Часть 14.
— Чувак, куда ты пропал? — Нед крепко обнял друга, — Почему на звонки не отвечал? — Питер на это замечание сделал виноватое лицо.
— Я утопил свой телефон в пятницу вечером, — парень пожал плечами, — а купить новый мы смогли только вчера.
— Это чем ты таким занят был?
— Это очень долгая история, Нед, — парни пошли в сторону главного входа в школу, — Лучше скажи, на меня сильно злятся команда и мистер Харрингтон?
— О, кстати об этом. Мистер Харрингтон сказал что тебя ждет серьезный разговор. Ты мог бы его избегать в течении всего дня, но у нас с ним стоит урок, так что тебе не отвертеться.
— А что на счёт Лиз?
— Ну, она была сильно расстроена тем что ты не пришёл, но мы всё равно заняли первое место, так что думаю что теперь она на тебя не сильно злится.
— Фух, — с души Питера словно упал камень.
— Но ты не о том беспокоишься, — Питер изогнул одну бровь безмолвно спрашивая друга о чём тот говорит, — Кого тебе реально стоить опасаться — это Эм-Джей.
— Скажи что ты так пошутил, молю, — Питер знал что девушка в гневе была страшна, поэтому услышать такое было для него хуже всего.
— К сожалению нет, не скажу. Нам пришлось терпеть Флэша с его дурацкими шуточками, а ещё они чуть не подрались когда мы ехали обратно, — Питер хихикнул себе под нос представляя эту картину, — Я серьезно, Питер. Там реально намечалась драка. Но мистер Харрингтон её остановил, хотя Эм-Джей успела дать сильный подзатыльник Флэшу. Тот на неё обился за это.
— Да, весело вам было.
— Ага, не то слово, — Нед сказал это с сарказмом, но потом немного помрачнел, — По началу я тоже на тебя обижался, но поскольку ты мой друг и ты меня знаешь, у меня не получилось находиться долго в обиде.
— Нед, мне жаль что я тебе ничего не сказал, — плечи парня поникли, — Правда жаль. Но у меня просто не было возможности тебе как-либо сообщить.
— Ладно ты мне не смог ни написать, ни позвонить. Но как же Мэй? Разве она не могла написать мистеру Харрингтону что-то в духе того что ты заболел, или не знаю, — Нед сделал паузу, — в больницу попал, очень плохо себя чувствуешь.
— У нас с ней выдались трудные выходные, — Питер погрустнел из-за воспоминаний о минувших выходных, — Мэй было не до этого.
Прозвенел звонок на урок. Все ученики начали быстро расходиться по классам. Шум от голосов постепенно начал уходить и вместе с ними.
— Ладно, я тебя понял. Но мы вернемся к этому разговору, — Нед обнял друга, — Я рад что с тобой всё в порядке.
Друг отстранился от него, улыбнулся, и пошел на урок в свой класс. У Неда сейчас была история, а Питеру нужно было спешить на географию, но парень так и остался стоять к коридоре, провожая взглядом друга.
"В порядке"
Питер не был уверен что он находится в порядке. Может раньше так оно и было, хотябы относительно. Но после выходных Питер стал очень далек от этого понятия.
После двух панических атак в башне Старка вызванных воспоминаниями, Питер весь оставшийся день провёл как в тумане. Он не помнил как они с Мэй попали домой, но точно знал, что после его фразы про маленького принца, Мэй потом еще о чем-то говорила с Пеппер и Тони.
. . .
В голове Питера всё то время, пока он не переступил порог квартиры, мелькал образ Мэри в ободраных и грязных юбке и блузке. Из головы не уходил шум от каблуков на ботинках Ричарда. А в мыслях был только тот тёмный блокнот и торчащий из него уголок фотографии. Его детской фотографии.
Под вечер парня начало снова тошнить и Мэй всячески пыталась его опекать. Ночью поднялась температура, Питера лихорадило. Ему казалось что его комнату оббили грязными белыми матрасами, которые от времени слегка пожелтели. Парню казалась, что вместо Мэй, к нему приходит тот злобный человек в тёмной форме, поверх которой находился идеально белый халат. При виде всего этого у Питера рефлекторно начало чесаться тело. Настолько сильно, что ночью он до крови расцарапал себе бедра и руки.
Мэй боялась подходить к племяннику, потому что он сразу начинал вести себя агрессивно. Питер не позволял к себе приблизиться ни на шаг. Но Паркер не могла его оставить. Ей оставалось лишь ждать пока тот уснет. Мэй просидела всю ночь в слезах под его дверью, дожидаясь когда племянник полностью успокоиться, либо пока у него не закончатся силы на столько, что он не будет в состоянии как-либо препятствовать ей. Возле женщины находилась коробка с медикаментами и небольшой тазик с холодной водой, в котором плавала небольшая чистая тряпка.
Питер успокоился ближе к пяти утра. Только тогда Мэй смогла зайти в его комнату. Она обнаружила племянника лежащего на полу в немного грязной футболке и в порванных пижамных штанах, которые теперь больше походили на шорты. Паркер приложила не мало усилий прежде чем уложить его на кровать. Дотронушись до его лба в темноте, женщина тихо ругнулась и пошла в коридор за тазиком с водой и тряпкой.
К утру ситуация не улучшилась. Днём тоже. Питер не просыпался до самого вечера. Мэй всё это время сидела возле своего ребенка и не отходила ни на шаг. Иногда парень как-будто начинал задыхаться, но стоило Мэй сменить компресс на его голове, как это тут же заканчивалось. Иногда у Питера из глаз шли слезы и Мэй вытирала их влажными салфетками. Руки его были холодными и моментами подрагивали. Тело было мокрым от пота, а выражение лица обеспокоенным. Каждый раз когда Мэй смотрела на его лицо, то обещала себе сжечь тот дурацкий блокнот. Она бы так и сделала, но не осмеливалась покидать своё место возле ребенка. В тот момент женщина проклинала всех на свете: Тони, Пеппер, Обадайю Стейна, Ричарда, Мэри, тех полицейских, ту чертову девушку, что передала Старкам блокнот, но в первую очередь тех людей что сделали это с её мальчиком. Её Питер не должен был так страдать. Да, он ей не родной по крови, но спустя столько лет Мэй без стыда и зазрения совести могла сказать, что он ей как сын. Особенно после смерти Бена.
После его смерти Питер изменился. Он стал часто пропадать по ночам, а утром Мэй обнаруживала на тумбочке в коридоре несколько денежных купюр номиналом в пятьдесят долларов. Женщина стала часто пропадать на работе, потому что основного дохода они лишились, а Питер взял на себя обязанности по дому: готовку, уборку и прочие мелкие дела. Да еще и деньги от куда-то приносил, объясняясь перед тётей тем, что нашел работу. Но Паркер этому никогда не верила, потому что синяки и ссадины на его теле говорили женщине об обратном. У них тогда был трудный период, но Мэй смогла уговорить племянника что тот должен заниматься только учебой, а с содержанием семьи она справится сама. Тогда Мэй часто плакала из-за потери мужа и переживаний о Питере. У них не было возможности поговорить обо всём случившемся и решить что они будут делать дальше. Паркер часто пропадала на работе, пытаясь заработать как можно больше денег, и приходя домой, заваливалась спать на диван от усталости. А Питер днем был в школе, а под вечер уходил на свою "работу".
Им удалось поговорить только спустя два с половиной месяца, и то только потому что Мэй срочно вызвали в школу из-за того, что Питер подрался с каким-то мальчиком. Сначала женщина очень сердилась на племянника, но когда они приехали домой и она посмотрела на него, вся злость как-будто испарилась, словно её и не было. Посмотрев прямо в глаза парня, Мэй наверное только тогда увидела как был сломлен её ребенок. Вся его защитная стена, выстроенная за прошедшие два с половиной месяца, рухнула, стоило Паркер его обнять и задать вопрос: "Ты в порядке? Как ты?".
Мэй себя тогда долго корила за то что слишком много времени уделяла своей работе, ведь она хотела чтобы её ребенок ни в чем не нуждался. А единственное в чем он нуждался, это в ней. В тот вечер Мэй себе поклялась что всегда будет рядом с ним не смотря ни на что. Что всегда протянет ему руку помощи и окажет поддержку, если она будет ему нужна.
Со временем, воспоминания о той ситуации, и о тех двух с половиной месяцев, замылились в голове женщины, а сейчас, глядя на бледное и обеспокоенное лицо своего племянника, Мэй помнит об этом, как-будто это произошло вчера. Всё же её мальчик очень рано повзрослел.
Питер проснулся с криками ближе к восьми вечера. Мэй сразу подорвалась чтобы утешить парня, но тот согнулся пополам и его вырвало прямо в стоя́щий пустой тазик на полу. Благо, что Мэй это предвидела. После того как Питер лег обратно в кровать, Паркер поспешила на кухню за стаканом воды и жаропонижающим, потому что у парня всё ещё была температура.
Когда Питер пил воду, то заметил засохшие дорожки от слез на лице его тёти и небольшие мешки под глазами. Он понял что произошло.
— Мэй...
— Ничего не говори, Питер, — тётя забрала стакан воды из его рук и поставила на рядом стоящую тумбочку, — Всё хорошо, — женщина улыбнулась, — Теперь всё хорошо, — она провела рукой по его волосам и щеке. Из её правого глаза прокатилась слеза, — Ты чего-нибудь хочешь? — Питер покачал головой, — Хорошо, тогда отдыхай, Питер.
Последнее слово она сказала практически шопотом. Ещё немного посмотрев на лицо племянника, Мэй начала вставать с кровати, но юношеская рука её остановила. Питеру понадобились некоторые усилия прежде чем принять сидячее положение. Мэй молча села рядом. На её лице всё ещё была счастливая, но измученная улыбка. Питер обнял свою тётю.
— Спасибо, Мэй... — его голос был хриплым, но Паркер не акцентировала на этом своё внимание, — Правда, — спина парня слегка подрагивала, — Ты самая лучшая.
Мэй просидела с племянником до тех пор, пока тот не уснул. Пока женщина наводила за собой порядок, её руки подрагивали, а из глаз непрерывно шли слезы. Она надеется, что подобное дерьмо произошло с её ребёнком в последний раз.
Утром Питер не стал рассказывать тёте, что во время своей горячки и "прогулок" по воспоминаниям, он чувствовал все её прикосновения и слышал каждый её всхлип. Питер думает, что за выходные его тётя постарела сразу на десять лет, потому что уж больно уставшей и вымотанной она выглядит. А еще в ванне на раковине он впервые обнаружил седой волос.
Питер еле как уговорил Мэй на то, чтобы он сегодня пошел в школу.
Мэй провожала его в школу с ощущением камня на душе и трясущимися руками.
. . .
— Паркер! — Питер оглянулся по сторонам, — Ты так и продолжить стоять по середине коридора, или всё же пройдешь со мной в кабинет? — вот чёрт, этот голос принадлежал директору.
— Да, иду, мистер Моррита.
Хоть в кабинет и проникали солнечные лучи, а лампы были включены, Питеру всё равно он казался тёмным.
— Мистер Харрингтон мне доложил, что ты не поехал в субботу на соревнования по десятиборью, — мужчина напротив него сложил руки в замок, — У тебя есть весомое оправдание? Потому что ты мог подставить свою команду. То что у вас есть люди в запасе, не значит что твоя команда на тебя не расчитывает.
— Да, вы правы, мистер Моррита, — Питер опустил голову. Ему было стыдно. Уж лучше бы он поехал на соревнования, чем попëрся бы тогда к Старкам, — но в пятницу вечером мне стало плохо. В субботу пришлось вызывать скорую, поэтому у тёти теперь ещё один долг.
Мистеру Моррите было известно о денежной ситуации в семье Питера, поэтому парень знал за какие ниточки нужно дергать чтобы ему спокойно поверили.
— Хорошо, — мужчина вздохнул, — Но в следующий раз постарайся хотябы о таком предупредить. И своей тëтушке это передай.
— Хорошо, сэр, — Питер посмотрел на директора, — Я... Могу идти?
— Да можешь, — мистер Моррита кивнул, — Но сначала зайди в туалет и немного умойся, а то выглядишь не совсем здоровым, — Питер кивнул ему и начал вставать с кресла, — А еще вот, — директор протянул ему какую-то небольшую бумажку.
— Это что и зачем? — Питер взял её в руки и начал рассматривать.
— Это бумага о том что мы с тобой проводили срочную беседу по поводу твоего поведения: о постоянных опозданиях, прогулах, плохой концентрации на уроках и о твоей не явке в субботу, — Питер всё ещё не понимал зачем ему эта бумажка, — Ты простоял в коридоре минут пятнадцать-двадцать прежде чем я тебя позвал в свой кабинет. Я не хочу снова на совещании выслушивать про твои опоздания, — мистер Моррита откинулся на спинку кресла. Он выглядел уставшим, — Ты хороший парень, Питер, умный. Я вижу что у тебя что-то происходит, но пока это "что-то" не влияет на твою посещаемость и успеваемость, я в это не лезу, — Питер лишь кивнул и собирался уже покинуть этот кабинет, — Я серьезно, Питер, берись наконец уже за ум.
Последние слова парень проигнорировал. Такое отношение к нему со стороны директора начинало бесить. Да он сильный ученик, но он далеко не последний в этой школе. Взять того же Флэша. Он хоть и заноза, но умный. Иначе бы не поехал на соревнования. Но мистеру Моррите всё равно на этого парня, а он доставляет не меньше проблем чем Питер. Да, парень часто опаздывает, но это никак не влияет на его успеваемость от слова совсем. Он лучший ученик в своём классе. Поэтому Питера раздражало что директор к нему так цепляется.
На урок идти совсем не хотелось, но если он не пойдет, то рискует снова получить билет в кабинет директора. Уж лучше он почувствует гнев Эм-Джей, чем снова там окажется. Проигнорировав просьбу мужчины о том, чтобы Питер пошел и умылся, парень поплелся в класс географии.
. . .
— Чувак, — Нед подсел к нему за столик в кафетерии, — что ты опять натворил?
— Ты о чём? — Питер оторвался от разглядывания своей еды и посмотрел на друга. Есть не хотелось совсем.
— Я слышал как географичка пожаловалась на тебя мистеру Харрингтону. Что ты успел сделать за два урока?
— Я просто опоздал на её урок на тридцать минут, потому что меня к себе вызывал директор. Опять, — лицо юноши было явно недовольным.
— Дай угадаю, — напротив их с Недом села Мишель, — он тебя ругал за то что ты пропустил соревнование, — её голос был полон злобы и сарказма, — Почему. Тебя. Не было? — девушка яростными глазами посмотрела на Питера.
— Я... Эм... — Питер вздохнул, — Я не хочу тебя обманывать, Эм-Джей. Я... Я ездил к своим родителям.
— Но... Твои родители умерли, — выражение на лице Мишель было скептичным, — Это знает практически вся школа из-за Флэша.
Парни переглянулись. Питер как-будто молча спрашивал у Неда стоит ли Эм-Джей всё рассказывать.
— Мэри и Ричард умерли. А мои настоящие родители живы.
— Ну и кто же они?
— Тони и Пеппер Старк, — Питер выжидающе смотрел на девушку, пока та переваривала полученную информацию.
— Подожди, то есть, ты хочешь сказать что ты их тот самый ребенок которого похитили в 2008 году? — Джонс всё ещё выглядела скептичной.
— Эм... Да? — Питер развел руками и снова посмотрел на друга. Возникшее молчание Мишель его пугало.
— Если я могу продолжать называть тебя неудачником, то ты прощён.
— ...Что? — Питер ожидал чего угодно, но точно не этого, — Эм... Да. Да, можешь.
— Супер, — Эм-Джей начала есть свою еду совершенно никак больше не обращая внимания на парней.
— И всё? — Нед был сбит с толку так же как и Питер.
— А чего вы ожидали? — Джонс сначала посмотрела на Неда, а затем на Питера, — В это поверить легче чем вы думаете.
— И у тебя даже никаких вопросов не возникнет? Ну не знаю... Как он об этом узнал? Или как они встретились? — теперь на место смятению Неда пришёл шок.
— Он узнал об этом от полиции, когда те за ним приезжали. Думаю первая встреча произошла там же. А суда по тому насколько Питер плохо выглядит, то думаю что и встреча на выходных прошла не очень гладко.
Питер и Нед молча уставились на девушку.
— Я что, действительно на столько плохо выгляжу? — Питер развернул корпус в сторону друга и указал на своё лицо.
— Ну, она права, Пит.
Питер с лёгкой обидой посмотрел на друга и затем положил голову на обеденный стол. День только начинается, а Питер уже проклинает себя за то что решил пойти сегодня в школу. А следующим уроком ещё и физика, после которой мистер Харрингтон отчитает его за то, что Паркер не поехал на соревнования. День для Питера будет длинным...
. . .
К дому Паркеров подъехал чёрный грузовик и рабочие начали медленно выгружать из него коробки с вещами. Когда в коридоре послышался звонок, то Мэй с неохотой встала с дивана и пошла к входной двери.
— Вы Мэй Паркер? — человек в форме грузчика дал ей какой-то листок и ручку.
— Да, я. Но я ничего не заказывала.
— А это и не доставка заказа. Нам сказали что вы должны просто расписаться. А еще что вы поймете от кого это, когда увидите коробки. Ребята, заносите, — мужчина махнул рукой и в квартиру Мэй внесли пять коробок среднего размера.
На коробках красовалась эмблема компании Тони Старка. Мэй всё поняла и молча расписалась на бумаге, после чего отдала её мужчине в форме и тот ушёл.
Начав открывать посылки, Мэй заметила в одной из них письмо:
"Здравствуй, Мэй.
Извини что не позвонили и никак не сообщили об этом. Тони продает башню, поэтому следующие три дня из неё всё будет вывозиться. Мы ничего не сказали в субботу, потому что еще ничего не было точно решено с тем, когда будет переезд.
В коробках находятся некоторые детские вещи Питера: книжки, игрушки, некоторые фотографии и рисунки. Я подумала что неправильно будет забирать все его вещи себе, потому что ты тоже приложила участие в его воспитании, Мэй. Даже больше чем мы с Тони. Мне кажется что будет правильным, чтобы некоторые вещи из его детства с нами были у тебя. Ведь ты теперь часть нашей семьи.
Питер мне сказал что он бы очень сильно хотел всё вспомнить. Я пыталась его вразумить, сказала что всему своё время и что мы с Тони готовы ждать столько сколько потребуется. Но ты его знаешь, он очень упрямый когда что-то для себя решил. Прям как Тони. Может эти вещи помогут вернуть воспоминания.
Возможно я поступила эгоистично, отправив вам все эти вещи, но я хотела поступить правильно.
Пеппер."
Мэй скомкала записку и выкинула её в мусоное ведро. В её глазах всё ещё находился образ бледного тела Питера. Расчесаные до крови руки и ноги, его обезумевший взгляд когда тот находился в истерике и порыве агрессии готов был броситься на неё. Руки Мэй всё ещё чувствовали жар его лба и холод рук племянника. Она еще не успела отойти от этих событий. Слезы на её щеках всё ещё свежие, потому что она не может перестать думать насколько сломленным выглядел её мальчик когда он посмотрел ей в глаза.
Первой мыслью Мэй было выкинуть всё это, лишь бы Питер не увидел. Паркер боялась повторения подобной горячки. Но она знала что Питер ей этого не простит, да и рука у неё не поднялась. Перебирая все эти старые игрушки и рисунки, женщина представляла как мальчик увлечённо с кем-то из родителей играет и от этого на её заплаканом лице появляется улыбка. Тогда её Питер был несомненно счастлив когда брал в руки все эти вещи, но Мэй не уверена испытает ли он что-то подобное сейчас. Ей не хочется думать о возможных последствиях для психики парня. Но она готова снова оказаться рядом.
Женщина перенесла все коробки к себе в комнату, а после легка на диван и закрыла глаза, постепенно погружаясь в сон. Она не спала две ночи из-за переживаний о Питере и нервов. Женщина уснула, так и не вспомнив про блокнот, который оставила в своей комнате на кровати.
. . .
Питер вернулся домой в приподнятом настроении. Хоть мистер Харрингтон его и отчитал за декатлон, но мысли парня были только о предстоящих танцах через три дня, потому что его пригласила Лиз. Девушка сама подошла к нему в перерыве между уроками. Сначала она была злой, но когда Ален подошла к Питеру, то её выражение лица сменилось на обеспокоенное. Подростки немного поговорили и в конце их разговора девушка и пригласила Питера на танцы. Парень и не знал о них, ведь подготавливать школу к мероприятию должны были только завтра, но из-за того что Лиз всем руководила, она решила заранее пригласить Паркера.
Когда Питер прошёл в квартиру, то увидел спящую на диване Мэй. Он накрыл её пледом и направился в свою комнату. Но до неё он так и не дошёл. Дверь в комнату Мэй была приоткрыта, и от взгляда Питера не ускользнули несколько коробок на полу и тёмный блокнот на её кровати. Он знал что не должен был заходить туда, но он имел права знать что написано в той книжке. Питер чувствует, что после того что пришлось им недавно пережить, тётя точно не даст ему её прочесть, поэтому парень заходит в комнату и садится на кровать. "Я имею право знать." — с такой мыслью Питер открывает блокнот и начинает читать.
Мэй просыпается голубой ночью от того, что её мучила жажда. Выпив стакан воды женщина направилась в свою комнату. Открыв дверь, женщина обнаружила в комнате хаос: все детские вещи Питера были разбросаны по комнате, пара которобок валялись перевернутыми, а на кровати лежали несколько клочков исписаной бумаги. Долго Паркер думать не пришлось. Женщина быстрым шагом направилась в комнату племянника. Комната её встретила холодом. Буквально и переносно. Питера там не было, а окно оказалось настежь открыто. Закрыв его, Мэй села на кровать подростка с мыслями где сейчас находиться её ребенок, как его искать и что же делать дальше. Паника женщины в решениях в этих вопросов ей совсем никак не помогала.
Мэй снова не спала всю ночь из-за переживаний о племяннике. Начавшийся дождь за окном только усугублял ситуацию. Питер вернулся в пять сорок восемь утра. Его одежда была вся грязной и мокрой из-за не прекратившегося дождя. Парень стоял на пороге опустив голову, совершенно не зная куда себя деть.
— Где ты был? — Мэй с застывшими слезами на глазах смотрела на него, — Питер, где ты был? — голос женщины был строгим, от чего Питер ещё больше сжался, — Почему не позвонил?
— У меня всё ещё нет телефона, — его голос был тихим и надломным.
Мэй мысленно стукнула себя по лбу. Она совершенно забыла про покупку нового телефона. Но она не собиралась сбавляет оборотов.
— Мог хотябы записку оставить. Я проснулась, а тебя нигде нет. Что ты мне прикажешь думать?
— Прости меня, Мэй. Я не подумал...
— Он не подумал, а я тут сижу переживаю за него, — неконтролируемая слеза скатилась из её левого глаза, — Я себе места не находила, Питер! Я не знала что мне делать, что думать! Питер, так... — женщина зажала себе рот рукой пытаясь остановить всхлипы, — так нельзя.
— Прости... — подросток топтался на пороге. Смотреть на лицо тёти было выше его сил.
— Я чуть не поседела из-за тебя от стресса, а ты мне говоришь: "Прости"?
— Тётя Мэй...
— Я не спала больше суток, сидела возле тебя и молилась чтобы тебе стало лучше ради этого? Ради того чтобы ты сбежал из дома фиг знает куда? — нервы Мэй были на пределе.
— Тётя Мэй...
— Я знала что те коробки не стоит оставлять, но я их оставила, потому что иначе бы поступила эгоистично, — Мэй прошла в свою комнату и быстрыми движениями начала собирать все разбросанные вещи обратно, — Я пытаюсь быть рядом, как-то помогать тебе, потому что знаю что тебе приходиться не просто. Пытаюсь как-то разговаривать с тобой, поддерживать тебя. А ты просто берешь и уходишь!
— Я не хотел тебя будить... Всё вышло слишком быстро...
— Я больше ни слова не хочу слышать о Старках! — Питер почувствовал что внутри что-то рухнуло, — До их появления в нашей жизни всё было прекрасно! Да у тебя не было родителей, но у тебя была я! Были мы с Беном, пока он не умер... Мы дали тебе воспитание, образование, свою любовь и заботу. Ради чего? — Мэй села на кровать и начала вытирать слезы руками, — Точно не ради того чтобы теперь у тебя всё рухнуло. Да, они твои настоящие родители и я пытаюсь ничему не препядтсвовать, потому что они не виноваты в том что тебя у них забрали. Но я больше так не могу, Питер... — руки женщины подрагивали, — Я же вижу как общение с ними причиняет тебе боль и мне тоже становится больно, — Мэй вышла из комнаты и подошла к подростку, взял его лицо в свои руки, — Ты мой мальчик, Питер. Я не хочу видеть как тебе причиняют боль. Но мне невыносимо от того, что ты причиняешь её сам себе. Прошу, хватит... Невозможно за всем сразу угнаться. Дай себе и своему воспаленному уму время. Прошу, Питер...
— Извини, тётя Мэй, — Питер убрал её руки со своего лица, — Но ты меня знаешь... Я не смогу успокоиться пока всё не узнаю.
— Питер...
— Я имею право знать, Мэй. Да, я тем самым причиняю боль себе и другим, но потом станет легче. Я не собираюсь покидать тебя, да и не собирался никогда. Просто я хочу вернуть то что у меня отняли, и попытаться вернуть тех кого меня лишили. Я не выбирал свою судьбу, — Питер посмотрел тёте в глаза, — но сейчас у меня есть право выбора и я хочу им воспользоваться.
. . .
В ту ночь дневник Ричарда Лоуренса Паркера был сожжен на одной из свалок Нью-Йорка, а вместе с ним и фотография небрежно остриженного мальчика в полосатой пижаме. В ту ночь у Человека-паука случилась небольшая драка с Соколиным глазом. Мститель ему о чём-то говорил, предупреждал, но парень не слушал, ведь все его мысли занимала только его детская фотография. Человек-паук ушёл, а Соколиный глаз остался ни с чем. Питер так и не узнает о новых планах ЩИТа на его счёт. Он так и не узнает что тогда, вместе с тем блокнотом, в эту же ночь были сожжены несколько его старых игрушек, в том числе и жёлтый плюшевый зайка с зелёной ленточкой в белый горошек на шее.
Мэй не узнает что Питер разбросал все вещи в её комнате только из-за того, что пытался прогнать наваждение того злого учёного в тёмной форме, поверх которой был идеально белый халат. Мэй не узнает что тем вечером Питер терял несколько раз сознание от сильной головной боли. Мэй так-же не узнает что Питер сбежал в приступе паническое атаки, лишь бы не видеть зловещие тени из минувшего прошлого, которые следовали за ним по пятам до самой свалки. Они исчезли лишь тогда, когда от блокнота остался лишь пепел. Мэй не узнает что Питер полностью вспомнил тот проклятый год, потому что от этого ей станет ещё больнее.
Питер никому не расскажет все те ужасные вещи что с ним происходили, пока он там был. Он никому не скажет, что будучи ребёнком он сходил с ума уже от одного вида белого цвета. Он не скажет что при виде иголок и ремней у него начиналась самая настоящая истерика. И он никому не скажет насколько сильно Ричард и Мэри были ужасными людьми. Мэри притворялась хорошей, а Ричард притворялся адекватным человеком. И сбежали они тогда лишь потому что побоялись смерти. Потому что гидра уже практически получила маленького супер солдата нового поколения, поэтому спятивший из-за экспериментов учёный и обезумевшая от горя женщина стали бы попросту не нужны. Но они действительно поняли свою ошибку, но не тогда когда об этом написал в своей книжке Ричард, а когда те вернулись в США. Если бы в Мэри тогда не проснулся здравый смысл, то Питер действительно мог быть мёртв, как и они сами. Ричард пытался выставить себя героем в своих же мыслях, но на деле в реальности оказался тем ещё уродом.
Он всё это вспомнил когда находился в истерике и когда был без сознания. И возненавидел их ещё сильнее.
Всё же Питер был прав когда сказал Пеппер что блокнот может помочь ему вернуть воспоминания. Только теперь он не знал куда деть всю ту боль и обиду что копилась в том маленьком сердце целый год. А еще не знал, как ему дальше быть.
. . .
— У нас всё готово? — Эдриан ходил по своему гаражу и смотрел за работой своих товарищей.
— Почти, босс, — Финес оглядки свою работу, — Уже известно когда всё будет?
— Да. Через три дня случиться то, ради чего мы так долго работали, — Эдриан зловеще ухмыльнулся.
— Тогда к финальному дню всё будет готово.
Финес принялся обратно за работу. Эдриан хотел ещё что-то сказать, но его прервал телефонный звонок. Звонила его дочь, Лиз.