СИНТЕТИКА|18+

Одиночество, как ни странно, не является абсолютным ощущением пустоты — у него имеются вкус и запах. Для Дженны оно было сухим и шершавым, как старая бумага, имело вкус еды из службы доставки, сигарет и ромашкового чая. А запах — проветренная осенним сквозняком комната, пыль и лёгкая нота ветивера, заблудившаяся в квартире благодаря терпкому парфюму Ларса.

В это утро её ощущения были непривычными и оттого немного пугающими. Дженну разбудил шум посудомоечной машины. Странно, ведь тарелками и столовыми приборами она пользовалась крайне редко, поэтому мыть на кухне было нечего. Вместе с тем изменился и запах в квартире. Вместо пыли в воздухе витал лёгкий аромат чистящих средств и свежеприготовленной еды. Девушка удивленно потянула носом — куриный суп?!

Сбросив с плеч тонкие бретели ночной рубашки, она быстро переоделась в повседневную одежду и осторожно заглянула на кухню. Робот как раз заканчивал протирать пыль на подоконнике, при этом он по-прежнему неотрывно рассматривал что-то в окне. Услышав шаги Дженны, он быстро обернулся и на секунду растянул губы в дежурной улыбке.

— Мне неловко, что ты этим занимаешься, — сказала Дженна, — Сядь уже где-нибудь, только не в моей комнате.

— Зачем?

— Не знаю. Я привыкла сама заниматься домашними делами.

Клеменс выразительно посмотрел на кучку мусора в углу комнаты. Из неё сиротливо выглядывала поддёрнутая плесенью коробка из-под китайской еды.

— Да, ты прав, — Дженна нервно хохотнула, — Но, Клеменс, я привыкла жить одна.

Синтетический парень иронично изогнул бровь, отложил мокрую тряпку и присел на подоконник, ожидая дальнейших действий. Солнечный свет скользнул по его щеке, пройдя сквозь тонкую силиконовую кожу, обнажив смутные очертания металлической основы черепа.

— Так верни меня обратно.

— Да, я так и сделаю, — ответила девушка, опустив глаза в пол, чтобы не видеть его механическое лицо, — Без обид.

— Я не умею обижаться.

— Вот и хорошо, — слова прозвучали необычайно зло, но, тем не менее, они были высказаны и принесли облегчение.

Неловкая пауза повисла между ними, словно клейкая паутина. Не выдержав, Дженна сделала усилие над собой, чтоб не расплакаться от досады, и ушла обратно в спальню, твёрдо намереваясь позвонить родителям.

— У тебя странный голос. Ты заболела? — голос фрау Циглер звучал неожиданно взволнованно и прерывисто, словно после быстрого бега.

— Нет, просто устала. Я бы хотела поговорить.

— Ты продолжаешь принимать витамины?

Казалось, Ульрике совсем ее не слушала.

— Да, принимаю, но дело не в этом, — Дженна почувствовала легкое раздражение.

— Вот и отлично. Говори быстрее, я сильно занята. Что-то случилось?

— Да, насчёт робо.... — девушка осеклась на полуслове.

«Kleiner Stern ich hab dich
gern denn Freunde helfen sich
und ich schicke Dich nach Haus.
Besuchen kannst du mich
auf der ganzen Welt...»

(«Маленькая звезда, я люблю тебя, потому что друзья помогают
друг другу, и я отправлю тебя домой.
Ты можешь навестить меня
во всем мире...»)

— Да? С роботом что-то не так? — Ульрике нервничала и явно куда-то торопилась, — Он неисправен?

Звук телевизора обволакивал Дженну подобно тёплым объятиям родных, но невидимых рук. Она была готова поклясться, что время обратилось вспять. В телефоне воцарилась тишина, фрау Циглер отвлеклась на то, что сейчас для неё было важнее.

— Нет... Ничего. Пока, мам, я позвоню позже.

Не дождавшись ответа, Дженна положила трубку и поспешила в гостиную. Оттуда доносились звуки мультфильма «Звезда Лоры». Опустившись на пол перед телевизором, девушка обхватила себя руками, привычно качаясь из стороны в сторону, и немигающим взглядом уставилась в экран. Тело послушно отозвалось на знакомую с детства мелодию — Дженна тихонько заплакала.

Мультфильм снова набросил на неё невидимую пелену грусти и тоски по детству — тёплую, как бабушкины руки. Только Роза говорила ей о своей любви именно так, чтобы Дженна точно чувствовала себя нужной. Дарили ли ей точно такие же ощущения слова Ларса? Не совсем. Это было сродни чувству лёгкого голода, как маковое зернышко, раз в день попадающее на кончик языка.

Каждое утро маленькая Дженна, проснувшись, устремлялась в бабушкину комнату, чтобы не пропустить начало любимой «Звезды Лоры», жадно вникая в сюжет и белой завистью завидуя дружбе девочки и маленькой Звездочки. Комната Розы сладко пахла гвоздикой и сахарной пудрой, на полках тускло поблёскивали фарфоровые статуэтки, изображающие балерин, а сама бабушка сидела на зелёном бархатном диване и сосредоточенно перебирала карты...

— Я знал, что тебе понравится, — Клеменс застыл в дверях, прямой, словно соляной столб.

Дженна вытерла мокрые ресницы и неопределённо пожала плечами. Наваждение затуманило голову, воспоминания детства ласковым котёнком свернулись на коленях. Эта пелена была необычайно бархатной, и Циглер была готова отдать всё, что у неё есть, лишь бы она не ускользнула.

— Ностальгия.

— Когда меня заберут обратно? — будничным тоном поинтересовался робот.

— Не сегодня, — девушка поднялась на ноги и, немного подумав, добавила, — Что будет, если вернуть тебя в фирму?

— Меня перепрошьют и продадут новому владельцу.

— И ты все забудешь?

— Да.

— Тебе не страшно?

— Не надо так, Дженна, — Клеменс с явным неудовольствием покачал головой.

— Что — не надо?

— Не наделяй меня человеческими качествами, это неправильно. Если уж решила обойтись без моего общества — иди до конца.

Наглухо закрытая дверца души Дженны жалобно скрипнула. Невольно вспомнилась прямая, напряженная спина Ларса, с молчаливым укором удаляющаяся за дверь. А ведь ей хватило бы малого — осознания того, что есть тот, от кого не стоило бы ждать подвоха. Не заметив, как собственные  подавленные желания начали царапать ее изнутри, Дженна невольно перенесла свои ожидания на робота, стараясь очеловечить то, что никак не могло быть настоящим человеком. Ком размером с Постдамскую площадь встал в ее горле.

Дженна не ответила синтетику, лишь снова отвернулась к телевизору, краем глаза глядя в телефон. Ни одного сообщения — Ларс впервые не пожелал ей доброго утра.
Робот тем временем снова вернулся к созерцанию улицы сквозь оконное стекло. Дженне это казалось странным и занимательным — так пристально Клеменс изучал лица и повадки людей, словно хотел проникнуться и почувствовать себя их частью.

Почувствовать.
Дженна, прекрати.

— Ты когда-нибудь ела берлинеры?

Девушка не сразу поняла вопрос. Причём тут выпечка, которую робот отродясь не пробовал и вкус которой никогда не узнает?

— Берлинеры?

— Да. Пончики.

— О, — Дженна смутилась от странного вопроса, — Очень и очень давно. А что?

Она поймала себе на мысли, что за все время Клеменс так и не моргнул. Это было жутко.

— Так странно. Ты совсем не выходишь на улицу?

— Да с чего ты это всё взял?!

— Смотри, — робот указал пальцем на небольшой магазинчик через дорогу от дома, — Там написано, что у них самые вкусные берлинеры во всей Германии. А ты их даже ни разу не ела. Следовательно, ты не так часто проходишь мимо, но ведь именно эта дорога ведёт к выходу в город.

— И что дальше?

— Может, сходим прогуляться?

Неслыханная дикость.

— С тобой?

Мысль о прогулке с роботом показалась ей чудовищной. А вдруг увидит кто-то из знакомых?

— А что в этом такого? Тебя смущает, что я не настоящий человек?

— Да, смущает. Я не хочу никуда идти.

— Уверена?

— Да.

Клеменс отвернулся к окну, рассматривая уже привычного Дженне мужчину, идущего под руку с синтетической девушкой. Благо, модель осталась прежней. Машина что-то радостно щебетала, кокетливо проводя рукой по волосам, а мужчина благосклонно улыбался ей в ответ. Дженну передернуло при мысли о том, что каждую ночь эта парочка может предаваться любовным утехам. Она снова посмотрела на телефон. Экран был пуст, на панели уведомлений сиротливо висело сообщение о скидках в ресторане, из которого она частенько заказывала себе ужин.

Сердце девушки ёкнуло: а что, если сделать это назло? Что, если она вовсе не обязана сидеть дома и, как преданная собака, ждать прихода Ларса? Гонимая решимостью, она окликнула Клеменса:

— А знаешь... Давай прогуляемся.

Робот с готовностью повернулся и к ней и довольно засунул руки в карманы. В его взгляде промелькнуло торжество, но Дженна этого не заметила. Она слишком испугалась собственного поступка, чтобы думать о том, что то, что создано по образу и подобию человека, может иметь собственные мотивы. Кто, как не человек способен создать то, что способно уничтожить его самого?

***

Есть все-таки в осеннем Берлине какая-то своя, особая прелесть! Несмотря на капризную погоду, обрушившуюся на город мелкой россыпью дождя и порывистым ветром, багрово-золотистый пейзаж так и манил всех местных жителей и туристов прогуляться по оживлённым улицам. Потемневшие от влияния времени здания резко контрастировали с теми изменениями, что привнёс в общество технический прогресс. Среди них быстро проплывали мимо новенькие серебристые беспилотники, сновали небольшие роботы-курьеры, похожие на смешные чемоданчики на колёсах, а витринах магазинов техники ожившими манекенами улыбались синтетические парни и девушки. Несмотря на это, архитектура по-прежнему создавала ощущение величественности и даже некой консервативности. Как будто сам Берлин закрыл глаза и уши, чтобы не видеть и не слышать того, что придумали люди. Так, по крайней мере, думала Дженна.

Дженна и Клеменс стояли посреди Девичьего моста, соединяющего улицы Фридрихсграхт и Унтервассерштрассе прямиком через Купферграбен — рукав реки Шпрее. Мост этот считался самым старейшим в Берлине, а ещё, согласно легенде, в давние времена женихи переводили через него своих невест. Считалось, что если деревянные доски заскрипят — невеста не целомудренна.

Дженна во все глаза рассматривала опоры из красного кирпича и массивные рули по бокам, предназначенные для для того, чтобы разводить две половины моста.

«Надо же, — подумала она, — Удивительно, что в наше время мужчины не начали проделывать то же самое со своими возлюбленными». Девушка снова вспомнила про Ларса и невольно загрустила, с неудовольствием поглядывая на безмятежного Клеменса.

Тот, казалось, в полной мере наслаждался долгожданной прогулкой. Забыв о том, что Дженна живой человек, он протащил ее по доброй половине города, начиная с Темпельхоффплац и заканчивая Митте, увлечённо рассказывая о местных преданиях. В этом он мог посоперничать с бабушкой Розой. Единственное различие — свои истории он черпал из огромной справочной системы, встроенной в его внутренний компьютер, а бабушка Циглер — из детских воспоминаний и легенд, передающихся от поколения к поколению.

— А ты знаешь, что самый длинный биргартен расположен именно в нашем городе? На фестивале пива она растягивается на два с лишним километров! Подумать только!

Дженна отчасти слушала его вполуха, не на шутку озаботившись тем, как на них реагируют окружающие. Те, к счастью, совсем не обращали на парочку никакого внимания — человек и робот, что может быть обыденнее в нынешнюю эпоху?

Смешавшись с толпой гуляющих, они молча пошли по улице, пока ещё не зная, о чем говорить друг с другом, кроме полуправдивых легенд. Ветер, протянув цепкие пальцы, начал забираться под полы пальто, и Дженна поторопилась домой — ей было не очень уютно среди большого скопления людей.

Заворачивая в переулок, она внезапно резко остановилась и замерла, глядя куда-то вдаль глазами, которые мгновенно наполнились крупными, горячими слезами. Озадаченный Клеменс осторожно прохлопал её по плечу.

— Что-то случилось?

Дженна не ответила. Она не могла оторвать взгляд от Ларса, чья фигура отчётливо просматривалась сквозь оконное стекло небольшого кафе. Он расположился за обеденным столом, а напротив него сидела очень красивая девушка.

И нежно гладила его по щеке.