Глава 1.
2001 год.
Мне было всего 6 лет. Это тот возраст, с которого, я как по крупицам, собираю осколки своих детских воспоминаний. Что было до - я помню очень смутно, а может... не хочу помнить. Не хочу разбивать своё сердце, ужасом контраста.
Знаю одно - это было беззаботное детство, о котором, мечтал каждый ребёнок. По выходным - это походы в зоопарк, или в парки развлечений, по будням после твоей работы - это уютные вечера за просмотром добрых мультиков, под тёплое, и согревающее какао. Эти вечера, окутывали меня, будто самое тёплое, и мягкое в мире одеяло.
А потом, мама ушла из семьи. В один солнечный день, когда все остальные, были серыми и мрачными, я проснулась в полной тишине. Я с предвкушением, ждала от этого прекрасного дня, чего-то приятного, ведь как ты мне всегда говорил: «в солнечный день - жди только хорошего». Но тем утром, традиция была нарушена.
Записка, небрежно брошенная на столе, будто перерезала мне вены. Обручальное кольцо, оставленное, как памятный сувенир. И холодный воздух, пронизывающий всю квартиру, когда ты бегло, с нахмуренными бровями, пробегался глазами по тексту. Ты мне ничего не сказал, что было написано там, а я, к своему сожалению, не умела читать. Но прекрасно понимала всё, без слов.
Я не помню, как прошёл тот день, и следующие три, всё было, как в тумане. Я не могла есть, а ты не мог спать. Но я видела, как сквозь слёзы, ты улыбался мне, и делал вид, будто всё хорошо. Ты продолжал смотреть со мной по вечерам мультики, но я уже не ощущала того обволакивающего тепла от наших посиделок, как было раньше. Какао было не таким вкусным, и вставало поперёк горла, обжигая своей сладостью.
Ты стал чаще, и быстрее уставать - это очевидно, ведь теперь, на тебе был ребёнок, быт, и работа - без помощи, и поддержки.
Это случилось через 2 месяца, после маминого ухода.
- Папуля, выбери нам на вечер мультик.
Ты разговаривал с кем-то по телефону, но я не хотела униматься. Что может быть важнее вечернего мультика?
- Папуляяяяя, выбери нам мультик.
Ты предпочитал делать вид, будто меня нет, и я не прошу тебя в этот момент, обратить внимания, на мою просьбу.
- Папууууля!
- Да подожди ты! Не видишь, я занят? Марш в свою комнату!
Это был первый раз, когда ты поднял на меня голос. Я не смогла сказать и слова, я помню, как я замерла, и будто потеряла счёт времени. Сколько я так стояла - минуту, 10 минут, час?
Лишь слёзы, предательски, катились по моим розовым щечкам.
Я очнулась в своей комнате, с кассетой в руках. «Один дома», лежал в моих маленьких, влажных от слёз, ладошках. Минутой позже, «Один дома», оказался на полке в шкафу - этим вечером, совместного просмотра не будет.
Я уснула, свернувшись калачиком, как котёнок, оставленный на лестничной площадке, в пустой картонной коробке.
Холод окутывал всё моё тело, он сдирал с меня одеяло, которым я отчаянно пыталась согреться, и пронзал меня до самых костей.
Твои аккуратные, едва слышные шаги, разбудили меня следующим утром. В воздухе, витали лёгкие ноты твоего одеколона, вперемешку с доносящимися ароматами блинчиков, из кухни.
- Лиззи, дорогая, вставай! Приходи завтракать.
Сегодняшним утром, твой голос мягкий, спокойный, и обволакивающий. Ты больше не злишься на меня?
Мне так хорошо и уютно, но рука предательски жжёт, и портит идиллию этого момента - я поднимаю рукав своей ночнушки, и вижу свежую, ещё слегка кровоточащую, рану.
Я не понимала, как и где, я могла пораниться за ночь. Это нельзя было списать и на кошку - непоседу, которой у нас нет, и никогда не было.
Но я заметила странную вещь - когда появилась рана на руке, рана в сердце, почти затянулась. Я будто забыла, о вчерашнем конфликте. С каждой секундой, те эмоции, улетучивались, и растворялись, будто туман, рассеивался над просыпающимся городом.
- Лиззи, давай я заклею пластырем. Ты где поцарапалась? Опять ночью, в темноте, лазила по шкафам со сладостями? - погладив меня по щеке, с нежностью в глазах и голосе, спросил ты.
Ты не ждал ответа, а я лишь задорно улыбнулась, показав ямочки на щеках, которые ты так любишь, и каждый раз повторяешь, какая я красавица.
Ты был очень добрым, справедливым, и спокойным папой. Но лишь иногда, я не узнавала тебя. Снова твои глаза, превращались в острые льдины, и вскрывали мою душу наизнанку.