Сороки

Глаза все еще слезились от дыма, а в горле першило. Все смотрели, как из квартиры на втором этаже вырывалось пламя. Оно высовывалось через открытое окно, опаляя и без того облезлую штукатурку дома.

С каждой минутой люди становились все взволнованнее: одни ругали пожарных, не спешивших приезжать, другие же просто перешептывались. У одной женщины плакал совсем маленький ребенок. Плач был таким громким и пронзительным, что хотелось вернуться в квартиру только для того, чтобы не слышать его.

Издалека завизжала сирена, которая смогла заглушить даже детский плач. Люди вздохнули с облегчением, но пожарная машина с грохотом проскочила мимо нашего двора.

– Почему они проехали дальше? – не выдержала я.

Воздух на улице был холодным, но жар все еще ощущался на коже.

– Не знаю, – на удивление спокойно ответила мама. – Я позвоню сейчас.

Она вышла из испуганной толпы и вытащила мобильник. Я слышала обрывки фраз и, несмотря на спокойный голос, чувствовалось, что мама была в бешенстве. И почему она всегда становилась такой невозмутимой, когда происходило что-нибудь плохое?

– Эти..., – замялась мама. – Дом они перепутали. Должны приехать сейчас.

Мы замерли в ожидании, и через несколько минут во двор въехала большая красная машина. Пожарные вышли из нее с таким видом, будто вернулись из космоса. Люди смотрели на них с недоверием, но все же молчали.

Пожарные не спешили делать свою работу, один из них даже отошел покурить.

– Вы серьезно?! – наконец, взорвалась мама.

Одним ловким движением она выбила зажженную сигарету из руки парня в пожарной форме. Вблизи он выглядел вчерашним школьником.

– Из-за вас люди пострадать могут! – крикнула из толпы пожилая женщина в дорогом, но старом халате.

– Не из-за меня, а из-за себя, – огрызнулся пожарный, доставая новую сигарету, но замялся, увидев ярость толпы.

Он бросил сигарету на потрескавшийся асфальт и все же двинулся к дому.

Тем временем, другие пожарные уже сделали всю работу. Огонь затух, и теперь из квартиры валил густой дым. Из дома вынесли женщину лет семидесяти. Она непонятливо озиралась по сторонам, но все же выглядела здоровой.

– Ах ты, Васильевна! – покачала головой женщина в халате. – Помрем мы все из-за тебя. Уже в третий раз за последние пару месяцев такое!

– Но я только помолиться хотела, – захлопала глазами виновница. – Вон, платок даже надела.

Она показала пальцем на голову, на которой и правда был подвязан шерстяной платок.

– Хорошо, что бабушка всего этого не видит, – пробормотала мама. – Неприятно видеть, как старые знакомые выживают из ума.

Пожарные проверили горевшую квартиру еще раз и сказали, что опасности не оставалось.

– А как же я? – заволновалась Васильевна. – У меня же почти все сгорело.

На опухшие глаза женщины навернулись слезы, и тут же потекли по дряблому лицу.

– У меня переночуешь, а утром видно будет, – ответила женщина в халате. – Только к спичкам не подходи.

– И ведь всегда выручаешь меня, Никитична, – сразу повеселела Васильевна.

Постепенно люди разбрелись по квартирам, и только мы с мамой временно остались во дворе, вглядываясь в ночное небо, в котором все еще мелькали частицы пепла.

– Как же тут все изменилось, – вздохнула мама, после чего тряхнула головой и взяла меня за руку. – Возвращаемся?

– Выбора нет, – попыталась улыбнуться я.

В подъезде все еще пахло дымом, но хотя бы получалось дышать. Я невольно взглянула в сторону горевшей квартиры, но мама потянула меня вверх по лестнице. Успела заметить только то, что входная дверь безвольно болталась на одной петле, и никто не волновался о возможных ворах.

***

Проснулись мы после полудня, когда звук дверного звонка раздался по всей квартире. Мама засуетилась, а у меня еще несколько минут не выходило встать.

Когда я привела себя в порядок, мама на кухне занималась завтраком, а незнакомый мне человек возился в прихожей.

– Совсем забыла об интернете из-за всей этой суеты с пожаром, – сказала мама, заметив меня.

В нос ударил запах свежесваренного кофе, и я сильнее втянула воздух.

– И не надейся, тебе нельзя, – дурашливо покачала указательным пальцем мама. – Хотя кого я обманываю? Твоя чашка уже на столе.

– Спасибо, – только и смогла ответить я. – Кажется, мы даже дома так поздно не вставали.

– Теперь наш дом здесь.

Мама так часто повторяла эту фразу, что я уже почти поверила в ее слова. Каждый раз, когда я напоминала о Петербурге, мама менялась в лице, словно и вовсе хотела забыть об этом городе.

Не успели мы допить кофе, как мужчина, проводивший интернет, крикнул, что все было готово. Мама быстро расплатилась, и теперь в прихожей красовался роутер, который совсем не вписывался в обстановку. Зато теперь мама сможет работать, а я – общаться с друзьями, если они еще не забыли обо мне.

– Чем займешься сегодня? – спросила мама, подключая ноутбук к розетке.

– Не знаю. Наверно, снова попробую осмотреться, хоть мне и кажется, что вчера обошла весь город.

– Уверена, что не весь. Медвежьегорск интереснее, чем можно подумать.

Сегодняшний день тоже оказался пасмурным, и я с сожалением убрала летнюю одежду подальше, променяв ее на банальные джинсы, футболку и худи.

Не успела уйти, как мама вручила мне пакет старой крупы.

– Тут много птиц, а мы лучше купим что-нибудь другое.

– Хорошо, – без энтузиазма ответила я.

Крупа была довольно тяжелой, а ходить с ней весь день мне не хотелось.

Стоило выйти на улицу, как с деревьев слетели сороки, шумно хлопая крыльями. Они смотрели на меня и кричали совсем как в первый день. Разница была лишь в том, что теперь я даже радовалась их появлению.

Вывернув сразу весь пакет на неухоженный газон, почувствовалось, что на сегодня я разобралась со всеми делами. Тем временем, птицы набросились на крупу так, будто не ели целую вечность. Выбросив пустой пакет в урну, я собиралась идти дальше, но мужской голос окликнул меня:

– Нашла, кого приваживать.

– Что?

Обернувшись, я увидела мужчину среднего роста в выцветшей футболке и вытянутых на коленях спортивных штанах. Его маленькие глазки с ненавистью смотрели на сорок, а осунувшееся щетинистое лицо слегка перекосило от злобы.

– Нашла, кого приваживать, – повторил он. – Неужели я так непонятно говорю?

– Нет, я поняла вас. Просто... разве в сороках есть что-то плохое?

– А ты сама как думаешь? – с вызовом спросил мужчина. – Разве не плохо возвращаться на пепелище после ночной смены?

– Так вы сын той женщины?

– Да, меня Василием звать, – мужчина засунул руки в карманы и тяжело вздохнул.

От него пахло машинным маслом и грязной одеждой.

– Так как связаны пожар и сороки? – я не смогла сдержать интереса.

– Моя мать молится каждый вечер, чтобы отвадить этих проклятых тварей хотя бы из нашего двора, а ты берешь и прикармливаешь их! – в глазах Василия снова вспыхнула ярость.

– Знаете, мне лучше пойти дальше, – пугливо ответила я, хотя изо всех сил старалась выглядеть спокойно.

– Иди уж, и сорок своих забирай, – буркнул Василий, сплевывая на неровно стриженую траву.

Я шла все дальше и дальше, стараясь не думать о мужчине, который ненавидел сорок, пока не оказалась в совершенно незнакомом месте. Правда, это был только второй день в Медвежьегорске. Даже относительно знакомые места не воспринимались такими.

По обе стороны от дороги стояли редкие частные дома, а на одном из них и вовсе виднелась надпись «Библиотека». Меня распирало от любопытства, но зайти в здание не решалась. Ощущение, что вломлюсь в чужой дом, а не зайду в общественное место, не давало сделать даже шаг в сторону здания.

Я так и стояла посреди дороги, вглядываясь в окна библиотеки, пока не скрипнула калитка. Из-за нее показался парень примерно моего возраста, но выглядел он так же несуразно, как и библиотека, расположившаяся в деревянном одноэтажном здании.

Оторвать взгляда от огненных волос, лица и рук, покрытых веснушками, и почти бесцветных глаз не получалось. Заметив меня, парень покраснел. Теперь его белая кожа почти сливалась с волосами. И все же он подошел ближе.

– Привет? – словно спрашивая, сказала я. – Меня зовут Настя. Мы с мамой только вчера переехали.

Когда парень оказался рядом, стало ясно, что я не доросла даже до его плеча. Выглядел он как те фотографии, которые люди зачем-то вытягивали в фото-радакторах: длинные руки и ноги, вытянутые туловище и лицо.

– Привет, – ответил парень, снова заливаясь краской. – Мое имя – Агний.

Он резко опустил взгляд и запустил руку в карман джинсов, которые болтались на нем, как на вешалке.

– Это случайно не твое? – спросил Агний, протягивая потерянный мной оберег.

– Мое, но можешь оставить себе, у меня еще один есть.

Я и сама не понимала, почему захотела отдать птицу ему. Возможно, боялась показать первому встречному, что слишком привязывалась к вещам.

– Разве? – удивился он. – А Ронья там, в магазине, сказала, что ты непременно расстроишься, если потеряешь эту вещь, когда привязывала шнур оберега к стеллажу.

Глаза Агния округлились, и он поспешно закрыл яркие губы руками, будто сказал то, чего не должен был.

– Так это она все устроила? – нисколько не удивилась я.

– Я не должен был говорить этого! – воскликнул Агний.

– Уже поздно, – я улыбнулась.

Агний так бурно реагировал на всякие мелочи, словно удивлялся даже тому, что собаки лаяли, а не разговаривали как люди.

– Не говори ей, что я все так просто выложил, хорошо?

– Без проблем, но птицу и правда можешь оставить.

Я открыла рюкзак, чтобы вытащить второй оберег и повесить на место прежнего.

– Спасибо, – впервые за все время улыбнулся Агний.

Он вздохнул, почти с облегчением, а потом заговорил снова:

– Ты же никого не знаешь тут?

– Только Ронью. И теперь еще тебя.

– Если хочешь, могу показать окрестности, – оживился Агний.

Он нетерпеливо топтался по траве, будто хотел скорее уйти отсюда.

– На самом деле, я вчера обошла большую часть города... – Агний тут же понуро опустил плечи. – Но мы можем сходить куда угодно, от компании точно не откажусь.

Мы ушли дальше, туда, где зеленели высокие деревья. Решилась бы я раньше пойти в лес с едва знакомым человеком? Вряд ли, но Агний выглядел настолько безобидным, что я даже не задумывалась об опасностях, которые могли ждать впереди.