Темнота ожила

Она проснулась от шороха.

Капли дождя за окном иногда падали на карниз. Тикали настенные часы. Шторы были не задвинуты, поэтому на потолке играли тени от деревьев. Тени веток, словно чёрные кривые пальцы тянулись вниз к большому зеркалу, где Ульяна видела в отражении окно.

Шорох одежды зародился на другом углу, в комнате, где кроме девушки больше никого быть не должно. Шуршание было тихим, неторопливым, словно что-то подкрадывалось. Тот угол был закрыт небольшим столом, а поэтому его не видно, но там тоже была тень. В той тени нечто шевелилось. Еле заметные звуки, будто ткань терлась об другую ткань, их иногда перебивало тиканье часов или звуки капли дождя, но иногда шорох – это единственное, что слышала Ульяна.

Она лежала в постели полностью укутанная под тонким пледом. Высунуть голову из-под одеяла означало – признать существование всего этого ужаса. Но пока она под одеялом, то всё это лишь её воображение, и не более того.

Однако Ульяна не знала, что за окном дождя нет, и капли, которые иногда падали на карниз – вовсе не капли.

Недалеко от её ног на вешалке висели рубашки, брюки и футболки, а также, на вешалке с плечами висело черное пальто. На него не падал уличный свет, поэтому оно выглядело, словно тень. Чёрная, плотная тень с руками и очертаниями человека, но без головы. Остальная чернота рядом с ним казалась серее, пальто всегда там висело, но в этот раз, будто что-то поменялось. Сегодня оно висит так, словно внутри пальто что-то есть.

Над Ульяной на стене висели часы. Их громкое тиканье никогда не беспокоило девушку, она уже давно перестала замечать это. Тиканье было монотонным, однообразным и иногда билось в такт с сердцем. Это даже помогало ей уснуть. Ночью во тьме, когда слышишь тиканье часов, можно сосредоточиться на этом и остановить все плохие мысли. В такт с тиканьем часов можно считать овец, чтобы скорее уснуть. Скорее уснуть, чтобы лишние мысли не возникли в голове, не проникли туда страшные мысли. Страшные мысли о том, откуда взялся шорох одежды и почему тени в её комнате кажутся живыми.

В такт с сердцебиением падали капли дождя на карниз. Обычно, когда шёл дождь, капли падали на карниз именно с таким звуком. Усталый, бездушный стук. Ульяне он слышался приглушенно через пластиковое окно. Не зашторенное окно ничего не отражало, напротив него, на стене у двери висело зеркало.

Если бы Ульяна посмотрела в зеркало, то видела очертания качающегося от ветра дерева, и видела бы, что прямо за окном на карнизе никто не сидит. Боятся нечего. Хотя зеркало напротив окна – это плохая примета. Когда смотришь в зеркало ночью, то боишься там увидеть кого-нибудь кроме себя.

Кроны деревьев покачивали, и они нагибались так близко к окну, что почти касались его ветками. Дерево качалось из-за ветра, а не из-за того, что на нём что-то сидело. Вдали горел свет от фонаря, и он же впускал тени в комнату Ульяны. Ветки оживали в комнате и скользили по стене и потолку, но не царапали, хоть и казались острыми, как длинные когти на пальцах.

Живые тени веток тянулись вниз к углу, где ничего не было, только шорох.

Ульяна внезапно перевернулась на живот. Обычно, когда она чувствовала, что засыпает, то машинально ложилась на живот и вскоре засыпала. Она не высовывала голову из-под пледа и это срабатывало, а тиканье часов, как обычно, убаюкивало, работая в унисон с её сердцем.

Часы внезапно остановились.

Ульяне, настолько привыкшей к звучанию часов, затишье ощутилось, как взрыв. Прогремела тишина. Она вскочила, как от громкого звука.

Она подпрыгнула на месте и села на подушку, одновременно укрываясь пледом. Дикий страх застыл на лице. Страх, который непонятно откуда взялся. Сердце билось в груди так, будто собиралось пробить ей рёбра и укатиться под кровать. Сильные удары сердца отдавались на теле Ульяны, что её голова незаметно покачивалась. Она сидела и смотрела в полутьму комнаты, где никого кроме неё не было.

Лишь теней веток мотало по стене из стороны в сторону, из одного угла в другой. Звук шуршания одежды вдруг изменился, теперь он звучал, как растирание кожи об кожу. Могло показаться, что это ветки тёрлись об стену, потому что они двигались в такт, однако, это ведь всего лишь тени от веток, и они не могут издавать звуков. Не должны. В воздухе витало прикосновение кожи с такой нежностью и лаской, словно манило к себе, подзывало, намекая, что там в углу происходит что-то приятное и точно безопасное.

В комнате запахло металлом.

Ульяна скорчила гримасу. Она попыталась лечь обратно, но её ноги будто не слушались, она трогала свое колено и толкала за ляжки, но ничего не происходило. На мгновение она застыла от удивления, как внезапно часы снова пошли. Ульяна дёрнулась.

Часы заработали и отбивали свои секунды, как и прежде, но вместе с ними вернулся стук на карнизе, но его темп был не таким неторопливым, как раньше.

Тревожный стук по карнизу тут же привлёк внимание девушки. Ульяна взглянула на стекло окна и увидела там лишь черноту, но она была таковой не из-за отсутствия чего-либо, а как раз наоборот, словно за окном кто-то есть, и девушка тут же убрала взгляд и сильнее прижалась к стене. Быстрый стук и не думал останавливаться. Он торопился бить, ударять снова и снова. Удары наносились всё сильней, они становились невыносимыми, что Ульяна прикрыла уши руками.

Она больше не могла закрыть глаза или залезть под плед, нет, это больше не сработает. Ведь всё это происходит в реальности, себя обмануть уже не получится. Надо видеть происходящее, чтобы точно знать, что рядом никого нет, что никто не коснется ноги. Никто не будет дышать прямо под ухом, если вдруг эти звуки усилятся, она должна видеть, что в комнате всё равно никого нет. Если она снова спрячется под пледом, то у неё может остановиться сердце.

Часы тикали усерднее, словно ускорялись.

С вешалки упала какая-то одежда. Ульяна дёрнулась и тут же посмотрела – пальто висело на месте. Оно было повёрнуто лицевой частью к девушке и выступало вперёд рядом с остальной одеждой. Ульяна не решалась привстать и проверить, что же там упало. К тому же, вещи иногда падают с вешалки, если плохо их повесить, они ведь и до этого падали. Ничего удивительного, если одна рубашка упала ночью.

Внезапно с вешалки упали брюки, послышалось, как ремень с характерным звуком грохнулся об пол.

Трение кожи об кожу в углу стало слышится отчётливее. Тени веток на потолке спускались к зеркалу и слышался еле заметный скрежет. От ударов об карниз начало дребезжать стекло окна.

Внезапный жёлто-оранжевый свет. Он из улицы упал на комнату, осветив все стены и углы, будто настал день. Это была машина. Вдруг в комнате Ульяны стало светло, и абсолютно все тени исчезли. Девушка до сих пор сидела в скованной позе, крепко собрав ноги у груди.

Автомобиль подъехал к дому Ульяны и остановился, светя фарами в её окно.

Теперь на свету всё можно было разглядеть. На вешалке висело обычное пальто, ничем не примечательное, не страшное, оно просто висело. Тени веток на полотке пропали, будто там их никогда и не было. Странный запах исчез, а угол за столом стал обычным углом комнаты. Даже часы затикали как обычно, ничего странного, просто часы тикали. На карнизе, конечно же, никого не было и быть не могло. Стуков никаких нет, а за окном деревья уже не шатались от ветра, они стояли смирно и умиротворенно.

Напряжённые плечи Ульяны тихонько опустились, она подняла голову и выпрямила спину. Наступила на пол. Девушка засияла от счастья, улыбка расплылась по щеке, а глаза блестели. Она уверенно встала на ноги и осмотрелась. Только подошла к окну, чтобы задвинуть штору, как раздался громкий треск.

На улице разбилось стекло.