BAMBI

– Эй, здесь кто-нибудь есть? – Кира обходит первый этаж в поисках родителей.

Но вместо них ей навстречу выбегает Шарлотта, их домоправительница, и останавливается в широком арочном проеме. По обыкновению облачённая в чёрную униформу: простенькое платье до колен, поверх которого натянут фартук практичного коричневого цвета и темные балетки без броских деталей. Никакой шапочки или другого головного убора, потому что мать сочла это слишком шаблонным атрибутом, обижающим Шарлотту. Любой из Картеров считал её частью семьи, что неудивительно, ведь Шарлотта проработала в их дома без малого одиннадцать лет.

Кира крутанулась на пятках, в надежде увидеть отца. Но её глаза упираются в доброе, слегка морщинистое, лицо Шарлотты, от шока приоткрывшей рот и выпучившей глаза.

Она бросается к Кире, широко раскинув руки и обхватив девушку. Кира сжимает Шарлотту в ответных объятиях, вдыхая такой привычный аромат выпечки. Эта женщина часто заменяла ей мать, даря ту необходимую теплоту и нежность.

– Детка, ты вернулась! – Шарлотта утирает слёзы в уголках глаз. – Но как? Где ты была всё это время?

– Всё это сейчас неважно, я расскажу про эти полтора месяца потом. – Кира успокаивающе поглаживает большими пальцами кисти рук Шарлотты. – Где родители?

– Святой Иосиф, милая, как это неважно?! Мне кажется, что тебе лучше сначала всё рассказать мне. Побеседуем, выпьем чаю, как тебе идея? – Шарлотта начинает вести Киру в сторону летней столовой в правом крыле дома. – Мне тоже есть что тебе сказать, и, я думаю, ты должна узнать всё, что я тебе расскажу, чтобы потом принять взвешенное решение.

Кира, заинтригованная пылкой речью Шарлотты, согласно кивает и разрешает женщине усадить себя за высокий стул на барном островке столовой.

– До того, как я начну свой рассказ, скажи, где родители. Пожалуйста.

– Они уехали с восходом солнца, – Шарлотта ставит небольшой носатый чайник с заваренным чаем и достаёт сервиз на двоих. – сказали, что сегодня какой-то благотворительный вечер и им придётся потратить целый день на приготовления.

Кира кивает. Очередная напускная благотворительность, в которой обязательно должна участвовать её мать, чтобы поставить ещё несколько галочек в графе «безупречная репутация Элизабет Картер». Конечно, её мало волновали больные дети, одинокие старики или животные, на которых проводятся эксперименты. Её волновала только её персона.

У Киры в голове созрел план, поэтому она старается как можно быстрее проглотить вкусный чай и отправиться к себе в комнату.

– Где будет этот вечер и во сколько начало? Шарлотта, если ты прямо сейчас скажешь мне, то я буду обязана тебе до конца жизни!

– Детка, разве тебе это нужно? Что ты задумала? Почему твои глаза блестят таким нездоровым блеском? – Шарлотта откусывает кусочек рассыпчатого печенья, запивая его горячим напитком, но сразу же отодвигает чашку, жестом говоря, что вся во внимании.

– Ничего я не задумала, Шарлотта! Просто хочу устроить родителям небольшой сюрприз, это разве плохо?

– Думаю, что Мистер Картер обрадуется, а вот с Миссис Картер... тут всё сложнее. Понимаешь, насколько я могла узнать из их разговоров, Миссис Картер сообщила всем, что ты отправилась в Бостон, на практику по архитектуре, она даже название фирмы упомянула, но я не запомнила. Да это и неважно. Она была слишком зла и вспыльчива в первые несколько дней, а позже, как была придумана история, успокоилась. Кира, детка, прости за мои слова, но Миссис Картер совершенно... – Шарлотта замолкает, обдумывая, как лучше преподнести шокирующую новость.

– Совершенно что? – Кира кладёт свои руки поверх рук домоправительницы, подталкивая ту завершить историю.

– Не беспокоилась о твоей пропаже. Прости, дорогая! – Шарлотта снова начинает вытирать слёзы, всей душой переживая за девушку и чувствуя вину в произошедшем, хотя едва ли была виновата.

Кира слабо улыбается, не заботясь о некрасивом поступке матери. В конце концов, это было ожидаемо. Девушка знала свою мать, поэтому придуманная легенда с практикой не отозвалась в её груди болью или разочарованием. Кира также знала, что её отсутствие вряд ли могло затронуть какие-то фибры Элизабет Картер, чтобы та отклонилась от заданного курса.

– Шарлотта, успокойся, прошу тебя! Ничего криминального не случилось, а твоя история лишь подталкивает меня исполнить свой план. Думаю, родители будут в восторге, узнав, что их дочь неожиданно вернулась с практики! – Кира хлопает в ладоши, всё больше убеждаясь в правильности своего решения. – В моей комнате, надеюсь, никаких изменений?

– Абсолютно никаких, детка.

– Спасибо, Шарлотта. А сейчас мне нужно готовиться к приёму, столько всего требует моего внимания...

– Я поняла, что ты не хочешь говорить о том, где ты была всё это время. Но расскажи хотя бы, что с твоими волосами?

Кира проходится рукой по своей короткой причёске, которую несколько дней назад Кили умудрилась подровнять достаточно, чтобы волосы были одной длины.

– Сейчас так модно. – Она пожимает плечами, отбрасывая передние пряди назад, но они упрямо возвращаются на плечи.

2

Кира сидит на мягком серебристом пуфике у туалетного столика в просторной комнате, разложив перед собой всю косметику, что у неё имеется. Разнообразные баночки и тюбики дорогих и известных брендов, кисти с всевозможными размерами ворса и многочисленные палетки теней и румян: что-то яркое для глаз, что-то более спокойное и телесное для контуринга.

Девушка умелыми движениями орудует кистью, замазывая все неровности на лице. В конце концов, она столько лет занималась ежедневным макияжем, что руки, даже после долгого перерыва, всё равно помнят, как обращаться с кистями, спонжами и щетками. Кира обильно красит глаза тушью, подчеркивая их тенями бежевых оттенков, от светлого к тёмному, в конце выводя аккуратную тонкую стрелку, придающую озорство и без того лисьему взгляду. Губы она решает обвести ярко-красной помадой, немного заходя за контур для придания объема и припухлости. Выходит довольно сдержанно с нотками дерзости.

В завершение, она слегка припудривает лоб и зону под носом, и переходит к шее. После времени, проведённого с Калеками, она запросто может отказаться от маскировки пятна, которое, как оказалось, совершенно не портит ей жизнь, но Кира решает, что будет лучше спрятать его под толстым слоем тональной основы и пудры, чтобы уж совсем не выводить мать из себя.

Шарлотта тем временем вешает только что отпаренное платье на дверной крючок, разглаживая складки, образовавшиеся по пути в комнату. Кира благодарно улыбается женщине, разглядывая через зеркало свой наряд на сегодняшний вечер. Легкое приталенное платье на лямках и с огромным декольте, цвета марсала, из приятного на ощупь тонкого шелка будет выгодно смотреться на её усовершенствованной фигуре.

Кира, воодушевленная скорым введением матери в состояние шока, принимается за волосы, завивая их на широкую круглую плойку для больших локонов. С её новой причёской «каре» не особо хотелось завивать волосы в бешеные кудри, которые сильно съедят длину, поэтому Кира без лишнего энтузиазма накручивает толстые пряди на нагретый конус и россыпью опускает их на плечи, предварительно расчёсывая.

– Как я выгляжу? – Десятью минутами позже спрашивает Кира, внимательно изучая своё отражение и пытаясь найти изъяны и избавиться от них.

Шарлотта, всё это время наблюдающая за Кирой, умиляется каждый раз, когда встречается с ней взглядом в зеркале.

– Сногсшибательно! Это платье и макияж... во много раз приумножили твою красоту, поэтому у мужчин сегодня есть все шансы ослепнуть.

Кира смущается от последнего. В её голове сразу вырисовывается образ лишь одного человека, ещё пуще прежнего вгоняя её в краску.

– Тогда с твоего позволения, я вызову себе такси.

3

Место, выбранное для проведения очередного благотворительного приема, находится на окраине Лос-Анджелеса, на одной из возвышенностей, что плавно перетекает в высокие Голивудские холмы, знаменитые своей надписью.

Здание Обсерватории Гриффит подсвечивается приятным тёплым светом, дорожки к главной аллее перед площадью с колонной тоже мерцают в приглушенном свечении, указывая прибывающим гостям путь к залу, где будет проходить приём.

Кира расплачивается с водителем, оставляя приличные чаевые, и с присущей ей природной грацией выходит из авто. Один из многочисленных сотрудников кейтеринговой компании, выбранной для сегодняшнего мероприятия, галантно подаёт ей руку и ведёт по красивой дорожке к Обсерватории, у которой уже толпится местная элита.

Мужчины в чёрных смокингах, чья стоимость пестрит нулями, собрались в небольшие компании и беседуют об очередных удачных сделках, заключённых за время, пока они не виделись. Всё это сопровождает табачный дым от дорогих сигар, развеивающийся на ветру. Кира учтиво кивает им головой в знаке приветствия, придерживая платье скорее по привычке, чем по нужде, пока поднимается по лестнице.

Оказавшись в здании, она сразу же попадает в руки другого швейцара, который ведёт её по анфиладе: холл, малый выставочный зал, где сейчас развешаны фотографии планет и туманностей какого-то известного астрономического фотографа, далее – ротонда, сердце обсерватории, и, наконец, большой зал, служащий сегодня местом, где собрались сливки общества.

Приглушённый свет отражается от блеска платьев жён успешных бизнесменов, временами теряясь в меховых накидках. Кира фыркает себе под нос, слишком дорого и помпезно для неё. За двадцать лет она так и не смогла привыкнуть к такой атмосфере.

Девушка останавливается в дверях, любезно принимая бокал шампанского, продолженный беднягой-официантом. Как бы ей ни хотелось осушить его залпом, этикет не позволяет этого сделать, и всё, что остаётся Кире, лишь немного пригубить напиток.

Она разыскивает глазами родителей, даже не представляя в какой из компаний их искать. Наконец, в поле зрения попадает густая темная шевелюра Элизабет Картер, завитая пышными локонами и уложенная на один бок. Кира не торопясь продвигается к маме, готовясь к очередной ссоре. Крупной ссоре. Даже скандалу.

– Мама. – Кира встаёт рядом с женщиной, аккуратно касаясь её локтя. – Добрый вечер. – Обращается она ко всем остальным.

– Кира? – Вздрагивает Элизабет, будто увидела привидение, и отодвигается от дочери. – Что ты зд...

– Кира, дорогая, давно тебя не видели! Элизабет сказала, что ты уехала в Бостон.

Кира притворно улыбается, крутя бокал в руках. Пора!

– Вы абсолютно правы, Миссис Перес, я несколько часов назад приземлилась и приехала сюда, чтобы устроить родителям сюрприз. Они не ожидали, что я закончу так рано, но мой руководитель уже выставил оценки и на днях отправит диплом о прохождении практики на почту. – Кира всеми силами пытается не засмеяться от чепухи, что приходится нести.

– О, дорогая, для человека, кто только перенёс перелёт, ты выглядишь просто прекрасно. – Миссис Перес, поправляя свои меха, разглядывает Киру и улыбается фальшивой улыбкой. – И, по твоему мнению, какой балл тебе поставят?

– Разумеется, высший. – Кира переводит взгляд на мать, пытаясь понять её настроение. – Кстати, Миссис Перес, в силу моего возраста раньше я никогда не задумывалась о таких вещах, но время идёт, и мне стало интересно, сколько стоит организовать такую прекрасную вечеринку? Аренда обсерватории, услуги поваров, официантов и остальных... И, конечно же, сама благотворительность. Сколько?

Миссис Перес ошеломлённо выпучивает глаза, будто у Киры выросла вторая голова, не меньше. Никто никогда не задавал таких бестактных вопросов! И не общался с ней в таком дерзком тоне...

– Джонатан состоит в клубе Друзей Обсервации, поэтому мы заплатили не полную стоимость за аренду зала. К тому же, каждый внёс свой вклад на устройство этого вечера.

– Мы отойдём с Кирой. – Элизабет, стоявшая в стороне и не принимающая участия в разыгрывающейся драме, наконец подаёт голос и отводит дочь к выходу.

Кира вяло плетётся за матерью, попивая шампанское и заменяя бокал у проходящего официанта, с грохотом ставя пустой на поднос. Элизабет стреляет в неё убийственным взглядом, ясно говорившим, что она считает Киру позором семьи. И пусть!

– О чём ты хотела поговорить, мама?

– Где ты была и кто дал тебе право заявляться сюда без спроса?!

– Что за истеричный тон, мама? Раньше тебе хотелось, чтобы я таскалась за вами на такие вечера, что изменилось? Прекрасно проводим время, развлекаемся, общаемся. Не жизнь, а мечта! – Повышает голос Кира.

– Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне?! Как ты вообще можешь говорить мне такие вещи? Дерзить и плескаться сарказмом? – Злостно шипит Элизабет, нависая над дочерью и стараясь не привлекать лишнего внимания. – Где ты была?!

– Отпусти, мама. – Железно произносит Кира, прожигая взглядом материнскую кисть, схватившую её за руку. – Шарлотта мне рассказала, как сильно ты волновалась о моем отсутствии, поэтому не считаю нужным обсуждать это. Закрыли тему.

Кира смотрит за спину мамы, расплываясь в улыбке от приятного ожидания встречи с папой. Высокий, статный мужчина широким шагом направляется к семье, держа руку на пуговице чёрного пиджака. Любимые часы, подаренные дочкой несколько лет назад на сорокалетие, поблескивают в приглушенном свете вкупе с одним единственным кольцом – обручальным. Темные слегка волнистые волосы небрежно зачёсаны назад, создавая впечатление, будто Роберт прошёлся по ним рукой. Возможно, так и есть.

У Киры есть несколько секунд, чтобы с восхищением разглядеть лицо отца: прямой нос, четкую линию скул, те же серо-зелёные глаза, унаследованные ей, загорелую кожу под дневной щетиной и белоснежную улыбку, согревающую девушку даже в самые скверные дни.

Роберт Картер, узнавший от друга, что его дочь была замечена на приёме, без промедлений обхватывает Киру, своими сильными объятиями защищая и пряча её от всего внешнего мира. Девушка вдыхает приятный и такой родной запах отца, незаметно смахивая непрошеную слезинку.

В отличие от жены, Роберт безумно любил свою дочь, не стесняясь показывать это при любой возможности. Нет, Элизабет тоже любила Киру, но её любовь всегда заключалась в полнейшем контроле и желании руководить: выбор школы, предметов для дополнительного изучения, секции и запись Киры на факультет, который казался выгодным и престижным в её материнских глазах. Все доводы и аргументы Киры всегда ломались об одну единственную фразу: «я лучше знаю, что тебе нужно.», после этого девушка обиженно замолкала.

– Господи, Кира, дочка! Как же я рад, что ты цела и невредима! Где ты пропадала, почему не звонила? Что с твоим мобильником? – Роберт закидывает Киру вопросами, гладя по волосам и не веря, что это не сон. Вернулась!

– Папа! Прости, я не могу рассказать тебе всего, но теперь всё хорошо, правда.

Кира твёрдо уверена, что не стоит раскрывать свою историю с жизнью у Крипс, чтобы не расстраивать папу. Было и прошло, всё осталось в прошлом.

– Она вообще ничего не может. Ни нормально разговаривать, ни рассказать своим родителям, что случилось и где она была. Кира лишь может в очередной раз показать свою беспечность. – Влезает Миссис Картер.

– Милая, ты слишком резка с ней. Остынь, выпей шампанского и расслабься. А ты, дорогая, – Роберт снова притягивает Киру к себе. – не воспринимай слова мамы всерьёз, мы все волновались за тебя, и она не может справиться с эмоциям. Это пройдёт.

– Да, папа, ты, как всегда, прав. – Кира улыбается мужчине, впервые за этот вечер не натянуто, а искренне. – Я совершенно не беспокоюсь о маме и её неконтролируемом всплеске эмоций, пускай бесится.

– Роберт, ты считаешь это нормальным?! – Не зная, как воздействовать на дочь, Элизабет выбирает тактику общения через мужа. – Боюсь представить, в каком гадюшнике она находилась, если имеет смелость так общаться с матерью.

Внутренне Кира уже давно кипит от злости на мать, но старается не подавать виду, чтобы не испортить вечер окончательно. Ей и самой не хочется устраивать скандал и выносить ссору на всеобщее обозрение.

– Хватит. – Своим тоном Мистер Картер пресекает любые попытки продолжения в словесный пинг-понг. – Элизабет, дай Кире отдохнуть, поговорите позже, когда обе остынете. Дочка, пойдём прогуляемся на свежем воздухе.

Они выходят на огромную террасу обсерватории, оставляя за собой мужчин, забывших про своих брошенных в зале жён и продолжающих курить на улице. Отсюда открывается прекрасный вид на Лос-Анджелес. Город размазался небольшими двухэтажными частными домами по калифорнийской степи на десятки километров, лишь в самом центре возвышаясь стеклянными гигантами-небоскребами. Тысячи огней города завораживают Киру, переливаясь всеми цветами: бизнес-центры красиво подсвечиваются, один краше другого, самый высокий собор мормонов привлекает внимание своим размером и спокойной подсветкой холодного цвета, а дороги окрашены в красные стоп-огни автомобилей, чьи владельцы спешат домой.

– Выглядит волшебно. – Начинает Кира. – Хотя бы вечером наш дорогой смог не мешает рассмотреть город. Жаль, не видно океана.

– Кира. – Роберт достаёт портсигар из внутреннего кармана пиджака, постукивая сигаретой об железную крышку. – Что с тобой случилось? Я понял, что ты не хочешь об этом говорить, но надеюсь, что дело лишь в присутствии Элизабет и её чересчур бурной реакции на любую твою реплику.

– Нет, папа, мама тут совсем ни при чём. То, что со мной было за эти полтора месяца никак не повлияет на наше будущее существование под одной крышей, я обещаю. Я очень хотела бы поделиться, но не могу, прости. Я делаю это только ради вас, не хочу, чтобы вы волновались зазря, понимаешь? – Кира грустно усмехается. – Хотя почему вы? Только ты, папа.

– Знаешь, дорогая, когда ты так говоришь, то я волнуюсь ещё пуще прежнего. Ты ведь прекрасно знаешь, у реальности есть границы, а у фантазии – нет.

– Я правда не могу. – Кира обхватывает себя руками из-за внезапного чувства холода, никак не связанного с низкой температурой. На её плечи ложится мужской пиджак.

– Тогда я должен кое-что тебе сказать. Это касается тебя и твоей мамы.

– Ты про выдуманную практику? Не переживай, пап, я в курсе и следовала строго по инструкции, когда разговаривала с Миссис Перес. – Кира морщится, глубже закутываясь в приятную ткань отцовского пиджака.

– Я знаю, что с ней бывает просто невыносимо, но она старается для нас, понимаешь? Элизабет слишком зациклена на общественном мнении и твоя пропажа её сильно огорошила, вот она и нагородила ерунды.

– Понимаю, но не могу с этим смириться. Неужели чужое мнение и спокойствие важнее жизни собственной дочери? Вы ведь даже не пытались меня искать, хотя это нормальная реакция любящих родителей на исчезновение дочки. А если бы со мной что-то случилось?

И это коробит Киру больше всего – осознание своей неважности и ненужности для самых близких людей. Как ей жить с этим?

– Дорогая, – Рука Роберта нежно поглаживает спину Киры в успокаивающем жесте. – я знаю, знаю. Ты написала, что должна подумать из-за случившегося с Джимом, поэтому мы дали тебе время, но не думали, что это затянется на полтора месяца, а когда поняли, что что-то не так, было уже поздно.

– Скажите спасибо Шарлотте, что ввела меня в курс дела, иначе бы плакала мамина репутация. Это грозит ей психозом, а тебе крупным счетом прямиком из психушки.

Кира пытается отшутиться, заталкивая обиду подальше. На языке вертятся оскорбления в адрес матери, но она не произносит ни слова, хотя хочется кричать.

– Расслабься и постарайся провести этот вечер весело, насколько это возможно. А с мамой мы решим, обещаю.

Они ещё несколько минут постояли в тишине, любуясь вечерним пейзажем и думая каждый о своём, а потом разошлись в разные стороны. Кира – к столикам с напитками и закусками, а Роберт отправился к разгневанной жене.