Например

Для воплощения моего плана в жизнь мне нужно было оружие, причем огнестрельное. Покупать, даже нелегально, мне казалось очень рискованно. Поэтому выбор пал на кольт моего отца. Единственное что я о нем знала – так это то, что он спрятан где-то в нашем старом доме.
​В пятницу после работы я поехала в гости к отцу, впервые за долгие месяцы. Папа встретил меня в теплом спортивном костюме, с сигарой, в кресле качалке на крыльце дома, в его ногах уютно устроился кот, мурлыкая всякий раз, когда папа раскачивал кресло. Седина слегка тронула его виски, а телосложение у него всегда было, как у спортсмена - сколько себя помню, папа всегда занимался в зале, что не могло не сказаться на его физической форме к шестидесяти годам.
​- Моя звездочка! Какими судьбами ты решила порадовать старика?
​- Привет, огонёк! – такие прозвища у нас были с самого моего детства – Как здоровье?
​- Не жалуюсь! Ты, как всегда, проездом или успеешь чай попить?
​- Успею, я сегодня с ночевкой, поэтому прихватила с собой готовую еду из ресторана. – поднимая повыше пакет я кивнула – будешь утку?
​- Еще спрашиваешь!
​- Значит идем ужинать!
Бодро подскочив с кресла, папа направился следом за мной в дом. Наша столовая была немного мрачной, всему виной отделка из темного дуба, темно-коричневые стол со стульями. Уют добавлял камин, в те редкие моменты, когда его разжигали. В остальное время – он стоял черной бездонной пастью посередине большой комнаты. В детстве я боялась идти мимо камина на кухню за водой среди ночи. И каждый раз пробегала с зажмуренными глазами, в надежде, что меня не заметят монстры. Сегодня папа разжег огонь, я накрыла на стол, и мы сели ужинать.
- Как в старые добрые времена. – улыбнулся папа, откусив большой кусок мяса, следом в рот отправился помидор черри.
- Точно – согласилась я. – Я после работы, поэтому после ужина лягу, ты не против?
- Конечно, звездочка моя, ложись отдыхай, я помою посуду.
Мы немного поговорили о наших последних событиях, я рассказала, как проходят репетиции в театре, папа пожаловался на соседку, которая в прошлом месяце завела сразу двух шпицев, чтобы им было не скучно. И теперь эти две игрушечные собачки целыми днями скулят возле нашего дома под забором, что мешает папе насладиться дневным сном или чтением книг, прячась от послеполуденного солнца в тени того самого забора. Закончив ужин, я встала из-за стола, чмокнула папу в макушку и отправилась в свою комнату, ждать, когда он уснет.
После полуночи я услышала, как стены дома затряслись от храпа. Можно было выдвигаться на поиски кольта. В первую очередь я отправилась на чердак. Среди пыльных вещей я нашла свой старый дневник с единорогом, решила забрать его с собой и перечитать на досуге. Затем перевернула всю свою комнату, гостевую и спустилась в столовую, увидев черный камин, улыбнулась – как бы мне хотелось быть маленькой девочкой и бояться его. Я подошла к нему, провела рукой по старым кирпичам, на пыли оставляя полосочки-следы, над камином стояла фотография мамы, которую я аккуратно взяла в руки, чтобы лучше рассмотреть ее лицо. Иногда меня пугало осознание того, что образ мамы стирается из памяти.
***
Солнечные лучи освещают детскую площадку, повсюду слышен детский смех.
- Мама, смотри, как я сейчас спущусь с горки!
- Конечно, золотце, смотрю.
Через пару секунд я подбегаю к маме, готовая расплакаться:
- Ты не смотрела! – обиженно заявляю я.
- Я видела, что ты скатилась круче всех!
- Нет, ты отвернулась именно в тот момент, когда я поехала! -  не унималась я.
- Давай так – ты скатишься для меня еще раз, и мы пойдем есть мороженое?
- Договорились.
Не оборачиваясь я летела сломя голову на вершину горки, забравшись на нее остановилась, словно пораженная молнией. Будто в замедленной съемке я видела, как мимо площадки проезжает бронированный мерседес брабус, как открывается окно и в маленькой щелке показывается круглое черное дуло пистолета. Еще мгновение и из него вылетают друг за другом две пули. Мама падает, и детская песочница наполняется всеми оттенками алого цвета.
Последующие дни для меня проходили как в тумане, полицейские будто поселились на нашей и без того тесной кухне, соседки приносили домашнюю еду и вскоре весь подоконник был заставлен мисками с запеканкой, мясными пирогами или картофельным пюре с луковыми шариками. Кому пришла идея пичкать нас едой в то время, как мир развалился и последнее, что хотелось бы - это открыть хотя бы одну крышечку из фольги? Врачи сказали мама умерла не сразу, а в карете скорой помощи. Уже тогда не веря в бога, я вдруг отчаянно начала молиться всем святым, всем божествам, даже Санте, чтобы мама не чувствовала боли, чтобы ее жизнь оборвалась за долю секунды, чтобы она не успела даже понять, что происходит. Однако перед моими глазами всегда было ее лицо, искаженное болью, когда она смотрела на меня, падая на землю. Она так любила и жила мной, что уверена, ее мысли в тот миг были обо мне. Она прекрасно понимала, что, пережив такую трагедию, увидев, как умирает твоя мать, ни один ребенок не смог бы спокойно продолжить жить дальше.
А вот наши соседи могли, и, будто, побросав все свои дела и работы, они ломанулись стряпать нам с папой угощения. Когда толпы полицейских, следователей, адвокатов и прочих бесполезных людей закончили свое расследование, не найдя улик и даже гильз от патронов, им на смену пришли новые участники пьесы под названием моя жизнь - опека и социальные работники.
Безусловно, люди с корочкой об образовании точно знали, что мне поможет пережить боль утраты. И если, не дай бог, вам, как и мне не повезло и вашу маму расстреляли у вас на глазах в столь юном возрасте - вот вам рецепт, спасающий от этой травмы - два часа в неделю с психологом, которого предоставляет государство. Это не частный психолог, с просторным личным кабинетом, где вам предложат сесть в уютное кресло, предоставят бумажные платочки, нальют стакан воды и будут внимательно слушать, стараясь помочь. Социальные психологи получают оклад с налогов ваших родителей, и большее, что они могут предложить - это откровенно не зевать, разговаривая с вами.
Миссис Гомес, так звали мою «спасительницу», а я звала миссис Клювдия, за невероятную схожесть с мультяшным персонажем, с тоской смотрела на меня, сидя на нашей кухне по понедельникам и средам, с двух до трех еженедельно. То и дело поглядывая на часы, она старательно прятала зевки в свой большущий кулак и изредка что-то отмечала в своем блокноте. В то время я думала, что у всех психологов есть невидимая телепатическая связь и они в данный момент играют в морской бой. И кажется, мою Клювдию только что убили, раз она так раздражающе начала что-то чиркать ручкой в своем блокноте:
- Дорогая, если ты не начнешь открываться мне, я не смогу тебе помочь - недовольно выдохнула она и закатила глаза, поправив толстый золотой браслет на запястье.
- Но как же мне доверять вам, если я вас не знаю? - удивилась я, - мама говорила, что нельзя доверять первым встречным.
- Ты уже большая девочка и прекрасно понимаешь, о чем говорила твоя мама. Нельзя доверять незнакомцам на улице. А я здесь от органов опеки, должна тебе помочь.
- Так помогайте, - рассердилась я и повысила голос, - верните мне мою маму! Другой помощи мне не надо, потому что мне вообще ничего не надо! Мне нужно, чтобы мама была жива, чтобы она зашла сейчас через эту дверь и рассердилась на вас, спрашивая какого черта здесь происходит, почему вы пудрите мозг ее дочери и вышвырнула вас обратно в вашу опеку, из которой вы пришли! Как вы не понимаете - вы не помогаете, пироги эти несчастные, не помогают, ничего не помогает! - с этими словами я скинула одну из мисок с запеканкой на пол, фольга раскрылась и содержимое жирной струйкой потекло по старому скрипучему полу.
- Дорогая, я прекрасно понимаю, что тебе сейчас нелегко, но давай будем уважительно относиться к друг другу, тем более, что впереди у нас еще целый месяц встреч.
- А, так вы за полтора месяца управитесь с любым горем? Что ж вас в опеке то держат? Вас же надо на выставку! По стране возить показывать!
- Звездочка. - послышался громкий суровый голос отца в дверях кухни. - Прошу прощения за дочь, миссис Гомес, она тяжело переживает эту утрату.
- О, не стоит беспокоиться, я прекрасно ее понимаю и это в порядке вещей, к сожалению - Клювдия абсолютно поменялась в лице, как только папа зашел к нам, выпрямившись на стуле, она будто начала выпячивать свою и без того огромную грудь, очевидно пытаясь показать где у нее главное достоинство. Хотя выпячивать там смысла не было - уверена, НАСА из космоса видела ее грудь и ломало голову, почему два самых больших холма - Первый и Бикон - перебрались из Сиэтла через всю страну и находятся у нас на кухне.
После этого мне, как не воспитанному ребенку, нужно было уйти в свою комнату, подумать о своем поведении и быть готовой к следующей встречи полностью и чистосердечно выложить все что на душе миссис Клювдии. В то время, как папа остался на кухне и мило предложил моей «спасительнице» выпить чай и обсудить как горюющий вдовец может один воспитать травмированного ребенка. И спойлер, он не должен делать это один и рядом, естественно есть желающие, помочь ему. А сломленную дочь можно и в специализирующееся на трудных подростках учреждение поместить. Благо у нашей семьи теперь появился свой человечек в опеке, который с легкой душой, готов посодействовать в этом вопросе. Так получается, и я не страдаю, потому что этого не видно, когда я в детском доме на другом конце штата, и папа тут не одинок, возрастная огромная женщина, заполняющая собой всю нашу кухню, останется присматривать за ним.
А на счет еды и волноваться нечего - конвейер из разведенных соседок без отрыва от производства ежечасно приносит все новые и новые лакомства. Благо мой отец действительно любил маму, и жгучую браваду миссис К, хоть и дослушал до конца, но проявлять особого энтузиазма не стал. А старая миссис К, поняв, что ее метод не сработал, собрала свои вещи, поглубже в сумку убрав блокнот с морским боем, покинула наш дом до следующей среды. Мне оставалось еще семь сеансов, перед полным исцелением.
Однако уже через неделю папе позвонил какой-то мужчина, о котором до этого я не слышала ни разу и предложил ему работу. Папа согласился сразу же, я подслушала их разговор и, клянусь, и секунду не прошло, прежде чем отец поприветствовал мужчину на другом конце провода и фразой «конечно мы пример это предложение». Но теперь не было никаких «мы», раз со мной «мы» даже не посоветовались.
***
- Я тоже по ней скучаю. – я вздрогнула от неожиданного голоса за спиной – подошел папа.
- Ты ведь знаешь кто это сделал? Почему ты работаешь на него? Почему принял помощь от него?
- Детка, это лишь досужие домыслы и ни одного факта указывающего на причастность Джека к гибели твоей матери.
- Пап, не будь ребенком, он баллотировался в мэры, мама работала в муниципалитете, она ему мешала, у нее были документы против него. А потом так удачно совершается нападение на глазах у всего Сиэтла, и он становится главой города. Ну смешно!
- Вот именно, детка, он бы не стал так рисковать и совершать преступление на глазах у всех, тем более детей. К тому же, не забывай, как он помогал нам все эти годы.
- А, по-моему, он это и сделал, еще и посмеялся над тобой. А когда ты немного отошел от траура предложил работу, чтобы ты был обязан ему до конца жизни...
- Я понимаю, ты злишься, но правда в том, что ни ты, ни я ничего не можем сделать. Нам не вернуть маму.
С этими словами я поставила фотографию мамы на полку, провела пальцем по запылившемуся стеклу и подошла к отцу.
- Правда в том, что я могу отомстить за свою маму. Да, я не верну ее и никому это не под силу, но заступиться за нее? Это я могу сделать – чмокнула его в макушку и поднялась в свою комнату.
Уснуть я так и не смогла, в голове словно пчелы роились мысли, запутывая мое сознание, борьба правды и лжи, хорошего и плохого, веры и отчаяния – война внутри, а снаружи – просто тело, которое лежит на своей детской кроватке, а по щекам предательски текут слезы.
В 3:40 утра, когда дом был погружен в сон и спокойствие, я прошла к папе в кабинет, перевернула все шкафы, но так и не нашла то, за чем приехала.  Смирившись со своим провалом, направилась в сторону выхода из дома. Заснуть я уже не смогу, а бесцельно лежать в доме, где каждый цветочек на обоях напоминает о детских переживаниях – не выносимо. Уже открыв входную дверь, боковым зрением я отметила, что прошла мимо маленького комода, где лежат перчатки, шарфы и шапки. Тут то я еще не проверяла!
Открыла самый нижний ящик и достала оттуда старенький кольт М1914.
- Черт, всего 4 патрона. Надо распределить их с умом. – с этой мыслью я покинула родительский дом, осознавая, что могу не вернуться сюда никогда.