Родное семечко клёна

Николай пообещал, что будет меня оберегать и никому никогда не отдаст. И он своё слово сдержал.

Теперь, когда мы выходили на задания, парень предельно осторожен, и не отдаляется от меня больше, чем на двадцать шагов. Он вечно спрашивает как моё самочувствие и не чую ли я опасность. Помню, когда мы после инцидента с Агентством вышли на новое задание, Николай взял меня за руку и так её отдавил, что она несколько часов была вся красная.

Конечно, он это не специально, просто не хочет, чтобы со мной что-то случилось. Но если кто-то и правда почувствует себя героем и принесёт меня как трофей, Николай ему голову открутит, что очень нежелательно, ведь у нас могу возникнуть серьёзные проблемы с другими организациями. Вот та же «Портовая Мафия» крайне опасна, ведь если меня потребуется разговорить - меня сразу понесут в подвал. Там уже со мной не будут церемонится как в ВДА, и Николай прекрасно это понимает.

* * *

Сидя на бетонном заборе, прохладный ветер приятно обдувал волосы, из-за чего они спутались, небольшой мороз щекотал кожу, и та покрылась мурашками. Но вид... Вид Йокогамы с высоты огромного небоскрёба просто завораживал. Тысячи... Нет. Миллионы огоньков внизу гипнотизировали мой разум, а мои глаза отражали весь этот искуственный свет.

Я была счастлива, но не показывала этого. На моём лице всё также находилась безразличная и пугающая гримаса, но если смотреть с другого ракурса, то она кажется такой спокойной, будто все проблемы и беды ушли, не приходя.

— Это место моё любимое. — начал Николай, — Я прихожу сюда, когда хочу побыть один, когда нужно собраться с мыслями или же...

— Подумать о свободе? — Договорила за него я.

Парень нежно улыбнулся.

— Именно.

Я не сдержала улыбку. Моё рука опустилась в карман комбинезона и достала оттуда брошь в виде красного ликориса. Да, это была та брошка, которую мне подарил Ацуши. Я до сих пор её храню, хотя прошла не одна неделя, как я вернулась в «Смерть Небожителей». Я ни разу не одевала её, так как Николай сразу начнёт задавать вопросы и жутко ревновать. А зная какая у этого садиста ревность, я предпочла оставить себя, брошь и Ацуши в целости и сохранности, спрятав это украшение.

— Птичка, а что это у тебя в руке? — спросил блондин, смотря на маленький красивый предмет в моей ладони.

Зря я её наверное достала. Эта красота внизу полностью ослепила мой здравый смысл и способность думать, прежде чем делать.

— Это брошь, которую мне подарили в «Вооружённом Детективном Агентстве». — сказала правду я.

Сидя спиной к Николаю, я почувствовала, как от ревности и злости у того расширились зрачки, руки сжались в кулаки, атмосфера нагрелась вокруг него, а дыхание стало шумным и ледяным, .

— Кто? — словно не своим голосом прорычал эспер.

Я вела себя абсолютно спокойно, потому что знала, что могу успокоить этого клоуна-садиста одним взглядом.

— Ацуши Накаджима. Он там новенький. Способность у него довольно редкая, но если сравнивать с моей - она невероятно слабая. Мы с ним одного возраста, хоть он и старше меня на полгода.

Костяшки Николая побелели от того, насколько сильно он их сжал, что перекрыл доступ к крови, а вены на руках начали набухать и, казалось, что ещё чуть-чуть и они точно лопнут.

— Но ты не переживай. — мягко сказала я, — Я ни за что тебя не брошу. И каким бы не был Ацуши, я никогда не оставлю тебя и не уйду к другому. Ведь... — Я повернулась к Николаю, и нежно улыбнулась, — Ведь я люблю тебя.

Вмиг всё напряжение исчезло, ревность ушла, а гнев растаял, как снег весной. Набухшие вены опустились вниз, зрачки пришли в нормальную форму, а дыхание остановилось. Блондин замер от моих слов. Веки расширились, и челюсть эспера немного отвисла от удивления и немом понимании значении этих дорогих и ценных слов.

При виде реакции Николая, уголки моих губ приподнялись выше.

Встав с бетона, я подошла к Николаю и, закрыв глаза,  осторожно обняла его. Тепло его тела чуть не ошпарило мне кожу, а бешеное сердцебиение эхом отдавались в моей голове.

— Знаешь... — я медленно разлепила веки, — Люди - они как книги. Одинаковых людей не может быть, и у всех книг разный сюжет. У кого-то история счастливая, у кого-то короткая, у кого-то она понятная с первой страницы, а у кого-то нужно сотню раз перечитывать всю главу только для того, чтобы найти ответ на вопрос «почему?». А когда ты узнал всё нужное, просто бросаешь книгу в огонь, и она сгорает до тла. А если я начну перечислять всех людей, с которыми это случилось... Хах...

Я грустно посмотрела на брошь в руке.

— Да, мы похожи сюжетами с Ацуши, наши книги писал один человек, но при этом мы абсолютно разные, подобно чёрному и белому. — Устремив взгляд вверх, в ночное небо, полное звёзд, шипы льда в моём сердце таяли, и орган сделал первый стук, — Если бы всё сложилось по-другому, я была бы рада, будь он моим лучшим другом. — Снова глянув на украшение, я положила её обратно в карман, и встретила свои глаза с глазами Николая, — Ты подарил мне свободу, и я отплачу тебе тем же. Ты показал мне, каково значит любить, и я отвечу тебе тем же. Ты - тот самый, что открыл клетку и выпустил птицу в небо, и я помогу тебе тем же.

* * *

— Николай, я хочу показать тебе кое-что. — Со словами открыла дверь я и застала Николая, лежащего на кровати. Его руки находились под головой, пальцы были сплетены между собой, а само выражение лица и взгляд были такими, как будто он над чем-то серьезно думал.

— М? — Николай повернул голову по направлению к звуку, и, увидев меня, тут же в его глазах на одно мгновение пробежал проблеск радости. — Да, конечно, птичка, иду. — Блондин встал с кровати, взял цилиндр, стоящий на прикроватной тумбочке и уже был готов выйти из комнаты, но моя рука его остановила.

— В этом нет необходимости. Ехать придётся очень долго даже на поезде, но, если конечно ты не против, то можно воспользоваться твоей «сверхскоростной электричкой». — Улыбнулась я и положила руки в карманы комбинезона.

Эспер посмотрел на свой плащ и тоже не смог сдержать улыбку, поддерживаемую лёгким смешком.

— Конечно же нет, птичка. Для тебя - хоть отказаться от свободы. — Николай распахнул плащ и протянул мне сильную ладонь в тёмной перчатке.

Приняв приглашение, я обвила его торс руками, а затылком легонько коснулась шеи своего садиста.

— Ита-ак куда нам? — весело спросил парень, готовясь перенести нас в нужное мне место.

— На поле, за город, можно поближе к единственному дереву на той равнине. — проинформировала я, глядя в одну точку.

Николай закрыл нас плащом и телепортировал в заданное место. Безлюдные, тихие просторы украсили глаз, чистый прохладный ветер, что каждый раз по родному обдувает лицо, далёкое небо, следящее за моей тенью все наполненные болью годы, приветливо посылает белое море облаков, трава в такт природной музыке качается из стороны в сторону. И... одиноко стоящее по середине степи дерево, привлекающее меня своими размерами и величественной красотой.

Загипнотизированная единственными радостными воспоминаниями, я медленно шла к могучему дереву, нетронутому городскими страданиями.

Закрыв глаза и коснувшись гладкой коры ствола, почувствовала, как блаженное тепло переливается по моей коже.

— Знаешь, Николай, — обратилась я к парню, — а ведь это дерево, чем-то мне вроде матери. — я провела вниз по стволу и неспеша открыла глаза, — И если уничтожить его - уничтожишь и меня. Да, знаю, вы, люди, можете жить и без родителей, но это дерево моя способность, моё тело, моя жизнь, и убив его - убьёте и меня. 

Я сделала небольшую паузу.

— Всю свою жизнь я провела в том ужасном детском доме, в нечеловеческом обращении, чудовищном гнёте, унижении и избиениях, но в одиннадцать это всё закончилось. Тогда, семь лет назад, уйдя из дет. дома, я пришла к этому дереву, и оно показало мне, что всё, что говрили мне в том мерзком месте - неправда. Существует тот, кто любит меня, кому я нужна, который каждый день ждёт нашей встречи. Я никогда никому не доверяла, не заводила друзей, даже толком не общалась ни с кем. Все люди были для меня книгами, да и только. За это огромное время мои чувства и эмоции умерли, и осталась только моя внешняя оболочка.

Я повернулась к Николаю. Он стоял, будто околдованный моими речами. Но большую часть моего «колдовства» состовляли мой нежный, грустный взгляд, полный всех чувств, которые я потеряла в бытие выживания в этом мире.

— Но... Если ты никому не доверяешь, то зачем рассказываешь всё это мне? — не понял Николай.

— Потому что список любящих меня пополнился на ещё на одного человека.

Парень замер, как тогда на крыше.  Карта, закрывавшая его правый глаз, с глухим стуком упала на землю, придавив пару травинок. Николай трясущимися руками дотронулся до изумрудного глаза.

Я подошла к блондину и, притянув за воротник, поцеловала.

* * *

Лежа на кровати и смотрев в потолок, я думала о Николае. Я была рада, что смогла подарить ему желаемую свободу, что открыла клетку и выпустила его птицу на волю. Я отплатила ему тем же, что и он мне когда-то.

— Птичка-а-а! — Николай, как всегда появившись из своего портала, посадил меня к себе на колени и обнял. — Какие планы на день?

— Думаю навестить дерево, ты со мной? — без промедления ответила я.

— Конечно! — весело ответил Николай, — Ты ещё спрашиваешь?

— Тогда поехали.

Разноглазый с радостью снова открыл свой плащ и за секунду переместил нас в поле. Погода стояла пасмурная, ходил сильный ветер, тучи без промежутков заслонили небо, не дав ни шанса  пробраться солнцу сквозь них.

— Думаю, сегодня дерево будет очень радо видеть меня. — Я улыбнулась и посмотрела на эспера, но уголки моих губ сразу же опустились, увидев взволнованное лицо Николая и глаза, смотревшие на что-то очень серьёзное и страшное.

Не дожидаясь ответа, я медленно посмотрела туда, куда и блондин. Вмиг кожа покрылась мурашками, сердце забилось, словно бешеное, зрачки сузились, душа опустела.

Дерево всё было обмотано взрывчаткой, а из-за ствола вышел человек... В бежевом пальто.

— Эх... — с наигранной грустью вздохнул он, — Не успел... А я ведь хотел сделать это по-тихому...

Кровь заледенела в венах, на глаза выступила влага, на одеревеневших ногах я сделала шаг вперёд.

— Дазай! — злобно крикнул Николай, — Только посмей хоть пальцем тронуть это дерево, и твоя мечта о самоубийстве тотчас исполнится!

Осаму поднял обе руки вверх, в одной из которых находился пульт для управления взрывчаткой, и отошёл далеко назад.

— Ну, тронуть то не трону, но нажать... — большой палец шатена потянулся к ярко-красной кнопке.

И тут я опомнилась.

Резко побежав, я вытянула руку вперёд и, издав отчаянный вопль, слёзы потекли по мои щекам, образуя две ровные мокрые дорожки.

Мне показалось, будто на мгновение время замедлилось, как в кино на скорости 1.0х. Вижу поваленый ствол, крону с ещё красными листьями, валяющиеся повсюду щепки, не замечаю царапин на своём лице и руках, и слышу последний стук сердца.

Перевожу мокрый от слёз взгляд на свою руку, и от неё медленно откололся один маленький кусочек, ветром поднялся вверх и растворился в воздухе. Лишь малые песчинки его пыли ветер понёс дальше.

Оборачиваюсь, и вижу испуганный взгляд Николая, его еле заметные трясущиеся руки в красных перчатках, непонимание во взгляде.

— Э... Э-эй, Птичка... Ты чего?... — Выдавил из себя Николай и от беспокойства сделал шаг вперёд.

Я снова посмотрела на руку - кусочки разной длины отрывались и обращались в пыль. Я грустно улыбнулась.

— Всё хорошо... Просто... Я распадаюсь...

Николая будто ударило током и он, сорвавшись с места отказывался верить своим ушам и уж тем более глазам.

— Нет нет нет нет нет нет нет птичка всё будет хорошо, я сейчас перемещу тебя в больницу или к тому доктору а Агентстве, я заставлю её вылечить тебя... — Николай взял моё лицо в свои ладони и быстро произносил слова, — Мы заживём как прежде, даже лучше, будем вместе ходить на задания и разговаривать про свободу, только прошу... не уходи...

— Николай...

Меланхоличная улыбка заменилась весёлой, и я, соединив наши ладони, весело сообщила ему:

— Ты заживёшь как прежде, даже лучше, будешь ходить на задания и разговаривать про свободу, только теперь без меня...

— Нет... Нет нет нет НЕТ! ПТИЧКА, ПОСТОЙ, НЕ УХОДИ!!!

Ещё раз также весело улыбнувшись, последние кусочки превратились в пыль, и ветер понес их далеко в небо.

С почти беззвучном стуком и шелестом ткани на землю упали брошь в виде ликориса и грязная белая перчатка.

Опустив руки вниз, по щеке парня покатилась горькая слеза.

Резко развернувшись и достав из плаща бензопилу, Николай со звериным рёвом ринулся к Дазаю, занеся над своей головой оружие...

***

«Ах, если бы она была жива,
Я всё бы отдал за неё, всё бросил».
Слова, слова, слова, слова, слова,
Мы все их после смерти произносим.

И пишутся в раскаяньи стихи,
Но в глубине души навеки будут с нами
Грехи грехи грехи грехи грехи
Которые не искупить словами.»