Глава 12
Так меня и оставили одну в доме. Через минут двадцать мне становится совсем невмоготу сидеть и лежать. Спать так и подавно. Откинув покрывало, я плетусь, прихрамывая, к окнам, которые выходят на заднюю часть участка. Но Даню не вижу. Странно. Прохожусь по дому. Даже на второй этаж поднимаюсь, чтобы с высоты попробовать его найти. Но нет. Его нигде нет. Значит, еще не вернулся.
Меня снова одолевает панический страх, что он мог куда-то пойти и заблудиться. Да и что я так распереживалась? Он мужик или кто? И язык, как говорится, до Киева доведет, так что он мальчик взрослый и сам в состоянии о себе побеспокоиться. Все, выдохнула Юля.
Но вскоре, а это минут, наверное, через тридцать после того, как я уже успела несколько раз и поволноваться, и успокоиться, и снова поволноваться, это чудо кошачье появляется в дверях дома с довольнейшей моськой.
— А ты чего с постели вскочила? Нога же, – возмутился он.
— А ты где был? – заявила я, но тут же, поймав его веселый взгляд, поняла, что дала ему намек, что волновалась о нем. Но нет уж, Милохин, не дождешься. – Залежалась. Решила пройтись. Вот. А что это у тебя там за спиной, – подозрительно кошусь на него. Нога действительно слегка ныла, но это было не смертельно.
— Я принес все для ноги, так что садись, сейчас буду тебя лечить, – усмехается он и раздевается.
Я послушно усаживаюсь на диван. Даня усаживается у моих ног на полу. Ставит мою стопу себе на бедро. Вынимает из пакета тюбик с мазью и, выдавив немного на пальцы, начинает втирать в больное место. От его теплых рук и мягких прикосновений у меня, наверное, потекла крыша. Потому что я, как в замедленной съемке, смотрю на его длинные пальцы, что массируют мне стопу. От этого обезумевший табун мурашек несется по моему телу, заставляя содрогнуться.
— Ну вот, – достает следом эластичный бинт и уже им фиксирует щиколотку. – А теперь ложись. Если все не так серьезно, то завтра будешь бегать.
— Спасибо, – благодарю, все еще никак не могу отойти от увиденного и послушно забираюсь на диван с ногами.
Но вот когда Милохин вдруг принес мне чашку чая с бутербродом, мне понравилось. Поэтому я решила немного пофилонить, решаюсь отыграть роль больной по полной программе. Может, это и нечестно, зато я хоть денечек смогу передохнуть. В конце концов, пусть он побегает, а не я по его указкам. Так что, выпив чая и отставив кружку на столик, откинулась на спинку дивана, задумывая шалость.
Но как только в дом входит Милохин, я тут же прикрываю глаза, притворяясь спящей.
Не проходит и минуты, как он накрывает меня теплым пледом, следом убирает кружку со столика. Потом возвращается с кухни и подкидывает дрова в печку.
Чудо, какой заботливый. А потом, одевшись, выходит из дома. И вскоре до слуха доносятся звуки. Он взялся за колку дров, что не может не радовать. Там еще ого-го сколько работы. Папа определенно будет доволен.
Я сама не замечаю, как засыпаю. Пока меня наглым образом не будят.
— Юль, – чувствую его дыхание на уровне моего лица. Осторожно приоткрываю глаза. – Что-нибудь хочешь?
— Ага, яблок. Там во дворе яблони. Поздние вроде. Принеси, а? – выдаю просьбу. И мужчина с готовностью идет выполнять мое первое задание.
Так-так.
Спустя минут десять передо мной появляется миска с мытыми яблоками и довольная физиономия Милохина.
— А подкинь дровишек, что-то холодно становится, – надкусываю яблоко и так невзначай говорю про дрова.
Так-то, господин Милохин. Побудь в шкурке бедной Юленьки.
Пока Милохин ушел за дровами, я тщательно прокручиваю в голове еще варианты заданий для поручений моему боссу. Сегодня боссом буду я. И никак иначе.
Дрова принесены. Печь работает на полную мощность.
— А можешь ножичек принести? Я что-то устала грызть яблоки, – и тот несет мне нож. Потом убирает яблоки и наливает чай. Потом приносит мне еще одно покрывало.
— Я пойду еще дрова соберу в поленницу. А то дождь собирается, сырые будут. А ты отдыхай, – вдруг засобирался Даня на улицу, одеваясь потеплее. И мне его спешка совсем не понравилась. По взгляду вижу, что что-то задумал. Ух, котище.
— Я тут ужин нам добыл, – и показывает небольшую клеточку с…
— Кролик? Ты собрался на ужин его готовить? Ты смеешься? – воскликнула я. Но он лишь утвердительно закивал головой.
— Нет. Мы его есть не будем.
— Будем. Я хочу сам его приготовить. Даже рецепт дали, как это вкусно сделать, – смеется это чудовище.
И снова выходит на улицу. Но меня разрывает от страха за животное. Я подбегаю к окнам, что выходят во двор и замечаю, как он идет к сараю. Видимо, выбирает орудие для убийства. Вот же зараза упертая. Чем его свинина не устроила, что лежит в холодильнике!
Выходит уже с топором. Я наблюдаю, как он готовится, скинув куртку. Устраивается у пенька. И…
Я задергиваю штору, не в силах наблюдать за происходящим. Бездушное животное. Потом до слуха доносится удар топора, и тут на глазах наворачиваются слезы. Кролика жалко, скотина кошачья.
Я плетусь в спальню и, накрывшись одеялом с головой, реву белугой в подушку.
Не знаю, сколько еще проходит времени, пока до меня не стали доходить приятные запахи. Просто сумасшедшие запахи, от чего желудок скрутило болью. Есть хотелось жутко. А с такими ароматами я и подавно не смогла сидеть на месте.
Мои глаза расширились, наверное, до невероятных размеров, когда я увидела подпевающего себе что-то под нос Милохин. В фартуке, у плиты. Это поистине завораживающее зрелище. По дому растекалось тепло и уют. И он, готовящий ужин, – это что-то невероятное. Загляделась на его широкую спину и была поймана на этом.
— Что готовишь? – почувствовала, как запылали мои щеки от его пристального взгляда. Сколько времени он на меня уже так смотрит?
— Кролика в овощах. Тебе понравится, – ухмыляется и снова что-то помешивает на сковороде.
— Ты правда думаешь, что я буду есть животное, которое час назад сидело в клетке и шевелило ушками. Ты вообще! – возмутилась я и притопнула ножкой, скривившись от боли. – Ты вообще из ума выжил или на тебя так свежий воздух подействовал? Ты убийца, понял? И есть то, что ты там наготовил, не буду.
— Ну и ходи голодной, – пожимает плечами и продолжает напевать себе под нос.
Значит, голодной! Нет, ну, вы серьезно, как можно есть то, что вот только-только бегало!
Ковыляю к столу, на котором лежат яблоки и, взяв одно, фыркнув, поплелась обратно в спальню. Но по пути передумываю и сажусь на ковер перед камином, в котором уютно полыхает огонь. Отсюда вид как раз на кухню открывается очень зачетный. И Милохин будет под присмотром. Мало ли, помощь моя понадобится.
Так и сижу, грызу это злосчастное яблоко и наблюдаю. И не знаю, что чувствую. Будто мы так давно живем вместе, и Даня периодически вот так беззаботно ходит по кухне и готовит нам ужин.
Но, тряхнув головой, напоминаю себе, что он убил ни в чем не повинного кролика и готовит из него ужин. Все, я сегодня точно останусь голодной.
— Так ты будешь есть или не? У меня все готово, – в мои мысли врывается мужской голос.
— Нет, я воздержусь, пожалуй, – морщу нос от одного только представления, что он собрался есть то самое безобидное животное.
— Ты веган? – удивленно вскинув брови, остановился в дверном проеме
— Нет. Просто не могу, – пожимаю плечами.
— Так в маркетах те же зайцы, поросята, куры и тому подобное. Все они бегали.
— Я их в глаза не видела, – поднимаюсь на ноги. – А тут… Все, я пошла спать, не смогу видеть, как ты поедаешь бедного зайца, – махнув рукой, направляюсь в спальню. В свою спальню, где и собираюсь провести ночь. Пусть только попробует прийти сюда.
Но не успеваю я и коснуться головой подушки, как проваливаюсь в сон. И снится мне невесть что. Живность какая-то. Которая с сумасшедшим грохотом бегает по двору родительского участка.
Просыпаюсь резко. И как раз вовремя, так как в комнату открылась дверь.
— И даже не думай, – приподнимаясь с постели и смотрю в сторону гостя.
— Ты есть-то серьезно не будешь? – делает вид, что и не слышал моего предупреждения.
— Нет. Не буду есть я этого бедного и несчастного зайца, – ругаюсь и снова падаю на подушку.
Но не проходит и минуты, как чувствую, что проминается матрас, и от понимания, что он сейчас уляжется рядом, меня словно кипятком окатывает.
— Даня, ты совсем офонарел? – вскакиваю. – В свою комнату. Ты сам ее урвал. Все. Адью, – показываю рукой на дверь. – Выход там.
— Нет, ты серьезно? После всего того, что я для тебя сегодня сделал? – его брови взметнулись вверх.
— Это не повод пускать тебя в свою постель, – возмущаюсь я.
— Гаврилина, хватит уже, а? Я же человек и совсем не незнакомый тебе, чтобы вот так категорически выкидывать меня из комнаты, – печально вздыхает и складывает руки на груди.
Я же хватаю подушку и кидаю в него. Ну, вот чесались руки чем-нибудь зарядить в его нахальную мордаху. Но кот был бы не котом, если бы не увернулся от летящего в него предмета.
Но делать нечего. Спать хочется, а есть еще больше. Но я не буду есть его умопомрачительно пахнущую готовку. Не хватало еще повысить его самооценку.
Так и укладываемся по разные стороны кровати.
— За подушку не заезжать, не убирать ее и не присваивать, – укладываю горе-подушку посередине кровати. – Держи руки при себе и соблюдай дистанцию.
— Я словно в автошколе на уроке оказался. Из тебя вышел бы первоклассный инструктор, – усмехается Милохин.
Я решаю пропустить его подкол мимо ушей. И замолкаю, отвернувшись в противоположную от него сторону. Укрылась одеялком и стараюсь не прислушиваться к его дыханию.
Я чувствую, как медленно погружаюсь в сон, но ровно до тех пор, пока кто-то не пробежал по потолку.
Я сначала подумала, что это просто глюк. Потом свалила все на ветер. Но этот звук повторялся и повторялся. И мне действительно стало не по себе. Тут что, барабашка поселился?
— Даша г, – после очередного пробега по комнате сверху я решила разбудить Милохина. – Даня!
— Что на этот раз, Гаврилина? – сонно тянет мужчина.
— Там наверху кто-то бегает, – выдаю я.
— Юль, спи уже, а? – и снова отворачивается.
— Нет, сходи и посмотри, кто там, – снова толкаю его под ребра, и он со стоном выдыхает.
— Издеваешься? А если меня съедят гоблины? – прищуривает один глаз.
— Это ты издеваешься! Какие на фиг гоблины? – чуть не прыснула со смеха я. – Давай, проверь.
Даня, больше не сказав ни слова, встает с кровати и, натянув кофту поверх футболки, выходит из комнаты.
Я прислушиваюсь. Доносится возня. Но это продолжается слишком долго, и у меня не хватает терпения. Поднимаюсь с постели и, натянув толстовку, иду следом за Милохиным на второй этаж.
Страх еще не отпускает, и я боюсь даже заглянуть в комнату родителей, слыша, как там что-то сопит, кряхтит и возится.
— Зараза такая, – ругается Милохин, и я приоткрываю дверь, просовывая голову.
— Так ты меня разыграл? – рычу на своего остроумного босса. – Ты его не рубил? – чуть ли не визжу я, поднимая голос на несколько октав.
— Что я, по-твоему, зверь какой, такого милаху убивать? – поднимается на ноги Милохин, держа маленького зайку в руках.
— Я из-за тебя без ужина осталась! – притопнула ногой и не почувствовала никакого дискомфорта в ней. И вылечил, и ужин наготовил, прям до противного хороший.
— Можешь поужинать хоть сейчас, – говорит Даня, пока закрывает зайца в клетке. – Все, весь фокус испортил, поганец.
— Ну ты… – и не найдя больше подходящих слов, решила вернуться в спальню.
Хватит на сегодня приключений. А то моя пятая точка не выдержит.
Утром просыпаюсь от того, что мне тепло.
Нет, не так. Жарко! Невыносимо жарко, будто лежу в обнимку с печкой. Или обогревателем. Но в этом доме есть только один “обогреватель”, раздражающий до звезд в глазах, – Милохин. И нет. Да нет же? Не мог же он забыть про все правила приличия!
Хотя о чем это я? Это же Даня. Он мог. Вообще для него выйти за рамки приличия – это уже как за хлебушком в супермаркет сходить.
И именно этот наглец меня обнял. Понимаете? Просто взял и обнял, пока я, беззащитная, крепко спящая и не имеющая возможности дать отпор Юля, сладко спала. Этот хитрый-хитрый негодяй подмял меня себе под бочок и сопит как ни в чем не бывало! Что это за дела такие?! Это же Милохин! Котов, черт возьми! Мой самовлюбленный босс!
Нет, моему возмущению, конечно же, нет предела. Я зла. Очень зла. Но, черт возьми, я не могу игнорировать то, как это волнующе приятно! Ловлю себя на мысли, что лежу и не хочу шевелиться. Мне бы повернуться, отругать наглеца, по рукам надавать, ну, или его кошачью мордашку расцарапать на крайний случай, но… Гаврилина поплыла.
А как иначе объяснить то, что я даже вздохнуть и открыть глаза боюсь? Прежняя, я уже давно закатила бы ух какой скандал своему беспардонному боссу. Но я же сейчас словила странное, новое чувство. Мне было комфортно, даже страшно подумать, в его объятиях. Оказывается, это так круто, лежать, не двигаясь и ощущая размеренное дыхание Данила, что теряется где-то в моих разметавшихся по подушке волосах. Ощущать тяжесть его руки на своей талии, которая так уверенно прижимала к потрясающему мужскому прессу. Собственнически даже. Будто я… будто мы...
По коже побежали мурашки, а предатель-сердце решило ускорить тысячекратно свой бег, что мысленно пришлось на него цыкнуть, пока не разбудило своим гулким “тук-тук” мужчину.
Однако...
— С добрым утром, Гаврилина, – выдыхают мне с сексуальной хрипотцой куда-то в район макушки, а я даже подпрыгиваю от неожиданности, да тут же оказываюсь с удвоенной силой вжата в горячее тело мужчины. Вот же ж…
Стоп! Тормозим полет моей до ужаса возбужденной фантазии на том моменте, а почему я прижата к его голому торсу? Почему он без футболки?! Я совершенно точно помню, что вчера мы ложились спать в… одежде! Нет, я-то, конечно, все еще в своей теплой антисексуальной пижаме с медведями, но Милохин?
— Мне было жарко, – будто подслушав мои мысли, выдает негодяй с тихим смешком. – А ты горяча, Гаврилина.
Он издевается?
— Скажи спасибо, что снимать штаны мне было лень.
Нет, он точно издевается!
— А вы… – рычу сквозь стиснутые зубы в попытке скинуть с себя загребущую лапу мужчины. – Ты ничего не попутал, дорогой?! – с неимоверными усилиями вывернувшись, я уже была близка к тому, чтобы выскочить из стального захвата, но буквально на краю кровати меня ловят и возвращают на место, только теперь совершенно, абсолютно, невероятно, невозможно наглым образом! Навалившись сверху и придавив своей фигурой аполлона к жалобно скрипнувшему матрасу кровати!
— Пусти! – упираюсь ладонями в мужскую грудь прямо там, где бьется сердце. Так же бешено, как и мое. – Отпусти, – щурюсь, как мне кажется, зло. Но Милохин это не пронимает. Нависая надо мной, эта скала смотрит и улыбается сонной улыбкой, полной превосходства. Ни сдвинуть, ни вздохнуть. Божечки-и-и, почему так волнительно? Почему он издевается, а красная, как рак, я?
— Как спалось? – словно не замечая моего состояния, спрашивает Даня. И для пущего эффекта еще и подмигивает.
— Серьезно? Об этом сейчас поговорим? Вот прям тут и в такой позе?
— Почему нет? – умудряется пожать плечами Милохин. А я снова предпринимаю слабую попытку сдвинуть с себя это животное, но когда слышу тихий грудной стон и чувствую… ну то, что чувствую, в общем, нет. До этого я не краснела, а вот сейчас…
И мое тело меня явно решило сдать сразу по всем фронтам. А это яркое чувство возбуждения, которого тут точно быть не должно, прокатилось от макушки до пят, заставляя выдать жалобный писк:
— Это что…
— Это, Гаврилина намек на то, что если ты продолжишь и дальше так ерзать, – поигрывает бровями мой несносный босс, – то я за себя и за него не ручаюсь.
— У-у-ух! – рычу и замираю.
Еще не хватало нам тут утреннего… кекса.
— Ладно, что тебе нужно?! – сдаюсь, приняв тот факт, что силы не равны. Просто так меня не отпустят, а скинуть с себя мужчину у меня попросту не хватит сил. Ну и… желания. Не могу я так на него реагировать. Нельзя! Но что есть, то есть, и взгляд сам собой приклеивается к изогнутым в соблазнительной улыбке губам, а в горле пересыхает, ну, и... так далее по списку.
И я уверена, что это исключительно из-за нехватки мужчины в моей жизни. Точно! Это не конкретно Милохин, а просто особь мужского пола. Да. Вот!
— Самая малость, Юля. Мир? – выдают мне неожиданное.
— Что?
— Предлагаю мир! Хоть на день, м-м-м? – шепчет Милохин и в своей наглости заходит еще дальше, утыкаясь носом мне в шею, щекочет. Вот и бабочки в моем животе полетели – спишем их на голод. А когда мужские руки решили опуститься на талию, как бы невзначай касаясь голой полоски кожи, от макушки и до пят прошибло током. На что списать это, подумаю, пожалуй, потом, потому что с каждым движением его ловких пальцев, выводящих узоры на моем животе, мозг все сильнее плавился. Пришлось даже губу прикусить, чтобы не выдать позорный стон - капитуляции.
— Не будет мира. Не может быть мира, – шепчу, из последних сил собирая слова в предложения. Силясь хотя бы в своей голове выстроить защитную стену. Но не тут-то было!
— Почему? – говорит Даня томным голосом, все еще странствуя носом где-то в районе моей шеи. – Тебе так нравится со мной воевать?
— Я не воюю, а превращаю тебя в человека.
Ответом мне на это стал его тихий смех и кусь в плечо. Здесь мой измеритель его наглости просто взорвался. Что вообще он себе позволяет?! Я вообще-то… о-о-о…
— Гаврилина, соглашайся. Я могу быть классным другом.
Фырканье у меня сдержать не получилось.
— Ты не умеешь дружить с женщинами, – припоминаю ему его же фразу, как-то брошенную вскользь, и о чудо, на Милохина это действует отрезвляюще. Он отстраняется от меня и заглядывает в глаза.
— Поспорим? – заявляют мне бодрым голосом без тени улыбки.
— Мы уже поспорили разок. Готовишь место зама?
— Напомню, что я еще ни одного твоего испытания не провалил, – щелкают меня пальцем по носу, как какого-то ребенка.
— Мир, говоришь? – тяну задумчиво, прикидывая в уме, до чего нас эта дорожка доведет? Ох, пятой точкой чую – ни до чего хорошего.
— Перемирие. Один день. Без подколок, испытаний, мучений, унижений и проверки моих нервов на прочность.
— Я еще даже не начинала их проверять.
Мужская бровь картинно заломилась, мол, ну-ну.
И это говорит человек, который наглым образом на меня, простите, залез? Серьезно?
— Зачем тебе это?
— А тебе самой не любопытно? – воодушевленно спрашивает мужчина и наконец-то отпускает мое растаявшее от его ласк тельце. Садится на постели и тянет руку, предлагая и мне сделать то же самое.
И да, так, пожалуй, будет безопасней. Еще чуть пригладить спутанные волосы и поправить съехавшую кофточку пижамы.
— Мы с тобой пять лет бок о бок, а как кошка с собакой, – продолжает Даня, наблюдая за моими манипуляциями, а я возьми да ляпни:
— Кот.
— Что?
— Кот. Наглый и самоуверенный кот, а не кошка.
— Ту выходку с баннером я тебе еще не простил, если что, Гаврилина, – укоризненно смотрит на меня мой босс, который, ну сама сексуальность утром. И как это я пять лет подряд этого не замечала? Может, потому что он просыпался в кровати с другими мадамами, а тут вот – со мной?
— Ну, так что? Идет? – не намерен отступать Даня. – Уверяю, Гаврилина, ты не пожалеешь.
— Это какой-то хитроумный план! – вскакиваю на ноги, прямо на ту самую бедную многострадальную кровать. – Очаровать, заговорить зубы, чтобы не дать мне выиграть в нашем споре, да?
— Возможно, – ухмыляется Даня и поднимается следом, протянув руку. – Боишься?
Вот так и хочется сказать: встретились два дурака авантюриста – любителя поспорить. Эх…
— Предупреждаю сразу, у тебя ничего не выйдет! – улыбаюсь, задирая нос.
— Один день, а потом вернемся к тому, на чем остановились.
— По рукам! – пожимаю протянутую ладонь Милохина. – Так уж и быть, устроим тебе выходной.