Сквозь холод и волчий вой
Тихо горел алый шар солнца над массивом тёмно зелёного, почти черного елового леса. Ели и сосны так и стремились в небеса, надвисая огромной стеной. Глянешь на них- дух перехватывает, словно страх овладевает. Будто волки из лесу смотрят, словно рычат они в белоснежном тумане от снега... Как грозят и лязгуют зубы их, наточенные и вытянутые словно охотничьи кинжалы. Взбучена шерсть их серая, оскалены острые клыки. Ножи-когти растопырены и готовы к атаке...
... Но тих лес. Лишь словно гудит настороженность и кричит старый чёрный ворон, которого видимо ещё не сбил этот лютый холод. Ему в ответ затрепыхал морозный ветер, заскрипел зелёной хвоей леса и понёсся в даль. Из-за него по небольшому пустырю распространился густой горьковатый бурый дым, идущий из трубы старой деревянной землянки, которая сейчас была больше похожа на кучу снега с дверцей. Молодой белокурый парень в одной только выделанной волчьей дохе рубил дрова рядом с статным мужчиной с небольшой седой бородой. На нём была распахнута бурая пушистая медвежья шуба, что была столь тяжёлой, что даже не трепыхалась на ветру. На голове у него была мурмолка из рыжего мягкого лисьего меха. У парня же была ушанка всё с того же сивого волка, что и его доха.
Топор в его руках взлетал и падал издавая приглушённый стук , на лбу выступил пот, который он стряхнул и расстегнул доху.
-Стой, стой, хватит, нету более пеньков- раздался грубый и хриплый мужской голос, но читалась в нём и нотка насмешки, словно то залаял старый пёс. - что, съел, дружок? Надо за дровами ехать. Иди прягай оленя, ружьё в углу предбанника. Кремня возьми да пороха запаси и иди, мало ли, волке кличали ночью, вдруг наткнёшься- он взглянул на него сверху, после посмеялся и встрепыхнул его шапку.
-Ну, ну, отец, знаю я, знаю, с дороги не сходить, заточки считать, дальше озера не ходить... Ну, всё?- Молодой охрипший голос парня звучал грубо и зло, но мужчина лишь посмеялся.
-Ишь, сокол, глаза он тут хмурет... Иди оленя прягай, бегом! Распустился парень совсем...
Тихо цикнув, молодой побежал к сараю, к которому был привязан один серый и статный северный олень. Остальной табун в сопровождении его старшего брата гулял по полюшку не в далеке отсюда.
-Эх тыж, Бозой, привет уж- молодой голос стал чуть мягче. Парень стоял рядом с оленем и поглаживал его.
-А, точно, уздечка- то!- воскликнул тот и побежал в сарай. Бозой лишь глянул вслед и фыркнул.
Сарай был дряхлой дощечной будкой, но летом в ней можно было бы даже жить. Уздечка висела на стене, и быстро схватив её, Буурга пошел обратно.
На небе хмурились тяжелые свинцовые тучи.
Прицепив уздечку, он отвязал оленя и повёл к саням, ловко и быстро запряг его.
-Стой, милый- приказал он и снова побежал в сарай, но теперь уже за ружьём. Засунув пороховницу и заряды в карман, он закинул ремень на плечо и снова пошёл к саням и остановился.
-Гм... Точно, топор!- Он побежал к поленьям, взял блестящий железный топор и положил в сани. После он пошел в землянку.
Тихо и угрожающе скрипнула дверь. Из землянки лил запах смолы, чая, и каких то трав. У печи склонилась мать. На лавке у стола, стоявшего посередине первой комнаты, сидел отец.
-Буурга, собрался уже? Зайди, поешь немного. Вон, мать кашу сварганила...
-Нет, я не буду, я уже ел- проговорил парень, проходя мимо стола- я только возьму хлеба- он сметнул со стола кусок лепешки, и пройдя чуть дальше, начал рыскать под подушкой, набитой соломой.
-Ты что, опять ерундой страдать будешь?- Грозно спросил старик в одном кафтане.
-Ну же, Айан, успокойся. Пусть играет мальчик на флейте- ласковым, мягким голосом сказала мать, словно затрепетала птичка. Это была светловолосая женщина с приятными чертами лица в зеленоватом сарафане из крапивы.
-Ладно. Ты взял порох, а, сокол?
-Взял- невнятно проговорил парень выбегая из землянки- вернусь ночью!
И вот, сев в сани, он устремил оленя в лес.
... Дорога виляла. Над ней распускали свои лапища зелёные хищные ели. Непонятно от чего было темно- от тени елей или от почти черных туч на небе. Иногда подвывал ветер, неся с собой крик старых ворон.
Тихо скрипели копыта. Иногда вырчал олень. Парень же взял в руки флейту и начал что то насвистывать. И словно разгонялась страшная атмосфера-и ели зеленее, и снег белее. И словно засиял снег голубоватым блеском. Парень всё продолжал свою мелодию, но когда она оборвалась всё наступилось. И снова черны тучи, и снова из тёмного леса словно смотрят голодные и злые глаза.
-Тьфу ты... Ну и ладно, чужь псова!- Выругался юноша.
Парень привязал вожжи к оборвкам саней и лёг на салазки, закинув руки с флейтой за голову. Спустя некоторое время он уснул, не заметив, что начинают падать блестящие белые снежинки...
Проснулся он ближе к ночи. Поднялась пурга, и лицо начало сильно засыпать снегом. Парень весь съежился и подтянул вожжи, дабы олень бежал быстрее. Вдруг вдали прогремел грохот. Кто то выстрелил.
- Ой... Отец!...- Парень схавит озябшими руками ружьё и перезарядив его, выстрелил вверх. Сильная отдача чуть ли не уложила полусонного обратно в телегу. Грохот стоял такой, словно рванула молния.
Парень потёр уши руками- видимо, его чуть оглушило.
Парень снова взялся за флейту. Снова покатилась приятная мелодия, чётко и быстро выстраивались пальцы на инструменте. Он только успел погрузиться в музыку, как олень неожиданно остановился.
- Ты чего, Бозой?- Парень положил флейту и глянул вперёд. Он чуть ли не ойкнул когда заметил.
Огромное озеро было перед его глазами. Лёд был голубоват и серебрился на свету. Где то лежал белый снег, а на нем красовались следы кого не попади.
-Уже приехали?.. Это ж сколько я спал...
Буурга слез с саней, всё ещё держа оленя за вожжи. Он привязал его к ближайшему дереву, а сам пошёл чуть в глубь леса, черкать по поваленому дереву пилой. Иногда по лесу шел глухой стук топора. После он относил пеньки в сани.
Шапка на бекрень, доха распахнута, тяжёлая рука вытирает выступивший рот со лба.
И наконец сани загружены. Метель всё поднималась, стало ещё темнее- солнце заходило за лес. Опять звучал грохот выстрела отца, опять громыхнуло в ответ ружьё сына. Он забрался на дрова и привожжил Бозого. Олень пустился тяжёлой поступью.
Снег валил в глаза. Стояла темень. Теперь от напряжения в воздухе не спасала флейта. Буурга зажёг керосиновую лампу. Теплый свет освещал плохо и совсем не грел. Сгрудившись в одежде парень словно обнимался с ружьём. Темный и агрессивный лес надвесал по бокам. Как на зло Базой шёл медленно, и сколько бы юноша его не подгонял он не шёл быстрее.
Тихо скрипел снег под полозьями. Копыта отбивали такт.
Гриб.
Гроб.
Грабь.
Груб.
Подвывала, подпевала им вьюга. Атмосфера уже начала усыплять Буургу...
... Но тут не в далеке раздался вой.
С разных частей тёмного леса ему в ответ раздался красивый и одновременно ужасный до мурашек волчий клич.
-Только этого мне не хватало...- В глазах парня читался страх. Стук сердца заколотил в ушах. Волки нашли себе добычу. Буурге очень повезёт если это окажется не он.
Но тут где то поблизости раздался рёв вперемешку с завыванием. Бозой глянул в сторону леса и словно увидев в нём что то страшное покачнулся и ускорился. Он уже чуть ли не бежал.
-Бозой, давай же, Бозой!- Буурга подвожжил оленя.
Юноша наступился. Он наводил ружьё с одной стороны леса на другую. Он хватил в руку лампу. Она тускло освещала пространство вокруг. Раздался шум и шелест. Снег гремел громче. Громыхаюшее рычанье было уже близко. Вдруг сани повело куда то, Буурге в левуй сапог вцепились острые клыки волка. Шерсть волка была распушена, и вилась, и кудрилась.... Злые янтарные глаза словно хотели продырявить парня. Тот же развернул ружьё и с размаху ударил ещё держащегося на дровах зверя прикладом по лбу. Тот, громко скуля, упал под полозья.
Один за другим волки подступали к саням с ужасающем воем. У юноши в теле стояла стужа, его трясло от страха, но он старался не терять головы. Он выстрелил с ружья в волчью стаю. С той стороны раздалось скуление, а после громкое злобное рычание. Волки не отступали, а наоборот с новой силой ринулись к саням. Бозой еле успевал от них оторваться. Буурга начал скидывать пеньки с саней, те летели под ноги к волкам. Скулёж, вой и рычание вились за санями. Юноша опять выстрелил. Свалил одного наповал. Олень забежал быстрее, ведь сани стали легче. Чаще застучали копыта, но волки не отставали. Снова они звери их нагнали и начали пытаться запрыгнуть на сани. Буурга еле отбивался. Волки всё нагоняли и уже окружили их. Один вцепился в ногу Бозого.
Раздался олений вой, тот не останавливаясь пытался сбить с ноги волка.
Но темп уже был сбит. Один за другим подбегали и набрасывались на него волки. Буурга стрелял во тьму спереди, пытаясь отбиваться ещё и от тех кто сзади. Но волки все наступали и наступали, падали и снова вставали и набегали на них.
-Держись, Бозой!- Крикнул тяжело дышавший юноша. Словно ему в ответ раздался хриплый олений клич спереди. Сколько бы олень не пытался оборонятся, но он один, а волков много. Тем более, он был впряжён. И вот, быстрая рысца сбилась и стала больше шагом, а вот он и вовсе остановился.
-БОЗОЙ!- Буурга кричал в темноту. Ему в ответ лишь раздался волчий рык. Юноша хватил топор. Опираясь на ружьё в левой руке он размахивал острым топором. На сани запрыгивали волки. Они прыгали на парня, но то отбивался. Он был по уши залит кровью. В левую ногу опять что то вступило.
Волчьи клыки словно прокусили сапоги и кожу, достав до самой кости. Буурга ударил в волка. Тот, взвыв, упал на земь. Но место не оставалось, его занимал другой волк. Доха и сапоги уже были все изорваны. Лишь шапка оставалась не тронута.
Парень убегал и бил в темноту ночи, отбиваясь от зверья. Их глаза горели огнём и голодом, они вот вот бы и свалили юношу. Тот дрался и бежал из последних сил...
За его спиной, уже в отдалении раздался вой. Волки чуть оступились. Вой прозвучал ещё громче и настойчивей. Ощетинившиеся звери оступились, оглянулись и бежали назад, в темноту ночи.
Сердце било в ушах, парня трясло от напряжения. Но медленно и верно силы начали покидать его. На глазах выступили слёзы. Вьюга начала успокаиваться. Буурга тяжело опираясь на ружьё брёл по дороге. Он подошёл к дереву и правой рукой искал заветные зазубрины. Нашевши их он легко вздохнул. Но с тем вздохом его тело разом наполнилось болью и тяжестью. Ноги выли, руки падали от усталости. Он глянул рядом, на снег- под светом луны снег серебрился.
На нем красовалась кровавая дорожка от его левой ноги.
То, что осталось от его ноги, наврятли можно было назвать ногой. Больше было похоже на кровавую кашу прикрытую ошмёрками штанов и остатками сапога.
У парня в глазах побелело. Всё было укутано пеленой. Кое как взявши себя в руки и взвыв от, освобождённой отступившим адреналином, боли, он снял ремень с ружья и с силой завязал им начало ноги.
Подвывая и хрипя он брёл по ночной тропе. Вьюга совсем успокоилась. Он замерзал, всё выло и гудело. Он свалился. За ним всё ещё оставался кровавый след. Он кое как поднялся, прошёл ешё пару метров и снова свалился. Он полз с одним лишь ружьём в руках. Полз и полз, но потеряв всякие силы разлёгся на дороге. Тело не слушалось. Он кое как повернулся на спину.
На небе лишь простиралась огромная и холодная луна и миллиарды звёзд. Он глянул на них, улыбнулся и закрыл глаза. Теперь уже навсегда.
Да, конечно короткая история получилась, но я считаю её полностью завершённой. Было грустновато писать про Буургу, но такова участь писателей.