CXX
Асгрим и его спутники пошли к землянке Торкеля. Асгрим сказал своим спутникам:
— Это землянка Торкеля Дерзкого, могучего воина, и нам было бы очень важно заручиться его поддержкой. Нам надо держаться здесь осторожно, потому что он человек своевольный и крутой. Я хочу попросить тебя, Скарпхедин, чтобы ты не вмешивался в наш разговор.
Скарпхедин усмехнулся в ответ. На нем был синий плащ и полосатые синие штаны, а на ногах высокие черные сапоги. Пояс у него был серебряный, а в руках он держал секиру, которой он убил Траина и которую называл Великанша Битвы, и небольшой щит. Голова у него была повязана шелковой лентой, украшенной золотом, а волосы зачесаны за уши. Вид у него был на редкость воинственный, и все узнавали его, даже те, кто его никогда не видел. Он шел, не опережая других и не отставая. Они вошли внутрь землянки. Торкель сидел посредине скамьи, а его люди по обе стороны от него. Асгрим поздоровался с ним, и Торкель учтиво ответил ему. Асгрим сказал:
— Мы пришли сюда затем, чтобы просить у тебя поддержки в нашей тяжбе.
Торкель сказал:
— На что вам моя поддержка, раз вы уже ходили к Гудмунду? Он вам верно обещал поддержку?
— Нет, его поддержкой мы не заручились, — сказал Асгрим.
Торкель сказал:
— Видно, ваше дело показалось Гудмунду неправым. Да так оно и есть, потому что хуже того, что вы сделали, никто еще никогда не делал. И я знаю, что привело тебя сюда: ты решил, что я не так щепетилен, как Гудмунд, и что я поддержу неправое дело.
Асгрим промолчал, видя, что дела их плохи.
Торкель сказал:
— Кто этот высокий и зловещий человек с резкими чертами лица, что идет пятым, а сам бледеи и, судя по его виду, неудачлив и зол?
Скарпхедин сказал:
— Меня зовут Скарпхедином, и нечего тебе поносить меня ни с того ни с сего обидными словами. Ведь со мной никогда не случалось, чтобы я притеснял своего отца и дрался с ним, как ты со своим. И ты ведь мало ездил на тинг и мало занимался делами тинга. Тебе, видно, сподручнее варить у себя на дворе на Секирной Реке сыры с горсткой твоих домочадцев. Ты бы лучше выковырял у себя из зубов конец кобыльей кишки, которую ты сожрал перед тем, как поехал на тинг, — еще твой пастух увидел это и удивился, как ты можешь делать такие пакости.
Торкель вскочил в сильном гневе, схватил свой меч и сказал:
— Этот меч я добыл в Швеции, убив одного могучего воина. После этого я убил им множество народу. И когда я доберусь до тебя, то проткну им тебя за твон обидные речи.
Скарпхедин стоял, подняв секиру. Он усмехнулся и сказал:
— Эту секиру я держал в руке, когда прыгнул на двенадцать локтей через Лесную Реку и убил Траина, сына Сигфуса. Там стояло восемь человек, но они ничего не могли мне сделать. Еще не бывало случая, чтобы я промахнулся, нанося этой секирой удар по врагу.
Он оттолкнул своих братьев и своего зятя Кари и подошел к Торкелю. Он сказал:
— Выбирай, Торкель Дерзкий! Либо спрячь меч в ножны и садись на место, либо я хвачу тебя секирой по голове и раскрою ее до плеч.
Тут Торкель сел на место и спрятал меч в ножны. Такого с ним никогда не бывало ни до этого, ни после. Асгрим со своими спутниками вышли из землянки. Скарпхедин сказал:
— Куда мы пойдем теперь?
Асгрим ответил:
— Домой, к себе в землянку!
— Вот мы идем, устав просить, к себе домой! — сказал Скарпхедин.
Асгрим повернулся к нему и сказал:
— Частенько ты был резковат на язык, но на этот раз, мне кажется, Торкелю досталось от тебя поделом.
И они пошли домой, к своей землянке, и подробно рассказали Ньялю обо всем. Он сказал:
— Будь что будет, раз уж так суждено.
Гудмунд Могучий узнал, что произошло между Скарпхедином и Торкелем, и сказал так:
— Вы, верно, знаете, что случилось со мною и людьми со Светлого Озера. Но я не понес от них такого посрамления, какое понес Торкель от Скарпхедина. И это очень хорошо.
Потом Гудмунд сказал Эйнару с Поперечной Реки, своему брату:
— Возьми всех моих людей, поезжай и поддержи сыновой Ньяля, когда начнется суд. А если им понадобятся люди и на следующее лето, то я сам помогу им.
Эйнар согласился и велел передать это Асгриму. Асгрим сказал:
— Не много у нас таких знатных людей, как Гудмунд!
И он рассказал потом об этом Ньялю.