Пролог
Я до сих пор помню, как она кричала, срывая голосовые связки. Надсадно, до хрипа, протягивая ко мне руки. А я просто стоял не в силах ничего сделать и смотрел как ее уводили прочь. Стоял в центре комнаты, где нашу жизнь бесстыдно выворачивали напоказ совершенно незнакомые люди. Все ее тщетные попытки вырваться пресекались на корню. Крепкие руки в грубых перчатках крепко стискивали ее худые плечи, оставляя на бледной коже синяки, которым уже никогда не суждено будет проявится.
Я не плакал. Не плакал до тех пор, пока фарфоровый кулон на ее шее, куда она каждое утро капала лавандовое масло, не сорвался и не упал на пол, разбиваясь на несколько частей. Подошва тяжелого ботинка наступила на мой рисунок синего кита и смазала краски, оставляя на листе грязное пятно. И в этот момент в моей голове что-то щелкнуло, заставляя сорваться за ней. Едва я ринулся вперед, как женщина из отряда Зачистки ловко перехватила меня на руки и крепко прижала к своей груди. Мне оставалось только смотреть как ее уводили, пока она все повторяла и повторяла: Каин! Его зовут Каин!».
Ее забрали.
Из помещения.
Из дома.
Из моей жизни.
Мне было четыре года, когда ее отняли у меня.
Мне было шесть лет, когда пришло осознание – дальше ждать нет смысла. Ведь мертвые, как бы их об этом не просили, никогда не возвращаются назад.
Ее крик каждую ночь звучит в моих ушах, заставляя покрываться ледяным потом.
И каждую ночь я просыпаюсь от звука глухого выстрела.