

– Да дело вовсе не в связи...

Оскар посмотрел на меня, но я отвела взгляд, иначе просто выложила бы ему все, что чувствовала. А потом бы жалела.

– Я не хочу больше никого из вас терять! Это больно. Очень больно... Алекс погиб из-за меня. Не отрицай этого! – быстро добавила я, потому что Оскар хотел перебить. – Я никогда себе этого не прощу! И больше никому не позволю умереть из-за меня... должен быть способ стать сильнее.

– Об... Тира, это вдохновляющие речи, но никто не застрахован от смерти. Ты винишь себя, а стоит меня, ведь берсерки...

– Да плевать мне на ваши законы и правила! – огрызнулась я. – Я защитник, вина на мне... – передразнила я парня. – Какая уже разница кто виноват? Мы оба будем винить во всем себя и этого не изменить... Но так просто о смерти Алекса я не забуду!

– О чем ты?

– Я видела человека... Там, в Бирке, когда мы убегали от драугров. Там был человек. Боль в голове возникла из-за него, я знаю! Потому что ему тоже было больно, он страдал, как и я... Мертвецы его не трогали. Это был наш злодей.

– Злодей... – задумчиво протянул парень. – И что ты предлагаешь?

– Мы вдвоем, – твердо сказала я, – только ты и я найдем эту тварь и прикончим. Отомстим за смерть Алекса!

Наши взгляды встретились. Мы не отводили глаз хоть и лица наши были близко. Мы смотрели друг на друга и договаривались уже без слов.

– Отомстим, – немного помолчав, ответил Оскар и добавил, словно загипнотизированный. – Сделаем это вдвоем. Больше никто из-за нас не умрет.

Я кивнула. В глазах Оскара, мелькали искры гнева, отмщения и кровавого желания убить. Пусть так, решила я. Пусть злится, его злость нам пригодится в бою.

– Я хотел возненавидеть вас за то, что бросили, – голос за спиной колючими иглами ударил в затылок, – но вы растрогали меня этой сценой.

Мы с Оскаром развернулись и ошарашено уставились на обладателя колючего голоса. В дверном проеме стоял, сверкая белоснежной улыбкой, Александер Ульсон. Он был слегка потрепан и одет в какой-то старушечий халат, но жив. Жив!

– Неужели не надеялись увидеть? – заигрывая, спросил парень. – Быстро же вы меня со счетов списали.

За спиной Алекса топтались наши друзья, подруги плакали и сжимали плечи парня, а Джамие в первый раз за вечер улыбнулся. Мы с Оскаром стояли с раскрытыми ртами, не веря своим глазам. Голос Александера был словно музыкой в этот момент, он теплой волной счастья прошелся по мне.

– Ну! – раскинув широко руки, сказал воскресший. – Может, уже обнимемся?

Оскар первый сделал шаг навстречу другу. Он, думаю, неосознанно положил руку на щеку Алексу и потрепал ее, будто проверяя настоящий ли тот. Я тоже очнулась, подошла к Александеру на негнущихся ногах и повисла на его шее, орошая его плечи вновь хлынувшими слезами. На своих плечах я почувствовала руки друзей.

Мы стояли обнявшейся кучей, в своем небольшом, уютном мире долгое время и просто были счастливы оттого, что ужас и боль потери прошли.

Наш друг жив... Все остальное неважно!