Стать человеком
Глухой рык, местами походящий скорее на вой волка, пронзал уши и заставлял всё моё нутро сжаться. Лёд под нами трескался и крошился, а снег разметался во все стороны, вырисовывая своей траекторией неповторимые зигзаги. Мы смотрели друг на друга, в глазах каждого была ярость, а ещё желание жить, жить обычной жизнью, а не быть тем, кто мы есть сейчас. Не быть морскими чудищами, сотворёнными временем за долгие годы нахождения в холодных айсбергах Антарктики.
***
Пару недель назад родилась моя дочь. Я безумно рад этому событию, я ждал этого девять месяцев, боролся ради неё. Всё время, по течению беременности, были осложнения, то одно, то другое, это всё не давало мне и моей жене покоя. Выглядело так, что будто сама судьба просила нас не рожать, уговаривала, что нам это на пользу не пойдёт, но мы не сдались. Поэтому сейчас, в соседней комнате, спит мой ребёнок, я назвал её Нана.
Резкий крик младенца прервал мои раздумья, всё же, новорожденный ребёнок сейчас должен был чувствовать тепло и заботу матери, но этого не вышло. При родах возникли серьезные проблемы, мать Наны ещё восстанавливается после них, она осталась в больнице. Не исключено, что она вообще не выживет. Вся забота о нашем новом члене семьи целиком и полностью легла на меня. Я счастлив тому, что моя дочь родилась здоровой, а жена, как я надеюсь, скоро поправится. У нас всё будет хорошо, мы будем жить прекрасной, полной и любящей семьёй.
Я устало поднялся с кровати. Последние пара суток вымотали меня, а теперь здесь появился маленький орущий комок плоти, что мешает мне спать. Прошло меньше месяца моего отцовства, а я уже выгорел, куда я скатываюсь? Я тенью прошёл из своей комнаты, осталось пройти немного по коридору, и я буду у Наны. В коридоре стоит камин, кучка брёвен для его растопки и топор, чтобы их рубить на более мелкие щепки. Отопления нет, ведь живём мы в частном доме, что находится в глухой деревне, почти в лесу.
Ребёнок не переставал кричать, он истошно вопил, зовя к себе мать, не исключено, что он просто хотел есть, но меня не волнует это. Я тихо зашёл в её комнату, встал на пару метров от новой, недавно купленной специально для Наны, розовой кроватки, не решаясь подойти и успокоить дитя. Я молча смотрел уставшими, красными от недостатка сна глазами смотрел на это всё. Сейчас, в данный момент, я хотел лишь одного, чтобы всё прекратилось. Я просто хотел спать.
Один щелчок в моей голове, буквально секунда на обдумывание решения, и я несусь из комнаты, забегая в коридор. Останавливаюсь, всё ещё раздумывая, подходя к камину. Не буду ли я потом сожалеть об этом? Нет, после этого я просто посплю, а потом буду вспоминать со смехом. Дрожащие руки ухватились за рукоятку топора, я чувствовал рельеф дерева, приятно. Таким же медленным, тяжёлым шагом я направился обратно, всё ещё не осознавая, что я творю.
Последний раз я провёл рукой по голове Наны, прощай, дитя моё. Точный, направленный в шею удар заточенным топором обрушился на младенца, не давая тому и шанса на жизнь. Резко наступила тишина, но она больше не была такой желанной, она звучала не как спокойствие, а как нагнетающая воронка. Резко пришло пугающее осознание, что теперь я грязный детоубийца.
Моё тело будто двигалось на автопилоте, отказываясь вспоминать произошедшего, я полностью отключил разум. Спустя пять минут я уже спал в кровати, не помня, что убил свою дочь, не помня, что вообще вставал сегодня. Сон был спокойный и крепкий, я не просыпался, меня не мучили кошмары, а по утру я так и не осознал всё. Внутри, конечно, я всё помнил, подсознание нельзя обмануть, в отличии от разума.
Но проснулся я не у себя в спальне, вокруг было мокро, ветер, а ещё я чувствовал себя не так, как чувствую обычно. Заболел, может? Я открыл глаза, всё вокруг было очень ярко, это ослепляло меня и сшибало с толку. Лишь спустя секунд десять зрение начало возвращаться ко мне.
Вокруг было очень пусто, большое белое полотно, с падающими с неба хлопьями снега. Я умер? Это бы всё объясняло. Я пытался вскочить, приподняться, но ничего не получалось. Будто я стал больше и неуклюжее в несколько раз, я пробовал закричать, желая стряхнуть это наваждение таким образом. Из моего горла исходил низкий, точно не принадлежащий человеку крик, больше походящий на рёв животного.
Вскоре, остыв за пол часа от паники, я начал искать способ передвигаться. Удивительно, но всё происходило само, не требуя моего усилия, я будто всегда был в этом теле и знал, как двигаться. Я полз, сначала прыгал передними конечностями, которые, к слову, не удавалось увидеть, ведь я имел весьма широкую и крупную шею, а потом подтягивал заднюю часть туловища за ними. Выходило медленно, но я не знал, что я могу сделать ещё. Я просто двигался вперёд по, казалось, бесконечному белому, как я понял, снежному пустырю. Поверхность была идеально ровной, ни малейшей кочки или ямы, только замёрзшее покрытие, походящее на лёд. Я не видел ничего, к чему стоило бы идти, но оставаться на месте я больше не мог.
Не знаю, сколько это продолжалось, должно быть, пару часов. Поднять грудь вперёд, опустить на землю, подтянуть заднюю часть вперёд, этот механизм уже был на автоматизме. Я даже не задумывался, отключился от жизни. Но вскоре я начал видеть впереди конец, вернее, обрыв, сперва я не замечал его, потом думал, что это галлюцинации, только, когда уже вполне чётко можно было рассмотреть край, я поверил, что эта белая пустошь не бесконечна. У всего есть конец, но, надеюсь, это не скоро коснётся моей жизни.
Подползя поближе, я увидел воду. Льдина, на которой я был, находилась в океане. Всматриваясь вдаль можно было увидеть другие льдины, как такие же плоские, так и весьма объёмные. Я посмотрел вниз, в воду, там было моё отражение. На меня смотрело животное, его шея была покрыта складками и редкими тонкими торчащими волосами, а из пасти торчали две огромные кости. Бивни. Я видел в своём отражении моржа, настоящего моржа. Но мои глаза были не как у этих животных, у них чёрный, огромный зрачок, занимающий полностью весь глаз. А вот мои очи были человеческие, а сам взгляд был более чем осмысленным и настоящим, в то время, как у этих ластоногих он был просто двумя большими чёрными, бесконечными точками. Я подошёл слишком близко к краю, позабыв от шока об осторожности, и, забыв, насколько крупна и тяжела моя шея, начал скатываться вниз, потеряв баланс. Я пытался зацепиться хоть за что-то, но у льдины, на которой я был, были свои планы. Ни единого выступа или впадины, у меня не было шанса схватиться и удержаться. Да и смог бы я это сделать, будучи моржом?
Через секунду я уже был в воде, она, что логично, была чертовски холодной, но я не чувствовал этого. Скорее наоборот, мне было приятно. Я почувствовал себя в своей тарелке, а холод давал лишь приятную прохладу и ощущение влажности вокруг. Также, мне было свободно, я находился там, где должен был находиться, я мог активно двигаться, всё было не так, как было пять минут назад на суше, на бесконечном заснеженном пустыре, где я был беспомощен и неуклюж. Сам того не понимая, я смог проплыть вперёд, всё опять произошло так, как до этого произошло на суше, когда я полз. Я будто всегда жил тут, знал, как ползти и знал, как плыть. Мне было страшно от неизвестности, когда я обратно стану человеком и уйду из этого места? И произойдёт ли это вообще? Может, я заперт здесь навсегда. Но всё же, я отбросил плохие мысли в сторону, тонуть в глубоком океане. Смело поплыл вперёд, двигаясь на удивление быстро. Также, я видел всё, что было под водой чётко и ясно, что было странно, ведь глаза мои так и остались человеческими.
Проходили дни, недели, я так и был морским чудовищем. Я легко научился, как и ползанью с плаваньем, охоте на рыб, так что я не голодал. Первые дни у меня не получалось, я ничего не ел, потом, потеряв немного рассудка от голода, я поймал свою первую рыбу. Это произошло спонтанно, потом я не понимал, что с этой рыбой сделать. Я вытащил её на сушу, смотрел на неё добрых пол часа, но вскоре природа взяла вверх над отвращением к сырому мясу. На удивление, на вкус это было не так плохо, вкус даже не очень похож на обычную, приготовленную рыбу. Не могу найти аналогов этому из того, что я ел, будучи человеком.
Вкусив первый плод, мне было уже не так тяжело сделать это снова. Рыбы вокруг было весьма много, мне было легко её ловить, ведь, как и с предыдущими вещами, моё тело делало всё само. В день я съедал рыб двадцать и не особо ощущал от этого неудобства, мне даже нравилось, ведь это разбавляло мои скучные будни.
Внутренним чутьём я всё время ощущал, когда мне было спать и где мне было спать, когда мне надо было есть и где эту еду найти, когда мне надо отдыхать на льдинах, а когда рассекать по водным просторам. У меня не было конкретной цели, я просто был. Это начинало нагнетать, я не хотел прожить всю жизнь подобно животному, я хотел большего, хотел жить как человек, быть человеком, стать человеком, снова.
Долгими ночам я думал об этом, как стать человеком, а также о том, как убил свою дочь. Да, не сразу, но осознание убийства со временем пришло, как пришла и вина за содеянное. Ни в чём ни повинный младенец пострадал от моих рук, Нана просто хотела тепла, как его сейчас хочу я, находящийся на бескрайних просторах холодных пустошей и безмерных морей. Также, я начинал понимать, что убийство Наны как-то связано с тем, что я стал моржом, это было не просто так.
Прошёл уже примерно месяц с момента, когда всё произошло, пора было что-то делать, шевелиться, нельзя просто жить, как морж, как животное. Я решил воссоздать цепочку событий снова, а это значило снова убить своё дитя. Клин клином вышибается, но мне нужно было завести потомство, для последующего его омертвления, а для этого нужен второй морж, самка. Возможно, это не сработает, но это единственный вариант, который я вижу. Один детёныш моржа не стоит того, чтобы всю жизнь прожить животным.
Единственный момент, который меня напрягал, был тем, что я не видел ни одного своего сородича за всё время. Они вообще есть здесь? Я ждал какой-то подсказки тела, ведь ползать, плавать и охотиться я научился именно так. Моржи ведь размножаются, значит, я тоже скоро должен буду должен, зов природы. И я своего дождался, резко, как по щелчку, в один из дней моего, казалось, бесконечного кошмара меня начало тянуть в одну из сторон. Я сразу понял, что это значит, ведь при жизни я был весьма начитан, знал, как устроены моржи. Плывя в сторону, куда указывала мне моё животное нутро, я ни на секунду не сомневался, что плыву именно туда, куда надо. Уже под вечер вокруг меня начали пропадать льдины, их становилось всё меньше, была только вода, которая, к слову, стала заметно теплее. Скорее всего, я плыву в сторону юга, туда, где тепло, чтобы мои детёныши не замерзали.
Я нещадно плыл всю ночь, на следующее утро я наконец увидел берег. Быстрым, заученным до этого бесконечными повторениями, движением я запрыгнул на льдину и увидел собратьев! Их глаза были полностью чёрными и пустыми, а большинство из них было меньше меня в разы. Я сразу понял, что те, кто меньше меня, являются самками, а те, кто одинаковы или больше меня, самцы. Я прополз чуть подальше, на пустошь.
Вокруг были сотни моржей и моржих, что странно, но я начал замечать некую схему. В основном, не считая немного выбивающихся из групп моржей, они располагались крайне интересным образом. Самки лежали рядом с друг другом, осматривая проходящих мимо моржей с интересом, своими телами образуя форму квадрата. Они не выходили за пределы этого квадрата, который находился под охраной одного из крупных самцов, что не подпускал меня, как и остальных моржей близко к своим самкам. Подобных квадратов было несколько десятков, в каждом, в среднем, находилось по 5-6 моржих.
Так продолжалось около часа, я слонялся около этих квадратов, групп моржей, всё время пытаясь приблизиться к одному из них, но меня прогоняли другие самцы. Моржи продолжали приплывать и приплывать, я не знал, что делать, ведь, скорее всего, схватку за квадрат из самок с одним из гигантов, а именно такие моржи занимали квадраты, мне не выдержать. Отойдя чуть в сторону от основного толпища, я узрел маленькую группку, состоящий из всего двух самок, что было бы мне более чем достаточно. Но самое главное не это, а то, что этих самок охранял весьма мелкий морж.
Как я понял, я не был особо крупным для самца, даже меньше обычного, поэтому найти хотя бы равного мне соперника казалось праздником. С новой силой и поднявшийся откуда-то изнутри меня яростью я направился к ним, намереваясь повалить соперника, не знаю, как и почему, но я был уверен, что справлюсь с ним. Моё тело научило меня ползать, научило плавать, охотиться, научит и сражаться.
Морж заметил меня, встал в подобие боевой стойки, весь напрягся, возвысился, готовый опрокинуться на меня в любой момент. В конце концов, когда я подошёл слишком близко, он сам пополз в мою сторону, желая напугать. И тут я увидел его глаза. Они были такими же человеческими, прямо как мои! На секунду я замер, таращась на это. Это был мой собрат, тоже человек, запертый в теле существа морского. Очевидно, он узрел то же, что и я, но уже во мне. Его взгляд стал удивлённым, невероятно было забавно наблюдать моржа с человеческими глазами. Будь я человеком, я бы засмеялся.
Всё это не отменяло того факта, что мне нужна была самка, продолжить род. Их было двое, при желании, мы могли бы оба получить то, что хотели, а очевидно, что он хотел того же, что и я. Но ни один из нас не собирался отступать и упускать такой шанс, он вздыбился, как и я. Как и предполагал я, моё тело само научит меня драться, ведь я уже прекрасно понимал, что делать.
Мы встали друг на против друга, начали хлопать пастями и устрашающе рычать, кружиться, как делают, к примеру, бойцы бокса. Как только я стану человеком, обязательно займусь спортом, единоборством. Я столько всего сделаю...
Глухой рык, местами походящий скорее на вой волка, пронзал уши и заставлял всё моё нутро сжаться. Лёд под нами трескался и крошился, а снег разметался во все стороны, вырисовывая своей траекторией неповторимые зигзаги. Мы смотрели друг на друга, в глазах каждого была ярость, а ещё желание жить, жить обычной жизнью, а не быть тем, кто мы есть сейчас. Не быть морскими чудищами, сотворёнными временем за долгие годы нахождения в холодных айсбергах Антарктики.
Мы не были рождены для этого, нам не нужно было это, не нужна такая жизнь, мы люди, а не животные и хотим жить подобающе. Это схватка насмерть, ведь лучше умереть, чем быть таким. Умрёт один из нас, отдав честь стать человеком другому. Это и есть достоинство, это и есть то, чем можно гордиться, понимание где жизнь, а где простое существование. Желание закончить существование и начать жизнь любой ценой, даже ценой смерти, это и является понимаем жизни. Понимаем сути, пониманием всего, это и является основополагающим моментом.
Но достоин ли жизни я, убийца собственной беззащитной дочери? Судьба убила меня, прекратив мою жизнь и начав существование, превратив меня в ластоногое, в животное. Даже став человеком, произойдёт ли изменение во мне? Сейчас я человек, запертый в теле моржа, но не буду ли я, убивший свою дочь и возвращённый в человеческую жизнь, моржом, запертым в теле человека? Я не достоин того, чтобы называть себя человеком.
Погребённый под толщью снега, покрытый собственной запёкшейся кровью, добровольно сдавшийся морж, когда-то бывший человек, лежал, прекратив и жизнь, и существование. Он был мёртв, но он был мёртв уже давно, умерев в момент, когда топор опустился за хрупкую шею младенца.