Падая в глубокое синее небо

Спустившись с Тан Цзэмином к ужину, Лю Синь сразу же наткнулся на вездесущего Сяо Вэня, который крутился по небольшому залу, подавая блюда и попутно вызнавая, не желают ли они отведать чего-нибудь ещё. Стол был заставлен разными блюдами с пельменями из бамбука, рыбы, креветок и риса; жареными баоцзы и запеченным картофельным крабом, которого сложно было отличить от настоящего; также тут были маринованные ростки бамбука и грибы, приправленные различными соусами и тигровой запеченной лососевой шкурой под красным маслом, а в центре стола, поражая воображение, стояло большое блюдо с запеченным хрустальным поросёнком. Точнее было бы сказать, что это запеченная хрустальная шкурка, натянутая на бамбуковый каркас, особым способом замаринованная, пропитанная тремя десятками специй и мастерски зажаренная на углях так, что сохранила вид поросёнка, в котором томились куски сочного мяса. Но Лю Синь не стал рассматривать блюдо и просто опустил взгляд в свою миску с рисом. Он отродясь не видел такого пиршества.

Сяо Вэнь болтал без умолку, казалось, совсем не обращая внимания на то, что единственным, кто ему отвечал и поддерживал беседу, был Лю Синь. Лекарь рассказывал об истории города; про улицы, что клубком змей переплетались и могли завести в безвылазные дебри, и не забыл предостеречь о более опасных, на которые лучше не соваться. А ещё предупредил, что если они захотят выйти в город, то должны обязательно сообщить ему, чтобы в случае, если они заплутают, он мог найти их. Также лекарь упомянул, что в городе в ближайшие дни будет особенно шумно и многолюдно, поскольку начинаются приготовления к празднику Цисицзе¹. На что Лю Синь удивленно вскинул брови. Он совсем забыл о времени. Сяо Вэнь принялся расспрашивать об их путешествии, особое внимание уделяя Тан Цзэмину, пододвигая к нему разные блюда и подкладывая мясо.

В ответ Тан Цзэмин лишь поднимал на него ничего не выражающие глаза, продолжая есть овощи, что подал ему Лю Синь, и не притрагиваясь к мясу.

Впрочем, Сяо Вэня это не останавливало.

Он выглядел суетливым, немного нервным и возбуждённым, когда тема разговора была ему особенно интересна. Так, Лю Синь имел неосторожность задать вопрос о его травах, бросив на те взгляд. Несколько различных вязанок висели вдоль стен и издавали приятный свежий аромат, немного перебивая запах мясных блюд. Лю Синю нравилось.

Лекарь продолжал рассказывать о своих вытяжках и экспериментах над эликсирами, каждый из которых был по-своему уникален.

Когда Сяо Вэнь перешел к обсуждению стеллажа, заставленного склянками, Лю Синь кинул взгляд на Тан Цзэмина, который, отпив чай, закатил глаза на болтовню лекаря, что немного рассмешило юношу.

– Да, я тоже считаю тот случай забавным! – повернул к Лю Синю голову Сяо Вэнь, приняв это на свой счёт. – Тогда я два дня ползал по вонючим болотам в поисках нужного корешка, в итоге загваздавшись так, что меня потом даже в город не хотели пускать. Думали, я речной гуй².

Единственным, кто молчал за столом всё это время, был Цзин. Мужчина спокойно ел, отпивая вино из бронзовой чаши и держа ту подальше от Сяо Вэня.

– Раз Вэнь-гэ так хорошо знает город, то, может, подскажет мне, где найти работу? – Лю Синь едва успел спросить, когда лекарь остановился, чтобы перевести дух.

– Работу? – моргнул Сяо Вэнь.

– Да. Мне нужны деньги.

Гу Юшэнг отпил вина и чуть нахмурился:

– Я ведь говорил тебе, не заботься о деньгах.

– Как я могу не заботиться? Мы не можем постоянно кормиться за твой счёт, я и так уже много тебе должен, – вскинул брови Лю Синь.

– Почему ты так повёрнут на золоте? Ты ничего мне не должен.

– Гу Юшэнг, я взрослый, здоровый человек, – с нажимом сказал Лю Синь. – Если зачастую я был бесполезен в пути, то это не значит, что я ни на что не годен в простой жизни. Я хочу заработать денег. Нам с Цзэмином нужно где-то жить и чем-то питаться. Я благодарен тебе за твою заботу, но дальше я как-нибудь сам. – Парень свёл брови к переносице, всем своим видом показывая, что не намерен терпеть сравнение со слабаком.

Тан Цзэмин осторожно положил свою руку на кулак Лю Синя, которым он нервно сжимал халат на колене под низким столом. Юноша в ответ выдохнул, чуть успокаиваясь.

Гу Юшэнг поджал губы и стиснул в пальцах бронзовую чашу, из-за чего та чуть погнулась.

– Ха-ха, – прервал тишину Сяо Вэнь. Лю Синь покосился на него и тут же наткнулся на медовые светящиеся глаза. – Мне нравится твоя позиция, Лю Синь, ты молодец. А ты, – лекарь повернул голову к Гу Юшэнгу, чуть расширяя глаза и красноречиво глядя на него, – угомонись хоть немного и дай ему самому решать, что делать.

Сяо Вэнь обладал поразительным талантом сглаживать углы в особо острых ситуациях, выворачивая всё так, что ругавшимся собеседникам становилось стыдно под его внимательными добрыми глазами и мягкой улыбкой. Этот мужчина был далеко не так прост, как казался на первый взгляд, – Лю Синь чувствовал это.

– Спасибо, – благодарно кивнул он.

– Что ж... раз тебе нужна работа, то почему бы не работать у меня?

– Работать у вас?

– М, – кивнул Сяо Вэнь, – мне нужен подручный. Приближается осень, а за ней и зима, которая будет особенно холодной в этом году. Самое время заняться эликсирами и вытяжками, они в ходу в это время года, но одному мне... тяжеловато. К тому же скоро праздник, заказов сейчас очень много.

– О-о-о... – понимающе протянул Лю Синь, немного растерявшись. Он-то уже приготовился обивать пороги городских лавок и мастерских в поисках хоть какой-нибудь работы. К сожалению, его талант плетения здесь не мог пригодиться: он видел множество лавок с разными корзинами, и каждая соперничала с другими, переманивая покупателей. Появись на рынке ещё один плетельщик, к тому же неместный, с ним не стали бы церемониться. Проще говоря, Лю Синь не хотел однажды оказаться с перерезанным горлом где-нибудь на дне канавы. Он рассчитывал, что физический труд для него будет более приемлем. Подручный в лавке – не самое плохое дело: принести, подать, унести, подмести. Кто же знал, что всё обернётся вполне заманчивым предложением со стороны нового знакомого?

– Ну и... если ты согласишься, то комнаты наверху ваши. – Лекарь посмотрел на Тан Цзэмина, улыбнувшись. Казалось, его глаза начинали сиять с новой силой, стоило ему только взглянуть на подростка. – Подумай, тебе не нужно будет платить за жильё.

– Хорошо, – просто согласился Лю Синь.

В конце концов, причин для отказа не было. Где он найдет предложение лучше этого? Тем более на снадобья и лекарства Сяо Вэня был большой спрос, как уже успел заметить Лю Синь по многочисленным заказам, которыми тот занимался. Стать подручным и учеником такого человека было само по себе чудо.

– Отлично! Выпьем! – просиял Сяо Вэнь, искоса взглянув на Тан Цзэмина, который ел овощи.

༄ ༄ ༄

Последующие дни были завалены работой, внезапно свалившейся на плечи Лю Синя. Разумеется, он и не ждал, что будет праздно проводить время, только и делая, что слушая болтовню лекаря да наслаждаясь ароматами трав. Но то, что Сяо Вэнь отправлял его по поручениям по всему городу, оказалось для него неожиданностью. Стоило Лю Синю вернуться и принести пучок белой травы, как его тут же отсылали на другой конец города за ещё каким-нибудь ингредиентом. Лю Синь не жаловался, но выходило так, что он совсем не видел Тан Цзэмина. А по вечерам, уже валясь от усталости, был способен лишь проверить задания, которые оставлял мальчику. 

На выданную Сяо Вэнем плату, что он дал ему заранее в тот же вечер, Лю Синь купил книги и рисовую бумагу для занятий Тан Цзэмина. Распорядок дня Тан Цзэмина разительно отличался от беспокойной беготни Лю Синя по городу. Он просыпался ещё затемно и готовил Лю Синю рисовую кашу с овощами на завтрак, а после, проводив его, отправлялся на задний огороженный двор, где его уже ждали поочередно двое мужчин с тренировочными мечами. Его навыки владения клинком улучшались день ото дня. Он становился проворнее, уходя из-под хитрых атак Цзина, и сильнее, отбивая прямые удары Гу Юшэнга. После полудня его ждал Сяо Вэнь, обучая искусству врачевания и смешиванию различных ингредиентов, способных вывести яд из организма, а также попутно объясняя, как распознать на запах затуманивающие сознание дымки. Лекарь крутился вокруг мальчика, всё время так и норовя одобрительно похлопать его по голове, на что Тан Цзэмин всегда уходил от прикосновений, сосредоточившись на обучении. После обеда в окружении трёх мужчин, из которых говорил только Сяо Вэнь, он поднимался наверх и занимался оставленными Лю Синем заданиями. То, что поручал ему юноша на день, он делал за пару часов. А уже к вечеру, когда вымотанный Лю Синь возвращался, Тан Цзэмин сбегал к нему по лестнице, выкрикивая:

– Ифу!

В один из таких вечеров, уходя с Лю Синем наверх, он, как и обычно, не обратил на троих мужчин никакого внимания. Те сидели за столом и провожали их внимательными взглядами.

Сяо Вэнь немного нахмурился, поднося ко рту чашу дымящегося зеленого чая.

– Мы являемся его шишу по праву, но он никогда к нам не обращается. Только ты, господин Гу, удостоен такой чести, – улыбнувшись, он взглянул на Гу Юшэнга.

– Всё дело в том, что я изначально обучал его.

Лекарь вскинул брови и отпил из чашки:

– Расскажи нам.

– В один из дней, когда утром я собирался поторопить Лю Синя, то случайно услышал, как Тан Цзэмин назвал своё имя. После этого я задержал его в кузнице, чтобы убедиться.

Гу Юшэнг выдохнул и провел по столу ладонью.

– Я не знаю, где Цзэмин провёл все эти годы после рождения. Он ничего не помнит. Местные говорили, что он пробрался в повозку в соседнем городе, так и попав в Цайцюнь. Тогда я не обратил на это особого внимания и продолжал жить дальше. Если бы не Лю Синь, который спас его, то Цзэмин, вероятно, умер бы в тот день.

Все трое тяжело перевели дыхание, боясь даже представить такой исход.

– Этот юноша... – протянул Сяо Вэнь, – он действительно впечатляющий, а?

– Да, – усмехнулся Гу Юшэнг, – толк от него всё же есть.

– Признаться честно, поначалу я относился к нему весьма скептически, – улыбнулся Сяо Вэнь. – Но раз он так привязан к мальчику, то пусть остаётся с нами. Я стану обучать Тан Цзэмина этикету и наукам, не всё же ему мечом махать. Он должен изучать классические учения и понимать общественный уклад, иначе когда выйдет в свет, то может потерять лицо. А после сам решит, какую связь установить со своими приближёнными.

– Признайся, больше всего на свете ты хочешь, чтобы и тебя он называл ифу, – хмыкнул Цзин, отпивая чай. Затем поморщился и обернулся в поисках бочонка вина.

– Ну разумеется! – воскликнул Сяо Вэнь. – Я этого и не скрываю, но... у меня просто нет такого права, – под конец своей речи он горько поджал губы.

– Ни у кого из нас нет, – выдохнул Гу Юшэнг.

– Тан Цзэмин столько всего перенёс, и всё по нашей вине. Мы должны были догадаться, что он выжил в ту ночь, и прочесать все Северные земли. Если бы мы только знали... – быстро заморгал Сяо Вэнь, пытаясь скрыть покрасневшие глаза и опуская их на свою чашу.

– Не надо, – резко оборвал Гу Юшэнг, чувствуя, что в груди разгорается пламя. Он прикрыл глаза, перед которыми тут же встало лицо его улыбающегося погибшего друга.

– Если бы не Лю Синь, мы бы никогда и не встретились, – чуть дрогнувшим голосом подвёл итог Сяо Вэнь. Будучи по природе своей мягкосердечным и прокручивая сейчас варианты событий, что могли развернуться без вмешательства юноши, Сяо Вэнь едва смог совладать с эмоциями.

– За Лю Синя! – поднял он свою чашу.

– За него, – сказал Цзин, грохая бочку сливового вина на стол.

༄ ༄ ༄

Суматошная жизнь Лю Синя продолжалась уже полмесяца. Имея в распоряжении лишь один свободный день в неделю, он старался как можно больше времени проводить с Тан Цзэмином, читая с ним городские забавные повести и легенды, что покупал со своего жалованья и учил его писать и читать.

– Какой это иероглиф³? – спросил Лю Синь, стоя позади мальчика и глядя поверх его плеча на листы рисовой бумаги.

– Мм, «муж»? – обернулся на него Тан Цзэмин.

Лю Синь улыбнулся и погладил его по голове:

– «Небо».

Тан Цзэмин кивнул и, обмакнув кисть в тушь, аккуратно начал выводить иероглиф.

༄ ༄ ༄

Праздник Цисицзе приближался, и весь город пестрел украшениями и символическими товарами. Стоял разгар лета, и воздух наполнился душистым ароматом цветов и сладким запахом благовоний. Лавки были уставлены фейерверками и подарками, которые принято дарить в этот день. Торговцы зазывали прохожих, расхваливая свой уникальный товар, который можно было встретить ещё в дюжине лавок по соседству. Хоть сам праздник и состоится лишь через несколько дней, на главной площади уже устраивались небольшие ярмарки и конкурсы, чтобы разжечь интерес к главному торжеству. Дети, пускающие бумажные фонарики по реке, веселились и плескались до самого вечера, пока их родители были заняты приготовлениями.

Лю Синь, улыбаясь, наблюдал за всем этим, впервые остановившись за последние дни, и в удивлении осознал, насколько именно прекрасен этот город. Глубоко втягивая в себя запах цветов, он медленно брёл по площади из очередной лавки, в которую его послал Сяо Вэнь. Отовсюду слышались смех и разговоры. Лю Синь так проникся праздничной атмосферой, что оступился, случайно столкнувшись с кем-то.

– Простите, – поднял он голову, встречаясь глазами с молодой женщиной.

– О, ничего страшного, господин, я тоже была невнимательной, – ответила та с улыбкой.

Лю Синь улыбнулся, глядя в её красивое лицо. Женщина смущенно опустила глаза и, замявшись, вновь посмотрела на него, тоже не спеша отходить.

– Красиво, правда? – перевела она взгляд на украшенный цветами мост.

Женщина была одета в красивый оранжевый халат с белым подолом, расшитым астрами. Голову её украшала резная позолоченная заколка, венчавшая изящную, но простую прическу. Лю Синь бросил взгляд на мост и снова повернулся к ней:

– Да.

– Мамочка! – раздался звонкий голос.

Оба посмотрели вниз.

За подол женщины цеплялась девочка лет десяти, в персиковом одеянии и с двумя пучками волос на голове, подвязанными лентами.

– Кто это? – спросил ребёнок, громко шепнув матери.

Юноша улыбнулся и чуть поклонился:

– Меня зовут Лю Синь.

– Я Ма Цайтянь, а это Ма Жуши, – представилась женщина, нежно поглаживая дочь по голове.

– Приятно познак...

– Мамочка, идём скорее к реке! – потянула её девочка.

– А'Ши⁴, не будь грубой, – мягко одернула дочку женщина.

– Ничего страшного, – улыбнулся Лю Синь, – мне тоже пора.

– Да, – смущенно улыбнулась Ма Цайтянь, опуская взгляд и чуть кланяясь. – Рада была знакомству.

– Я тоже. Может, ещё свидимся, – произнёс Лю Синь, обходя женщину с ребёнком по дуге.

Ма Цайтянь развернулась, провожая его взглядом, и растянула губы в улыбке:

– Я надеюсь.

Махнув им рукой на прощание, Лю Синь скрылся в толпе. Всю дорогу он прокручивал в голове внезапную встречу, заставившую его задуматься о том, что он никого толком и не знал в этом мире. Размышляя, что неплохо было бы завести пару друзей, он вошёл в лавку лекаря. Складывая купленные травы на стол, Лю Синь оборачивался в поисках Сяо Вэня, который всегда встречал его у порога, спешно забирая вязанки и отправляя по новому поручению. Гу Юшэнга и Цзина тоже не было видно, но в этом не было ничего удивительного – мужчины часто пропадали в городе в это время.

– Странно... – прошептал Лю Синь, заглянув в мастерскую лекаря и не найдя там того.

Подумав, что Сяо Вэнь, вероятно, отлучился по делам, он решил дождаться его, чтобы получить новое поручение. Последние дни были особенно выматывающими: у него буквально не было времени даже присесть. Чувство усталости во всём теле давало о себе знать, неприятно отдаваясь в мышцах. Лю Синь подумал, что неплохо было бы отдохнуть, проведав Тан Цзэмина, который сейчас занимался.

Поднимаясь по лестнице, он остановился на последней ступени, услышав приглушённые голоса. Медленно идя по коридору, он всё чётче различал негромкий тембр Сяо Вэня и тихие вопросы Тан Цзэмина.

– ...Лао Бай объединил основные принципы учения в единую систему, изложив догмы ритуальных начал – так появился трактат о законе Дао и его проявлениях в мире под небом. Эти писания стали основой для дальнейшего процветания даосизма, будучи ровесниками конфуцианских текстов. Существуют свидетельства, что все священные трактаты были покрыты золотой пылью и спрятаны в императорской библиотеке, дабы уберечь их от разрушения временем.

Лю Синь подошёл ближе и увидел сквозь щель в двери, как сидящий рядом с мальчиком лекарь, раскрыв большую книгу, показывает ему изображения. Мягкий голос Сяо Вэня спокойно вещал об учениях, на что Тан Цзэмин кивал, выглядя сосредоточенным и поглощённым процессом.

– В книге почтенного Шу Шимэя сказано, что Лао Бай встречался с самим великим У Бяньтянем несколько сотен лет назад, но я не нашёл более подробных записей об этом... – задумчиво произнёс Тан Цзэмин.

– Всё верно, – одобрительно сказал Сяо Вэнь. – В те годы У Бяньтянь был проповедником самого высокого бессмертного храма под небом, который отрицал учения Лао Бая и сеял смуту среди его учеников, порождая слухи о его невероятном рождении. Более подробно я расскажу тебе завтра, когда принесу с собой книги.

– Ранее вы говорили, что с рождением Лао Бая связано много легенд. В книге «Трёх царств» сказано, что его мать проглотила осколок хрусталя, таким образом зачав сына...

Лю Синь тяжело сглотнул, вспоминая их с Тан Цзэмином посиделки за чтением смешных городских легенд про прожорливых призраков и птиц-разбойников.

«Никчемный...» – откликнулся разум.

В груди неприятно затянуло. Видя, как Тан Цзэмин собранно внимает учениям Сяо Вэня, Лю Синь почувствовал одобрение. Одновременно с этим пытаясь остановить всполохи тянущей боли в груди. Вспоминая, как мальчик просто слушал его рассказы, ни о чем не спрашивая, а иногда и вовсе засыпая, Лю Синь горько поджал губы.

Ему это неинтересно.

Лю Синь даже не слышал имён, о которых они говорили, а Тан Цзэмин уже знал целые истории жизней и легенды о прошлом этого мира. В самом деле, Лю Синь ненавидел и презирал себя в этот момент. Горькое чувство стыда и ничтожности собственных сил царапало изнутри, ядом распространяясь по телу, делая его мягким и дрожащим. Он чувствовал вину и беспомощность из-за того, что не мог правильно обучать Тан Цзэмина, хоть именно он и взял его под крыло. Он понимал, что учить классике и истории он попросту не мог в силу незнания, но сжавшееся сердце при взгляде на мальчика, который тянулся к другому человеку, вызывало тяжесть в груди. Осознавая, что глупо было винить себя за незнание и неумение, Лю Синь чувствовал, что горькая желчь стыда и сожаления уже поднялась из самых глубин.

В этот момент юноша осознал, что Тан Цзэмин всегда крутился вокруг него, видя в нём опору лишь потому, что он был единственным, кто заботился о нём. Но поняв теперь, что в мире полно и других людей, более добрых, образованных и способных его защитить, он, разумеется, выберет их, и в этом нет его вины. Видя аккуратно одетого Сяо Вэня с гладко расчесанными волосами, лицо которого светилось мудростью и прилежностью, а изящные манеры так и говорили о его образованности, Лю Синь почувствовал себя глупым оборванцем, лишним в этом доме.

Комкая в руках свой серый халат, он пристыженно вжал голову в плечи.

Тан Цзэмин тем временем продолжал увлеченно расспрашивать Сяо Вэня, на что тот мягко и с улыбкой объяснял ему непонятные вещи. Увидев, как рука лекаря мягко поглаживает склонившегося над книгой Тан Цзэмина по голове, который больше не отстраняется от чужого прикосновения, как делал это раньше, Лю Синь отступил на пару шагов.

Схватившись за подол халата, он поджал губы и развернулся, собравшись поспешить вниз, не в силах больше терзаться у дверей в чужой сейчас мир.

Скрип пола, раздавшийся в тишине коридора, прокатился оглушающим грохотом по сознанию юноши. Замерев, Лю Синь приподнял плечи, застывая на месте. Он чувствовал себя вором, который пробрался в чужой дом, подсматривая за тем, что ему недоступно.

– О, Лю Синь, ты уже вернулся? – спросил Сяо Вэнь.

Послышался шорох одежд и звук шагов за спиной.

Обогнавший лекаря Тан Цзэмин схватил Лю Синя за руку и потянул его на себя, разворачивая.

Сглотнув и быстро заморгав, Лю Синь обернулся, на что Тан Цзэмин тут же изменился в лице.

– Что-то случилось? – спросил он, заглядывая в немного покрасневшие глаза.

– Нет, просто я... – Лю Синь сглотнул тяжёлый ком и глубоко втянул воздух. – На площади я услышал одну легенду о празднике Цисицзе и немного растрогался. Всё в порядке, – парень приподнял уголки губ.

– Ах... этот прекрасный праздник и впрямь трогает сердце, – протянул Сяо Вэнь, блаженно прикрывая глаза и опираясь плечом о дверной косяк. – Осталось всего два дня, и улицы города будут залиты реками девичьих слёз и лепестками цветов.

Лю Синь кивнул. Тан Цзэмин, продолжавший внимательно всматриваться в его лицо, нервно переступил с ноги на ногу, не спеша отпустить его руку.

Лю Синь бросил взгляд за плечо Сяо Вэня и увидел листы дорогой шёлковой бумаги, аккуратно сложенные на столе. Распознав на них каллиграфию Тан Цзэмина, Лю Синь опустил глаза в пол:

– Мне следует направиться куда-то ещё?

– А, да. Сходи в лавку старины Чэня с улицы...

– Я знаю, где это, – перебил его Лю Синь. Затем поклонился и пошёл в сторону выхода.

– Надо же, его и впрямь так растрогал праздник, – вздохнул Сяо Вэнь, глядя на сгорбленную фигуру. – Идём, Цзэмин.

В синих глазах проскользнула тоска. Тан Цзэмин смотрел на удаляющегося Лю Синя до тех пор, пока тот не скользнул по перилам лестницы своей тонкой бледной ладонью, скрываясь из виду.

༄ ༄ ༄

Весь оставшийся день до самого вечера Лю Синь бегал по поручениям, носясь по городу и с трудом пробираясь сквозь толпы людей, что высыпали на улицы в предвкушении праздника. Несколько раз Сяо Вэнь отправлял его заменять травы, которые он приносил, так как те уже были непригодны, поскольку оказались измяты и надорваны из-за толкотни на улицах. Поэтому теперь Лю Синю приходилось добираться окольными путями по менее заполоненным улицам, чтобы донести купленное в приемлемом виде, из-за чего его путь удлинялся и тратилось больше сил и времени.

Сяо Вэнь изготавливал «Чувственное снадобье», призванное на короткий срок немного усилить чувства влюблённых, которые начали терять свой пыл. Лекарь не был шарлатаном, поэтому прогонял людей, просящих его создать снадобье, способное заставить человека влюбиться вопреки своей воле.

– Нет, – твёрдо отказывался Сяо Вэнь, жестом руки останавливая безответно влюблённых, что изо дня в день в преддверии праздника толпились у него на пороге, – я не стану этого делать. Чувства либо есть, либо их нет. Вмешательство в чужие эмоции и судьбы – это нарушение законов как неба, так и земли. Уходите.

Захлопнув двери в очередной раз, Сяо Вэнь обернулся и сразу же наткнулся на насмешливые взгляды двух мужчин, сидящих в главном зале.

– Что? – разведя руки в стороны, спросил он.

– Ты всё такой же, – ухмыльнулся Гу Юшэнг, проводя точильным камнем по клинку.

– Вы тоже, – скривил губы Сяо Вэнь. – Не помирились ещё?

Двое мужчин тут же напряглись и отвернулись.

– Да и демон с вами. Мне нужна помощь в приготовлении отвара от переедания, идёмте, – закатив глаза, Сяо Вэнь скрылся в мастерской.

Не услышав звуков шагов, он рявкнул:

– А ну живо!

༄ ༄ ༄

Тан Цзэмин, впервые выйдя один на соседнюю улицу, медленно бродил от лавки к лавке, изучая выставленные товары. Сяо Вэнь выдал ему несколько золотых, сказав, чтобы он немного прогулялся до возвращения Лю Синя. На улицах витали ароматы пряностей, так и манивших мальчика зайти и попробовать разные блюда. Опустив взгляд на пять золотых монет в своей руке, Тан Цзэмин крепче сжал их и продолжил искать подарок.

– Подходи! Подходи! Нефритовые украшения прямиком из Чжэцзяня, родины белого нефрита! – зазывал прохожих особенно громкий торговец.

Тан Цзэмин подошёл к нему, разглядывая товар на прилавке.

– Молодого господина интересует что-то конкретное? – услужливо спросил мужчина, видя, что мальчик одет в тёмно-синюю дорогую одежду, а значит, может позволить себе дорогостоящую покупку.

– Сам посмотрю, – сухо ответил Тан Цзэмин, не отрывая взгляда от разномастного нефрита.

– Айщ... какой грубый, – тихо зашептал мужчина второму торговцу, на что оба покачали головами.

Прилавок и полки были заставлены резным белым и зелёным нефритом. Здесь были и статуэтки, и обереги в форме животных, а также подвески с кисточками и колокольчиками. Равнодушно скользя взглядом по ним, не найдя ничего особенного, Тан Цзэмин собрался было развернуться, но зацепился взглядом за изысканную белую заколку с серебряной шпилькой.

Лю Синь всегда ходил с простой деревянной шпилькой, собиравшей передние пряди его волос на затылке. Тан Цзэмин помнил, как парень часто фыркал, когда его волосы, выбиваясь из слабой прически, лезли ему в лицо, пока он читал повести и легенды. Тан Цзэмин любил наблюдать за колышущимися от дыхания прядями. Успокаивающее мирное покачивание словно вводило в транс, погружая его в сон под негромкий голос Лю Синя. Тан Цзэмин и рад бы оставить всё как есть, но каждый раз засыпал, так и не дослушав ни одной истории до конца. Первоначально он хотел подарить ему веер или кулон, но, наткнувшись на заколку, понял, что она – идеальный подарок, решающий сразу две проблемы.

Красивая нефритовая заколка, обрамлённая серебром и инкрустированная маленькими белыми камнями, притягивала взгляд. Представив, как она будет смотреться на длинных волосах Лю Синя, Тан Цзэмин засиял глазами:

– Сколько она стоит? – указал он на товар.

– Господин, могу я посмотреть эту вещь поближе? – одновременно с ним произнёс голос рядом.

Вытянувшаяся маленькая ручка указывала на ту же заколку, что заприметил Тан Цзэмин.

Мигом развернувшись, он впился взглядом в женщину, на лице которой играла мягкая улыбка. Маленькая девочка, стоящая рядом с ней, продолжала тянуть руку к заколке.

– Я беру её! – громко сказал Тан Цзэмин, повернувшись к торговцу.

Замерев с заколкой в руках, мужчина почесал в затылке, переводя взгляд с мальчика на женщину.

– Я покупаю, – уже спокойнее произнёс Тан Цзэмин, не отводя глаз от вещицы.

– Возможно, молодой господин проявит добросердечность и уступит двум дамам? – нежным голосом спросила женщина в оранжевом платье, с улыбкой смотря на него.

Девочка начала подпрыгивать на месте, жалобно канюча.

– Нет, – даже не оборачиваясь на них, ответил Тан Цзэмин. – Я покупаю эту заколку.

Этикет и учения, которые преподавал ему Сяо Вэнь, гласили, что вне зависимости от ситуации всегда нужно держаться достойно, чтобы не потерять лицо из-за слабостей.

Гу Юшэнг, всего раз взяв его с собой на соседнюю улицу прогуляться до винодельни, научил его не церемониться с наглецами – чуть не отрезав руку накинувшемуся на него прислужнику, который хотел его обокрасть.

Цзин ничего ему не говорил, но Тан Цзэмин был уверен, что мужчина просто лениво махнул бы рукой, говоря ему брать то, что он хочет.

Лю Синь же учил его идти на уступки, когда того требовала ситуация, чтобы не сталкиваться с неприятностями, если только это было дело не первостепенной важности.

– Я не отдам, – серьёзным тоном отрезал Тан Цзэмин, поворачиваясь к женщине и смотря на неё потемневшими синими глазами.

– У-а-а... – восхищенно протянула девочка, подходя ближе и вглядываясь в его лицо.

Тан Цзэмин не обратил на неё никакого внимания, продолжая смотреть на женщину, улыбка которой теперь выглядела слегка натянуто.

– У вас есть ещё одна такая заколка? – выдохнув, спросила она у лавочника.

Торговец неловко рассмеялся:

– Что вы, госпожа, это ведь уникальный товар! Во всей империи больше такой не найти.

Женщина улыбнулась:

– Сомневаюсь, что у молодого господина хватит денег на такую редкую вещицу.

Тан Цзэмин прищурился, сжимая монеты в руке:

– Сколько она стоит?

– Кхм... пять золотых, – замешкался торговец.

Женщина опешила от такой баснословной цены за простую заколку и чуть нахмурилась.

Девочка продолжала разглядывать Тан Цзэмина, подойдя ближе. Заколка, которая вызвала такой спор, её больше не интересовала.

– Господин, не слишком ли дорого...

Не успела женщина договорить, как Тан Цзэмин хлопнул раскрытой ладонью с пятью монетами по прилавку, заканчивая спор, и ровным голосом произнёс:

– Беру.

Торговец, уже начавший закатывать глаза на причитания женщины, вдруг удивился и, распахнув глаза шире, перевёл взгляд на мальчишку, который теперь стоял с протянутой ладонью, ожидая свою покупку.

Увидев на прилавке пять монет, мужчина сразу вложил заколку в руку Тан Цзэмина и сгрёб деньги.

– Не лучше ли будет сначала спросить у родителей, позволено ли молодому господину делать такие дорогостоящие покупки? – продолжала мягко улыбаться женщина.

Увидев, что мальчик молчит, разглядывая заколку, она подошла ближе и участливо спросила:

– Не слишком ли это – тратить целых пять золотых на простую заколку?

– Это не простая заколка, – всё же ответил Тан Цзэмин, продолжая рассматривать вещь и уже представляя, как тёплый нефрит будет красиво венчать прическу Лю Синя.

– Что же в ней такого особенного? – слегка удивлённо спросила женщина.

– Теперь это заколка моего ифу, – просто сказал Тан Цзэмин и, не удостоив женщину и девочку взглядом, развернулся и ушёл.

༄ ༄ ༄

Возвращаясь домой уставшим и неся в руках очередную охапку трав, Лю Синь еле передвигал ногами. Слыша смех горожан и треск маленьких фейерверков, он прикрывал глаза, хмурясь: сейчас они вызывали лишь головокружение и тошноту. Наслушавшись этой какофонии звуков большого города за весь день, единственное, о чем сейчас мечтал Лю Синь – это доползти до постели и уснуть без задних ног. Уже завтра был Цисицзе, а сил у него не осталось даже на то, чтобы порадоваться вместе со всеми. Было немного грустно оттого, что он пропустит первый в его новой жизни праздник, но мысль о завтрашнем выходном вселяла в него радость – наконец-то он сможет поспать.

Бредя по улице, Лю Синь размышлял о том, что, вероятно, Тан Цзэмин расстроится оттого, что он не будет его сопровождать, но быстро отогнал эти мысли.

«Сяо Вэнь будет лучшей компанией, чем я...»

Лю Синь облизнул мокрые липкие губы, которые почему-то отдавали железом, и, завидев впереди свой новый дом, ускорил шаг, выходя на тускло освещённую улицу.

Размышляя, что лекарь сможет научить Тан Цзэмина всему, что нужно знать об этом мире, Лю Синь грустно улыбнулся. В груди опять затянуло.

Открыв дверь, Лю Синь выпустил на улицу поток мягкого, тёплого света, делая шаг из темноты. Казалось, что липкая грязная тьма ползёт вслед за ним, пытаясь пробраться в этот дом следом. Так он и чувствовал себя – словно лишний, оглядывая четверых человек, сидящих за столом. Взгляды улыбающихся мужчин были обращены на Тан Цзэмина, который что-то рассматривал, держа в руках.

Сглотнув, Лю Синь опустил глаза. Не в силах произнести ни слова, он продолжал стоять у двери, пытаясь подавить в себе желание уйти.

– О, ты верн...

– Что с тобой?!

Послышался шум. Кто-то уронил стул. Сквозь затуманенный взор из-за скопившейся влаги в глазах, Лю Синь увидел бурые пятна на подоле своего серого халата.

Что это?

– Лю Синь, что с тобой?!

– Ифу!

– У него кровь!

Кровь? Чья кровь?

Только и успел подумать Лю Синь, прежде чем потерял сознание.

_______________________________

1. Цисицзе (七夕节) – один из самых романтичных традиционных китайских праздников, отмечается 7-го дня 7-го месяца по традиционному лунному календарю. По григорианскому календарю этот праздник обычно выпадает на август. Сами китайцы называют его «фестиваль Циси» или Цисицзе, что переводится как «праздник седьмого вечера». Вечер в названии фигурирует неслучайно, так как этот праздник связан со звездами в ночном небе. Считается, что единственный раз в году, именно в этот день, в небе на Сорочьем мосту позволено встретиться двум разделённым возлюбленным – Пастуху и Ткачихе.
2. Гуй (鬼) – в китайской мифологии это абсолютно любой демон/призрак/дух умершего. В данном романе это определение будет употребляться только к утопленникам, которые причиняют вред людям, утаскивая их на дно.
3. Иероглифы 夫 (супруг; муж) и 天 (небо, небосвод, небесный) – похожи, поэтому Тан Цзэмин их и перепутал.
4. «А» – приставка, используемая перед односложными именами для обращения к родственникам или близким знакомым/друзьям/детям.