Аехако
ГЛАВА 5
Мне требуется время, чтобы переварить слово «бесплодна». Образ, который встает у меня перед глазами, – выжженная, заброшенная земля, на которой нет ни животных, ни растений, ни воды, ничего.
Потом я осознаю, что именно Кира имеет в виду.
– У тебя не может быть детей?
Слезы застилают ее печальные глаза, и она кивает.
– Будучи еще подростком, я заболела и чуть не умерла. Я долго лежала в больнице, и когда наконец поправилась, мне сказали, что моя репродуктивная система была подорвана болезнью, и у меня никогда не будет детей: – Слезы текут по щекам, и она вытирает их быстрыми, сердитыми движениями. – Вот почему мы не можем быть вместе. Ты хочешь иметь настоящую семью, но, если ты выберешь меня, у тебя никогда ее не будет. Я не смогу найти отклик в тебе, потому что я бесплодна.
Меня охватывает чувство глубокого сожаления, но оно быстро проходит. Так вот почему Кира такая грустная? Не поэтому ли она всегда держит меня на расстоянии, хотя очевидно, что она отчаянно хочет быть любимой, что она жаждет моей ласки так же, как я жажду ее улыбки?
Я касаюсь ее подбородка и заставляю посмотреть на меня. В глазах этой женщины столько страдания и горя. Она действительно думает, что я откажусь от нее, узнав, что она не может создать жизнь в своем чреве?
– Что-нибудь еще?
Всхлип превращается в смех, и она снова вытирает слезы.
– Думаю, этого достаточно, разве нет?
– А если я скажу тебе, что для меня не имеет значения, можешь ты иметь детей или нет?
Она хмурит свои маленькие бровки:
– Но ты сказал, что мечтаешь о семье. Я не хочу лишать тебя этого.
– Не беспокойся обо мне, Грустные Глаза. Дети не рождаются без резонанса, зато теперь мне не нужно беспокоиться о том, что другой мужчина уведет тебя у меня, – нежно глажу ее по щеке. – Несколько лун назад я смирился с одинокой жизнью охотника и с тем, что моя единственная подруга – моя рука. – Эти грубые слова вызывают у нее нервный смешок. – Встретив тебя, я увидел перед собой жизнь, полную смеха, заботы и любви. Имеет ли для меня значение, что мы никогда не обретем резонанса? Нет. Мне достаточно того, что ты есть в моей жизни. Ты – мое сердце, Кира, и ты должна быть моей парой.
Она снова начинает плакать.
– Я не хочу, чтобы со мной ты чувствовал себя как в ловушке
– В ловушке? – смеюсь я. – Каждую ночь в ловушке с красивой, сильной, умной парой? Да я добровольно сдаюсь в подобную ловушку.
– Но дети…
– Если у нас не будет детей, то хотя бы пещера всегда будет в нашем распоряжении, – шучу я, притягивая к себе маленькое тело. Ее влажная кожа скользит по моей, создавая восхитительное трение между нами. Я чувствую, как твердые соски трутся о мой живот, и это заставляет мой член подергиваться в отчаянном желании оказаться внутри нее. – И мы будем шокировать всех остальных, будучи самой громкой парой в пещерах.
У Киры вырывается смешок, а я чувствую облегчение и крепко прижимаю ее к себе.
– Если ты уверен… – тихо говорит она.
– Я был уверен в тот момент, когда впервые тебя увидел.
Кира удивленно отстраняется:
– Правда?
– Увидев тебя, я подумал, что если где-то и существует женщина, которой нужно, чтобы мужчина заставил ее улыбнуться, то это ты. И что мы были бы идеальной парой.
Кира хлопает меня по груди в притворном раздражении, но я вижу, что она рада моим словам. Она потихоньку успокаивается, и слезы высыхают.
– Я… я никогда об этом не говорила, потому что са-кхуйи были так взволнованы тем, что теперь смогут найти отклик и завести детей, я боялась признаться, что бесплодна. Не знаю, что со мной будет, когда я признаюсь. Будут ли мне здесь рады?
– Конечно, тебе будут рады. Никто не станет изгонять тебя только потому, что ты не можешь иметь детей. Мы ведь не изгоняем Фарли?
Кира фыркает:
– Фарли еще слишком молода, чтобы иметь детей. Это неуместное сравнение.
– Тогда Аша? Чей ребенок умер совсем маленьким? Или моя мать, Севва, которая уже слишком стара, чтобы родить снова? – я нежно касаюсь мягкой щеки. – Ты отдаешь племени больше, чем просто свое тело.
– Я в этом не уверена, – тихо говорит она. – Единственное, что у меня хорошо получалось, – это переводить, но теперь я не могу и этого.
– Значит, ты принесешь племени новые навыки и новую радость. Просто мы их еще не разглядели.
Кира бросает на меня раздраженный взгляд:
– У тебя есть оптимистичный ответ на все вопросы?
– Да, – улыбаюсь я. – Это мой вклад в племя. Ну, и мои навыки резьбы.
Еще один смешок, приглушенный шумом воды, вырывается у нее.
– Да, я все еще храню твой подарок в знак ухаживания.
– Ах! Это потому, что он выглядит впечатляюще?
Фыркнув, она утыкается лицом в мою мокрую грудь и обнимает меня.
– Потому что я хотела сравнить его с оригиналом, решив, что он явно преувеличен.
– Хочешь, я покажу тебе, насколько точна моя работа? – провожу пальцами по ее влажной спине, а затем беру маленькую руку и кладу на свой изнывающий член. Слышу, как она сдавленно вздыхает, но не отстраняется. Вместо этого принимается ласкать меня. – Будь моей парой, Кира.
Она смотрит на меня с надеждой в глазах:
– Но пришельцы…
Опять оправдания?
– Пусть они стараются изо всех сил, чтобы разлучить нас, все равно потерпят неудачу, – я снова касаюсь ее щеки. – И давай не будем предрекать несчастья. Давай жить сегодняшним днем, хорошо?
Я всегда был практичным человеком. Я видел слишком много горя, чтобы позволить ему управлять моей жизнью, как это делает Хэйден. Если это означает, что сегодня я буду улыбаться, а завтра рыдать, значит, стану еще больше ценить те дни, когда счастлив. Я хочу, чтобы Кира поняла, жизнь прекраснее всего тогда, когда мы, не задумываясь, берем все, что она предлагает.
Она сжимает основание моего члена, а затем нежно скользит рукой вверх, поглаживая его.
– Сегодня, – тихо говорит она, – самый подходящий день, чтобы побыть с моей парой.
Мое сердце переполняется нежностью.
– Да, это так.
Температура воды меняется с восхитительно теплой на ледяную, и Кира вскрикивает одновременно со мной. Она смывает остатки ягод с волос, а затем выпрыгивает из воды, я следую за ней.
– Кажется, у нас закончилась горячая вода, – она прижимает руки к груди, дрожа и слегка подпрыгивая.
– Разве так не должно быть?
– Нет! – смеется она. – Никто не станет купаться в ледяной воде.
Я пожимаю плечами. Я ничего не понимаю в пещере старейшин. Но, наблюдая, как Кира изящно поднимает с пола свою одежду, дрожа от холода, я решаю, что есть и другие способы согреть ее. Те, что стары как мир. Я подхватываю свою женщину на руки, игнорируя испуганный визг.
– Ты слишком замерзла, моя прекрасная пара. Позволь твоему мужчине согреть тебя.
Вместо робких протестов, которые я привычно ожидаю, она обвивает руками мою шею и прижимается ко мне. Член уже тверд, как камень, я жаждал эту женщину с тех пор, как увидел. Несу ее в пещеру и осторожно кладу на кровать. Кира смотрит доверчиво, и мое сердце наполняется любовью.
Это моя пара.
Не имеет значения, что кхуйи еще не приняли наш выбор или что она не может выносить детей. Она моя, и я могу заявить на нее права. Она послана мне для счастья.
– Ты прекрасна, – это действительно так. Ее тело блестит от воды, кожа сияет гладкостью. Глаза, ставшие голубыми от кхуйи, кажутся такими большими и яркими на ее лице, а с приглаженными к голове волосами она выглядит еще более хрупкой, чем обычно. Ее грудь вздымается от волнения и с каждым коротким вдохом соблазнительно покачивается. Она сжимает ноги вместе, но скоро я раздвину их и попробую ее мед.
Кира улыбается и тянется к моей руке. Переплетаю свои большие пальцы с ее маленькими, снова отмечая наши различия. У нее пять пальцев на руке, а у меня три. На ее изящной ступне также пять маленьких пальчиков. Моя ступня в два с лишним раза больше ее, и три пальца широко расставлены, чтобы обеспечивать баланс крупного тела. На ее теле нет покрытых гребнями выступов для защиты, оно мягкое целиком и полностью.
Должен признаться, что нахожу мысль об этой мягкости невероятно возбуждающей.
Высвобождаю свою руку и касаюсь ее груди, страстно желая ощутить эту гладкую кожу. Ложбинка на груди на ощупь такая же мягкая, как брюшко грызуна в перьях. Она трепещет от прикосновения, взгляд устремлен на меня, и я замечаю, как ее соски твердеют, превращаясь из нежно-розовых кружочков в твердые кончики. Но пока я к ним не прикасаюсь. Продолжаю исследовать восхитительное тело моей пары. Впервые нам представился шанс побыть наедине и оказаться обнаженными друг перед другом, и я хочу насладиться этим моментом.
Ее плоский живот, с крошечной впадиной пупка, вызывает желание поцеловать его. Округлые бедра соблазнительны, а между ног есть пучок темных волос, скрывающий покрытые медом складки и третий сосок. Меня так и тянет туда, но подозреваю, что моя застенчивая Кира тут же выпрыгнет из кровати, если я уткнусь лицом ей между ног. Поэтому сначала я хочу подготовить ее поцелуями и ласками.
Забираюсь в постель, чтобы почувствовать Киру всем телом. Я гораздо крупнее ее, поэтому переношу свой вес на бок, чтобы не раздавить свою пару, и по-собственнически закидываю ногу ей на бедра, чтобы она не могла никуда деться.
А затем, притянув ее поближе, наклоняюсь для поцелуя.
Она со стоном подается навстречу, наши языки соприкасаются. Целую ее жарко и страстно, чтобы не осталось сомнений относительно того, чего я хочу. Я спариваюсь с ее сладким ротиком своим языком, и она тихонько стонет и извивается подо мной от возбуждения. Мой член жаждет заявить на нее права, но нужно действовать не спеша. Кира никогда раньше не спаривалась, и ей страшно.
Я покусываю ее губу, наслаждаясь стонами удовольствия. Провожу губами вдоль линии подбородка, а затем спускаюсь к шее и дрожь пробегает по ее телу. Ей это определенно нравится. Облизывание и покусывание нежной кожи шеи заставляет Киру впиваться пальцами в мои плечи.
– Тебе нравится, как я целую твою шею? – шепчу вкрадчиво. – Или мне поцеловать в другом месте?
– Мне нравится твои поцелуи везде, где бы ты ни целовал, – выдыхает она. Это заставляет мой член подергиваться. Значит, я буду целовать ее везде.
Я облизываю и посасываю мягкую человеческую кожу вдоль ключицы. С каждым прикосновением женщина издает слабый стон, а ее руки скользят по моим плечам и рукам, словно Кира очень хочет приласкать меня, но не решается. Она может трогать меня везде, где захочет, я буду только рад. Но сейчас мое внимание сосредоточено на ней. В последнее время Киру одолевали тревожные мысли, и я заставлю о них забыть.
А еще? Хочу, чтобы у нее не осталось никаких сомнений в том, что она моя.
Двигаюсь вниз по ее гладкой коже и касаюсь губами груди. Соски превратились в камешки от возбуждения, и я соблазнительно облизываю их, ожидая реакции.
– Ох, – выдыхает она дрожащим голосом.
Поднимаю голову и вижу, что она залилась румянцем и выглядит смущенной.
– Покажи мне, Кира, что ты хочешь, чтобы я сделал.
Ее щеки пылают, она хватает меня за рога и вновь притягивает к своей груди в безмолвной команде. Убеждать меня не приходится, я рад, что моя пара наслаждается моим вниманием. Она такая маленькая и хрупкая, боюсь, что такой большой и грубый, как я, может напугать ее. Но она охотно направляет меня, возможно, я слишком зацикливаюсь. Очевидно, она так же жаждет моих прикосновений, как я ее.
Беру ее сосок в рот и нежно облизываю его. Кира хватает губами воздух, пока я снова и снова терзаю сосочек своим шершавым языком.
– Моя Кира, – шепчу, обхватывая ее грудь ладонью, чтобы было удобнее ласкать. – Моя сладкая пара. Ты на вкус лучше, чем я представлял.
Она сдавленно стонет, и вновь скользит руками вниз по моим, а бедра ее ритмично покачиваются. Аромат ее возбуждения наполняет воздух, и я начинаю двигать бедрами в такт с ней, мой член отчаянно жаждет погрузиться в ее тепло. Чрезвычайно трудно проявлять терпение, когда ты впервые спариваешься со своей парой. Я ничего не хочу так сильно, как наброситься на нее и погрузиться глубоко внутрь. Хочу видеть, как ее рот раскрывается от восхищения, когда я вхожу в нее.
Двигаюсь губами вниз по ее животу, нетерпение берет верх. Слегка царапаю зубами кожу, наслаждаясь тем, как Кира вздрагивает в ответ. Мой язык, покружив вокруг пупка, опускается ниже, между ног, к завиткам, которые скрывают от меня ее складочки. В предвкушении мой рот наполняется слюной.
Говорят, нет вкуса слаще, чем вкус резонансной пары. Но мы не резонируем, и никогда не будем. Несмотря на это, я думаю, что Кира будет самой сладкой.
Она сжимает бедра вместе и скользит руками по моим рогам.
– Аехако, – бормочет она. – Я не уверена…
– Какой-нибудь мужчина раньше уже слизывал твой мед?
Ее лицо заливает краской.
– Только ты. Той ночью.
Ах, да. Эти приятные воспоминания подпитывают мои похотливые фантазии. Воспоминания о том, как я ласкаю Киру между ног рукой, пока она не кончает, после чего слизываю ее мед, замерзающий на моих пальцах.
– Тогда я буду твоим первым и единственным, – я получаю странное удовольствие от этого смелого заявления. Она никогда не будет принадлежать никому, кроме меня. Навеки.
Покусываю ее бедро, умоляя открыться для меня. Она издает нервный звук, ее ноги дрожат.
– Откройся для меня, моя пара. Хочу облизать тебя всю, – в подтверждение своих слов провожу языком от ее тазовой косточки до кудрявого пучка волос. – Раздвинь для меня свои ноги.
Я чувствую, как Кира снова дрожит, но подчиняется. Ее ноги раздвигаются, а я рукой помогаю ей полностью раскрыться. Закидываю одну ногу себе на плечо, чтобы она не могла снова сомкнуть бедра. И наконец получаю возможность полюбоваться складочками моей пары. Они блестят от влаги, такие красивые, ярко-розовые, как и ее щеки, это заставляет меня пускать слюни. Провожу по ним пальцем, и член начинает ныть, когда Кира извивается и издает тихие звуки удовольствия.
– Я собираюсь попробовать тебя на вкус.
Она прижимает руку ко лбу и закрывает глаза:
– О боже.
Интересно. Однако она не отстраняется, поэтому наклоняюсь и исследую ее своим ртом. Вкус первых капель ее росы на моем языке не похож ни на что, это как соль, мускус и сама Кира… бесподобно. Я хрипло рычу, окончательно обезумев от желания.