Глава 13
ЛИСА.
Лейси и Ричард заступают на смену, оба в спасательных жилетах. Ричард хотел, чтобы Лейси оставалась внизу, но та настаивала на обратном, и она определенно доминирует в этих отношениях.
— А где мне спать? — спрашиваю я Чонгука, когда мы готовимся ко сну.
— На их кровати, — говорит он, направляясь в свою каюту.
— Фу, — я морщусь. Кровать моей сестры во время ее медового месяца? — Нет.
Он замолкает и снова смотрит на меня.
— Тогда спи со мной.
Я хочу дать ему тот же ответ, но не могу. Потому что это определенно не «фу», и я не хочу отказываться.
— Или спи где угодно, — говорит он. — Я просто хочу выспаться для предстоящей бури, а этот диван — не вариант.
Конечно, можно было бы сказать, чтобы это он поспал в каюте Лейси и Ричарда. И все же… Я не хочу, чтобы он это делал.
— Ладно, — говорю я. — Если ты не возражаешь против компании.
Он бросает на меня настороженный взгляд, который говорит, что он как раз-таки возражает.
— Обещаю, что не буду храпеть, — добавляю я.
— И пускать слюни, — говорит он.
Я краснею.
— Да, и пускать слюни.
— И говорить. И ёрзать.
Я киваю.
— Обещаю.
Быстро хватаю свою пижаму и переодеваюсь в нее в крошечной ванной, где едва хватает места, чтобы повернуться, локтями ударяясь о стены. Протираю лицо салфеткой для снятия макияжа, потому что воду в раковине включать не хочется при таком качании лодки.
Ложась в постель с тем, с кем ты не собираешься заниматься сексом — еще более интимно. Не помогает и то, что нам с Чонгуком приходится делить одно и то же одеяло, поскольку мое промокло. От воды, а не от чего-то другого!
Я забираюсь под сухое одеяло. И внезапно все кажется непристойным.
— Я мешаю этим? Пуская слюни? Храпя? — спрашиваю я его, кладя перед собой свою подушку, которую, к счастью, потоп не задел.
— Лежи тихо, — говорит он, переворачиваясь на бок, спиной ко мне.
Хм. Хорошо. Как я погляжу, на ночевках с ним не весело.
Мог хотя бы лечь спать без футболки. Я только мельком видела его без футболки за все это время, и не смогла по-настоящему оценить, насколько великолепно его тело.
На самом деле на койке достаточно места, чтобы мы не теснились друг к другу, в отличие от его грузовика. Хотя это V-образная кровать, и наши ноги немного соприкасаются. Может, он захочет поиграться ногами.
Решаю проверить, вытянув ногу.
Тыкаю его прямо в икру сзади.
— Лиса, — предупреждает он приглушенным голосом.
— Я просто устраиваюсь поудобнее, — говорю я, переворачиваясь на спину.
Пауза.
— Тогда почему я слышу, как ты улыбаешься?
— Я не улыбаюсь, — протестую я, но это ложь, потому что я правда улыбаюсь.
Как он узнал?
— Спи, Лиса, — говорит он.
Как будто так легко заснуть с ним в одной постели.
И все же, каким-то образом, я это делаю.
***
Мне снится восхитительный сон.
Я где-то на пляже. Необитаемый остров, вроде тех, что можно увидеть в туристических брошюрах. С зелеными джунглями, белым песком, мелкой голубой водой, пальмами, свисающими на пляж, как гамаки.
Я лежу на спине, и это кажется таким реальным, что я чувствую горячий и мягкий песок на своей коже.
Я совершенно голая, но не одна.
Голова Чонгука у меня между ног.
Я его не вижу. Вижу только небо.
Но знаю, что это он. Мои пальцы запутались в его волосах, роскошной густой шевелюре, и его щетина царапает чувствительную кожу на внутренней стороне моих бедер.
Его язык творит настоящее произведение искусства.
Он ласкает мой клитор, как кошка сметану, и каждое мощное прикосновение посылает ударные волны через мое тело. Он так хорош, что я готова кончить прямо сейчас, потом мое тело начинает трястись, а он продолжает.
Снова и снова.
Смотрю на синее небо, и кажется, что я заново родилась.
И затем…
Мой сон начинает рассеиваться.
Как будто небо вдруг становится все ярче и ярче, потом совсем белым и…
Открываю глаза.
Я лежу на спине в каюте, одеяло с меня снято, пульс стучит в ушах, дыхание прерывистое.
Одна моя рука в нижнем белье, несколько пальцев внутри меня.
Другая рука на груди, моя майка задрана, обнажая сиськи.
Чонгук лежит рядом и смотрит пристальным первобытным взглядом, внимательно сосредоточившись на моем открытом рте.
О БОЖЕ МОЙ.
Я вздрагиваю, как будто внезапно возвращаюсь к жизни, вырываю руку из нижнего белья, поправляю майку.
— О боже, — шепчу я, протягиваю руку к одеялу и тяну его на себя.
— Что…что было…
Чонгук прочищает горло.
— Тебе приснился сон, — говорит он хриплым голосом.
— Сексуальный сон, — добавляет он, как будто это не было очевидно.
Я сглатываю, чувствуя, как все мое тело становится горячим и красным.
Черт, черт, черт.
Я никогда этого не переживу.
— И поэтому ты просто сидел и смотрел на меня? — спрашиваю я, избегая его взгляда.
— Ты разбудила меня, когда начала стонать, — шепчет он.
— И поэтому ты просто сидел и смотрел на меня? — повторяю я, рискуя взглянуть на него получше.
Он лежит на боку, подперев голову локтем, как будто реально лежал и тупо наблюдал, как я кончаю.
Ну вообще… это сексуально. Чертовски сексуально.
Но еще унизительно, что кто-то вроде него видит меня в таком уязвимом состоянии, каким бы сексуальным все ни казалось.
— Я включил свет, чтобы разбудить тебя, — говорит он.
— Это сработало.
Я прищуриваюсь и смотрю на него.
— Угу. И как долго ты сначала наблюдал за мной?
— Ну, в такой темноте было трудно что-то разглядеть, — говорит он. — Еще ты кончаешь довольно быстро. Каждый раз, когда ты кончала, я думал, что всё, а потом ты начинала снова.
Боже, нет.
Я закрываю глаза, и на всякий случай прикрываю их рукой.
— Не смущайся, — говорит он, и я знаю, что он издевается надо мной. — Наконец-то ты показала мне свои сиськи. Ожидание совпало с реальностью.
Я убираю руку от лица, смотрю на него.
— Что, черт возьми, это значит?
Он лукаво улыбается.
— Разве ты не помнишь, что было на свадьбе? Когда ты хотела пойти купаться нагишом, пыталась снять верхнюю часть платья. Потом ты попыталась снять с меня рубашку, но безрезультатно.
Я не думаю, что мое лицо может гореть еще жарче. Даже грудь у меня пылает, как в огне.
— Ну тогда ты теперь тоже должен снять рубашку при мне, — хнычу я. — Давай по-честному.
Он прикусывает губу, но не делает ни малейшего движения, чтобы побаловать меня.
Боже, почему он настолько горячий?
— Ладно. Отлично, ты видел, как я кончаю, — ворчу я. — Теперь счастлив?
— Очень.
Я поднимаю бровь, слова задерживаются на моем языке, прежде чем я выплевываю их.
— У тебя встал?
Да. Я сказала это.
В его глазах вспыхивает дерзость, более насыщенная, чем самый темный кофе.
— А ты как думаешь?
Думаю, да.
— Все еще стоит?
Я не знаю, откуда, черт возьми, у меня хватает смелости задавать ему эти вопросы, но черт с ним. Теперь все по-честному.
Это выражение в его глазах усиливается, и я смотрю на его горло, когда он сглатывает.
— Почему бы тебе не узнать, — с трудом выговаривает он.
Может быть, он насмехается надо мной, а может быть, он говорит серьезно. Но это не важно, потому что, даже не осознавая, что делаю, я перекатываюсь на бок ближе к нему и протягиваю руку к его промежности и.…
Да.
Я имею в виду, что это очень большое «да».
Очень большое, твердое, толстое да.
Горячий и мягко пульсирующий под моей ладонью, даже сквозь боксерские трусы. Я не должна это делать, но все равно крепко сжимаю его, чувствуя каждый дюйм в своей руке.
Тихий стон срывается с его губ, наполняя кабину, вызывая у меня боль между ног.
О, черт возьми…
Я поднимаю взгляд на его лицо, и он смотрит на меня сквозь темные ресницы, его дыхание прерывистое, рот приоткрыт, отчего я так хочу вытащить его член из трусов и…
Тук-тук-тук.
Дверь в каюту дребезжит.
Наши глаза одновременно расширяются, и я тут же отдергиваю руку. Мне показалось, что это Бог стучит в дверь, говоря мне, что я совершаю большую ошибку.
— Да? — спрашивает Чонгук хриплым голосом.
— Все в порядке? — спрашивает Ричард из-за двери. — Сейчас половина четвертого.
— Черт, — ругается Чонгук себе под нос. — Э-э, извини. Проспал! Сейчас приду. -
Он быстро садится, свесив ноги с края койки, и делает глубокий вдох через нос. — Извини, — отрывисто говорит он.
— Наверное, отключил будильник, когда был… увлечен.
— Я даже свой не включала, — говорю я ему, пока он натягивает джинсы. Я чуть засматриваюсь на его задницу в боксерских трусах. Так же, как и его член, она впечатляет.
— Это твоя первая ошибка, — говорит он мне, по его тону понятно, что он снова в режиме ворчуна, и что бы ни произошло между нами, сексуальная маленькая шалость закончилась. Может быть, навсегда. — Не полагайся на других людей.
Затем он выходит из каюты.
Я вздыхаю и медленно сажусь. Меня так и подмывает снова заснуть, но я знаю, что если снова лягу, то уже не встану, а значит, у него будет причина злиться на меня.
Я не спешу идти с ним в ночную смену после того, что произошло. Но у меня нет особого выбора. Я же не могу его избегать.
Я одеваюсь и направляюсь наверх. Прохожу мимо Ричарда на камбузе, который достает из холодильника банку содовой, выглядя усталым и раздраженным.
— Извини, — говорю я ему.
Судя по взгляду, он не верит мне.
Интересно, услышал ли он стон Чонгука, когда я гладила его член?
Надеюсь, что нет, хотя знаю, что этот звук навсегда станет саундтреком всех моих будущих сексуальных мечтаний.
На палубе воздух ощущается иначе, чем обычно, хотя я не могу точно сказать, почему именно. Наэлектризованный и живой, но не в хорошем смысле этого слова.
Чонгук уже сидит за рулем и с неловким видом смотрит на что-то на экране навигатора. Он забыл приготовить кофе сегодня вечером, так что эта смена уже начинается не с той ноги.
— Что случилось? — спрашиваю я, как раз когда ветер начинает дуть, гремя парусами.
— Ветер здесь быстрее, чем я думал, — говорит он.
— У нас неприятности?
Он качает головой, оглядываясь вокруг. Сегодня ночью на небе нет звезд, небо темное и мрачное. Из-за света с лодки все равно ничего не видно.
— Я так не думаю, — говорит он.
— Может, мне спуститься вниз и приготовить кофе? — спрашиваю я его.
Ему удается быстро улыбнуться мне.
— Давай. Спасибо.
Может быть, он чувствует себя плохо из-за того, что был резок раньше.
Я спускаюсь вниз и включаю плиту, ожидая, пока закипит вода, подготавливая френч-пресс. Ожидание дает мне некоторое время, чтобы подумать о произошедшем.
Если бы Ричард не постучал в дверь…
Я не знаю.
Чонгук смотрел на меня так, словно собирался не только поцеловать, но и взять обе мои руки, прижать их над головой и трахать до смерти.
Боже.
Так хочется, чтобы кто-то прикоснулся ко мне.
И не просто кто-то.
Он. Своими руками.
Везде.
Я сглатываю, снова чувствуя сексуальное разочарование, гадая, будет ли еще одна возможность, прежде чем мы доберемся до Фиджи.
Как бы сильно я не хотела сойти с этой лодки, я не готова попрощаться с ним.
Что забавно, потому что несколько дней назад я не могла дождаться этого момента.
«Если он снова не будет вести себя как осел», — думаю я. А это большое «если».
Когда кофе готов, я наливаю его в термос, хватаю кружки и поднимаюсь наверх. Ветер стал еще сильнее, и трос, который тянется вверх по мачте, издает непрерывный лязгающий звук.
Чонгук занят чем-то на сенсорном экране, поэтому я наливаю ему кружку и ставлю в держатель рядом с рулем.
— Спасибо, — говорит он, бросая на меня оценивающий взгляд, прежде чем вернуться к своим занятиям.
— Не за что, — говорю я. Затем нервничаю, чувствуя, что мне нужно что-то сказать. — Прости, что я потрогала твой член.
Он хихикает.
— Да ладно тебе. Это мое единственное «достоинство».
Я делаю глоток кофе и улыбаюсь.
— Я бы так не сказала. Перечислила бы еще, но ты зазнаешься. Хотя, наверное, уже слишком поздно.
Улыбка, которой он одаривает меня, сразу исчезает. Он хмурится.
У меня замирает сердце. Надеюсь, дело не во мне.
И надеюсь, это никак не связано с лодкой.
И вдруг… БАМ!
Ветер налетает на нас сзади, и я чуть не падаю. Это казалось невозможным, но небо за спиной Чонгука стало еще темнее, а волны беспокойнее. Ветер усиливается.
— О нет, — осторожно говорит Чонгук.
Мое сердце колотится, и мне приходится сесть, чтобы сохранить равновесие.
— Что такое?
— Шторм.