Звёздные часы

— Можно хотя бы узнать, куда мы идём?

На все вопросы, что Рэй задавал по пути, Стрекоза отвечала немногословно и отрывисто, будто длинные фразы были для неё под строжайшим запретом. Девчонка шла быстро, смотрела себе под ноги и старательно прикрывала лицо шейным платком.

— Тебе всё равно не понравится, — сказала она, заглядывая за угол. — Тихо! Меня здесь не жалуют.

Они свернули с главной дороги, прошли несколько кварталов, повернули ещё раз и оказались в безлюдном проулке. Прислонившись к кирпичной стене, Стрекоза стянула с лица платок и облегчённо выдохнула. И хотя Рэю было любопытно, от кого она так усердно скрывалась, он не решился спрашивать об этом — тем более зная, что не получит вразумительного ответа.

Всё ещё поддерживая свою «хулиганскую» походку, Стрекоза шла значительно свободнее и глядя прямо перед собой. Улицы медленно погружались в объятия заката: крыши и стены домов окрасились золотым, а в воздухе появилась вечерняя прохлада.

— Ты так и не ответила, — мягко заметил Рэй.

— Что? Ах, да. Мы идём в трактир «Медная кружка». Там частенько вертится один тип, который наверняка знает всё, что тебе нужно.

— Спасибо за то, что помогаешь мне.

— Ерунда! К тому же, если на горизонте появится опасность, я тут же тебя брошу.

Рэй в недоумении повернул голову, надеясь услышать её смех, но Стрекоза невозмутимо вскинула брови:

— Если ты думаешь, что я пошутила, то напрасно. Я очень далека от благородства. Просто я не люблю…

— Долгов, — завершил Рэй за неё. — Я помню.

Стрекоза пожала плечами и, как ни в чём не бывало, продолжила путь.

«Вот разберусь с этим делом и больше никогда не стану искать встречи с ней», — думал Рэй, чувствуя как внутри возрастает обида.

— Не стоит утруждаться: больше мы не увидимся. Быть может, это покажется тебе странным, но я не из тех, кто любит, чтобы их встречали «радушным» кулаком.

Он и сам подивился тому, сколь язвительной может быть его речь. Но ведь прежде он никогда и ни с кем не говорил в подобном тоне. Стрекоза немного замедлила шаг, но позже к ней вернулось былое самообладание:

— А я не из тех, кто привык встречать незваных гостей иначе.

— Ты сама сказала, где я могу тебя найти.

— Но я не думала, что ты решишься на это! — её голос прозвучал так громко, что оба остановились посреди тротуара. Они сверлили друг друга сердитыми взглядами, а затем, не сговариваясь, вновь пошли дальше. Оба скорее готовы были проглотить ложку касторового масла, чем показать, что слова другого задели больше, чем можно было себе представить.

«Грубая, вредная, безответственная. Она уверена, что я избалованный сын знатных родителей, которому захотелось разнообразить свою жизнь захватывающим приключением» — думал Рэй, стараясь не смотреть в её сторону. Но почему же тогда он всё ещё чувствовал себя виноватым? И почему в глубине души искал оправдание не себе, а той, которая должна быть ему безразлична?

— Я знаю, что выгляжу чудаком в твоих глазах, — сказал он. — Но это важно. Моя беспечность обошлась слишком дорого, и я не могу допустить, чтобы это повторилось снова. Понимаешь?

Он с отчаянием посмотрел на Стрекозу — ему так хотелось хоть у кого-то найти поддержку. Ведь он не решился рассказать о своих намерениях даже мистеру Бартлетту, который, без сомнения, тоже осудил бы его намерение.

На этот раз Рэю удалось достучаться до беспечной девчонки. Стрекоза перестала смотреть на него сквозь пелену насмешливости и предубеждения. Она увидела в нём человека, который желал исправить совершённую им ошибку.

— Ты извини меня, — тихо проговорила она. — Сначала мне показалось, что ты немного не в себе. И не понимаешь, насколько рискованно это дело. Что до твоего прихода — я вправду не думала, что ты станешь искать меня или вообще запомнишь. К тому же, у меня редко бывают гости.

— И я, кажется, знаю, почему, — заметил Рэй, подразумевая «караул», марширующий возле её дома.

Стрекоза посмотрела на него с притворным осуждением, а сам он рассмеялся и провёл рукой по разбитой губе.

— На самом деле Джон вовсе не такой плохой. Просто он защищает, — она осеклась, — меня.

— У тебя тоже есть недоброжелатели?

— Не меньше, чем у тебя, — Стрекоза произнесла это, как бы хвастаясь ценным трофеем.

А ведь если бы люди коллекционировали врагов и неприятелей, получая за это награды и титулы, в мире не осталось бы такого понятия, как бедность. Хотя, о дружбе они бы тоже забыли. И победить в этом состязании мог кто угодно, от нищего до короля, ведь злоба не стоит ни гроша, но тратится с большой охотой.

— Когда-то у меня были друзья. Много друзей, — сказала Стрекоза упавшим голосом. — Но стоило появиться всего одному врагу, как всё это исчезло. И я ни с кем не успела попрощаться. Ни с кем.

Она смотрела перед собой, но была невероятно далека отсюда — там, куда уже не могла вернуться. Крепко зажмурившись, девочка постаралась сдержать непрошенные слёзы.

— Ну, хватит путешествий в прошлое, — она мотнула головой, сбрасывая пелену забвения. — Мы уже пришли.

Они остановились напротив деревянной двери с большим железным кольцом вместо ручки и эмблемой двух пивных кружек. Когда Стрекоза открыла дверь, в нос ударил резкий запах дыма и алкоголя. Низкий потолок, обшарпанные стены и прогнившие полы, изрезанные столы и такие же стулья, оплывшие свечи и чучело оленя над закопчённым камином. Если бы Рэю сказали описать это место одним словом, он ответил бы: «нора». Грязная, глубокая и тёмная, со множеством «зверей», суетящихся внутри и не слышащих друг друга из-за собственных же воплей.

Не успел он опомниться, как Стрекоза решительно стиснула его руку и, лавируя между столиками, направилась в дальний угол. Остановившись возле компании, ведущей игру в карты, она тронула за плечо одного из тех, что сидел к ним спиной. Реакция игрока была столь резкой, словно к нему прикоснулась сама смерть: вскочив со стула, он едва не опрокинул его и обратил на пришельцев испуганный взгляд. Увидев, кто перед ним, облегчённо вздохнул:

— Ах, это ты. Что тебе нужно?

— У нас к тебе дело, Уиллис. Срочное, — голос Стрекозы был непривычно внушительным и строгим.

— Как у тебя с деньгами? — спросил её собеседник. — Может мне занять тебе пару шиллингов, чтобы ты могла купить себе очки.

В ответ на это Стрекоза недовольно закатила глаза: не в первый раз ей приходилось слышать от него нечто подобное.

— И больше не беспокоила меня, когда я занят делом! — раздражённо завершил Уиллис свою тираду.

— Дело у тебя всегда одно — обжуливать и обкрадывать, — парировала девчонка. — И оно может подождать. А вот нам немедленно нужна информация. Но ведь я могу шепнуть пару слов о твоих делишках Харольду, и тебя вышвырнут отсюда без права на возвращение.

— Ну хорошо, хорошо! — прошипел картёжник, беспокойно оглядываясь по сторонам. — Подождите вон там пару минут. У меня очень важная партия!

Торжествующе развернувшись, Стрекоза прошла к пустой скамье, не забыв увести с собой Рэя. Они сели и стали ждать.

Стоит отметить, что партнёры Уиллиса по игре выглядели устрашающе: громадные и сильные, они с хищным блеском в глазах следили за каждой выброшенной картой. Он же — высокий, худощавый, с бледным лицом и рыжими бакенбардами, на их фоне выглядел жалко. Но это ничуть не мешало ему выступать заводилой в этой игре. Он шутил, насвистывал, хитро щурился, распалял игроков хлёсткими словечками. И всё это время так ловко управлялся с картами, точно они — крысы, а он — владелец волшебной дудочки.

Стрекоза оглядела игроков:

— Если бы хоть один из них знал, что прямо в эту минуту их ощипывают, как желторотых цыплят.

Рэй посмотрел на неё с непониманием.

— Уиллис — непревзойдённый мастер карточных махинаций, — пояснила она. — Ещё никому не удавалось его раскусить. Он часто меняет пристанище. Сейчас обосновался здесь. А ещё он подрабатывает осведомителем. И если кому нужно узнать о тёмных делах Лондона, лучшего человека не найти.

— А кто такой Харольд? И почему Уиллис так его боится?

— Харольд — хозяин «Кружки». Но боится Уиллис не его, а полиции. Если из-за него здесь поднимется шум, тот не побоится позвать полицейских, чтобы они очистили его заведение.

Чем дольше Рэй находился здесь, тем сильнее в нём крепло чувство, что он уже бывал в похожем месте: мутные клубы дыма, пьяный гомон грубых голосов, звон стекла и вид засаленных карт. Всё это возвращало его в тот день, по вине которого он оказался в этом убогом трактире.

«Ты сам ввязался в это дело. А значит, должен выдержать любые трудности. Нельзя сдаться и выдать свою слабость» — убеждал он себя, стараясь справиться с головокружением.

Стрекоза тем временем чувствовала себя совершенно спокойно: лениво разглядывала свои ботинки или по-новому завязывала шейный платок, следила за окружающими и пыталась угадать, кто из них затеет драку. Она охотно посвящала Рэя в тонкости карточной игры, и когда он уже начал что-то понимать, к ним подошёл самый везучий игрок в этом зале.

Деловито убирая свой увесистый выигрыш, Уиллис спросил со снисхождением:

— Так что привело тебя ко мне на этот раз?

— Не меня, а его, — Стрекоза указала на Рэя.

Уиллис вопросительно вскинул бровь.

— Меня зовут, — начал было Рэй, но Стрекоза решительно его перебила.

— Робин хочет знать, что творится на «тёмной» стороне, — она так легко и быстро назвала это имя, будто и впрямь позабыла, как его зовут. Рэй удивился, но промолчал: в конце концов, ей лучше знать, как вести беседу с этим человеком.

— О том, что творится на «тёмной» стороне можно прочитать в любой газете, — картёжник равнодушно пожал плечами.

— Не валяй дурака, Уиллис! — возмутилась Стрекоза. — Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду.

— Может и знаю, но что я получу за это? — обратился он к «Робину». Казалось, если постараться, то в его глазах можно было прочесть желаемую сумму.

— У меня есть деньги, — заверил Рэй.

— Моя информация достоверна тогда, когда оплачена.

Поняв, что осведомитель не скажет ни слова, пока монеты не окажутся у него, Рэй достал из внутреннего кармана пиджака небольшой мешочек. Это были те скромные сбережения, что ему удалось накопить, помогая с изобретениями в Мастерской.

И тут надо отдать Уиллису должное: взяв стул, он сел лицом к спинке и прикрыл своего клиента от посторонних глаз. Рэй не был уверен, что этого хватит, но Уиллис, завидев блеск монет, был доволен уже тем, что они достанутся ему. Он проворно спрятал деньги в карман и сменил тон на куда более услужливый, чем прежде:

— Что интересует мистера Робина?

— Всё, — с готовностью отвечал Рэй. — Всё, что вы можете рассказать мне о преступных делах города. Какие банды теперь наиболее сильны? Какие слухи ходят среди преступников. Что необычного и неожиданного произошло? И главное — что вы знаете об убийстве возле паба «Счастливая подкова»?

Это название он случайно услышал от инспектора полиции, когда тот допрашивал одного из слуг. Всё это время Уиллис смотрел в пол. Выслушав, он стал перечислять, с глубокомысленным видом загибая пальцы:

— На сегодняшний день в Лондоне больше всего известны три банды: «Кроты», «Тени» и ребята, которые пришли не так давно и прозвали себя «Вольными бродягами». Ночные ограбления домов и торговых лавок, кражи у рассеянных господ, перепродажа ценностей и многие другие авантюры. Но всё это, конечно, покажется пустяками тому, кого интересуют убийства.

Рэй посмотрел на Уиллиса с укором, но тот спокойно продолжал:

— Но что касается душегубства, то с этим всё в порядке, — тут Уиллис осёкся, заметив изумление на лицах Рэя и Стрекозы, — я хотел сказать, что убийство возле «Подковы» — один из редких случаев, когда преступление совершено так открыто. Ведь в том месте бывает немало народу.

— Что вам известно о нём?

— Можно сказать, что ничего: убит мужчина, не джентльмен. Скорее всего, из рабочих. Пожилой, одет небрежно, явно любил выпить и был не совсем здоров. Не думаю, чтобы это имело какое-то значение.

— Даже жизнь старого рабочего имеет значение. Я спрашивал не об этом. Что вы знаете об убийце?

На этот раз в лице переменился сам Уиллис:

— Откуда же я могу знать? Ведь наверняка знает тот, на чьей совести лежит…

Рэй устало провёл рукой по лицу и пробормотал:

— Да, да, прошу прощения. Я не это имел в виду.

Он помолчал, отрешённо глядя на скопище пьяных, шумных, безнравственных людей, прожигающих свою жизнь в грязном трактире. И вспомнил его облик. Вспомнил до мельчайших деталей — эти жуткие глаза, хищный оскал и даже голос, которым он обещал отпустить его на волю.

Сделав над собой усилие, Рэй тихо произнёс:

— А что вы знаете о человеке, который носит прозвище Кошачий Глаз?

Даже не оборачиваясь, Рэй почувствовал, что сидящая рядом с ним Стрекоза вздрогнула. Уиллис отклонился назад и они оба посмотрели на Рэя так, словно он заговорил о том, о чём нельзя было говорить.

Вежливо откашлявшись, Уиллис произнёс:

— Это очень странно, когда юноша интересуется подобными делами и знает такие имена. Но даже я могу сообщить крайне мало.

Рэй выразил готовность слушать.

— Чуть меньше года назад Кошачий Глаз, — тут Уиллис невольно понизил голос, — был пойман. Тогда об этом судачил весь «Тёмный Лондон». Как же! Главарь опаснейшей банды схвачен вместе с подельниками в собственном логове. Настоящий позор. Ему предъявили кучу обвинений: от грабежа до убийств, ведь «Острые когти» ничем не брезговали ради добычи.

Он произнёс это с такой печалью и осуждением, как если бы являл собой воплощение самого непогрешимого человека на всём белом свете. Впрочем, нельзя положить на чашу весов карточные махинации и хладнокровное убийство.

— Но за несколько дней до суда поползли слухи, что судить будет некого.

— Он умер?! — воскликнул Рэй.

— Что? О, нет, сэр — его так просто не возьмёшь. Каким-то чудом ему удалось сбежать из тюрьмы. Полиция бросилась на поиски, только напрасно: Кошачий Глаз как в воду канул. Делать нечего, поискали, да и забыли.

— И это всё? Больше о нём ничего не было слышно?

— Говорили, что во время побега он заработал себе пару серьёзных травм. А недавно прошёл слух, будто его видели в Лондоне — порядком изменившегося, в старых лохмотьях. Правда это или ложь, кто знает.

«Это знаю я» — подумал Рэй, чувствуя невыносимую горечь от того, что его догадка оказалась верной.

Уиллис замолчал — это было всё, что он мог рассказать. Но когда Рэй собрался уходить, тот произнёс с участием в голосе:

— А вы лучше бросьте это дело. Добром это не закончится.

Рэй нахмурился.

— Ни к чему вам это, — сказал Уиллис, качая головой. Он не хитрил, не потешался, а хотел предостеречь. Так, словно и в его давно проигранной душе ещё осталась капля человечности. — Даже мы, обитатели «тёмной» стороны не любим касаться этого имени, а вам, такому юному, тем более не стоит.

— Благодарю за помощь, мистер Уиллис, — сказал Рэй и, не оборачиваясь, устремился к выходу, мимо горланящих вокруг людей. Это место надолго останется в его памяти, но сейчас он хотел как можно скорее уйти отсюда.

* * *

Рэй вышел на улицу первым. Прохладный воздух пронёсся по всему его существу, заставляя вновь почувствовать себя свободным. Вслед за ним из «Кружки» вышла Стрекоза, и они отправились в обратный путь. Подняв воротник куртки, Рэй хотел спрятаться от ветра и окружающих. Вопреки ожиданиям, разговор с Уиллисом не принёс ему облегчения. Но вместо этого новый поток неизвестности захлестнул его с головой.

«Я не знаю, где он. Не знаю, виновен ли в том, в чём я его подозреваю?» — думал Рэй, ступая по разбитому тротуару.

— Я должен поблагодарить тебя: ты мне очень помогла, — сказал Рэй после продолжительного молчания. — Мне многое стало ясно.

Стрекоза махнула рукой на другую сторону улицы:

— Нам туда.

Они перешли дорогу и молча побрели дальше. Впереди стелилась дорога, тускло освещённая светом фонарей, а вокруг не было ни души. Точно весь мир отступил, позволив им одним существовать в этот вечер.

Размышляя вслух, Стрекоза произнесла:

— Не думала, что ты так хорошо знаешь «тёмную» сторону Лондона.

— Я был бы рад не знать многого, из того, что мне пришлось узнать, — ответил Рэй.

— Ты говоришь как член тайного общества! — она хотела перевести услышанное в шутку, но увидела его серьёзное лицо и передумала.

— Уж не знаю, стоит ли спрашивать, — она замерла на полуслове и обратилась в слух.

— В чём дело? — непонимающе спросил Рэй.

Стрекоза приложила палец к губам, схватила его за руку и потащила к ближайшему зданию. Прижавшись к стене, они даже перестали дышать, прислушиваясь к шуму за углом — там кто-то был. Кто-то большой, жуткий и очень злой. Он шаркал ногами, рычал нечто неразборчивое и переворачивал всё, что попадалось на пути. И с каждой минутой этот «кто-то» подходил всё ближе.

Рэй чувствовал, что Стрекозу била мелкая дрожь. Взяв её холодную руку, он заставил её посмотреть на себя: Стрекоза повернула голову, и в её глазах он прочёл растерянность и страх. Впервые она не знала, что делать. А значит, настала его очередь повести их.

Рэй почти сразу заметил, что здание, за которым они укрылись, можно обойти. И если жуткий человек идёт по направлению к ним, то есть шанс, что они смогут разминуться. Кивком головы указав на другой угол, он потянул Стрекозу за собой. Тихо и медленно, не отходя от стены, они двинулись в ту сторону. Один раз Стрекоза пошатнулась и наступила на осколок — хруст стекла разнёсся по улице, заставив обоих замереть. Несколько бесконечно долгих минут прошло в ожидании, но их присутствие осталось незамеченным. И они продолжили идти — шаг, ещё один, третий, четвёртый. Заветный поворот приближался, а соблазн сорваться и побежать был столь велик!

Они дошли. Рэй заглянул за угол — пусто. Вдалеке виднелся перекрёсток, где поворот налево сулил им встречу с недругом, но поворот направо мог даровать спасение. Всё ещё крепко держась за руки и немного ускорившись (хотя и с опаской), они прошли и эту сторону.

— Нам лучше повернуть направо, — едва слышно прошептала Стрекоза, когда они оказались в центре перекрёстка. — Я знаю эту дорогу: по ней мы сможем скорее добраться до безопасного места.

— Хорошо, — так же тихо ответил Рэй. — Идём быстро, но осторожно.

Но не успели они пройти и несколько шагов, как позади раздался грохот железа. Резко обернувшись, они увидели того, от кого скрывались — он стоял на противоположном конце дороги, широко расставив ноги и раскинув руки. Высокий, широкоплечий, с тяжёлой квадратной челюстью и чёрной щетиной, кривым оскалом и красными глазами. Одетый в порванную рубашку, запятнанные брюки и грязные ботинки, этот человек служил воплощением ночных кошмаров.

Каждый его вздох переходил в рык, а безумный взгляд заставлял холодеть от ужаса. Делая широкие, но неуклюжие из-за хромоты шаги, он подходил всё ближе. И тут, посмотрев на Стрекозу, он словно очнулся ото сна:

— Это ты! — прорычал мужчина, и его голос отразился раскатистым эхом от стен заброшенных зданий.

— Бежим, — шепнула девчонка, делая шаг назад.

— Ты! Ты! Ты! — продолжал выкрикивать тот.

— Бежим! — воскликнула Стрекоза, ведь соблюдать тишину уже не было смысла.

И они бросились прочь так быстро, насколько хватало сил, перепрыгивая через ухабы и огибая препятствия. Дорога, стены, камни, уличная рухлядь проносились перед ними бешеной чередой. Но грозный рёв, крики и топот по-прежнему не утихали.

Когда Рэй понял, что силы его на исходе, то нарочно опрокинул кучу бочек и стоявших на них ящиков, которые попались на пути. Он надеялся, что это замедлит преследователя. Так и произошло, но этой уловки хватило ненадолго — лишь сильнее его разозлило.

«Вдвоём нам от него не оторваться» — думал Рэй, чувствуя, как лёгкие горят от дикого бега, а тело вот-вот перестанет ему подчиняться. Остановившись, он закашлялся и в изнеможении прислонился к стене.

— Рэй! — воскликнула Стрекоза, схватив его за плечи. — Не вздумай! Не время отдыхать! Бежим, скорее, мы уже близко.

— Уходи, — еле вымолвил он.

— Что?! Нет, я не могу.

— Беги. Это я больше не могу, а ты должна.

— Рэй, нет, прошу. Пожалуйста! Я знаю, ты справишься, — она почти плакала, умоляя его сдвинуться с места.

— Я сказал, беги! — и он оттолкнул её от себя, вложив в этот жест все свои силы.

Стрекоза замерла, глаза её наполнились слезами. Она глянула в сторону — обезумевший бродяга был уже совсем близко. Девчонка взяла Рэя за руку, сжала её и прошептала:

— Прости меня.

В следующую минуту он увидел слезу, стекающую по щеке девочки, а вскоре и её удаляющуюся фигуру. Тем временем шаркающие шаги и бессвязная ругань становились громче и ближе. До появления врага оставалось всего пара минут. С трудом оторвавшись от опоры, Рэй попытался пройти вперёд, но тут же снова потерял равновесие. Ведь он никогда не умел хорошо бегать.

Но вот, над его головой раздался оглушающий крик:

— Где?! Где она?! Где?!

Мальчик упорно не оборачивался, продолжая попытки двигаться вперëд. До тех пор, пока тяжёлая рука не треснула его по спине. И тут, едва не свалившись на землю, Рэй заметил то, что было ему необходимо. Да, он ослабел и едва не падал в обморок, но это вовсе не означало, что он перестал бороться! Подняв деревянную палку, он размахнулся и что было сил ударил мужчину по голове — левый висок окрасился красным. С диким рыком он схватил Рэя за горло, одним резким движением пригвоздил к стене и поднял высоко над собой. Судорожно пытаясь высвободиться из его шершавых рук, мальчишка брыкался и царапался, неумолимо чувствуя, как воздух покидает лёгкие. Темнота обступала его со всех сторон, и только разъярённое лицо незнакомца по-прежнему оставалось рядом. Но вдруг исчезло и оно, а сам Рэй повалился на землю.

Держась за горло и судорожно кашляя, он пытался восстановить сбившееся дыхание, когда услышал взволнованный девичий голос:

— Идём, скорее, идём!

Рэй почувствовал, как она помогла ему подняться, и буквально потащила на себе вперёд, уводя всё дальше от этого страшного места. Он старательно шагал, хотя ноги почти не слушались, втягивал носом воздух и не сводил глаз с просвета в конце переулка, словно это был спасительный свет маяка.

Обернувшись, он увидел, что напавший на него мужчина лежит на земле без чувств, а левая сторона его головы испачкана кровью. Рядом валялся камень, и он тоже был окрашен алым.

* * *

— Ты спасла меня уже дважды за сегодняшний день, — хрипло произнёс Рэй, всё ещё не оправившись от произошедшего. — А говорила, что бросишь при первой же опасности.

— Тогда не советую тебе проверять, что будет в третий раз, — сказала Стрекоза, и лицо еë выглядело виновато-растерянным. — И это я должна тебя благодарить. Мне нельзя было забывать о том, что ждёт меня на той улице. Если бы ты не задержал его.

— Так ты не скажешь мне, кто это был? — прервал её Рэй. Он не хотел слышать неловких благодарностей.

Стрекоза глядела в землю и, обхватив себя руками, старалась не дрожать. То ли от холода, то ли от воспоминаний. 

— Это призрак прошлого, который не хочет меня отпускать.

Рэй молчал, надеясь услышать больше, но она сказала:

— Подожди здесь, я принесу твоё пальто.

Оглядевшись, Рэй понял, что они снова стоят возле её дома. Обменявшись вещами, они молча пожали друг другу руки, совсем как компаньоны, успешно завершившие дело. Когда девочка уже поднималась по лестнице, Рэй крикнул ей вслед:

— До встречи, Стрекоза!

Эти слова заставили её замереть, крепко вцепившись в перила. Постояв так, она вдруг опомнилась и ускорила шаг. Ни разу не обернувшись, Стрекоза скрылась за дверью.

* * *

Удивительно, но в Старрэйн-Мэнор Рэй добрался благополучно. Войдя в дом, он прежде всего подошёл к столику с корреспонденцией — записка лежала на прежнем месте, а значит его отсутствие осталось незамеченным. По-видимому, мистер Бартлетт был слишком занят общением с полицией. Рэй положил листок в карман, и направился к полуоткрытой двери гостиной, откуда исходил приглушённый свет.

Здесь, в своём кресле у камина, сидел мистер Бартлетт. Глаза его были закрыты, а руки покоились на коленях. В камине потрескивал огонь, мерно тикали часы — всё виделось таким умиротворяющим, точно не было ни трагических вестей, ни утомительных допросов.

Рэй хотел уйти, чтобы не тревожить изобретателя, но тот, почувствовав его присутствие, открыл глаза:

— Это ты, дружок? Проходи. Я рад видеть тебя по завершении этого безумного дня.

Садясь в кресло, Рэй подумал, что сам придерживается такого же мнения о прошедшем дне. Разумеется, он не собирался рассказывать о своём путешествии, которое могло закончиться весьма плачевно.

— Надеюсь, ты простишь меня за то, что я ни разу не поинтересовался твоим самочувствием? Полицейские не отпускали меня ни на минуту.

— Я понимаю, что у вас было слишком много забот. — помолчав, Рэй продолжил, — полиция узнала что-нибудь важное?

Мистер Бартлетт покачал головой. Рэй мог не задавать этого очевидного вопроса — он и сам понимал, что в Старрэйн-Мэнор полицейских ждала неудача. Ведь ему удалось выяснить значительно больше них.