Убей меня быстро
В последнее время Джон часто вспоминал тот день, когда стал частью игры, в которую вовсе не хотел играть. Странный человек с ехидным, но холодным взглядом, играющий с судьбой так, как того желал, поймал их - весь его взвод, всех его друзей. Он был уверен в своих силах, когда решился на сделку ради жизни тех, кто был ему дорог. «Я стану твоим», — произнес Джон, кажется, подписывая контракт с настоящим дьяволом, даже не осознавая, на какие ужасы он себя обрекает и какую тьму впускает в свою душу.
Он помнил, как со временем, вместе с осознанием того, что предал своих, в сердце все громче звенело чувство вины. Ватсон оправдывал это тем, что его действия вовсе не были предательством - это было выживание. Они были в плену, и Мориарти был тем, кто решал их судьбу. Он отдал ему все, что имел - самого себя. Все свои навыки, все чувства, все свое тело. Джон готов был отдать даже больше, лишь бы исполнить свой долг - уберечь солдат, за которых был в ответе. И у него получилось. После тех коротких переговоров весь взвод отпустили. Но за эту услугу Мориарти взял гораздо больше, чем он ожидал. Он взял его человечность. Джон думал, что сможет контролировать ситуацию, сможет оградить себя от тьмы, которая окутывала этого ужасного человека, но она постепенно овладевала им, медленно отнимая каждый кусочек души, заставляя мучиться чувством вины все больше и больше. Вынуждая закрываться от всех вокруг и от себя самого.
Его предательство не оказалось незамеченным. Это вышло наружу, пусть и только для одного человека, но он был лучше него - он был добропорядочным и захотел остановить зло, в которое впутался Ватсон. Поэтому в один день доктор получил пулю а плечо. Это был кошмар наяву. Пистолет его сослуживца был направлен прямо в сердце, но, как оказалось, Джон был слишком нужен Мориарти, чтобы оставлять его без охраны. В солдата выстрелили раньше, чем он успел нажать на курок, поэтому дуло изменило направление и пуля угодила Ватсону в плечо. Он проклинал судьбу за то, что все случилось именно так. Ту судьбу, которую Мориарти уготовил для него. Поэтому до последнего надеялся на свою смерть, которой не суждено было прийти так рано. И злодей вновь посетил Джона, стоило ему только прийти в себя и начать восстановление. Тогда он получил далеко не первое задание, но оно было первым в гражданском мире. После этого их стало больше и он погряз в его тьме, как в болоте, зная, что если будет упрямиться или предаст его, погибнет много людей. Его сделка была заключена ценой жизней целого взвода и его семьи. Если бы Джон сделал шаг в неверном направлении, умерли бы они все. И он терпел. Сжимал зубы, ронял слезы ночами, но терпел. Делал все, что было в его силах, чтобы спасти как можно больше людей. Он стал верным помощником Мориарти, стал к нему ближе всех остальных. И мог лишь благодарить господа за то, что ему не приходилось делить с ним постель, ведь после такого он бы точно умер.
Когда Джон вернулся в Лондон, он ожидал, что обретет свободу, сможет пожить нормальной жизнью хоть немного и очистить свое сердце от лжи, а руки - от чужой крови. Однако на деле он стал шпионом, ловушкой для Шерлока Холмса. Это было парадоксально: рядом с детективом, в мире, который он возвел вокруг себя, мире разума и справедливости, Ватсон чувствовал себя на своем месте. Щерлок показывал ему, каким он мог бы быть — добрым и мирным. Человеком, способным на настоящую, чистую дружбу, на преданность, искренность и жертвенность. Каждый раз, когда они вместе раскрывали преступления и ловили плохих парней, Джон ощущал, как внутри него снова распускается бутон надежды. Такой красивый и такой хрупкий, что он хранил его очень глубоко внутри и прятал, ведь боялся, что об этом узнают и он будет раздавлен жесткой, холодной рукой Мориарти. Рукой того, кого он боялся и ненавидел больше всего.
Затем пришла история с подрывником, и тогда мир Джона окончательно подвергся крушению. Мориарти играл в свою опасную игру, ставя людей на грань жизни и смерти, манипулируя чужими жизнями и вновь играя роль кукловода, вершащего чужую судьбу. Ватсон понимал, что эти люди беззащитны, и, тем не менее, именно он был тем, кто выбирал их. С каждым новым выбором он чувствовал себя все хуже и хуже, что отражалось и на расследовании, которое он вынужден был проводить вместе с Шерлоком - Джон становился нервным, пытался давить на детектива для более скорого решения очередной загадки, но не мог не только помочь, но даже поддержать. Они ругались, кричали, доктор выплескивал эмоции в тире полицейского участка, но успокоиться никак не мог. Все тело дрожало, а после смерти одной из выбранных им жертв, сердце разбилось в дребезги.
После того ужасного дня Джон решил больше не быть человеком. Он запер в себе все чувства, все добрые порывы, выкинув ключ к своей душе как можно дальше, чтобы никто не добрался до нее и не изранил еще бодьще. Он стал роботом, исполняющим команды безжалостного Мориарти. Каждый шаг, каждый жест, каждое его слово были по сценарию, не позволяя чувствам выплыть наружу и раскрыть то, что было внутри.
Все же, обучение у Мориарти после войны не прошло даром - уже тогда злодей знал, что Джон будет шпионить за Холмсами, поэтому подготовил доктора так, что он стал идеальным игроком. Актером, если угодно. Ватсон мог сыграть любую эмоцию, мог обмануть даже детектор лжи, поэтому играть и дальше "Джона Ватсона", доброго и честного человека, не составляло труда.
И таким образом он смог обмануть Шерлока, отыграв напуганного доктора, обвешанного взрывчаткой, даже оказавшись перед детективом рука об руку с Мориарти, что в тот момент заставляло колени дрожать, а разум - биться в истерике. Но Джон справился. Не показал, что не могу умереть. Не открылся и не выдал себя, поэтому, когда все закончилось, смог отправиться домой. И вот теперь мы добрались до этого дня, до этой самой квартиры на Бейкер Стрит, где Джон один - Шерлок убежал в лабораторию, а Ватсону оставалось лишь взять бутылку хорошего виски и устроиться на полу у камина, запивая последние крохи своего горя, прежде чем он сможет запереть его в потаенном уголке своей души, чтобы не дать слабину и не поддаваться влиянию Мориарти. Джон искренне проклинал тот день, когда выбрал Тьму вместо Света, когда решил отдать свою жизнь в чужие руки. И хотя рядом с ним есть Шерлок, хотя он могу быть рядом с ним прежним собой, он все еще не свободен и должен выполнять свою работу, оберегая жизни тех, кто ему доверяет. Вопрос лишь в том, что же будет с самим Ватсоном, когда это закончится и закончится ли вообще. Он сомневался, сможет ли когда-то вернуться к беззаботной, спокойной жизни. Но думать об этом сейчас слишком странно - пока он все еще выполняеи свою задачу и это будет продолжаться еще какое-то время. До тех пор, пока план Мориарти относительно Шерлока не подойдет к своему завершению.
——————
День, когда Шерлока не стало, оказался для Джона настоящим адом на земле и терзал его каждую ночь, поднимая его с постели, заставляя кричать, бить себя по груди и перезаряжать пистолет снова и снова, уговаривая себя то выстрелить, то подождать еще один день. Мориарти вовлек его в свой план еще с того слушания в суде, но Ватсон и сам не подозревал, что ему придется стоять лицом к лицу с Шерлоком, пока перед детективом встает выбор - умереть или оказаться причиной смерти близких ему людей. Джон постоянно стоял на грани, делая этот выбор вновь и вновь, предпочитая отдать свою жизнь взамен остальных, но даже несмотря на это и на всю его веру в детектива, он не думал, что тот действительно предпочтет умереть, защищая тех, кто был ему, как оказалось, очень дорог. Увидеть его смерть оказалось главным наказанием для Джона, поэтому он, не выдержав груза вины и боли, быстро понял, что слежки за ним нет, как со стороны Майкрофта, так и со стороны Мориарти, поэтому, вернувшись в квартиру, он оставил письмо миссис Хадсон с извинениями и новостью о том, что он уезжает и больше не вернется. Спешно собрав свои вещи и пистолет, он отправился в аэропорт и заранее снятой наличкой оплатил билет как можно дальше отсюда. Он улетел на другой конец света, имея небольшую сумму и скудные знания языка, и затерялся в толпе ничего не подозревающих людей, живущих нормальные жизни и самостоятельно контролирующих свою судьбу. Ему требовалось много времени, сил и терпения, чтобы предпринимать попытки жить как они, но его травмы были слишком свежими и глубокими, поэтому он просто существовал. Существовал в незнакомой стране, без единого друга, без нормальной работы и жилья, но старался выкарабкаться из этого, цеплялся за жизнь из последних сил, считая, что обязан страдать, обязан пережить столько же боли, сколько пережили все, кого он предал - все сослуживцы, все друзья, оба Холмса. Эти люди пострадали из-за него, все они многое потеряли и он был этому виной, поэтому обязан был жить и нести эту непосильную ношу, испытывая боль, страх, вину и ненависть к себе, чтобы хоть как-то искупить свои грехи. Он старался быть хорошим, старался помогать всем, кому мог, старался быть вежливым со всеми и жить как можно менее заметную и яркую жизнь, чтобы не занимать чье-то место, не отнимать чьи-то счастливые моменты и воспоминания.
Год спустя, когда он привык жить в долгу у всего мира, он не смог больше терпеть и, узнав, что Мориарти мертв, а сеть разваливается из-за постоянных смертей, решил, что, раз уж игра окончена, он может вернуться на родину и попробовать делать больше. Снова спасать людей в больнице, снова делать все возможное для процветания своей родины и людей на ней. Поэтому, достав поддельные документы на чужое имя, он вернулся в Лондон и, устроившись на работу в богом забытую больницу на окраине Лондона, в жутком, криминальном районе, постарался стать тем Джоном Ватсоном, который дружил с Шерлоком и был хорошим человеком. Он посетил кладбище, постоял у чужой могилы, чтобы не выдать себя, посмотрел издалека на памятник с именем Шерлока Холмса. Он нашел разваливающийся дом, который был общежитием для всех малоимущих в этом районе, снял там комнату, сделал такой ремонт, какой только смог, помог с ремонтом соседям, подал несколько заявок на капитальный ремонт местным властям, чтобы постараться улучшить жизни всех жителей дома, а затем стал существовать дальше, делая то же, что делал в другой стране, но чувствуя себя чуть лучше, ведь теперь у него появились знакомые на работе, он разговаривал на родном языке, а мысли о самоубийстве и желание выстрелить себе в висок стали посещать его реже, позволяя иногда спать больше четырех часов, а также просыпаться не в истерике, а с тихой усталостью.
Постепенно это стало обыденностью - дешевое вино каждую пятницу, уборка на выходных, короткие прогулки во дворе, на старой детской площадке, работа, подработка написанием докладов и курсовых для студентов, что он делал на компьютере в ближайшей библиотеке, а также тихие посиделки с чаем, пока он читал блог и проливал слезы по своему лучшему другу и той жизни, что была у него с ним. Он скучал по тому, какими тихими и приятными были вечера вместе с Шерлоком, когда они пил чай, сидя у камина, и обсуждали очередное дело. По тому, как детектив касался его, чтобы проявить свою привязанность, как он делал ему комплименты и проявлял свою заботу. По тому, как хорошо было расследовать с ним или преследовать какого-то преступника, когда кровь кипела, в лицо дул ветер, а рядом бежал тот, на кого можно было положиться и кто никогда не оставил бы его. По тому, как спокойно было в объятиях Майкрофта, как невероятно было ощущать нежные поцелуи, чужое желание и преданность, которые Джон не испытывал уже, кажется, целую жизнь. По тому, как он мог открываться ему, забывая об этой проклятой игре, обо всей своей боли и о том, что он должен балансировать на лезвии ножа, только бы сохранить жизни тех, кто ему дорог. По тому, каким он мог быть с людьми, что ему доверяли.
Он мечтал об искуплении, о пути к прощению, который был бы хоть каплю реальнее, чем все его мысли. Хотя эта мечта казалась ему абсурдной, Джон все же продолжал скрывать ее в себе, как последнюю надежду на спасение. То спасение, которое сейчас было для него невозможным. Кждый раз, в тот момент, когда пальцы касались холодного металла, в его голове всплывали образы тех, кого он предал. "Нет, ты не умрешь сейчас" - искушал он себя, когда собирался нажать на спусковой крючок. - "Ты должен жить, чтобы носить этот груз. Ты должен страдать за то, что сделал" - так он думал, а затем прятал пистолет обратно под подушку и прождал дышать. Дышать, видеть, слышать, ощущать, а значит - существовать. Существовать вопреки самому себе, с каждым днем все меньше и меньше поддаваясь желанию закончить этот кошмар.
Новый день принес новую боль - он видел Майкрофта по новостям, смутно слышал его голос и теперь, вернувшись из общего зала с телевизором, в свою крохотную квартирку, сидел на кухне и, вновь читая описание Майкрофта из своего блога, тихо глотал слезы, зная, что даже будь он прощен Холмсом когда-нибудь, он не смог бы и взглянуть в его сторону, ведь знал, что разбил его сердце, подорвал доверие, и этого уже не исправить.
За все эти годы военная чуткость и перманентное ощущение слежки никуда не исчезли, поэтому, услышав шорох со стороны дверного прохода, в котором даже не было двери, Джон мигом поднял глаза и поднялся, замирая, ведь не мог поверить, что это было правдой. Перед ним стоял Шерлок Холмс, живой и, кажется, здоровый. Его лучший друг. Тот, чью смерть он видел своими глазами и до которой довел его почти собственноручно. Сердце затрепетало и тут же рассыпалось в прах, стоило ему осознать, как он выглядит в его глазах. Он в один миг понял, что происходит, понял что именно Шерлок стоял за уничтожением всей сети и понял, что настал его черед.
— Шерлок, прошу... Убей меня быстро.