Дары бокора

1

Солнце стояло уже высоко над городом, когда я вошла в наш общий трейлер, где хранился реквизит. Начиналось привычное и немного суматошное утро – то самое время между завтраком и тренировкой, когда труппа толком не знает, чем себя занять и от того маялась собственными делами. Кто-то звонил домой, кто-то гулял близ окрестности, фотографируя новые виды, а кто-то просто сидел в душном трейлере, чтобы лишний раз не попадаться никому на глаза.

По пути в вагончик я видела как Феликс и Брэндон – наш замечательный световик – о чем-то спорили у груды матов, перетаскивая тяжелые ящики с красной пометкой "Запчасти для основного шатра". Люк с Логаном сидели рядом на дощатой куче, лениво жуя бутерброды. Оба откинули головы назад, подставляя лица жаркому солнцу Опелусаса, пока другие парни из труппы помогали бригаде рабочих. Разумеется, их это не касалось, ведь никакой команды от шефа пока не было. За распределение обязанностей чаще всего отвечал наш директор Джереми Кроуфорд. Он предпочитал контролировать все сам, позволяя Томасу нас только тренировать. В цирке принято беречь артистов и потому вместо нас установкой шатра занималась специально нанятая бригада и группа других рабочих. Правда это правило не относилась к Феликсу. Сидеть на месте, пока другие заняты работой, ему совершенно не хотелось и потому он всякий раз старался помогать другим незаметно от Кроуфорда. Во избежание неожиданных травм и прочих неприятностей мы обычно собирались в общем трейлере, где вместо удобных стульев нас ожидали ящики с реквизитом, а вместо вкусной еды самый обыкновенный сухой паек.

Аромат приторно сладкого кофе из дешевых пакетиков разносился по всему вагончику и неприятно щекотал нос. За неимением большего я подошла к пластмассовому чайнику, который мы брали с собой в дорогу, и включила его. Когда вода закипела, насыпала себе в чашку растворимого а-ля капуччино, и звонко помешала маленькой ложкой. Я присела на успевший запылиться деревянный ящик и принялась доставать из своего рюкзака сменную одежду. Поверх узкого топа накинула короткий свитшот, который имел слишком широкий вырез на воротнике и потому я носила его, оголив одно плечо. Легкие джинсы с низкой посадкой бренда "Вренглер" – как дань ковбойской эстетике ощущались практически невесомо и были очень комфортными; волосы я решила собрать в высокий хвост, не забыв выпустить несколько прядей челки на лицо.

Я вновь присела на ящик и, подхватив кружку с кофе, принялась рассматривать остальных.

В углу Делайла крутила обруч и одновременно смотрела в свой телефон. Ее рот без конца двигался, пока она параллельно жевала жвачку, затем надувала розоватые пузыри до огромных размеров и потом резко втягивала обратно, издавая щелкающие от взрывов звуки. Ее таз ловко вращал тренировочный обруч вокруг талии, которая была прикрыта черной футболкой с надписью "Я кусаюсь". Образ Делалйлы с длинными ногами в сетке при укороченной мини-юбке, пирсингом и густой подводкой на глазах напоминал героинь из фильмов Тарантино – эдакая Миа Уоллес на грани эпатажа. Она тоже, как и эта героиня, носила короткий черный боб и предпочитала темно-красные ногти.

Рядом с ней тихо сидела малышка Эли и пила из термоса ароматный чай. Она с грустью поглядывала на Делайлу, видимо переживала, что даже без Феликса та не обращала на нее внимание.

Лена предпочла оказаться на другом конце трейлера и, приняв позу по-турецки, раскладывала карты. Как обычно, она гадала но новое место, как и всякий раз, стоило нам куда-то приехать. Одной рукой она придерживала колоду, другой – переворачивала к себе "лицом" картинку таро и с задумчивым видом рассматривала полученный ответ.

Допив свой кофе, я натянула резиновые перчатки, чтобы не испачкаться в пыли, и, поднявшись с места, начала осматривать коробки с креплениями к кольцу. Всё выглядело на удивление целым – видно, Фрэнк проконтролировал упаковку, когда мы выезжали из последнего города.

— Что, из дома никто не звонил? — раздался голос позади. От неожиданности я подпрыгнула, но быстро успокоилась. Это была Лена, в руках у неё уже лежали свернутые ткани и пачка ниток.

— Нет, — быстро ответила я. — Мать вряд ли будет мне звонить, мы же не общаемся.

— Прости. — Заметив мой немного отрешенный вид, она подошла почти вплотную. Её пальцы мягко опустились на предплечье, затем крепко его сжали. — А ты ей позвонить не хочешь?

Вместо ответа я лишь отрицательно покачала головой.
Хотела ли я позвонить собственной матери? Напрашивался грубый ответ – нет. Не потому, что я такая злая и не люблю женщину, подарившую мне жизнь. Все было куда проще и банальнее: моя мать, Тина Харлоу, просто не занималась моим воспитанием. Несмотря на всю мою любовь, которая заметно ослабла за время, но не исчезла навсегда, я по-прежнему скучала по матери, несмотря на то, что она вычеркнула меня из своей жизни. Да, мою детскую жизнь калечили именно родители. С этим ничего не поделаешь. Юность воспринимается как кристально чистое стекло без единого изъяна, на котором появляются первые разводы в виде отпечатков. И первые, кто их оставляют, это родители. Чьи-то действия оставляют мутные пятна, от напора других появляются трещины, а кто-то разбивает стекло вдребезги на мелкие осколки, и после – оно не подлежит восстановлению.

Всё моё детство, пусть и очень скромное, прошло более-менее сносно в Уиттене, штата Айова, благодаря отцу – Джиму Харлоу. Он работал в дорожной службе округа – чинил ограждения, выкапывал старые указатели, латал ямы и ругался зимой на холод, как все мужчины в тех краях. Иногда брал меня с собой кататься на большом фургоне, врубая погромче кантри, чтобы я не слышала, как он сильно и часто кашляет.

Однажды, когда мне было лет семь, он нашел возле заброшенной фермы миссис Норберн в земле старую фарфоровую фигурку – клоуна с треснутым носом, выцветшим синим колпаком и кривой, но доброй улыбкой. Он аккуратно отряхнул ее, заботливо обернул в платок и протянул мне как сокровище.

— Не смотри, что страшненький, — ласково сказал он и положил мне его в ладошку, — зато теперь твой. Уникальный. Никто больше такого не найдёт.

В тот вечер я светилась от счастья. Эта сломанная игрушка стала лучшим подарком из всех, что у меня были. Отец помог мне отмыть этого клоуна и обещал подкрасить, как только найдет подходящую краску. Тогда я уснула с ним в руках в предвкушении чего-то волшебного; уткнулась в чуть острый от скола красный нос и вдыхала его запах – табак, солярка и немного гари.

До сих пор эта фигурка со мной. Хранится в рюкзаке как память о разбитом детском сердце, ведь тогда мне тяжело было принять тот факт, что отец мог оставить нас на всегда.

Мама же... мама всегда считала меня слишком мечтательной и была полной противоположностью отца. «Тебе не нужен весь этот цирк, Софи, — ворчала она, накладывая полную тарелку безвкусной жидкой каши. Взгляд у нее неодобрительный – глаза точно такого же орехово-зеленого оттенка, как и мои. — Люди, которые много фантазируют, кончают тем, что работают в "Волмарте" за копейки и ждут, когда их кот сдохнет от старости. Лучше смотри серьезнее на вещи и не мечтай зазря о том, чего не будет». Вот так легко она обрывала мои мечты, даже не попытавшись просто понять мое желание вырваться из Уиттена. Моя мать горячо и крепко любила отца, но была по-своему несчастна, понимая, что хорошей жизни с больным мужем никогда не будет. Денег тогда почти не было, и мы жили лишь на одну зарплату отца. Мать ничего не умела, кроме ведения хозяйства и заботы о муже. Продавать ничего не бралась, самим едва хватало того, что успело вырасти. Дешевые медикаменты заменяла травами и лечебными примочками, поскольку подходящие лекарства были для нас не по карману.

С каждым днем отец кашлял все больше, пугая меня и мать внезапными приступами. Однажды я случайно увидела, как он прячет в карман замызганный носовой платок, на котором виднелись алые пятна. Отец выглядел неважно: за последний год сильно осунулся, похудел, под глазами залегли темные синяки от недосыпа, а лицо было испещрено морщинами. На наших глазах он высыхал как гербарий, напоминал живого мертвеца, который из последних сил держался, чтобы не оставить свою любимую семью. О болезни он ни с кем не говорил, знал, что здесь он уже бессилен и ему оставалось не долго.

Когда мне было четырнадцать, как раз была зима: за окном стоял февраль месяц, морозный ветер разгонял всех по домам, пронизывая ужасным холодом. Тем самым холодом, который отец так не любил. Он шел под вечер со смены и просто упал навзничь в снег, сильно задохнувшись и не дойдя до дома примерно тридцать футов. Я ждала его тогда до самой ночи, все хотела похвастать, что сама попросила краску у одноклассника Бобби Роута и исправила нос клоуну. Знала, что он бы обязательно обрадовался и похвалил, сказав при этом что-то в духе: "Может, этот клоун и игрушка, но теперь он часть чего-то большего. Как и ты, Софи. Ты всегда будешь частью чуда, если не потеряешь этот взгляд и веру в свои силы".

Отца нашли в сугробе только под утро. Соседский парнишка увидел следы крови как раз между нашими домами, когда с утра шел на работу. После его смерти я узнала, что он болел туберкулезом. Мама почти перестала выходить из дома, бродила как призрак, не переставая всхлипывать и шептать себе под нос что-то неразборчивое. Хотя я почти уверена, что так она звала отца. Меня она не замечала, словно вместе с отцом умерла и я. От моей помощи она билась в истерике, все плакала и умоляла оставить ее в покое, но я не могла смотреть на нее, когда она была в таком состоянии – с дрожащими руками и навсегда потухшим взглядом.

Через три года спустя я все же уехала. Мой школьный друг Бобби Роут как раз планировал переезд в Сан-Антонио, и я поняла, что это был мой шанс. Мать, кажется, совсем не волновало это, она даже не посмотрела в мою сторону, когда я сообщила, что уезжаю из Уиттена. Я покидала родной город с тяжелым камнем в груди, и этот булыжник оставила во мне мать.

С тех пор – тишина. Ни письма, ни звонка, ни единого ответа на мои сообщения. Сперва я сильно горевала, купила ей даже телефон на первые заработанные с гастролей деньги и отправила почтой вместе со своим номером. Но вот уже прошло пять лет, а ответа я так и не получила... Так что, нет. Я не хотела ей звонить. Не скучала. Хотя и отправляла ей почти пятьдесят процентов от заработанного.

— Знаешь, думаю, не стоит ей звонить, — немного подумав сказала я. — Сейчас лето, наверняка она занята хозяйством.

Лена не была в курсе этой истории, хотя и догадывалась о проблемах, когда видела, что домой я предпочитаю не звонить. Всякий раз она предлагала мне поддержку и пыталась помочь со звонком. В ее мире все было довольно просто: если скучаешь, то надо написать, если нравится кто-то, то надо об этом сказать, если хочешь быть счастливой, то просто будь, не забивая голову лишними вопросами. Вот так просто Лена Рейн видела эту жизнь и, кажется, была счастлива.

Желая перевести тему, она покосилась в сторону входной двери, откуда доносился шум. Вдруг резко толкнула меня локтем.

— Эй, девочки. Вы только гляньте. Уже глазеют, хотя тут и смотреть то еще не на что.

Мы дружно проследили за её взглядом к полуоткрытой двери и все вместе выглянули на улицу.
За временным ограждением в виде тонкой ленты с висящими разноцветными флажками уже собрались местные. Не сказать, что толпа, но десятка два человек уж точно стояли вдоль закрытого для доступа периметра. Дети хрустели пакетами чипсов и запивали их баночкой кока-колы, подростки стояли с телефонами-раскладушками и, щурившись от солнца, пытались фотографировать. Ничего необычного, типичный любопытный народ, как и во всех городах. Но когда я присмотрелась, то тяжело задышала. Посреди толпы молодежи виднелись и пожилые афроамериканские головы со шляпами и повязками в крупный цветок. Выглядели они иначе и напоминали фарфоровых кукол. Смотрелись как один – в белых льняных костюмах, с измазанными угольной краской лицами и непонятными застывшими выражениями. Они изучали рабочих, неестественно склонив голову набок, и неотрывно следили за каждым. Их движения были одинаковыми, как у ряда сломанных кукол, чье поведение пугало и выделяло их на фоне остальных.

Один из детей, проходя мимо пожилого мужчины, что стоял почти в самом конце толпы, случайно толкнул чужое плечо и быстро пошел дальше, даже не извинившись. Старик сперва никак не отреагировал, продолжал смотреть вперед стеклянным взглядом, пока мальчик удалялся за его спиной. Но внезапно его шея резко выпрямилась и медленным движением повернулась на сто восемьдесят градусов, оказавшись подбородком там, где были шейные позвонки.

Меня словно пробрал озноб, я спрятала пальцы в рукава свитшота и почувствовала, как кожа вмиг стала гусиной. Эти нелюди слишком выделялись. Почему на них никто не обращает внимание? Как, черт возьми, он так сумел повернуть голову? Это же противоестественно для обычного человека, и как только у него остались целыми кости... Я внимательно посмотрела на толпу, а затем на девочек: на их лицах были улыбки, никто из них не замечал того, что видела я.

От меня не ускользнуло, как старик повернулся немного заторможенным, но резким движением и, отделившись от толпы, отправился следом за мальчиком.

— О господи! Остановите его кто-нибудь.

— Софи, что с тобой?

Лена посмотрела на меня удивленным взглядом.

— Неужели вы не видите этих странных стариков? Вон, дед пошел за ребенком. Надо срочно его догнать и остановить. Он может причинить ему вред.

Пока я пыталась объяснить, что происходит, мне будто не хватало воздуха. Слова проглатывало собственное дыхание, и я вместо ответа указала почти скрывшихся деда и ребенка. Девчоки начали смотреть, вытянув шеи.

— Ничего не вижу, — протянула Эли, поднимаясь на цыпочках.

— А я вижу деда с ребенком, — Лена сильнее выглянула наружу. — Он ведет его за руку, кажется, это внук. Ты о них?

Я облокотилась об высокое плечо Делайлы и присмотрелась. И в самом деле старик выглядел как обычный дед. Он едва поспевал за внуком, пока тот двигался вприпрыжку и скакал вокруг него. Шея двигалась как обычно.

— Тю, ты может перегрелась?

Лена заботливо обняла меня за плечи. Я тяжело сглотнула, не понимая, что сейчас было. Галлюцинации? Да быть не может. Солнце никогда не нагревало мне так голову, да и была я в местах намного жарче Луизианы.

— У нас тут, похоже, шоу до шоу, — пробормотала Делайла, щурясь от солнца. Она придала ладони форму козырька и выглянула на улицу следом за Эли.

— Ставлю на то, что к вечеру местные будут сидеть с попкорном и обсуждать, как мы складываем стоялки.

Я кивнула Лене и та меня отпустила. Она быстро сбегала вглубь трейлера и принесла мне прохладной воды. Я с благодарностью приняла одноразовый стаканчик и сделала глоток.

— Тебе уже лучше?

— Намного. Спасибо.

Ни черта мне не лучше. Я только что видела, как толпа стариков двигается как один сломанный механизм, выглядит неестественно, а затем один из них посмотрел на ребенка, просто свернув себе шею. Мозг просто отказывался здраво воспринимать увиденное, но вместо того, чтобы просто помочь отпустить мне отпустить эту ситуацию, он решил прокручивать увиденное как на повторе. Я тихо рыкнула себе под нос, как обычно делала, когда чувствовала себя беспомощной, и приоткрыла дверь немного пошире, глядя в сторону стоянки.

Там Фрэнк, Брэндон и Феликс с потными от усталости лицами как раз разгружали ящики с инвентарем. Народу стало заметно больше, видимо Кроуфорд сумел найти ещё десяток рабочих рук. Близнецы вытаскивали коробки из фургона и передавали ребятам, чтобы те складывали их на нужное место. Вернее, Фрэнк таскал, Брэндон складывал, а Феликс, как обычно, изображал руководителя в отсутствие Джереми.

— Осторожнее с этим! Это для высоты платформы! — командовал он, с серьезным видом указывая на заметно помятую коробку. — И не кантовать, слышите? Кантовать нельзя!

— Ты бы лучше руками помог, чем языком, — буркнул Фрэнк, хватая следующий груз по бокам. — Кто из нас двоих моложе: ты или я?

— Меня нужно беречь, друг мой, как и всю труппу, — покачал он головой, но все же перехватил из его рук тяжелый ящик. — В наши обязанности не входит помогать вам, но со мной вы закончите быстрее.

— Да ладно тебе, Фрэнк. Ты погляди, как он старается перед барышнями, — хмыкнул Брэндон и махнул в сторону периметра, увитого флажками. — Я бы тоже им с радостью продемонстрировал, что могу, да только вряд ли смогу тягаться с нашим красавчиком. Ты погляди на его пресс. Иногда мне кажется, количество кубиков там до непристойного много.

— Дело не в моих кубиках, а в твоем пивном пузе, — улыбнулся Ликс. — Девицы любят красоту во всем, не только в самих себе и в окружении, но и в мужчинах. Вот ты бы, Брэндон, сам предпочел какую. Ту, которая со стройной фигурой, ухоженным лицом и со вкусом одетой? Или, чтобы у нее был живот как у тебя, в помятой одежде и без аккуратной прически?

— Если у нее пузо как у меня, значит она тоже любит пиво. Женщин надо выбирать, по интересам и зову сердца, а не по красоте. Запомни приятель.

Брэндон дружелюбно хлопнул Феликса по плечу и они вместе с Фрэнком потащили ящики на место. Ликс медленно выпрямился и посмотрел за ограждение, где только росла толпа любопытных. Там, у самого края, стояли две молоденькие девушки, которым едва стукнуло восемнадцать. Их успевшие уже сформироваться бедра обтягивали узкие джинсы, коротеньких топы полностью оголяли пупок. Они смеялись, невинно прикрывая губы с розоватым глянцем, и смотрели на него, хлопая накрашенными ресницами. Одна медленно поправила волосы, вторая – тонкую бретельку, и обе с удовольствием ловили его любопытный взгляд.

Он, конечно, это заметил. Повел рельефными плечами, рука эффектно взъерошила волосы, слабо вьющиеся на концах, и оттянул прилипшую к груди майку от пота. На лице показалось знакомое выражение – человека с улыбкой, знающего, что сейчас он в центре внимания. Лучи славы раскрепощали Феликса, особенно, если это были женские лучи в виде флюидов. Он замер в уверенной позе и стал держаться так, будто не таскает ящики, а позирует для журнала "Цирк Дайджест".

— Господи, только посмотрите на него, — рассмеялась Делайла, глядя как Феликс потянулся к припасенной заранее канистре с водой. — Сейчас он им устроит.

Сперва обольется, а потом к вечеру будет кашлять, сокрушаясь, что где-то его продуло. Вот скажите, у него вообще есть режим "тише"?

— Наша звездочка сияет, — с улыбкой добавила Лена. — А ведь наш коллектив удивительно пропорционален: одинаковое количество девушек и парней. Неужели ему мало женского внимания?

— Разумеется, нет. Если ты не пускаешь по нему слюни, считай, он не воспринимает тебя как девушку.
На мои слова Лена и Делайла рассмеялись. Эли только покачала головой.

— Несмотря на свою звездную болезнь, Ликс очень милый парень и сильный партнер, — заметила она. Голубые глаза сменили грусть на милость, как только она увидела, как он обливает лицо водой. — Он не раз выручал меня, помогал добрым словом, хотя его юмор не всегда оказывает тот эффект, на который он рассчитывает.

— Ты просто нежный цветочек, Эли, — Лена приобняла подругу и чмокнула ее в висок. Та мило улыбнулась в ответ, млея от оказанного внимания. — Да, несмотря на свою красивую мордашку, Ликс все же не лишен эмпатии и уважения в адрес девушек. Особенно, одной девушки. Да, Софи?

Все трое разом на меня повернулись, только выражения их лиц были разными. Лена с ухмылкой приподняла одну бровь, как бы утверждая, что ей все известно, даже если я попробую все отрицать. Эли заметно погрустнела. Её, как подругу, так беспокоили чувства Ликса, которые я не разделяла? Или дело было именно в ее чувствах, которые она так тщательно скрывала? Я посмотрела на Делайлу, ощущая ее тяжелый взгляд. Она смотрела холодно, пронзительно, пытливо. Я знала, что она ревнует его ко мне, следит за нашими разговорами, правда никогда не встает на пути. Ее поведение напоминало холодный расчет – она бездействовала, когда он был рядом со мной и никогда не говорила обо мне, если они были вместе. Делайла порой была сухой в общении и хладнокровной к чужим проблемам, хотя при этом оставалась душой компании, которая всегда была рядом с нами и умела интересно поддержать беседу.

Солнце припекало нещадно. Как только я собиралась вернуться в трейлер, на меня вдруг посмотрел Феликс. На мгновение его карие глаза, обрамленные позолотой, словно вспыхнули от солнечных лучей. Его уверенный вид сменился на обеспокоенный, взгляд показался виноватым, стоило ему заметить, что я за ним наблюдаю. Мы с ним были друзьями, да и только, но меня всегда умилял его провинившейся вид, когда я подлавливала его флиртующим с другими девушками.

— Что-то он зачастил на тебя так таращиться, — заметила Лена с лукавой улыбкой.

— Мы же друзья. Что тут такого?

Я пожала плечами и предпочла сделать вид, будто не поняла, к чему она клонит.

— Обожаю дружеские гляделки.

Она издала странный смешок и поспешила затолкать меня обратно в трейлер. Еще до того, как Лена прикрыла дверь, Феликс что-то крикнул вслед – я не расслышала, но по смеху близнецов поняла, это была какая-то шутка.

— Что думаете о местных?

Делайла уселась на раскладной стул и потянулась к термосу. Ловко открыла и перевернула крышку, наливая туда горячего чая. По душному трейлеру разнесся аромат мексиканской мяты, шалфея и цедры апельсина. Мы с Леной тоже расположились на свободных ящиках, Эли снова рядом с Делайлой.

— Здесь много афроамериканцев, — заметила я, вспоминая темнокожих девочек, глазеющих на Ликса.

— Во всяком случае среди тех, кто снаружи собрался на нас поглазеть, основная масса была ими.

— Так и есть, — кивнула Лена с видом знатока. — Остальные — это в основном кажуны и креолы. Здесь много смешанного населения. Хотя сейчас уже не разберешь, кто есть кто.

— Да уж,— фыркнула Делайла и подлила чая сидящей рядом Эли. Та сразу расцвета стоило подруге обратить на нее внимание. — Я ничего не имею против, но они смотрели на нас как на дикарей, хотя сами выглядят немного странно. Вы видели их одежды? Малолетки расфуфыренные, а детские замызганные футболки наверняка пропахли картофельными чипсами.

— А что ты скажешь о пожилых? Видела их... — я хотела уточнить о лицах, но решила сперва послушать, что она ответит; мне нужно было убедиться, что не я одна видела эти странные неживые лица, будто вернувшиеся с того света. Само воспоминание об этом заставило меня заметно поежиться.

— Льняные платья да повязки. Что тут такого? — медленно протянула Делайла и сощурилась, заметив, как меня немного потряхивает.

— Тебя, наверное, напугали их измазанные лица? — уточнила Лена. Я неуверенно кивнула, и она продолжила: — Обычное дело для тех, кто контактирует с духами лоа. Насколько мне известно, этим занимаются как женщины, так и мужчины. Хунганы и мамбо что-то вроде местных проповедников и лекарей, к ним обычно обращаются за помощью.

— Они безобидны? — Делайла поморщилась. Видимо вспомнила, как те выглядели.

— Не все так однозначно, — неуверенно протянула Лена. — Я знаю не так уж много, скорее поверхностно, потому не берусь судить с уверенностью. Любую религию лучше всего изучать изнутри. Поэтому, как появится возможность, я обязательно хочу посетить кого-нибудь из священников.

Мы разом посмотрели на Лену. Неужели ей действительно хотелось посетить то место, где человек связывается с духами? Религия, какой бы она не была, всегда выглядит слишком опасно, особенно для слишком верующего человека. Удивительно, что такие люди имеют крепкие узы с тем, чего не существует, зато зато разрывают связь с теми, кто всегда рядом.
Я покачала головой и подтянула колени к подбородку, приобняв их. Из головы не вылетали застывшие лица пожилых.

— Наверное, я бы не смогла посетить то место, где происходят всякие призывы и прочие сумасшествия. Вы видели их дома? Здесь будто время течет иначе, по-своему. Все кругом быстро стареет, но при этом остается мертвым и застывшим.

— Мне нравятся их окна, — неожиданно тихо сказала Эли. — Пока мы ехали до нашего ипподрома по городу, я успела заметить, что у них везде кружевные занавески, даже на веранде. А еще милые кресла-качалки. Из окон слышна музыка - легкое кантри и мелодичный джаз. Видимо, они очень любят проводить там вечера.

— Занавески? Ты серьёзно?

В трейлер вошли близнецы. У обоих широкая и неприятная улыбка, какая бывает для подготовленных издевательств. Я взглянула на них: оба низкорослые, крепкие, с широкой квадратной челюстью. Они выступали как "нижние", в чьи обязанности входило подбрасывать "верхнего" партнера – то есть меня и Эли, а потом ловить. Мое отношение к ним, как иногда говорят, было ровным: пока они никого не трогают и не насмехаются, я отношусь к ним хорошо и даже симпатизирую, но как только начинают кого-то доставать, особенно Эли, то здесь я за себя не ручаюсь.

— Вот ты как ляпнешь что-нибудь, Эли, — Логан обнажил свои белоснежные зубы и уселся рядом с ней. Я заметила, как она вздрогнула, когда он крепко приобнял ее за плечи. — Что за странная любовь к окнам и занавескам? Может, ты еще и подглядывать за другими любишь?

Люк хмыкнул на шутку брата и отошел к столику с едой. Я посмотрела на Логана.

— В чем дело? Тебе заняться нечем?

— А что я такого сказал, Харлоу?

Он взглянул на меня в ответ и неприятно улыбнулся, когда заметил, как я крепко сжала пальцы в кулак. Делайла скинула руку Логана с плеча Эли и процедила:

— Убирайтесь отсюда оба.

— А я то здесь при чем? — проконючил с полным ртом Люк.

— Это общий трейлер, Лайла, — Логан крепко сжал челюсть и из веселого его лицо приобрело недоброе выражение. — Если что-то не нравится, катись отсюда сама.

В воздухе повисло напряжение. Эми внезапно всхлипнула, обращая на себя всеобщее внимание.

— Господи, Эми, ты чего? — Я подскочила к ней и обняла за плечи. Пришлось сесть между ними, чтобы Логан ее не касался. — Не надо плакать, все в порядке.

— Простите. Мне просто неловко, когда вы ругаетесь.

— Никто не ругается, — буркнула Делайла, а сама через голову Эми показала неприличный жест Логану.

— Парни сейчас уйдут и все станет спокойно.

— Еще чего.

Люк навис над нами тяжелой тенью, облизывая с губ крошки от начоса. Его голубые глаза веяли холодом и, казалось, метали молнии в нашу сторону. Он выглядел более дружелюбно, чем Логан, хотя оба были хорошими провокаторами. Я прижимала Эми к себе, как вдруг почувствовала, как под мою кофту заползла горячая рука. Логан сделал это незаметно для остальных, со спины, медленно приблизился к боку и больно сжал пальцами кожу. Вместо вскрика я оттолкнула его локтем в живот.

— Убери свои руки, — прошипела я.

— Ничего я не делал, — воспротивился он, но сразу усмехнулся, не удержавшись от моего недовольного вида. — Ну ладно. Это была обыкновенная шутка. Я хотел тебя всего лишь пощекотать. Разрядить, так сказать, обстановку.

— Ты бы хоть врал с умом, — покачала головой Делайла.

— А по-моему, они просто ищут внимания, — внезапно сказала Лена. Все это время она молча наблюдала за нами, сидя на противоположной стороне трейлера. — Все их поведение основывается на грубости, негативе, а также на желании принизить других, что в психологии явно указывает на большие проблемы.

— Не пытайся залезть ко мне в голову, умалишенная, — грубо ответил Люк. Он как-то шумно вдохнул носом воздух, и его крепкая грудь заметно поднялась. — Еще хоть слово скажешь про меня или Лога, и я за себя не ручаюсь. Ты усекла?

Люк закончил говорить как раз в тот момент, когда дверь трейлера открылась и в нее зашел шеф – невыспавшийся, отекший и со смятым листом бумаги. Он позвал ребят с улицы и, как только они прибыли, попросил всех его внимательно послушать.

— Слушайте сюда, — сказал он, повышая голос. — Из мэрии сообщили: все документы в порядке, и мы можем спокойно располагаться на ипподроме. Гризли уже на подходе. Будет три бригады. Они займутся своей работой сегодня же. Из местных тоже пришлют пару ребят, поскольку нам не хватает рук. Всё должно быть готово к утру понедельника.

Мы молча переглянулись. Пока все шло как и всегда и с привычным раскладом. Сценарий, по которому мы действовали во время приезда на новое место, был знакомым и уже отскакивал как от зубов.

— Сейчас я дам каждому из вас поручения, затем пойду к другим артистам.

— А где Томас? — Феликс вытянул шею и поискал взглядом тренера. — Я видел его с Фрэнком.

— Он с ним и остался, — ответил Кроуфорд и развернул листок бумаги. — Теперь слушаем внимательно. Хейс и Уотсон. Вы идете на центральную площадь. Устройте ознакомительное шоу, чтобы привлечь народ. Номера согласуйте с Томасом. Костюмы можете не надевать, тренировочная одежда вполне сойдет.

— Есть, — отозвалась Делайла и потянула Эли на выход.

— Санчес и близнецы Саттон, — он ненадолго поднял глаза, — ваша задача - дождаться репортёра. У вас возьмут интервью, наверняка пофотографируют, поэтому приведите себя в порядок. Логан и Люк, — Джереми задержал на них строгий взгляд, — помимо всего прочего, у меня к вам просьба - быть вежливыми и не грубить.

— Как скажете, шеф — буркнули они одновременно.
Парни сразу покинули трейлер, Ликс пожелал всем удачи, быстро помахал и вышел следом за близнецами.

— Лена. На тебе, как обычно, реквизит и костюмы. Проверь все на наличие дырок, особенно те, что с пайетками – ты знаешь. Твой шатер уже почти готов, как закончишь с костюмами, обязательно проверь как все установили. Если чего-то не хватает, не стесняйся, попроси ребят принести необходимое.

— Конечно, — отозвалась она и сразу стала открывать сумку с костюмами.

— Софи, — Джереми повернулся ко мне и его взгляд смягчился, — тебе достается раздача листовок. Отправляйся на центральную площадь, там должны быть закусочные, бары и кафе. Больше в этом городе особо ничего нет. Твоя территория только центр, окраина и мэрия за Делайлой и Эли. Только не потеряйся.

Он добродушно хлопнул меня по плечу и тряхнул его в своей лапище. Жест был немного неуклюжим, рука тяжелой, но я знала, что Кроуфорд относился ко мне тепло, ведь я не создавала ему проблем.
Джереми Кроуфорд был из того типа людей, которые предпочитали работу семье. Жены у него не было, детей тоже, во всяком случае вместо рамки с семейным фотопортретом на его рабочем столе были стопки бумаг и прочая канцелярия. Не звучало привычных звонков из дома, никто не переживал, когда ты наконец вернешься и окажешься рядом с близкими. Кроуфорд был помешан на дисциплине, а потому с самого первого дня и по сей день он твердит нам о порядке, уважении в коллективе, причем даже чаще чем Томас. С ним никто не спорил, все в труппе были взрослыми людьми. Кроме близнецов Саттон. Но с ними до последнего он старался не конфликтовать: ребята были жемчужиной нашего цирка и золотой жилой Джереми.

— Не потеряюсь, — отозвалась я, довольная тем, что мне не придется сидеть на ипподроме.

— А можно я с ней?

Лена отставила холщовую сумку набитую костюмами в сторону и подошла ближе. Джереми недовольно свел на переносице густые брови, явно не намереваясь выполнять ее просьбу.

— Костюмы я проверяла еще в дороге: с ними полный порядок, — уверенно заявила она. — Шатер еще устанавливают, а подготавливать реквизит мне не нужно, он уже давно готов. Я помогу Софи быстро разобраться с листовками и мы вовремя вернемся обратно.

Джереми устало вздохнул, но кивнул. Он явно не хотел лишний раз думать, как лучше сейчас поступить и потому решил довериться Лене. С ней никогда не было проблем, во всяком случае таких, как с близнецами Саттон. Она всегда знала, что делать и порой даже сам Кроуфорд к ней обращался за некоторыми советами.

— Только не таскайтесь, где попало и не задерживайтесь. Вечером репетиция.