Деревня

История произошла с одним моим знакомым, который рассказал мне её за бутылочкой горячительного напитка. Несколько слов о нём - самом знакомом: как говорится, парень из деревни, со всеми вытекающими. Простой до мозга костей, широкий в плечах, короткой стрижкой и одевается соответственно. Стоит ли говорить, что деревенская жизнь и её образ напрочь отбили в человеке какие-либо страхи, поэтому рассказанное им немного меня шокировало. Нет, не цинизм, с которым он мне это рассказывал, а именно события.

Сидим мы как-то с Александром - так зовут моего товарища, выпиваем, и он, ни с того ни с сего, рассказывает:

- Андрюх, слышь-ка... Такая история, аж волосы дыбом... Помнишь, у нас в деревне жила такая бабка - Татьяна Фёдоровна?

- Ну, примерно, - кивнул я головой.

- Так вот. Померла как год назад. Жила-то одна. Муж, вроде, ушёл ещё по молодости, детей не народила. К нам в деревню переехала откуда-то с Севера. Так и жила в одиночестве. Подруг не завела, в лес всё время ходила, причём только по ночам. Бабы-то на язык злые. Поговаривали, мол, ведьма она... Днём-то её и не видать, печь не топлена, двор не убран, в магазин, и то, не ходила. Так, когда померла - похоронили её на отшибе кладбища.

- Денег не было?

- Не. И не из-за того, что люди злые, да жадные, а потому, что когда хоронили - гроб проносили мимо часовни, тогда он и треснул. Да так громко... Посмотрели - трещина в крышке. Гробик-то без обшивки, видно сразу. Так бабы-то панику подняли: "Да как можно нечисть на православной земле-то хоронить"? Ну, мужики репы почесали и на отшибе схоронили. Никто же не хотел разбираться, что к чему. Только бы повод для пьянки не упустить. Погуляли-то хорошо...

- Могу представить, - усмехнулся я.

- Все напились. Кроме Пашки Королёва. Он когда могилку закапывал, умудрился лопатой руку ободрать. Да как-то так серьёзно, что повезли его в райцентр - зашивать. Так вот, гуляем мы. Песни уже люди горланят, танцы пошли, а Мишка, однокашник-то мой, ты его помнишь?

- Да как-то не очень...

- Тощий такой, в очках и вечно в сером пиджаке.

- Вспомнил!

- Так он пил, пил... И ночью, в самом разгаре гулянки, приспичило ему в кусты. Он и пошёл. Ну, минуту его нет, две, пять... Никто ж внимания не обратил. И возвращается он, слышь-ка, белый, что твоя простыня. Протрезвел, и запаху нет, а ноги заплетаются. Ну, кто поближе-то был, подхватили под руки, за стол усадили, самогоном отпаивают. Через некоторое время пришёл Мишка в себя и рассказал: мол, идёт он по своему делу, у дерева пристроился, а справа чей-то забор. И вот, стоит Мишка, небом да округой любуется. Глядь... А из сарая Тамары Васильевны - нашей продавщицы магазина, выходит никто иная, как Татьяна Фёдоровна! Мишка аж о делах своих забыл, застыл и смотрит... А бабка-то, помершая, идёт и что-то в руках тащит. Вдруг, повернулась к Мишке, лицо белое, вся в земле, и пальцем ему погрозила. Мишка, как стоял с опущенными портками, так и упал без сознания. А очнулся - сразу к нам побёг.

- А вы что?

- Мы, конечно, его на смех подняли: перепил, мол, парень. Да только наутро Тамара Васильевна одной курочки не досчиталась. Так с утра же, кто посмелее - те пошли посмотреть на могилку бабки Тани. Та оказалась целёхонька, даже крест деревянный не покосился.

- Ну, так, может, показалось?

- Погоди. После того прошло дня три. Суббота. Приехала к нам автолавка. Ну, все собрались там, масличка или сигареток подкупить. Ну, конечно, обсуждают что да как. И дед с пятого дома - дядя Коля, рассказал, что снилась ему Танька. Да не сама, а, мол, могила. Говорит, что во сне встаёт и идёт к отшибу. Да только когда мимо часовни проходит, то просыпается у себя в кровати, а ноги-то в земле запачканы! Ну, посмеялись, конечно. Дед-то знатно выпивать любил. Да только не стало деда - через неделю пропал. Соседка к нему заходила, хата открыта, одежда висит, а деда нет. Искать стали - не нашли. И тут кто-то вспомнил, как пропавший про сон рассказывал. Ринулись к могилке Татьяны Фёдоровны - точно.

- Нашли?!

- Там он. Повесился на кресте. Полицию вызвали. Приехал опер из города, сказал, что самоубийство, и уехал. Схоронили деда. Так что ты думаешь? На следующую ночь сгорела часовня! Опять полиция приехала вместе с пожарными. Говорят, свеча зажжённая на пол упала. Только батюшка наш свечи на ночь тушит! Осмотрели сами. И в золе нашли табличку с могилки Татьяны Фёдоровны...

- Ну ринулись мы, Андрюха, смотреть могилку.

- И что? - У меня перехватило дыхание.

- И точно! Нет таблички! А сама-то могилка не тронутая... Ну бабы в рёв, конечно: мол, ведьма на деревню напала. И последнюю защиту-то спалила. У многих аж колени дрожат... Такое впервые происходит... Ну да ладно, поревели - успокоились. Живём своей жизнью. Уже и позабыли-то последние события. И вдруг звонят с райцентра. Колька-то ваш умер! Его там, в райцентре оставили под присмотром - порез глубокий, со ржавчиной. Мы в шоке.

- От чего? Здоровый же как бык парень был!

- От чего умер? Сердечный приступ говорят. Ну уж кто кто, а Коля на сердце и не жаловался никогда. Поехали в морг забирать. Приезжаем, посмотрели на него и прям сердце у всех замерло. Лицо то перекошено от ужаса, глаза раскрыты широко... А самое страшное - седой Колька то стал... Врачи руками разводят - нашли поздно, так и окоченел. Мы к медсетрам - выяснять что и как. Рассказали, что к Кольке никто не ходил. Только мед.сестра с ночного дежурства нам поклялась, как в ночь смерти Николая, по корридору послышался женский смех. Не громкий такой, почти не слышный. Ну поохали, повздыхали - не поверили. Вот люди. Им в нос тычь, все одно - не верят. Через день и Колю схоронили. Прямо с таким лицом. Поделать то ничего нельзя.
На следующую ночь после похорон Николая, ближе к полуночи, послышался в деревне крик. Позажигали свет в окнах и бегом смотреть. Визжала наша Нюрка. Молодая девка, стрелочницей работает на железной дороге. Так вот. В чувство ее привели. Она бегом домой, и ну вещи собирать. Слова от нее не добьешься.

- Так и смолчала?

- Позже рассказала. Шла домой с дневной смены, встретила подругу. Пошли к ней, попили чаю и засиделись за разговорами. Давно стемнело, а Нюрка только к окраине деревни подходила. Так идет себе, о чем то думает. Вдруг видит стоит на дороге женщина, в платье. Ну Нюрка ноль внимания. Мало ли кто стоять может. И когда она проходила мимо, женщина шепотом вдруг произнесла, но громко и отчетливо
"Коли нет. Наказала. Шесть. Пять. Три."
И потом захохотав посмотрела на Нюрку. Тут то она и признала Татьяну Федоровну.... А Нюрка в визг.

- А Коля то тут при чем??

-Рассказала позже, что Колька еще на выпускном ею насильно овладел. Да только она смолчала. А бабка Таня его наказала считай. Уже после смерти.
Через три дня, Нюрка не вернулась домой. Она сильно переживала из-за встречи с умершей ведьмой и не спала ночами. Позже с поезда номер 653 пришло сообщение о попавшей под колеса девушки в железнодорожной форме. Нюрку хоронили в закрытом гробу.

От рассказа медленно шевелились волосы на затылке. Мой знакомый, конечно, ещё тот сказочник, но он так все красочно описывал...

- Так вот. После похорон Нюрки уже вся деревня в панике была. Бабы голосят, кто вещи пакует, кто исповедуется, да каждую ночь в чистой сорочке спать ложится.

- Настолько страшно?

- Конечно. Нечистая унесла столько жизней... Да только не конец это. Ох... Дальше-то страх один. Собрались мы все вместе у магазина думать - как быть? Голосовали-голосовали... Но ничего так и не решили. А тут, как на беду, соседка этой Татьяны Федоровны рассказывает. Ночью видела ведьму-то. Соседку баба Клава зовут. Не спалось ей. Нюрка её воспитанница. Если знаешь, то ни отца, ни матери. Всё баба Клава девочку поднимала.

- Погоди. А в деревне-то Нюрка откуда?

- Так поди знай... Нашли её на пороге часовни. Подкидыш. Вот и пригрела её баба Клава. У самой ни детей, ни плетей. Приятель мой, тот самый, что первым Татьяну Федоровну после её похорон увидел, влюблён был в Нюрку. А она ему - от ворот поворот. А Татьяна Федоровна уж после этого спустя год приехала к нам жить.

- Ты не рассказал про соседку.

- Ах да. Так вот. Лежит баба Клава. Не спится. Вдруг чует - кто-то в коридоре как-будто крадётся. Скрипнет половица - сразу тишина. Чуть пройдет время - опять скрип. У бабы Клавы и сердце в пятки ушло. Скрип до двери в дом дошёл и стихло всё. Баба Клава перекрестилась и ждёт. Много времени прошло. Она уже и задремала. И тут в тишине резко отодвинулся засов на двери. Баба Клава аж вскочила. Разом душа вся сжалась. Дверь-то тем временем не открывается. Будто ждут чего-то.

- И всё?

- Погоди... Потом, как молотком по двери, стук. Баба Клава с головой под одеяло - страшно-то как! Постучали, и тишина... Только успела Клава подумать, что всё, как стук в окно. Переборола страх, встала, к окну подошла, а там нет никого. Затем опять в дверь забарабанили. Бабка ни жива, ни мертва от ужаса. Решила-таки дверь открыть. Пошла к дверям, но остановил звук шагов по крыше. Аккуратные такие. Будто невесомые. И опять в окно стучат. Бабка Клава к иконам - молиться. Стук прекратился, но уже через секунду повторился в дверь. Да так, что она чуть с петель не слетела! Бабка Клава как заорет:

"Уйди, Танька, всё равно не пущу!"

Тишина сразу. Отлегло у бабы Клавы от сердца. Да рано. Слышит - опять шаги по крыше. Потом из трубы в печку пыль посыпалась. А потом голосок позвал:

- Тётушка Клавочка...

Нюркин голосок баба Клава из тысячи бы узнала! Сжалось сердце, похолодела спина. А из печи опять:

- Мне холодно...

Да на радость бабе Клаве в деревне петух закричал и всё исчезло.

- Ну, вот видишь, как всё закончилось, - обрадовался я.

- Да нет, Андрюх... Умерла Клава. На следующий же день. Нашли с утра у открытой входной двери. Лежит, глаза от ужаса раскрыты... Видать, открыла дверь следующей ночью...
Я разлил остатки "горячительного", а знакомый тем временем продолжил рассказ:

- Так вот. После похорон бабы Клавы совсем поехала крыша у народа. Решили достать тело ведьмы, да сжечь.

- Ого. - присвистнул я.

- Ну да. Собрались. Похватали лопаты, бензин и потопали. А навстречу нам прямо у кладбища идёт Мишка.

- Твой однокашник? Который первым призрак видел?

- Он самый. Идёт. Грязный. Весь в земле. Руки трясутся. Народ его сразу подхватил, вопросами засыпали.

Он немного в себя пришёл и рассказывает:

- Вечером чувствую - плохо мне. Тошнит от всего. Не физически плохо, а душевно... Тоска такая... Нюрку сгубила, ведьма проклятая... Решил я сам с ней сквитаться. Сжечь гадину. Взял лопату да пошёл. Уже совсем стемнело. Прихожу к могилке проклятой и тоска ещё больше взяла. А тут ещё и верёвка болтается, на которой дядя Коля повесился... Разозлился я. Ну, бутылка с собой была. Открыл - выпил. И вдруг голос сзади:

- Кого поминаешь? Меня или алкаша того?

Я аж застыл. Стою, всё тело одеревенело. Потом затрясло по-страшному, ком к горлу подкатил и слёзы от страха покатились... А сзади смешок такой противный. Посмеялась старуха и продолжает говорить:

- Ну, так что? Вандальничать пришёл? Сжечь меня хочешь? Не оборачивайся. Сгублю сразу.

У меня коленки трясутся. Но вроде отпускает, и я первым делом к бутылке приложился хорошенько. Страх растёт, но двигаться могу. И голос появился:

- Ты зачем, погань, Нюрку сгубила?

Посмеялась ведьма опять и ответила:

- Да сама, дура, виновата. Не спала, вот и угодила под поезд. Я предупреждала ведь дурочку.

Тут я совсем разозлился и лопату в могилку воткнул. Зашипела сзади старуха. А я, знай себе, копать начал, а земельку за ограду. А Татьяна мне:

- Подумай, дурачок. Смерть тебя ужасная ждёт... Только лопата до крышки дотронется - тут и конец тебе.

А я, молча, дело делаю. Уже почти по колено вырыл. Крестик, что там стоял, с могилки снял, да тоже выкинул за оградку, куда и землю. Только потом понял, что крестик освященный и мог помочь мне. Да поздно. Хотел копать дальше, но зашевелилась земля подо мной. Я из могилки вылетел буквально. Вижу: из под земли край крышки гроба поднимается. Ну, я и бегом с кладбища. А сзади смех слышится.

Ну, куда бежать? Домой, конечно. Побежал коротким путем - через кладбище. Гляжу, а на выходе Нюрка стоит, вся изувеченная, голова пополам разрезанная, руки нет, нога безобразно вывернута. Стоит и улыбается. Разрез по лицу в аккурат по глазам проходит. Рукой мне машет, зовёт. Я только в сторону от неё успел увернуться. А она рукой меня хотела схватить, только на пару сантиметров промахнулась.

Я без оглядки ещё быстрее побежал. Смех не утихает. Видимо, сзади ведьма. Бегу по дороге и вижу - на кладбище возвращаюсь. Хотя от него бежал к деревне. И опять Нюра у входа. Стоит уже без улыбки, рот скривила, остатки лица сморщила. Я в обход кладбища. Бегу, и вдруг заметил старика. Машет мне рукой, за мою спину показывает и кричит:

- Не оглядывайся. Беги сюды.

Крикнул, а сам в склеп, что на краю кладбища. Склеп склепом, но всё-таки живой человек! Я туда. Старик за мной дверцу захлопнул. И стоит тоже, отдышаться не может. Я же вообще упал и воздуха не хватает. Загоняла ведьма. А тут и она легка на помине. Снаружи воет, вокруг склепа летает, аж слышно как зубами скрипит. Старик рядом со мной присел и говорит:

- Да... Темную силушку ты поднял, сынок. Да ну, ничего. Сюда-то ей не попасть. Место святое. Ты, сынок, спать же хочешь?

Я хотел ответить, что, мол, куда спать-то? Но чувствую - язык не шевелится, глаза закрываются. Сон совсем одолел. Я и уснул. Не хотел же. А уснул. Утром проснулся. Смотрю - спокойно все. Огляделся и волосы дыбом. В склепе на памятнике фото старика того. Лев Иванович. Вспомнил я его. Когда часовню строили он первым батюшкой в деревне был. Ну, я ноги в руки и домой, а тут вы...

- А на могилу ведьмы дошли? - спросил я, махом выпив рюмку.

- Дошли, Андрюх. Да могила пустая. Вся раскопана. В гробу никого. Вышла нечистая на волю...

Напитки закончились, и мы с моим знакомым решили сходить за добавкой. До круглосуточного магазина нужно было идти в соседний район, поэтому, желая как-то убить время, мой товарищ продолжил рассказ.

- Вот. В этот же день две семьи в город уехали от греха подальше. А старикам куда деваться? Почесали мы тыковки и пришли к решению: вызвать надо экстрасенса. Ну... Знаешь, такого, как в телике?

- Знаю, - кивнул я, вспомнив известную телепередачу.

- Нашли одного такого. Приехал откуда-то с области, помахал руками, пошептал и попросил на кладбище отвести. К той могиле. Отвели. Осмотрел могилу и сказал, что зло здесь. Как будто мы сами не знали! Место, говорит экстрасенс, настолько страшное, что ему очень плохо, аж голова раскалывается. Только сказал - и хлоп! Падает без сознания. Понесли его в деревню. Мишка его к себе домой забрал. Ближе к вечеру дождь сильный с грозой начался. Да такой, что дорогу размыло и в город не уехать. Сидим по домам. Страшно - жуть! Помним, что нечистая сила гуляет, ну, я у Мишки и остался. С чародеем тем... Интересно же. Его Егором звали. Сидим, общаемся. Около двенадцати Егор за голову схватился. Боль, мол, снова сильная. Зло где-то рядом. Замерли мы. Прислушиваемся. Втроём не так страшно.

- И что? - спросил я, потому что мурашки и правда пробежали по телу.

- А вот что! Напротив нас живёт молодая пара. У них ребёнок родился недавно. У Мишки стол у окна, мы за ним сидим, а окно как раз выходит на соседский дом.

- Не тяни.

- Свет выключили. Экстрасенсу совсем плохо. Опять почти в обмороке и только шепчет: "Ближе... Ближе... Нет. Не меня. Ближе...".

Тут заметил я её. Идёт по дороге. Платье намокло. Лицо уже почти сгнило, а седые волосы слиплись. Я и сам поседел. Идёт медленно так прямо к двери соседнего дома... Не прячется. Стучит, а из дома визг:

- Уйди! Не отдам!

Слышу - смеётся старуха и снова в дверь стучит. Мишка смотрел да как вскочит:

- Сколько можно-то? Сейчас я ей...

Бегом в чулан, оттуда с ружьем. Окно стволом разбил и как пальнет из двух стволов. Андрюх, честное слово! Я сам видел, как ведьме половину головы снесло! А она ничего - развернулась и к нам пошла. Егор совсем в беспамятстве. Я прямо почувствовал, что вот она - смерть! Мишка ружье перезаряжает, а ведьма уже к дому подходит и руку вытягивает к нам. Челюсть висит. Полголовы смотрит на нас одним белым глазом, кровь платье залила, ошмётки болтаются.

Я сам бегом в чулан, схватил топор на длинной ручке и назад. Сам его делал. Мишка ружьё перезаряжает, руки трясутся, не может патроном попасть в ствол, а старуха уже за подоконник держится. Я Мишку в сторону отпихнул, да как дам топором по остаткам головы, но промахнулся и попал по плечу. Глубоко лезвие вошло и не вытащить. Ведьма за ручку схватилась и не отпускает. Мишка меня за шиворот и оттянул вглубь дома. Вдвоём убежали в чулан. Про Егора забыли. Дверь закрыли, Мишка в руки вилы, а я пошарил - кувалду нашёл. Слышим, залезла старуха в дом... Шаги прямо к двери чулана... И вдруг крик:

- Изыди проклятая!

Егора голос! А старуха в визг. Мы дверь распахиваем, думали его спасти. Видим картину: стоит наш экстрасенс, крест большой в руке вытянул в сторону ведьмы и что-то шепчет. Сама Татьяна стоит, к печке прижалась, хрипит, дергается. Мишка бегом обратно в чулан. Выскакивает, а в руках бутылка с бензином. Подскочил к старухе и облил ее всю. Та уже потихоньку в себя приходит, руку вытянула и за горло Мишку схватила. Я рванул было помогать, а он руку в карман сунул, зажигалку достал и орёт:

- Валите отсюда!

Егор меня за шиворот и к окну, Мишка зажигалкой чиркнул, а сам хрипит уже:

- Это тебе, погань, за Нюрочку.

Огонь так их двоих и охватил. Не хотел я уходить, да Егор вытянул. Слышно было два крика: Мишки и старухи. Огонь быстро распространился, к утру только потушили. Нашли два тела. Мишкино и ведьмы. Она так его горло и не отпустила.

Хоронили Мишку на месте сгоревшей часовни. Место ведь святое и он святой. Вот она - любовь. Себя сжёг и ведьму уничтожил в отместку.

С тех пор живем спокойно. Кто уехал, тот вернулся. Часовню новую построили. Ни к кому больше Татьяна не являлась...

P.S. Мой знакомый уехал домой. Уже было почти утро. Я решил ополоснуться в душе, но, открыв дверь, сразу выпрыгнул обратно в прихожую.
Из зеркала на меня смотрели обгоревшие останки головы одним глазом, затянутым бельмом. По квартире прокатился едва слышный смех старухи...