3.
Солнце снова пекло с невообразимой силой. Я не знала совпадение это или нет, но после знакомства с новыми людьми, они стали заходить ко мне каждый день перед тем, как идти на пляж.
В первый рабочий день заходил Слава. Мы немного поболтали, а затем он ушел. Во второй и третий – Андрей. Ангелина заходила каждый день.
На четвертый день в кафе зашел Леша. В этот момент у меня как раз было много посетителей и я бегала от сиропов и газировки до аппарата со льдом туда-сюда. Часто заходили семьями, а они заказывали не меньше пяти стаканчиков лимонада. И всегда просили как можно больше льда.
В этот день аппарат решил сломаться. Я сразу же сообщила об этом Вике, но она сказала, что сможет привести лед только через несколько часов, а он требовался мне срочно. Я не нашла идеи лучше, чем закинуть в морозилку бутылку с водой и ломать лед вручную. Это был единственный способ.
А до того, как вода в бутылке не заморозилась, я была вынуждена стыдливо признаваться, что у нас нет льда и придется идти в соседнее кафе. Я предлагала лимонады без льда, но никто не хотел на подобное соглашаться.
Когда бутылка достаточно разморозилась, а в кафе стало на десять человек меньше, я быстро разрезала бутылку и покромсала лед. Положила его в аппарат со льдом, который поддерживал холод, и старалась экономить, чтобы до приезда Вики его хватило.
Я отдала лимонад последнему клиенту перед тем как к кассе подошел Леша. Я измученно посмотрела на него, ведь среди всех посетителей, показать настоящие эмоции в такой трудный рабочий момент я могла только знакомому человеку.
— Что-то хотели заказать?
Я придерживалась рабочей этики.
— И тебе привет.
Я вздохнула, оперевшись на стойку. Вскинув бровь, я серьезно посмотрела на Лешу.
— Сегодня у меня не лучший день для любезностей и разговоров по душам, поэтому я слушаю.
— Лимонад с лимоном. Добавь еще мятный сироп.
Я кивнула и отошла от стойки к столу напротив, где были стаканчики, крышки, сиропы и газировка. Смешала это всё и подошла к аппарату со льдом.
Открыв крышу ледогенератора, я увидела что в нем осталось несколько кусочков льда. Я постояла пару секунд, уткнувшись взглядом в лед, будто он бы появился неожиданно, а затем спросила:
— Тебе очень нужен лед?
— Вообще, мне и лимонад не очень нужен.
Я начала вскипать.
— Неужели?
— Я возьму его и без льда. Надеюсь, в этот раз ты налила сироп?
— Что, прости?
— В последний раз когда я заходил сюда ты отвлеклась и не добавила сироп. За тем столиком ещё сидела женщина, — он указал на мой любимый столик. — Я не стал тебе тогда ничего говорить.
— Зато сейчас это было необходимостью.
— Ладно.
Он поднял руки вверх, а затем полез в карман. Показал мне карту. Я пробила лимонад в кассе и вывела оплату на терминал. Когда он пискнул, оповестив об удачной попытке, я выдернула чек и прихлопнула его ладошкой по столу.
— Я хотел извиниться за нашу прошлую встречу. Я обобщил о лживости и лицемерии просто из злости. По большей части во мне тогда говорил алкоголь, я хотел чтобы ты знала, я признаю что был не прав. Просто вырвалось сгоряча.
— Да, я так и подумала. — Я моментально остыла. — И я тоже хотела извиниться. Я не должна была лезть со своими комментариями в твою жизнь.
— Вообще-то, — Леша взял стакан со столешницы, — ты открыла мне глаза.
Он подмигнул мне, очень быстро, после чего просто молча и без прощаний вышел из кафе. Леша оставил меня в недоумении, и я не знала как реагировать на его извинения, и уж тем более благодарность.
Через полчаса после этого разговора Вика привезла лед. Она помогала мне, пока я вытаскивала его из пакетиков и пересыпала в специальную чашку. После этого она забрала ледогенератор в ремонт и уехала.
До конца рабочего дня оставалось часа три-четыре. Солнце зашло, но на улице ещё не было темно. И тут в кафе зашла она, та самая женщина, которую я приметила несколько дней назад за своим столиком.
Она снова присела за него, ничего не заказав. Я ходила вокруг нее, то якобы протирая соседний столик, то делая вид, что настраиваю кондиционер. Старалась незаметно подглядеть, что она пишет.
Она вдруг заметила мое любопытство и спросила:
— Вам кажется странным, что я ничего не заказываю?
Я поправила шорты и огляделась, как провинившийся ребенок. Женщина начала доставать кошелек из сумочки.
— Нет, не нужно, — остановила я ее. — Просто... извините, мне очень интересно, что вы пишете?
Она замерла с кошельком в руках, задумавшись на мгновение.
— О, — рассмеялась Нина после секундного замешательства, — как я сразу не поняла. Присаживайся.
Я села напротив нее.
— Как тебя зовут?
— Ева, — ответила я.
— Я Нина. Здесь, — она указала на листы на столе, — я пишу о своей жизни.
— Вы писатель, — сказала я с уверенностью, как и предполагала ранее.
— Возможно, кто-то так и скажет. Я решила сохранить воспоминания на бумаге, чтобы потом, когда все забуду, возвращаться к ним и помнить, какой яркой была моя жизнь.
— В каком смысле забудете?
Нина поджала губы. Ей хотелось заплакать, но она отвернулась к окну, посмотрела на море. В ее глазах отражалась глубина жизни.
— Мне шестьдесят семь. В этом возрасте у людей иногда начинается деменция. Мне поставили такой диагноз, потому что я стала забывать простые вещи. А потом и то, что делала всего пару минут назад. Не хочу потерять воспоминания о прошлом.
— Простите, я не знала...
— Всё в порядке, не переживай. Я смирилась с тем, что однажды мой разум угаснет, и я забуду даже своё имя. Но на бумаге я останусь жить.
Эта мысль поразила меня. Пока я бесцельно тратила время, кто-то создавал воспоминания на бумаге, чтобы вернуться к ним. Нина искала выход в безвыходной ситуации.
— Нина, не сочтите за грубость, но можно ли услышать что-нибудь из того, что вы написали?
Нина задумалась. Она листала страницы, словно в поисках нужного. Остановившись на одной, нежно провела по ней рукой. Кольцо с крупным рубином блеснуло на солнце.
— Здесь я написала о своем покойном муже...
Солнце, Франция, одногруппники и влюбленные парочки вокруг. Мне было двадцать четыре, ему — на четыре года больше.
Я мечтала о карьере дизайнера, он — о высокой должности на отцовском предприятии. Мы принадлежали разным мирам. Моя семья жила в бедности, отдавая последний кусок хлеба мне и сестрам. Его семья была состоятельной.
Он оказался с нами случайно: дружил с моим одногруппником с детства. Пригласили его за компанию.
Институт предоставил нам путевку во Францию, но он поехал за свой счет. Это был лучший опыт в моей жизни: встречи с известными кутюрье, доступ к редким тканям, которых не было в магазинах СССР, и незабываемый опыт работы с дизайнерами, создающими историю моды. Я провела неделю рядом с мастерами, чьи работы вдохновляли и восхищали.
Мой муж всегда был рядом. Куда бы мы ни пошли, он следовал за нами. Признаюсь, мы терпеть не могли друг друга. Я считала его заносчивым и вредным, а он думал, что я странная. Наши разговоры сводились к взаимным оскорблениям. Но однажды вечером все изменилось.
Мы собрались в номере одногруппника и решили сыграть в карты на желание. Он проиграл, и его заданием было признаться в чувствах человеку, от которого он их скрывал. Я была поражена, когда он посмотрел на меня. В его взгляде не было ни слова, но я сразу поняла: этот человек — я. Мой мир рухнул. Я не могла в это поверить. Выяснилось, что человек, который дал это задание, знал о чувствах мужа.
Я выбежала из комнаты в коридор и пыталась собраться с мыслями. Это же абсурд — мы ненавидели друг друга, мы были разными людьми. Как он мог влюбиться в меня? Когда он выбежал за мной и признался, что не знал, как подойти, потому что считал меня воплощением красоты, упорства, ума и искренности, я растерялась.
Я думала, что он слишком высоко для меня. Что я не смогу привлечь его внимание, потому что я из бедной семьи, а он богат по наследству. Я — простая швея, а он — успешный бизнесмен. Но он видел меня глубже, чем я сама, и восхищался тем, что я не замечала.
После нашего разговора он стал ждать меня после каждой дизайнерской сессии. Терпеливо ждал, пока я переодевалась в номере по три часа, и показывал мне самые красивые уголки Парижа. Когда мы вернулись на родину, решили пожениться. Почти сразу. И это было лучшее решение в моей жизни.
Все годы до его смерти я ощущала себя особенной. Его глаза светились, когда он смотрел на меня, он называл меня «Душка». Десять лет спустя после нашей свадьбы мы полетели в Париж, когда нашим детям было пять-семь лет. Прямо у Эйфелевой башни он сделал мне предложение, которого я ждала всю жизнь. Это было символично, ведь в тот день мы отмечали оловянную свадьбу. Я была на седьмом небе от счастья.
Я поклялась быть с ним в болезни и здравии, в горе и радости. Не успела оглянуться, как мы прожили вместе больше тридцати лет, полных счастья и любви. Но судьба преподнесла нам испытание — врачи обнаружили цирроз печени. Мы продолжали любить друг друга еще семь лет, пока моего любимого мужа не стало.
Он был идеальным мужчиной: заботливым, внимательным и готовым всегда прийти на помощь. Он поддерживал меня во всем, вдохновлял и был для меня опорой. Я чувствовала себя защищенной, как за каменной стеной.
Нина замерла. Ее рука коснулась лица. Она осторожно положила листы на стол и устало выдохнула.
— Каждый день рядом с ним был прекрасен. Бог, должно быть, очень любил меня, когда послал мне такого идеального супруга. Я до сих пор скучаю по нему, но ни разу не пожалела, что выбрала его своим спутником жизни.
— Нина, то что вы выбрали этот рассказ для меня...
Я покачала головой, представляя их историю любви. В мыслях возникал образ его мужа — стойкого и мужественного. Но подходящих слов для ответа не находилось.
— Муж — первое, о чем я никогда не забуду. Поэтому посвятила ему двадцать страниц.
— Я думаю он достоин каждой из них.
— Спасибо, милая.
Время пролетело незаметно. Кафе пора было закрывать.
— Знаете, у меня есть предложение. Может вы читали бы мне время от времени свои рассказы о жизни? Не подумайте что я чокнутая. Просто я думаю, что это очень особенно. А я взамен предлагаю вам бесплатное кофе.
Я умоляла лишь взглядом. Мои руки оставались лежать на столе.
— Я не знаю... Думаешь это хорошая идея?
— Я приехала работать сюда, потому что пережила сильное предательство. Для того, чтобы наполниться эмоциями. Вы и ваши рассказы именно то, что мне нужно. Не сочтите за грубость, я поражена ваших одним рассказом, и я верю что у вас была очень насыщенная жизнь. Я бы очень хотела побыть ее частью.
Нина сомневалась. Но недолго. Уже через минуту она произнесла:
— Если однажды я сама забуду свою яркую жизнь, пусть другие помнят. Я согласна.
— Давайте тогда завтра? Сегодня рабочий день уже закончился.
— Правда?
Нина засуетилась и быстро сложила листы в сумку. Закончив, она взяла телефон.
— О боже, я вас задержала.
— Это я вас задержала. Не волнуйтесь.
Нина попрощалась со мной и пообещала вернуться завтра. Я с улыбкой проводила ее до выхода и открыла дверь.
На улице рядом с кафе стояли две одинокие лавочки. Иногда после смены я сидела на одной из них и воображала, что бы было, если бы я жила здесь, у моря. А потом вспоминала, что моей целью с двенадцати лет было стать журналистом, и я не могла предать свою мечту ради неизвестности. Я потратила слишком много сил и времени, ради того, чтобы бросить это все просто так.
Лавочки. На их спинках были выгравированы сердца, одна была фиолетового цвета, а другая нежно голубого. На одной из них сидел Леша.
— Леша?
Своим вопросом я привлекла к нему внимание Нины. Она сжала кисть моей руки, улыбнулась и кивнула на прощание.
Она видимо подумала, что это мой молодой человек. Я не стала переубеждать ее в обратном.
Я проводила ее взглядом, пока она не пропала из виду. Тишину обрушил мой вопрос:
— Что ты тут делаешь?
Лёша смотрел на меня. Он сидел, оперевшись локтями о спинку лавки, и чуть склонил голову набок. Он не отвечал мне.
Я закатила глаза и вернулась в кафе. Перевернула вывеску на «Закрыто», пересчитала кассу, убрала с витрины еду в холодильник. Последним делом выключила везде свет. Нина ушла минут двадцать назад.
С полки под кассой я взяла свою сумку и вышла из кафе. Я застыла на месте, когда заметила, что Леша продолжал сидеть на том же месте.
Я похлопала ресницами, обдумывая как мне стоило поступить. Отвернувшись, я закрыла дверь кафе и постояла спиной к нему с минуту.
Он продолжал молчать. Я надеялась, он сильно прикусил язык и поэтому заставлял меня первой идти на разговор.
Повернувшись к нему лицом, я развела руки в стороны и быстро прошла ближе к нему. Присев слева от него, спросила:
— Ну так что, ради чего ты в такой поздний час оказался прямо напротив моего кафе?
— Любишь Ахматову?
— Да, люблю.
— Есть у нее стих один, который не дает мне покоя. Я пью за разоренный дом, за злую жизнь мою, за одиночество вдвоем, и за тебя я пью,— за ложь меня предавших губ, за мертвый холод глаз, за то, что мир жесток и груб, за то, что Бог не спас.
— Леш, ты в своем уме?
— Я чист. Сегодня во мне ни капли алкоголя.
— Тогда к чему стихи? Почему ты пришел сюда?
Он пожал плечами. Его челюсть дернулась, а ладони сжались в кулак. Леша повернулся ко мне, заглядывая в глаза.
— Забавно что мы встретились. Два человека, оказавшиеся в узах предательства.
— Я не хочу об этом говорить.
— И я не хотел.
Я встала с места и молча ушла в сторону дома.
Что-что, но слушать то, что я виновата в начатом разговоре тогда на веранде я не хотела. Да, я не должна была трогать его рану, но рассуждать на тему предательства, когда и моя рана глубока и не зашита, я была не готова.
— Что ты... Ева, стой.
Я не слушалась. Только прибавила шаг.
— Ты сумасшедшая? — Леша дернул меня за локоть и развернул к себе. Мне пришлось задрать голову. — Просто сорвешься с места и уйдешь так и не услышав то, что я хотел сказать?
— Я не стану слушать твои обвинения и тем более рассуждения. Да, мне стоило придержать язык за зубами, но не ты ли сегодня сказал, что я открыла тебе глаза своими словами?
— Да, но...
— Никаких но. Тебе больно, мне тоже. Мы извинились друг перед другом и закрыли эту тему. Я не хочу больше ничего обсуждать.
Он отпустил мою руку и отступил на шаг.
— Я не хотел быть настойчив.
— Верю. Зачем пришел сюда?
— Какая ты дотошная. — вспылил он. —Просто так.
Я опешила. Что?
— Пока.
Я отвернулась и направилась до дома. Идти было недолго: по прямой минуты две, затем повернуть направо и пройти до конца улицы. Когда я повернула направо, Леша снова схватил меня за руку и развернул к себе.
— Ты во мне что-то пробудила. Не знаю чем это назвать, но я должен кое-что проверить.
Он не ждал пока я дам ему словесный отпор. Притянул меня за талию и поцеловал.