Глава III. Сюрприз, ломающий внутреннюю силу
Беркли и Кортни решают на перерыве отправиться в небольшую закусочную недалеко от их места работы, чтобы взять по порции оливье. Подходя чуть ближе, через стеклянную дверь виднеется небольшие группы людей, которые тоже голодные, как волки, и хотят быстро пообедать.
Девушки входят внутрь, а в помещении выстроились не только группы людей, но и короткие очереди. Они встают в конец очереди из вежливости, хотя они хотели первыми заказать обед.
Они переглядываются друг с другом, а потом Кортни шепчет ей сквозь шум посетителей:
– Похоже, мы не вовремя пришли.
– Успокойся. Все равно перерыв будет длиться час, – отвечает Беркли, склоняясь боком в сторону подруги. Однако выражение лица показывало недовольство от того, что им придется ждать, пока очередь не рассыплется.
После того, как девушка лет пятнадцати оплатила обед, состоящий из больших кусочков молодого картофеля и тушеной говядины, она уходит в поисках столика, а девушки становятся следующими в очереди.
Они без колебаний просят продавца наложить им по порции оливье, а девушка лет двадцати восьми с каштановыми волосами, собранными в хвост, выполняет их просьбу. Она накладывает оливье по двум контейнерам и выдает девушкам. Сразу стоит вопрос: кто будет оплачивать обед, а Беркли знает ответ. Она рыскает в сумочке в поисках карты, но понимает, что она забыла ее дома.
– Вот блин! – бурчит Беркли и стучит рукой по лбу, понимая, что она облажалась, будто она забыла вовремя сделать элементарную вещь.
– Девушки, не задерживайте очередь! – настоятельно просит продавщица, а Кортни достает карту из кармана белых брюк и вытягивает на терминал.
– Я оплачу обед, Берри, – предлагает Кортни, а Беркли кивает ей в знак благодарности.
Оплата проходит успешно, и они, забирая контейнеры с обедом, освобождают место для других посетителей. Оглядываясь на столики, возле керамической стены цвета карамели, украшенной лепестками искусственных хризантем остались два свободных места, и девушки идут занимать его.
Сев за стол, они открывают контейнеры, и берут вилочки с подставки на столе. Они в обе щеки уплетают обед, что нетрудно приготовить потом дома, а Беркли так вообще ничего не ела сегодня утром, уходя на голодный желудок на работу.
– У тебя все в порядке, подруга? – с набитым ртом спрашивает Кортни, еле проговаривая слова и одновременно принимая трапезу. – Ты какая-то странная сегодня. Ты не заболела случайно?
Беркли отрицательно качает головой, опровергая догадку подруги.
– Нет, нормально все.
– Берри, не ври, – начинает Кортни не в целях надавить на нее и продолжает: – Я же вижу, что у тебя лица нет первую половину дня. Ты даже к еде не притронулась. Чисто ради приличия купила этот обед?
– Кортни, не надо, – просит ее Беркли, не в силах сейчас спорить с ней. И так уже много ссор пережила. Как в прошлом, так и за несколько дней. – Пойми, я уже устала жить в ссорах. Давай мы в этот день не будем портить друг другу настроение, которое нужно для работы.
Съев часть оливье, Кортни опускает взгляд, кусая нижнюю губу, а потом снова поднимает взгляд. Теперь уже немного сожалеющий, но жаждущий получить ответ.
– Ты скучаешь по нему? Ведь я права? – спрашивает она.
– Я не знаю...
Беркли устремляет глаза на вилку и берет ее рукой, а после набирает оливье на зубцах и кладет его в рот. Хоть может поесть нормально, а не ссориться с подругой на пустом месте за столом. Пока она ела, глаза вновь наполняются слезами, но так как она находится в закусочной в компании подруги, она просто шмыгает носом и старается скрыть их.
– Берри, я не хотела тебя задеть, честное слово, – шепотом начинает Кортни, коснувшись ее свободной руки, пока другая держала вилку. – Просто я не хочу, чтобы ты страдала. Пойми, что бегство от самой себя только усугубляет ситуацию. Поверь моему опыту, я уже через это проходила.
Эта фраза заставляет Беркли задуматься: а если она правда убегает от самой себя, когда чувства оказались сильнее ее, а она пытается их скрыть во что бы то ни стало. Взяв салфетку, она вытирает зубцы вилки, а после ставит ее на стол. Она устремляет взгляд на Кортни, понимая, что она не отстанет, пока та честно ей не ответит.
Она глубоко и тяжело вздыхает и произносит:
– Ты права, Кортни.
– В чем? Что я правильно догадку дала? – переспрашивает она, а Беркли продолжает:
– Да. Я люблю его, и я пыталась его забыть. Но понимаю теперь, что невозможно. Но злюсь я на него до сих пор.
Во время рассказа Кортни слушала подругу, настроив свои уши, а потом когда Беркли закончила, она накрывает своими ладонями ее ладони, и говорит:
– У тебя есть только два варианта, Беркли: первое – это ты настраиваешься на то, чтобы поговорить с ним и расставить все точки над «и», чтобы ты не страдала. Только ради себя. Второе – можешь дальше обманывать себя, говоря, что ты больше ничего не чувствуешь к Мэтью. Так ты себе хуже сделаешь.
Беркли поражается мудрости Кортни. Интересно, откуда у нее появился такой опыт, что и со своими подругами делится? Она искренне улыбается ей, благодаря ее за помощь.
– Мне повезло, что у меня есть такая подруга, как ты.
– Для этого мы и созданы друг для друга, чтобы просто дружить и помогать, – произносит Кортни, улыбаясь ей в ответ. От улыбки ее сердце начинает давать такт, чувствуя и приятные укольчики внутри.
– Может, пойдем обратно? А то коллеги, как бы, ждут, – предлагает Беркли, понимая, что они должны быть там несколько минут назад.
– А пошли, – соглашается подруга, и вместе они встают со стола, выбрасывают контейнеры от съеденного оливье в мусорное ведро, что стояло в углу в другом конце зала и подходят к двери. Открыв ее, одновременно слушая мелодию колокольчиков, они выходят из закусочной на теплый воздух. На улице стоял восемнадцатый май, а Беркли обожает как месяц, так и саму весну в других месяцах, как март и апрель.
***
Зайдя внутрь в центр, коллеги подруг сидят на местах, особенно стойка регистрации. Услышав шаги, начальница кризисного центра Сан-Франциско плавно встает с места, закончив клацать ногтями по клавишам клавиатуры, и устремляет взгляд на них.
Наступает тишина. Беркли и Кортни уже готовы к тому, что выскажет им начальница. Хоть она строгая и любит порядок, но она доверяет им и считает их продуктивными сотрудницами центра.
– Вернулись! Господи, а я думала, вы куда-то пропали.
Беркли поднимает кропотливый взгляд на коллегу, одновременно улыбаясь, но немного, а ее руки спрячены за спину.
– Мы всего лишь ушли в закусочную пообедать, миссис Эндрюс, – спокойно произносит она, стараясь сдерживаться.
– Да, это так, – подтверждает Кортни вслед за Беркли, а миссис Эндрюс смотрит на них нейтральным взглядом, и произносит, заканчивая разговор:
– Вы можете расходиться. И кстати, Беркли, ровно в два часа дня придет особый клиент. Прими его, пожалуйста, и без грубостей.
«Какой еще такой «особый клиент?» – думает про себя девушка, и в голове у нее уже начинают прорисовываться картинки дальнейших событий.
Она делает глубокий вдох и отвечает:
– Я вас поняла, миссис Эндрюс, – и она, и Кортни расходятся по кабинетам.
Открыв дверь, Беркли заходит внутрь, а в кабинете стояла низкая циркуляция воздуха и было душно. Она подходит к окну, чтобы открыть его на проветривание, а после поступают прохладные струи воздуха. Теперь Беркли становится легче дышать.
Сердце начинает колоть от предстоящего приема «особого клиента», как сказала миссис Эндрюс. Беркли все не могла предугадать, что будет дальше, как она будет себя вести с ним.
Размышления прерывает резкий стук в дверь, и Беркли оборачивается. Ее сердце продолжает колоть, и она застывает на месте. Дверь открывается, и появляется тот, кого девушка совсем не ожидала увидеть.
Парень, который записался на прием, заходит внутрь, закрывая за собой дверь. Его сердце останавливается при виде девушки, которая когда-то была его девушкой, а теперь она бесповоротно изменилась. Они стоят друг напротив друга, а Беркли не может даже моргнуть при одном взгляде на парня.
– Здравствуй, Беркли, – произносит он из своих уст, чувствуя сердцебиение.
Беркли только стоит, как истукан и смотрит на него. В ее глазах читались недопонимание, всплеск прошлых обид, которые как волна ударились об ее сознание и нескончаемая злость. Однако она сумеет выйти из оцепенения молчания и произносит в ответ, смотря с осуждением:
– Как ты меня нашёл? Следил за мной, да?
– Похоже, ты совсем сошла с ума, когда мы с тобой расстались, – аргументирует он, не понимая еще, что он несет чушь.
Она продолжает смотреть на него с нескрываемой ненавистью и осуждением, и говорит, ставя будто призрака из прошлого на место:
– Лучше не выводи меня на эмоции, Мэтт. Ты сюда пришел на прием или выяснять со мной отношения?
Мэтью подходит к ней ближе, будто сейчас он готов напасть на нее, чтобы она замолчала. Однако он просто молчит, смотря на нее сверху вниз сожалеющим взглядом.
– Уходи. Я не намерена с тобой говорить, – холодно бросает Беркли, отворачиваясь от него в сторону окна.
– У меня прием у тебя. Так что ты не сможешь меня прогнать, Берри, – ясно говорит Мэтью, давая понять, что она теперь никуда не денется. Беркли отвечает ему только мертвым молчанием.
Мэтью делает вид, будто он собирается уходить, а ведь так и есть. Он отходит от нее на несколько метров, подходит к двери, и придерживая ручку, произносит, словно угрожая:
– Либо ты принимаешь меня на прием, либо я расскажу твоим коллегам, какая ты безжалостная и холодная дрянь, которая думает только о себе и своих обидах.
Беркли резко оборачивается и рвется с места, чтобы остановить его. Услышанное от него оскорбление заставляет колени подкашиваться, и наполниться слезами ее глаза, осознавая, что он по-любому сможет это сделать. Она чувствует все еще колотящееся сердце в груди, и она уже с трудом дышит, но сумеет сказать:
– Только попробуй что-то сказать им. Иначе я тебя уничтожу окончательно и бесповоротно.
– Я сильнее тебя, помни об этом. Ты еще ментально слаба, – усмехается Мэтью, издеваясь над ней и продолжая держать дверную ручку.
У Беркли уже кончается терпение, но старается максимально сдерживать себя, чтобы не устроить скандал. Слезы текут по щекам, но она спешно смахивает их, чтобы Мэтью не подумал, что у нее не хватит сил с ним бороться. Она произносит дрожащим голосом, продолжая показывать раздраженность и ненависть к нему:
– Ты меня уже бесишь...
– Я знаю, – подтверждает Мэтью, беззаботно улыбаясь и глумясь над ней. – Ну так что, примешь меня или ты распрощаешься с местом своей любимой работы?
Беркли раздраженно вздыхает, и смирившись с тем, что Мэтью от нее не отстанет, наконец отвечает ему с грубым акцентом:
– Господи... Ладно, я поговорю с тобой о твоих проблемах. Только так ты отстанешь от меня?
Мэтью в ответ усмехается, но переходит уже на серьезный тон:
– Разумеется, мисс Чейз. Благодарю за принятие приема.
– Не выпендривайся, – грубо подмечает Беркли.
– Извини, просто вошел в роль.
Беркли только молчит в ответ, принимая отговорку парня с недоумением.
Они садятся на кресла, расположенные друг напротив друга, и первое время молчат, смотря друг на друга. Беркли, как профессиональный психолог, тщательно подбирает слова, чтобы не задеть прошлые воспоминания клиентов, для которых вспоминать их довольно больно. Не успевает она сообразить, как вдруг Мэтью начинает с личной досадой:
– В общем, я сюда пришел, чисто чтобы поговорить с тобой, Берри.
Она молчит, не зная, что сказать. Будто она не психолог, а немая пациентка, находящаяся в психиатрической лечебнице, однако она делает глубокий вдох и негромко спрашивает, переходя к делу:
– И что с того, что ты пришел поговорить со мной? Говори прямо, что тебя беспокоит?
– В те два года, что я отсутствовал из-за учебы, я понял, что не могу забыть одну девушку, которая подарила мне смысл жизни и...
– У тебя были отношения, Мэтью? – перебивая, как тот ее перебил, пока она строила вопрос, спрашивает Беркли, выпалив такую нелепую догадку.
– Ты дослушаешь меня, Берри?!
– Во-первых, не ты, а вы, – чуть ли не переходя на крик, аргументирует девушка, вставая с кресла, – во-вторых, не Берри, как ты меня всегда называл, а мисс Чейз. И в-третьих, будь так добр, проявляй уважение ко мне.
Почувствовав прилив непонятной злости, Мэтью резко вскакивает, хватает руками Беркли за предплечья и трясет во что есть сил. Тряся ее, он с криком произносит:
– Ты не понимаешь меня?! Я только и делал, что проделывал весь этот путь, чтобы найти тебя и сказать, что я не прав и что я до сих пор люблю тебя! А ты даже не попыталась меня выслушать, когда я тебе сказал, что я уезжаю на учебу и я хотел объяснить почему! Ты просто неблагодарная тварь, которая появилась в моей жизни из ниоткуда!
Взяв себя в руки, она отцепляется от сильных рук Мэтью, что сжимают до сих пор ее предплечья, вытаскивает руку и дает нехилую пощечину, чтобы он ее отпустил. К ее глазам подступают слезы, и не особо пытаясь их скрывать, позволяет им покатиться вниз по щекам. Эмоции достигли пика, и теперь остается только выпалить с остатками сил, пока сама Беркли не рассыпется в пух и прах.
Чувствуя острую боль на щеке, Мэтью прикрывает ее рукой и направляет взгляд на девушку, которая уже готова упасть на пол. А ведь так и есть, колени ее подкашиваются, ноги не слушаются, а у нее не хватает сил даже сесть на кресло, чтобы продолжить «сеанс». Она падает перед его носом, и быстро среагировав, Мэтью ловит ее сильными руками, немного обнимая ее.
– Ты во всем виноват... Ненавижу тебя... – Со слезами на глазах шипит сквозь зубы Беркли, честно признавшись ему в своей ненависти. – Я хочу, чтобы все это закончилось. Давай закончим сеанс, и ты просто исчезнешь отсюда.
Утыкаясь носом на ее ухо, Мэтью шепчет ей, пытаясь еще больше вызвать ее слез, чтобы она чувствовала слабость перед ним:
– Теперь я уже не исчезну. Смирись, что я появился в твоей жизни снова. И я специально вывел тебя на эмоции, чтобы я понял, что ты уязвима передо мной. Так что лучше не заставляй меня вызвать в тебе еще больше страданий. Я тоже страдаю, понимаешь?
Выбравшись из его объятий, Беркли садится на кресло. Глаза налились кровью от слез, а их реки украшали щеки. Она вытирает их, но понимает, что Мэтью уже понял, что ее уязвимость раскрыта, но пытается этого не показывать.
– Ты серьезно, Канн? – недоумевающе спрашивает Беркли, а потом вздыхает и произносит напоследок: – В общем, присаживайся и мы заканчиваем сеанс.
– Вот, так бы и сразу, а то коллеги твои уже с ума посходили, какая ты сумасшедшая сама, – глумится над ней Мэтью, присаживаясь на кресло напротив нее. Он не имел цели полностью унизить ее перед коллегами.
– Это ты сам сумасшедший, Мэтью Пэк Канн... – Смотря на него, шипит сквозь зубы она, тыча пальцем на него, словно пытается донести до него правду.
– Согласен полностью, Беркли Мари Чейз.
– Заткнись или я...
– Ой ладно. Поговорили и хватит. Давай уже закончим, – перебивает ее Мэтью, понимая, что ее работе придет конец из-за него и решил не усугублять ситуацию до большой степени.
***
Закончив прием, они встают и нейтрально смотрят друг на друга. Серые глаза Мэтью манили девушку, а губы все такие же обсушенные, а так хотелось бы их обмягчить. Но она скрывает свою уязвимость стеной, которая она воздвинула за несколько лет во время учебы в Сан-Франциско не только для Мэтью, но и для других парней.
Не спросив разрешения у Беркли, Мэтью хватает ее за талию и глубоко вглядывается в ее лазурные глаза. Девушка пытается вырваться из-за его объятий, говоря, что ее ждут следующие клиенты, однако Мэтью пропускает ее слова мимо ушей и настойчиво касается ее губ, целуя ее. Беркли с трудом поддается его чарам, но в конце концов она делает это, кусая его губы.
Это был первый поцелуй за два года их разлуки. Они будто растворялись друг в друге, не думая ни о чем. Каждый чувствовал на губах определенный привкус: у кого-то были губы с соленым привкусом слез, а у кого-то мягкие и чуть обветренные ветреной погодой в мае.
Они отстраняются друг от друга, а Беркли отходит от его объятий, смотря в его серые словно сумрачное море глаза и шепчет:
– Пусть мы и поцеловались за время нашей разлуки, но я тебя не прощу. Я не могу этого сделать.
– Я знаю, – отвечает Мэтью, делая шаг вперед, но девушка отталкивает его. – Но я все равно буду добиваться твоего расположения. Я понимаю, что я ошибся, но ты пойми, что я не железный и что тоже испытал немало чувств, когда мы были порознь.
Тяжело вздыхая, Беркли отворачивается от него в сторону окна, складывает руки перед грудью и говорит:
– Уходи. Просто исчезни, пока я тебя документами не замахнула.
Слышатся шаги, и Мэтью открывает дверь. Он признается, что все еще любит ее, а после покидает кабинет, закрывая за собой дверь и оставляя Беркли одну.
Ситуация нисколько не оставляла девушку, а та была не в силах принять произошедшее. Разум отказывался это принимать. Она считала все это полным бредом и что все это было сном. Однако в глубине души Беркли понимала, что произошедшее было реальным, и теперь не знающая, что делать дальше, она видела только один выход: сесть на диван и заплакать.
Однако она решает попытаться взять себя в руки, но у нее это получается с трудом. Она закрывает лицо руками и позволяет эмоциям вывалиться наружу. Ей нужна была тишина, но она понимает, что она на работе и не может в полной мере позволить эмоциям взять над ней контроль.
Слышится стук в дверь, а Беркли продолжает плакать.
– Беркли, ты там как? – разносится голос за дверью, но Беркли не дает ответа. Она открывается и в кабинет заходит Кортни.
Выражение ее лица говорило все само за себя: она была взволнована и напугана за подругу.
Она подбегает к ней, и присев рядом, обнимает ее и произносит:
– Господи, я уже испугалась, что что-то случилось!
Но Беркли никак не реагирует на слова подруги, утонув в океане слез.
– Эй, Берри, это я, успокойся! – продолжает она возвращать ее в реальность.
– Кортни? – убрав руки с лица, с недоверием переспрашивает Беркли, еле разглядывая ее лицо сквозь мокрые глаза.
– Что случилось? Это из-за того типа, что ты ругалась с ним?
– А откуда ты...
– Я слышала из своего кабинета, – прерывает ее Кортни, продолжая обнимать Беркли. – Тебя клиенты ждут. Давай успокаивайся и пойдешь умываться, а то они подумают, что ты какой-то рак с красными глазами.
На шутку Кортни девушка усмехается и она напрочь забывает об инциденте с Мэтью. Кортни продолжает смешить ее различными шутками, что только разгружает напряженную обстановку.
Умывшись, Беркли выходит из уборной, а Кортни стояла и ждала возле двери. После проходят в зал, где их ждут клиенты. Клиенты Беркли ее ждут. Теперь вторая половина дня пройдет спокойно и без скандалов, а Беркли сможет наконец выдохнуть и продолжить работу.