2. Черешня
Вечерний воздух был тёплым, с лёгким запахом цветов и чего-то летнего, родного. Солнце клонилось к горизонту, окрашивая небо в золотисто-розовые оттенки. Алекс, накинув на плечо серую кофту, махнул рукой:
— Пошли, Соф, покажу тебе нашу "банду". Они, правда, иногда придурки, но ты своих найдёшь.
— Придурки — мои любимые, — усмехнулась она, поскребя мяч в руке.
Они шли по узким улочкам, через дворики, где дети ещё гоняли на велосипедах, мимо старой остановки, на которой сидела чья-то кошка. София заглядывала в окна, ловила взгляды прохожих, и почти каждому улыбалась. Всё вокруг было непривычно — но приятно. Летнее. Свободное.
На углу старого магазина стояла пятёрка подростков — кто-то с колой, кто-то с гитарой, кто-то с телефоном в руках. Лу был там тоже. Он сидел на перилах, чуть склонившись вперёд, будто не особо слушал разговоры, а просто находился рядом. Его взгляд скользнул по Софии, но он тут же отвёл глаза.
— Ребята, это моя сестра, — начал Алекс. — София. На пару недель будет тут. Не гоните сильно, ага?
— Привет, народ! — София широко улыбнулась, сделав пару шагов вперёд. — Я громкая, веселая и обожаю веселье. Так что — не стесняйтесь, заражайтесь!
Они засмеялись. Кто-то кивнул, кто-то прокомментировал её мяч, кто-то пошутил про «энерджайзер». И, как будто ничего особенного, она влилась в их круг, будто была с ними уже сто лет. Лу слушал, время от времени посматривая на неё — удивлялся, как легко она разговаривает, как смеётся, как будто совершенно не боится быть собой.
Через час они все уже валялись на траве у какого-то заброшенного двора, переговариваясь о фильмах, о школе, о том, кто в кого влюблён, и кто кого «бесявый». София активно шутила, кричала "пф-ф", когда не соглашалась, и каждый раз заразительно смеялась, запрокидывая голову назад. Лу сидел чуть поодаль, но слушал — и ловил себя на том, что её голос теперь каким-то образом стал частью этого летнего вечера.
— А давайте украдём черешню! — вдруг воскликнула София, вскочив на ноги.
— Чего? — спросил кто-то, смеясь.
— Вон там, за забором, дерево с ягодами! Ну чего сидеть просто так? Мы молодые, глупые — давайте полезем!
— Сумасшедшая, — хохотнул Лу, но в голосе не было упрёка. Было... восхищение.
Смехом, подбадривающими криками и полным безумием — она уже лезла по веткам, ловко, как будто делала это тысячу раз. На плечо падала её длинная футболка, волосы развевались, а в руках она держала сочные тёмно-красные ягоды.
— Лови! — крикнула она Лу, бросив ему одну черешню прямо в грудь.
— Сама съешь, я на диете, — парировал он, поднимая ягоду и усмехаясь.
Компания веселилась, ели черешни, обсуждали, кто из них «в первый раз ворует», кто «профи по дачному рейдерству». Всё было шумно, дерзко, весело. Вечер был живым.
Но вскоре начали расходиться. Кто-то вспомнил про комендантский час, кому-то позвонили родители.
— Всё, я погнал, — сказал Алекс. — Соф, ты идёшь?
— Я... догоню, — крикнула она с дерева, ещё жуя черешню.
Через минуту осталось только двое. Лу и София.
— Лу?.. — её голос прозвучал тише. — Ты тут?
— Ага, — отозвался он снизу. — Остальные ушли.
Молчание.
— Я... Кажется, не могу слезть, — пробормотала она. — Я дура.
Он подошёл ближе. Снизу она казалась совсем другой — без смеха, без шума. Только свет фонаря на её лице, чуть испуганном, с подрагивающими пальцами, которые сжимали ветку.
— Ты не дура. Просто... чуть выше полезла, чем нужно.
— Я вообще-то спортсменка. А теперь вот как кот на дереве...
Лу выдохнул, поднял руки:
— Слушай. Спускайся медленно. Я тебя подстрахую. Давай. Левая нога — на эту ветку. Видишь?
— Угу... — дрожь в голосе.
— Всё нормально. Я тут. Если сорвёшься — поймаю. Ну, или умру под тобой героически. Неплохая смерть, кстати.
Она хихикнула — и сразу стало легче.
Медленно, неуклюже, но она начала спускаться. Лу не отрывал глаз, держал руки наготове. Когда она оказалась на самой нижней ветке, он подался вперёд, взял её за талию и помог спрыгнуть на землю.
— Спасибо, — прошептала она, тяжело дыша.
— Ты пахнешь черешней, — тихо сказал он, и тут же замолчал, удивившись самому себе.
— Лучше, чем страхом, — усмехнулась она.
Они стояли в полумраке, рядом, под деревом. Вдалеке пели сверчки, лаяли собаки. Всё вокруг казалось спокойным, но между ними — что-то сгустилось. Момент. Что-то начало.
— Завтра... опять рыбалка? — спросила она.
— Если не будешь лезть на деревья — можешь пойти, — улыбнулся он.
И впервые за вечер — улыбнулся по-настоящему.
София всё ещё чувствовала тепло его рук на своей талии, когда они вышли со двора, оставив позади дерево, усыпанное черешнями и кусочек вечера, который будто стал особенным. Они шли вдоль тихой улицы, залитой мягким светом фонарей. Молча. Не потому, что нечего было сказать, а потому что слова в тот момент казались не такими уж важными.
Лу шёл немного сбоку, руки в карманах, взгляд направлен вперёд. София иногда косилась на него — в этой тишине она впервые заметила, как он легко улыбается уголками губ, как немного сутулится, будто всё время извиняется за своё присутствие в этом мире. Это было странно... и притягательно.
— Ты часто с ними гуляешь? — спросила она, разрывая молчание.
— Иногда. Когда хочется просто... быть рядом с шумом.
— А ты сам — не шумный.
— Не особо. Мне больше нравится наблюдать.
— А рыбалка? Это правда твоё увлечение?
Он усмехнулся:
— Ага. Рыбалка — это не про улов. Это про тишину, воду, про то, как время будто замирает. Иногда мне кажется, я только на реке могу дышать по-настоящему.
— Красиво сказал, — кивнула она. — Я бы, наверное, с ума сошла от скуки.
— Ты слишком живая для рыбалки. Но попробовать стоит. Тебе бы понравилось ранним утром — туман, журчание воды... И никто не говорит.
— Ну вот, уже соблазняешь.
Они подошли к дому, где жила София. Свет в окнах был тёплый, спокойный. Он остановился, не заходя во двор.
— Ну... спокойной ночи, — сказал Лу, почесав затылок.
— И тебе. Спасибо за вечер, за помощь... и черешни, конечно.
— Черешни — на моей совести теперь, — усмехнулся он.
София чуть улыбнулась и повернулась к дому, но потом остановилась, оглянувшись:
— Лу?
— А?
— Мне нравится, как ты молчишь. Не скучно.
Он ничего не ответил, только чуть кивнул и медленно пошёл обратно в ночь.