1
Я взвешиваюсь каждый день, утром и вечером. Иногда в течение дня тоже, если обед был слишком калорийным. Весы стоят около зеркала, чтобы напомнить, к чему я стремлюсь.
Живот. Бёдра. Бока. Щёки — четыре всадника моего апокалипсиса. Четыре напоминания о несовершенстве.
Сегодня цифра приемлема, но могла бы быть и меньше. Она всегда могла бы быть меньше. Позволить себе бутерброд с авокадо на завтрак, и, может, даже ложку сахара в чай? Хотя, нет, сахар я не заслужила.
И перед тем, как уйти с весов, я смотрюсь в зеркало. Оно отражает квартирку-студию: кухонный уголок, диван, яркие подушки, постеры с фотографиями моделей, развешанные по стенам. А ещё — меня.
Я втягиваю живот, сжимаю бёдра, чтобы они казались меньше. Прикусываю щёки и задираю подбородок. Теперь я чуть-чуть, но похожа на этих прекрасных, подтянутых женщин, которые смотрят на меня с фотографий.
Стройное, красивое тело...
Я иду к тебе.
Я веду дневник питания — прямо в ежедневнике. Список дел на неделю, идеи для подарков подругам, а рядом — всё, что я съела за день. Специально купила красную ручку, чтобы записывать лишнее. Вторая конфета за ужином или спагетти вместо салата на обед. Всё, чего в моей тарелке быть не должно.
Листаю дневник, стараясь не обращать внимание на несколько вырванных страниц. Это были моменты слабости. Не нужно о них вспоминать.
Когда-нибудь моя сила воли дойдёт до такой отметки, что красная ручка больше не понадобится. Я в это верю.
По пути на работу покупаю капучино в кофейне: первый перекус из трёх, положенных за день. Загорается экран компьютера, я грею пальцы о стаканчик. В офисе всегда так холодно, но это хорошо — можно надеть свободный свитер, скрыть животик.
Я бы хотела купить себе чёрный атласный пиджак, а к нему кроп-топ. На фотографиях такие образы классно смотрятся. Но тело ещё к этому не готово.
На почте письмо от начальницы с новым списком заданий. Раскрываю ежедневник, надеваю наушники и погружаюсь в работу. Это помогает не думать о еде, о животе, который, наверное, переваливается через ремень, снова о еде... Пока не появляется Лера.
Лера всегда улыбается. Даже воздух звенит вокруг неё: или это звон десятка тонких серебряных браслетов? Ногти выкрашены в зелёный, платье тоже зелёное — до колен, без рукавов. И как у неё получается не мёрзнуть?
Я знаю, Лера чудесная подруга и отличная специалистка; если у кого-то в команде проблемы, она всегда приходит на помощь. Но глядя на её худые щёки и изящные ноги, я не могу отделаться от этого тёмного чувства. Даже её пальцы такие красивые... Почему я не такая, не могу стать такой?
— ...время?
— Прости, я не расслышала, — вытаскиваю и второй наушник.
Она только улыбается.
— У тебя есть время? Нам пришёл срочный запрос на двадцать иллюстраций. Получится что-то отложить?
Я киваю. Ручка скользит по ежедневнику. Больше работы, меньше мыслей о еде...
— Пообедаем вместе, если хочешь?
Я не хочу. Видеть, как она заказывает себе пасту, а на десерт мороженое. Чувствовать запах её кофе — на необезжиренном молоке. Но мне нравится Лера, с ней всегда есть о чём поболтать. И кроме того, я должна становиться сильнее:
— Да, конечно.
— Тогда увидимся, — она снова улыбается, и уходит так легко, будто вот-вот взлетит в воздух.
Возможно, я так много вешу из-за работы? Весь день сижу за компьютером; если бы я больше двигалась, калории бы тратились быстрее. Но мои навыки в рисовании и ретуши требуются только в тех местах, где нужно по девять часов проводить за монитором.
Наша команда выпускает онлайн журнал. Я занимаюсь обработкой изображений, каждый день просматриваю десятки фото: еда, одежда, машины... Женщины.
Вот как сегодня.
Иллюстрации нужны к статье с рекламой бренда одежды. Я открываю папку со снимками, сначала отбрасываю фото, где модель в неудачном ракурсе. Потом наступает время тонкой обработки. Медленно прохожусь по лицам. Убираю прыщики, морщинки, другие недостатки кожи. Мягко уменьшаю щёки и подчёркиваю скулы. Справляюсь с лишними складками на одежде и делаю фигуру точёной, изящной. Временами беззвучно шепчу:
— Я сделаю тебя красивой.
И однажды стану красивой сама, я обязательно смогу.
Но потом наступает время обеда.
Лера присылает сообщение: её вызвали на встречу и совместный обед отменяется. Достаю из холодильника контейнер: тут куриная грудка, немного овощей на пару и нут с соевым соусом. Я люблю нут, хотя соус делает его слишком калорийным. Может, съесть только половину? Но ложка за ложкой, и я не могу сдержаться, опустошаю контейнер.
Ну вот опять.
От соевого соуса хочется пить, чашка чая моментально пустеет, и я иду к кулеру за второй. Дверь кабинета Леры закрыта, но через матовую стеклянную вставку я вижу зелёное пятно.
Она же вроде ушла на встречу?
Не стоило мне этого делать. Но я дёргаю за ручку, и створка открывается. Запах еды вырывается наружу, манит зайти.
Лера никуда не ушла. Она сидит за столом, а перед ней — тарелка с бургером. Котлета. Расплавленный сыр. Булочка — всё, что я люблю.
— А ты... я думала, ты не в офисе?
— Встречу отменили. Прости, я думала, что ты уже всё, и решила пообедать одна.
Но я вижу, как бегают её глаза от моего лица к надкушенному бургеру и назад. Лера знает, что я на диете, все в офисе знают. И теперь она специально решила не показывать мне свою еду? Не надо со мной так! Я сильная, я справлюсь, я могу выдержать чёртову диету!
Ничто больше меня не соблазнит! Я вовсе не хочу отобрать у Леры бургер и съесть его сама, за два-три укуса.
Я совсем не чувствую голода и не мёрзну, кутаясь в кардиган.
Мы живём в мире постоянных соблазнов. Автоматы со сладостями. Калорийный латте в кофейне. Кондитерская у метро. Пиццерия — прямо в моём доме. Иногда я хочу носить специальные очки, которые скроют всё это, а ещё зажим для носа. Было бы куда проще стать красивой, если бы не вся эта еда вокруг.
Сидя в холодном автобусе, я вспоминаю Леру и её бургер. С сыром и, кажется, брусничным соусом, запах до сих пор преследует меня. Мясная котлета и сладко-кислый привкус брусники, который делает блюдо особенным, интересным.
Парень на сиденье спереди ест шоколадку, на весь автобус пахнет орехами. Неужели они не понимают, как сложно быть сильной, когда весь мир кричит о вкусной еде?
Но я справлюсь, я смогу. За этот месяц я уже сбросила два с половиной килограмма. Завтра цифра на весах будет ещё ниже!
А потом ещё и ещё!
Дом уже близко, неоновая вывеска пиццерии сияет, указывая путь. Мне ничего не нужно, на ужин есть овощи. Но с каждым шагом я слабею. Может, стоит вознаградить себя за срочную работу? Всего один кусочек, а потом лишние двадцать минут побегаю на дорожке в зале.
Я прихожу в себя только утром.
На полу — коробка от пиццы. Двойная пепперони с жирной колбасой и грибами. Рядом пустой стаканчик от шоколадного коктейля. Во рту — сухо. В желудке тяжесть.
Я хотела купить всего один кусочек. Но кассир сказал, что они только что приготовили целую, и я...
Я не смогла отказаться.
Кому я вру? Я хотела эту пиццу. С двойной порцией колбасы и хрустящей корочкой! Хотела и её, и коктейль тоже! Я держалась три недели, не подпускала себя к выпечке и фастфуду, а теперь снова!
Желудок болит. По щекам — жирным щекам — стекают слёзы, но нет времени жалеть себя, пора на работу. Сегодня я не встаю на весы. Боюсь цифр, которые они покажут. Вырываю листок из дневника питания, чтобы скрыть свой позор. Женщины с плакатов смотрят на меня с нескрываемым осуждением.
Я не обедаю — тяжесть в желудке проходит слишком медленно. Лера обеспокоенно спрашивает, всё ли в порядке. Это всё она и её бургер. Не хочу с ней разговаривать. Вместо этого я погружаюсь в работу, думаю о вечерней тренировке, на которой точно сброшу всё съеденное. Но мысли перескакивают на шоколадное печенье, которое один из коллег принёс к чаю. На булочки с корицей, которые точно есть в кондитерской за углом.
Я просто жалкая тряпка, которая не может себя контролировать. Фото для статьи о бренде одежды почти готовы. Шелковистые волосы. Тонкие талии. Вот они — женщины, которыми я хочу стать, под которых мне нужно выточить свою фигуру. Я знаю, что смогу. Диета и упражнения, упражнения и диета.
Жаль, что нельзя просто включить Фотошоп и превратить себя в идеал.
Сохраняю файлы и обещаю красивым женщинам, что не подведу их. Стану сильной и прекрасной. Но... я ведь уже сорвалась, а сегодня пятница. Новый раунд диеты можно начать и в понедельник. А пока...
Я захожу в кондитерскую. А потом в магазин и покупаю не куриные грудки, а стейк, и к нему бутылку вина. Дома жарю мясо, смотрю на плакаты. Они всё ещё осуждают меня, но девочки — я всё смогу.
В понедельник начну снова. И в этот раз не сорвусь.
Обещаю.
Все выходные я ем. Стейк и вино вечером пятницы, омлет с ветчиной на завтрак в субботу. Вместо спортзала захожу в кафе, беру булочку и большой стакан кофе со сливками, пью его, прогуливаясь по парку. По коже разливается тепло, я расстёгиваю куртку, почти час брожу по дорожкам и думаю, что бы приготовить на ужин.
Эти мысли отгоняют чувство вины. Вечер воскресенья я провожу за просмотром фильма, с булочками и чашкой какао. Дамы с плакатов испепеляют меня взглядами, поэтому последнюю булочку я не доедаю.
Хотя, честно, мне и не хочется.
Но наступает понедельник, день расплаты. Я встаю на весы, которые игнорировала два дня, и теперь они явно обиделись. Цифра ужасная. Колоссальная.
Я не знаю, что делать. Красивые дамы смотрят на меня с гневом. Как ты могла так себя запустить? Все эти удовольствия, они важнее твоего тела? Твоей красоты?
Ты никогда, никогда, никогда не станешь идеалом, если не возьмёшь себя в руки!
Щёки снова мокрые. Каждая слеза — это целый грамм. Если я буду постоянно терять граммы, то похудею.
Если бы я могла плакать часами, вес бы снижался.
Если бы я могла исчезнуть, цифра на весах исчезла бы тоже.
Вытирая щёки, я снова спрашиваю: почему? Почему я не могу быть сильной? Сильные здесь — они, женщины на фотографиях. У них ни грамма жира, идеальная кожа, волосы как из рекламы шампуня. Они бы точно не сорвались с диеты.
Рука тянется вперёд, ища помощи. Поддержите меня, хоть немного, пожалуйста. Я же стараюсь, вы видите, я плачу здесь!
Но пальцы встречают только холодную глянцевую бумагу.
На столе лежит вчерашняя булочка, которую я не стала доедать. Я столько всего сейчас чувствую. Злость на себя. Обиду. Грусть. Но точно не чувствую одного.
Голода.
Моя рука всё ещё касается плаката.
Полоски скотча легко поддаются. Дамы будто кричат: «Не делай этого». Они и ругают меня за слабость, и умоляют не отказываться от мечты, но я срываю один плакат за другим. Я не хочу есть. Я — тяжёлая и жирная плоть, но в то же время тёплая и —
Живая.
Наконец в комнате остаюсь я одна. Никто больше не смотрит с гневом или осуждением. На полу груда бумаги, рядом — весы.
Но больше они не вызывают страх.