Глава 7
в которой есть ночной попутчик. Очень странный, кстати
На следующее утро я с облегчением увидела, что полки напротив и за стенкой освободились, папа, мама, и их сын с подбитым мной носом, сошли ночью. Их места пока никто не занял, и мы с Даней, пользуясь случаем, сложили боковую полку нашего плацкарта в столик и два сидения. У нас был план использовать ее, как личную лаунж зону, чтобы играть в козла, читать книги (ладно, читать собиралась только я, Даня сказал, что они одним своим видом оскорбляют гордое слово «каникулы»), есть или просто болтать о школе, глядя в окно.
Время пролетело достаточно быстро, но к вечеру мы все равно сильно замаялись. Поэтому, как только стемнело, Даня, громко зевая, поднялся на свою полку.
Я растеряно огляделась вокруг, понимая что мне совсем нечем заняться: тетя Наташа продолжала отгадывать кроссворды, читать для меня было уже слишком темно, а спать точно не хотелось.
В попытке занять себя чем-нибудь, я в очередной раз направилась к купе проводника. Мы с Даней ходили туда за всю поездку, кажется, больше тысячи раз. Там на стене висел график движения, где мы постоянно сверяли расписание, а заодно смотрели сколько простоим на той или иной станции и можно ли будет на ней выйти из вагона.
Я рассматривала и так уже знакомый листок, когда заметила, что за мной наблюдает проводница. На этот раз я не была против постороннего внимания. Лида мне нравилась, она была очень веселой и симпатичной, а еще от нее вкусно пахло, и ее голова всегда была чистой и свеже-уложенной, ( как ей это удавалось, было для меня тайной). И мне казалось ужасно забавным ее имя: проводница Лида — звучит как будто ее нарочно выдумали для какой-нибудь книги. Колорит. В общем, в тайне я даже надеялась, что она со мной заговорит.
Сверившись в очередной раз с расписанием а затем со своими часами, я удостоверилась, что мы явно опережаем график. До Смоленска осталось всего две станции, но ехать нам было еще 4 часа. Я стала немного переживать, что поезд прибудет раньше, и мне придется ночью одной ждать на совершенно чужом вокзале, пока за мной приедут родные.
– Мы опережаем график, - неожиданно резко подтвердила мои опасения Лида.
– Ага, - тревожно выдохнула я.
– Сейчас стоять будем...
– Где стоять? В Рославле? - предположила я, подглядывая в листочек.
– Неее, - протянула она в ответ, а затем округлила глаза и низким голосом добавила, - у лэсу!
Мне стало смешно. Чем ближе к моей Родине, тем волнительней было слышать этот хорошо знакомый с детства диалект.
– По-серьезке? - переспросила я.
– По-серьезке, - Лида утвердительно кивнула и подняла вверх руку, показывая мне какой-то ключ. - Так что до Починка сходи в туалет, перед стоянкой я все закрою.
Возвратившись за столик, я погрузилась в свои мысли. Время тянулось ужасно медленно. В вагоне осталось от силы человек десять, никто не ехал в середине июня в среднюю полосу России. Другое дело все поезда в направлении Адлера.... Вокруг стояла такая тишина, что слышно было только монотонное постукивание колес о железнодорожное полотно.
Через полтора часа мы действительно остановились. Повернувшись к окну, я вгляделась в темноту ночи. И увидела огромную стену из пихт и елей, макушки которых, как будто касались самого неба. Иссиня-черного неба. Неба, на котором светилась яркая россыпь разноцветных звезд. Дыхание мое перехватило, на мгновение показалось, что я смогу дотянуться до одной из них рукой и.... я тут же улыбнулось этой фантазии, явно повзаимствованной в одной из моих детских книг. Так или иначе, картинка, на которую я смотрела, полностью захватывала мой дух. Для меня казалась просто невероятной мысль о том, что находясь на одной и той же планете, смотря в одно и то же небо, можно видеть настолько разные изображения. В моем южном городе звезды мелкие и такие далекие....похожие на сияющую звездную пыль, здесь же все было иначе: размеры и оттенки этих небесных гигантов полностью лишали меня ощущения реальности происходящего.
Сидя в таинственной тишине вагона, в которой теперь не было слышно ни одного шороха, я подобрала ноги на сиденье и, опираясь локтями на столик, машинально намотала выбившуюся прядь волос на палец. Мама говорит, что это моя самая ранняя привычка: когда я была совсем маленькая, то, засыпая, накручивала ее волосы себе на палец. Позже я обзавелась собственной шевелюрой. Мама и ее спина были очень рады в ту ночь, когда я впервые намотала на палец свои собственные волосы, и не стала заставлять ее стоять около часа, согнувшись над моей кроваткой.
Теплое воспоминание заставило меня в очередной раз улыбнуться. Не знаю как долго я вот так дрейфовала по собственным мыслям... но когда краем глаза заметила на полке (давным — давно пустующей полке) соседнего отсека движение, то чуть не вскрикнула от неожиданности. Подняв глаза, я увидела мужчину, который, и глазом не моргнув в ответ, смотрел прямо на меня.
– Добрая ночь, - тихо проговорил он, и внутри меня все похолодело.
– Добрая, - почти прошептала я в ответ.
– Прости, не хотел пугать... просто гулял по вагону, и увидел, что кто-то тоже не спит... как и я, понимаешь? - мягко улыбнулся он.
– А. - Вот и все, что я нашлась ответить. Но вообще-то мне хотелось молча встать и бежать, чтобы спрятаться на своей полке. Но усилием воли я удержалась на месте.
– Очень красивая. - Продолжил странный ночной гость, кивая в мою сторону. - Глаза так горят. О чем ты думала, если не секрет?
– Спасибо, - глухо ответила я, прячась за собственными коленями так, что видно было только глаза.
– Ну... Не буду мешать, еще раз: добрая ночь, - вздохнув произнес он, после минутного молчания, наконец поняв, что диалог наш никогда не склеится. Я некоторое время еще выжидающе просидела на своем месте, а потом из-подтишка выглянула в коридор, чтобы удостовериться, что странный мужчина ушел. Затем, как партизан, тихо, на цыпочках пробралась на свою полку и, лежа на спине, уставилась в потолок.
«Ёп-твою! Как же страшно!» - крутила я в голове свою самую «крепкую» фразу.
Нет. Не понять мне этих странных новшеств: вот еще пару месяцев назад я стояла в очереди на почте и какой-то парень бесцеремонно влез вперед меня, громко всем заявив, что он был перед «вот этой вот девочкой», потом подмигивал мне и говорил грубое «ты ж не против, ребятенок?». А за неделю до отъезда, в точно такой же очереди, другой парень впервые в моей жизни назвал меня «девушка» и обратился на «вы».
Еще несколько раз ко мне подходили знакомиться на улице парни старше меня. И каждый считал своим долгом сказать, что я красивая. А мне каждый раз хотелось просто провалиться сквозь землю. Ну почему людям просто не заниматься своими делами?! Почему надо обязательно к кому-то приставать? Злюсь на них очень-очень... или на себя... потому что сильно смущаюсь и заливаюсь краской до самых ушей. Дома перед сном я всегда, кстати, придумываю им классные ответы. Хлесткие такие. Жалко только, что они мне в голову приходят слишком поздно. Димка надо мной смеется, говорит: «Привыкай, это нормально, теперь так будет всегда, потому что ты красивая у нас».
Но я думаю, что никогда не смогу привыкнуть к этому... .